Читать книгу: «Восставшая против нормы», страница 12

Серый в яблоках жеребец-робот с мощным корпусом и не менее мощным крупом, с изящной головой на длинной шее, с тонкими ногами, длинным пышным хвостом и густой гривой, выглядел так, словно сошел с полотна Рубенса. Под управлением Эдельвейс он успешно справлялся с преодолением сложного маршрута.

– Эта модель из серии «Лорд Годольфин», – пояснила Эдельвейс, спрыгивая на землю возле Кеннета и передавая ему поводья. – Это серия мощных боевых коней серой в яблоках масти.

Сама она предпочитала для прохождения сложных маршрутов облегченный вариант этой модели. Облегченный вариант носил название «Черный принц», хотя роботы этой серии были не только вороной, но и светло-серой масти, но учитывая, что в природе лошади не рождаются светло-серыми, а «седеют» в возрасте нескольких месяцев от роду, Эдельвейс сочла возможным присвоить серии такое название. От серии «Лорд Годольфин» роботы серии «Черный принц» отличались меньшим ростом, более изящным экстерьером, длинным корпусом, а также дополнительным суставом на задних ногах, из-за чего ноги робота могли сгибаться в плюсне ровно посередине, что существенно облегчало передвижение по пересеченной местности и преодоление препятствий. Однако Эдельвейс рассудила, что для рослого Кеннета больше подойдет крупная и массивная модель жеребца-робота серии «Лорд Годольфин».

Кеннет вскочил в седло. Почувствовав непривычно большой вес и чужую руку, робот присел на задние ноги, вскинув голову, но затем выровнялся и двинулся вперед.

На заснеженном льду робот продвигался вперед мелкими шагами, скользил, садился на задние ноги, один раз почти сел на круп, метя хвостом снег, скользил, перебирал задними ногами, но не заваливался на спину, а продолжал упорно двигаться вперед. Кеннет с трудом удерживался в седле, думая о том, что даже если не завалится на спину сам робот, завалится он. Положение стало опасным… Один раз робот встал на дыбы, и Кеннет почувствовал, что балансирует на грани падения. Дэки, державшийся рядом с Кеннетом, стремительно рванулся к роботу, уверенно ухватил его за повод и рванул на себя и вниз. Робот не завалился, а опустился на передние ноги, равновесие было восстановлено, и Кеннет удержался в седле.

Дэки отошел в сторону, отряхивая с черных шаровар снег.

Кеннет тоже был весь в снегу: вставший на дыбы конь задел головой ветку заснеженной ели, осыпав всадника снегом. Субстанция, имитирующая снег, не напоминала ни вату, ни муку: взглянув на свой рукав внимательнее, Кеннет заметил, что эта субстанция состоит из множества частиц, размером и формой напоминающих настоящие снежинки, но, в отличие от настоящих снежинок, эти частицы не холодили кожу и не таяли от тепла.

На заснеженном берегу конь-робот двигался по снегу легким галопом, уверенным прыжком преодолел поваленное бревно, но потом вдруг начал осаживать и едва не взвился на дыбы.

– Это потому, что он реагирует на наклоны корпуса, – пояснил оказавшийся рядом Дэки. – Так он настроен. Вообще каждый конструктор настраивает верхового робота под себя, и этот настроен для самой Эдельвейс. А ездить на чужом верховом роботе так же сложно, как на чужой норовистой настоящей лошади.

Кеннет выехал на лесную тропинку. Робот с трудом переползал через заснеженные корни деревьев: сосны здесь почему-то стояли на собственной корневой системе, как на ходулях. Тропинка неожиданно пошла под уклон, расширилась и превратилась в дорогу, по обеим сторонам которой вздымались не укрытые снегом песчаные откосы, над которыми высился сосновый лес. Кеннет огляделся по сторонам: взбираться на роботе по песчаному откосу он бы не решился: угол подъема был слишком крутым, да и субстанция, имитирующая песок, скорее всего начала бы проседать и осыпаться под копытами коня-робота, так что тот просто бы завяз задними ногами в песке, а потом завалился бы на круп. А вылететь из седла на глазах таких зрителей, как Эдельвейс и Дэки, Кеннету не хотелось. Поэтому, когда дорога уперлась в более-менее пологий заснеженный склон, Кеннет направил робота вверх по этому склону. Робот с подъемом успешно справился, и Кеннет оказался неподалеку от той точки, с которой начал прохождение маршрута. Все это время он ехал почти по кругу.

Эдельвейс и Дэки, находясь на возвышенности в самом центре этого испытательного «круга», на примерно равном расстоянии от любой его точки, наблюдали за Кеннетом с превосходящей высоты, готовые придти на помощь в случае серьезной проблемы.

Шагом подъехав к Эдельвейс, Кеннет спешился.

– Однако вы превосходно держитесь в седле, – заметила Эдельвейс, принимая повод своего робота.

– В детстве я занимался верховой ездой, – довольно улыбнулся Кеннет.

– Это многое объясняет, – кивнула Эдельвейс и поспешно отвернулась, чтобы он не заметил в ее глазах боль, тоску и зависть. Откуда знать этому благополучному американцу, что иногда совершенно невинная фраза может причинить человеку страшную боль?

В соответствии с традициями имперского гостеприимства, Эдельвейс пригласила Кеннета выпить чаю. На этот раз он никуда не спешил и охотно согласился.

Они расположились на веранде, выполнявшей роль кухни.

На столе уже кипел огромный самовар.

Эдельвейс распахнула дверцу холодильника, стоявшего в дальнем углу у окна: внутри было пусто, не считая двух банок варенья и банки горчицы. Заметив взгляд Кеннета, Эдельвейс скромно потупила глазки и просюсюкала:

– Наша страна может на равных противостоять Америке в гонке вооружений, но для этого ей приходится экономить на зарплате бюджетникам. Вот так выглядит изнутри холодильник рядового сотрудника имперской научно-исследовательской лаборатории…

Увидев выражение лица Кеннета после этого ее заявления, она не выдержала и расхохоталась.

– Знаете, капитан, нельзя же все воспринимать на веру… Сейчас я продемонстрирую вам мой синтезатор пищи, и вы поймете, что мне просто нет смысла набивать едой холодильник.

Она щелкнула пальцами, и на кухню вошел Дэки. На большом подносе он нес шампуры с шашлыком.

– Так вот он какой, синтезатор пищи! —изобразил изумление Кеннет.

– Самая лучшая модель синтезатора пищи всех времен и народов, – кивнула Эдельвейс на Дэки. – Я подумала, что вы не захотите довольствоваться синтетикой, и вот… Не буду утверждать, что этого кабана он выследил лично, однако идея с шашлыками была его. Так что сегодня на столе будет все натуральное, приготовленное вручную.

Эдельвейс вспомнила, что Сельма Акка предлагала ей угостить Кеннета местным деликатесом – щами из нежной молодой крапивы, со сметаной и сваренным вкрутую накрошенным яйцом, но Эдельвейс не решилась предлагать американцу такую экзотику из опасения, что он неправильно это истолкует…

– Ты бы еще лебеду предложила! -укоризненно фыркнула она, услышав предложение Сельмы. Она уже представляла броские заголовки на страницах американских сетевых изданий: « Имперцы вынуждены питаться одной крапивой!»

Эдельвейс достала из буфета блюдо с пирогами и вазочки с печеньем, конфетами и орешками.

Повернувшись к столу, она поняла, что допустила непростительную оплошность: помня, что фрукты-овощи для американцев можно мыть только кипяченой водой, тщательно промыла салат холодным кипятком и оставила в дуршлаге, чтобы стекла вода, а потом положила в миску, но не успела порезать и заправить растительным маслом. Отвлекшись, она случайно оставила миску с салатом на столе. Пока она суетилась возле буфета, Кеннет подвинул салат к себе…

– Вот на таких мелочах и сыплются американские агенты, -усмехнулся Дэки, уже заметивший, что Кеннет ест салат целыми листьями. Но откуда американцу знать, что в Империи салат принято сначала резать и заправлять маслом, и только потом есть?

Кеннет, вздрогнув, чуть не подавился. Он бросил на Дэки весьма выразительный взгляд, отчего парень согнулся от хохота.

– Агенты на таких мелочах не сыплются, они ведь проходят специальное обучение, -тихо произнес Кеннет, глядя Дэки прямо в глаза.

Дэки обезоруживающе улыбнулся. Он был веселым, озорным парнем, любителем безобидных розыгрышей. Однако далеко не всем его выходки нравились…

Эдельвейс была одной из немногих, кого его проказы никогда не раздражали и у кого не возникало желания его отлупить.

С Дэки они познакомились несколько лет назад и общий язык нашли сразу же. Злые языки в Нижних Клонах поговаривали, что они не только брат и сестра по отцу, но и… Однако ни Эдельвейс, ни Дэки это не волновало. Сестра – так сестра, а нет, так нет. Какая разница, если человек хороший?

Эдельвейс про себя усмехнулась: Кеннет явно не рассчитывал на присутствие за столом Дэки, он думал, что чаепитие будет проходить тет-а-тет, но глубоко ошибался.

«Не давай потенциальным эмиссарам оставаться с тобой наедине, – в свое время инструктировала Эдельвейс Аида. – Вряд ли эмиссар станет задавать тебе интересующие его вопросы в присутствии посторонних людей. Он сделает все возможное, чтобы остаться с тобой наедине. Поэтому внезапный интерес к тебе малознакомого человека и его настойчивые попытки пообщаться с тобой с глазу на глаз должны тебя насторожить. Но когда ты останешься наедине с предполагаемым эмиссаром и он начнет задавать тебе вопросы, постарайся всячески увиливать от ответа. Если это действительно эмиссар, он задаст тебе эти вопросы еще раз. Вот по этой настойчивости ты и узнаешь эмиссара.»

Между тем Эдельвейс прекрасно понимала, что опытный эмиссар – а другому вряд ли доверят столь ответственную миссию, – начнет задавать ей вопросы весьма щекотливого свойства не при первой же встрече наедине, а только тогда, когда будет уверен, что добился ее расположения и доверия. Значит, надо дать ему такую возможность и такую уверенность. А значит, нужно постоянно изображать общительную, хлебосольную и гостеприимную хозяйку… И таким образом она скоро превратиться в точную копию своей биологической матери! Представив себе такую картину, Эдельвейс невольно поморщилась. Кеннет бросил на нее вопросительный взгляд.

– Ой, язык прикусила! – нашлась Эдельвейс. – А вот не хотите ли еще наливочки из черноплодной рябины? А аэрокар потом на автопилот поставите.

Дэки проводил Кеннета до самого аэрокара. Кеннет еще за столом обратил внимание, что Дэки явно хочет что-то ему сказать, но не решается. И только теперь, когда они остались вдвоем, Дэки наконец решился заговорить.

Они стояли возле аэрокара. Над их головами сплетались ветви огромных елей.

– Капитан Кеннет, скажите охраннику на КПП, чтобы не боялся и не прятался за вашей спиной, как сегодня утром: я не буду предъявлять ему претензии… -неожиданно произнес Дэки.

– Не понял… Какой охранник? – Кеннет нахмурился.

– Среднего роста, темноволосый, чуть старше двадцати лет… Сегодня утром он дежурил на КПП.

– А, это Джерри Томкинс, – вспомнил Кеннет. – Так в чем там дело?

– Томкинс? Вообще-то его зовут Джеральд Темкин. По крайней мере, по документам. Темкина – фамилия его матери, гражданки Свободной Народной республики. А вот отец его— гражданин США, поэтому парня назвали Джеральд. Однако в Свободной Народной республике государственный язык – русский, поэтому когда этот парень служил в охране военной базы в Свободной Народной республике, его звали Герка Темкин, – усмехнулся Дэки. – Потом он уволился и поступил на службу на «Инвиктус». У него ведь двойное гражданство, так? Вот на базе мы с ним и столкнулись впервые при обстоятельствах… Ну, вы уже поняли, при каких именно?

Он был уверен, что капитан знает об этой неприятной истории – у него же высшая форма допуска к секретной информации, и наверняка у американцев есть на него, Дэки, досье. Про случай на базе не мог не доложить своему руководству американский инструктор, и это должно было попасть в досье, и Кеннет не может не быть в курсе…

– В общих чертах, – кивнул Кеннет, однако Дэки был уверен, что капитану известно практически все. Все, кроме того, что один из фигурантов того дела служит сейчас под его началом.

– В общем, когда я сегодня утром увидел Темкина, я его узнал, и он меня тоже. Такое не забывается…

Кеннет кивнул: он понимал, что тут Дэки прав. Он тоже не забыл бы такое…

– Но с точки зрения закона Темкину бояться нечего, -пожал плечами Кеннет. – Насколько я понимаю, он действовал в соответствии с уставом и выполнял приказы командования…

– В данном случае это значения не имеет. Все дело в том, что я подал встречный иск на руководство военной базы за нанесение мне морального и физического ущерба, и, если станет известно, что на территории Империи находится Джеральд Темкин, один из фигурантов той истории, ему придется давать свидетельские показания. Это как минимум. Я бы сообщил в полицию, но ваш Темкин… В общем, слухи у нас распространяются быстро. Все местные уже знают, что он встречается с дочерью уважаемого, покойного ныне имперского капитана, во времена мятежа погибшего на боевом посту.

После этих слов Дэки запнулся, вспомнив красноносого капитана контрабандистского катера, мобилизованного в народное ополчение. Говорили, что он по пьяни попросту налетел на мель… А уж эта капитанская дочка! В Нижних Клонах сложно что-либо утаить… И, судя по скорости, с которой эти девушка подала заявление на признание отцовства, подкрепленное справкой о беременности, она переспала с Темкиным чуть ли не в первый вечер после знакомства. Дэки это не удивляло: внешне Темкин был хорош: спортивного сложения брюнет со слегка вьющимися волосами, с правильными чертами лица, с серо-голубыми глазами… Неудивительно, что он привлекал внимание многих девушек.

– Так вот Темкин с девушкой уже подали заявление на официальное оформление отцовства, – сообщил Дэки Кеннету. – А если Темкина привлекут по делу на базе как свидетеля… Как будет выглядеть его роль в том происшествии не только с точки зрения имперских законов, но и с точки зрения морали, если это станет достоянием гласности? В общем, передайте Темкину, чтобы он не трясся: я не сообщу о нем в полицию… Но только потому, что не хочу, чтобы всплыла информация, что юная дочь уважаемого человека ждет ребенка от иноземного помощника палача, принимавшего участие в издевательствах над гражданином Империи.

…Эта история случилась на военной базе Свободной Народной республики месяцев семь назад…

Работавший на военном заводе своего отца, оформленный техником, Дэки сопровождал партию вьючных роботов, которых их фирма, согласно условиям договора, обязалась доставить на военную базу в Свободной Народной республике. Республика эта была очередным свежеиспеченным государственным образованием.

На базе планировалось провести испытания моделей вьючных роботов в полевых условиях. Вообще-то предполагалось, что партию роботов будет сопровождать совсем другой сотрудник, постарше и посолидней Дэки, но в последний момент тот сотрудник под каким-то благовидным предлогом отказался от командировки, и получилось так, что высокая честь сопровождать партию роботов выпала именно Дэки.

Вот таким образом он и оказался в командировке на военной базе в Свободной Народной республике. В его обязанности входила не только доставка вьючных роботов до места назначения, но и их сопровождение во время полевых испытаний.

Непосредственным начальником и командиром Дэки был назначен прапорщик Дубарь, почти двухметрового роста амбал с физиономией, словно высеченной топором из куска дерева. Дубарь терпеть не мог штатских. А уж таких, как Дэки… Парень был настолько не приспособлен к военной службе, что Дубарь смотрел на него даже чуточку с сожалением, как здоровые люди смотрят на инвалидов и умственно отсталых.

…Покосившись на Дэки, Дубарь тяжело вздохнул. Этот парень действительно был придурком. Ну, что еще ожидать от штатского?

– Построиться в одну шеренгу и рассчитаться на первый и второй… В две шеренги становись! – скомандовал прапорщик.

Все рассчитались и построились в две шеренги, только этот имперский придурок остался стоять посредине между шеренгами.

– А я уже забыл, кто я по номеру, первый или второй, – объяснил он прапорщику, разводя руками.

– Двадцать отжиманий, – мгновенно среагировал прапорщик.

Дэки искренне не понимал, чем вызвал недовольство прапорщика. Подумаешь, забыл, кто он по номеру!

– Но вы же не приказывали запомнить свои номера, а приказали рассчитаться на первый- второй, – напомнил прапорщику Дэки.– Так я и рассчитался, а значит, выполнил приказ с точности. Вот если бы вы приказали запомнить…

В строю почему-то захихикали.

– Тридцать отжиманий, -прошипел прапорщик, обводя строй тяжелым взглядом и начиная закипать.

– А у вас тут грязно, – заметил Дэки, оглядевшись.

– Вот и будешь чистить плац зубной щеткой.

– Да зачем же щеткой? – искренне удивился Дэки. – У вас что, современной техники нет? Давайте я вам робота-уборщика настрою! Он-то с этой задачей быстрее справится!

Прапорщик чуть не застонал сквозь зубы.

– Сорок отжиманий, и пока не сделаешь, все остальные будут бегать с полной выкладкой! Бегом марш! -скомандовал он.

Дэки мгновенно бросился отжиматься, стараясь выполнить это упражнение как можно быстрее: в противном случае ему сегодня обязательно набьют физиономию его же сослуживцы. Если не в раздевалке, так в душевой. А если и не набьют, так еще что-нибудь сделают, вот как в тот раз…

…Это было вскоре после его прибытия на базу.

В первый же день в кабинке душа его поджидал неприятный сюрприз… Потом он узнал, что с новичками поступали подобным образом довольно часто.

Раздевшись и войдя в кабинку, Дэки задвинул за собой дверь. Дверь душевой кабинки сдвигалась по направляющим, расположенным внутри кабинки. Откуда ж ему было знать, что между краем двери и стеной втиснут ящичек с запертой внутри крысой? И, стоило Дэки задвинуть за собой дверь, как дверца ящичка освободилась и крыса выбралась наружу.

А дверь душевой кабинки шутники к тому моменту уже успели заблокировать снаружи так, что изнутри ее было не открыть.

Обнаженный человек остался в замкнутом пространстве один на один с обезумевшим от ужаса грызуном, мечущимся по всей кабинке. Иногда такие забавы заканчивались для новичков трагически… А шутников, естественно, никак не могли поймать!

Дэки повезло, он сумел сладить с крысой и поймать ее, не получив укусов, поскольку умел обращаться с животными, а иначе… Как бы в этот раз сослуживцы не придумали чего-нибудь похуже!

Повезло еще, что прапорщик – человек гуманный, назначил всего сорок отжиманий, подумал Дэки, интенсивно отжимаясь с максимально возможной скоростью. Теперь он и сам понимал, что вел себя по-идиотски, а потом еще сморозил глупость, предложив настроить для уборки плаца робота! И как такое могло придти ему в голову? Ведь, во-первых, территория очень большая, а во-вторых, плац постоянно используется для строевой подготовки. Не может же робот крутиться под ногами солдат! Конечно, прапорщик разозлился! А ведь надо было просто предложить ему вымостить плац таким материалом, который сам впитывает мелкий мусор. На такую большую площадь покрытия фирма-производитель точно сделала бы скидку! Тем более, вспомнил Дэки, что где-то у него была даже визитка владельца фирмы, и надо было отдать ее прапорщику. Дэки сообразил, что если бы он таким образом организовал владельцу фирмы крупный заказ, то получил бы от него комиссионные! А он вот не догадался! Да за такую оплошность Эдуард Лацис заставил бы его отжаться не сорок раз, а все пятьдесят!

Пока Дэки отжимался, Дубарь не сводил с него тяжелого взгляда. Этот парень его доведет…

В первое же утро после прибытия прапорщик застал его, когда парень в шесть утра влез на столб перед казармой и пытался перерезать провод, идущий к громкоговорителю.

– Ты чем это там занимаешься? – с подозрением спросил прапорщик.

– Да вот какой-то придурок врубил в 6 утра военные марши, спать невозможно! Сейчас провод перережу.

– Отставить! – завопил прапорщик, умолчав при этом, что придурком, врубавшем в 6 утра военные марши, был полковник Новик, решивший таким образом облегчить военнослужащим утренний подъем.

Только потом, много позже, прапорщик Дубарь сообразил, что парень залез на столб без всяких специальных приспособлений, необходимых в подобном случае. И как же он это сделал? Тогда прапорщик об этом почему-то не задумался и не придал этому значения. А ведь такие навыки… Такие навыки совсем не вяжутся с образом придурка и растяпы, каким он себе этого парня представлял. И еще прапорщик в первый же день заметил, что костяшки пальцев у юноши загрубевшие, как у человека, серьезно занимавшегося рукопашным боем.

Вот если бы он тогда насторожился!

…Прапорщик регулярно жаловался на имперского придурка командиру базы полковнику Новику, но тот разводил руками. Ну, что возьмешь с этих гражданских, тем более иностранных специалистов? К тому же парень тут по контракту, а контракт не так просто разорвать в одностороннем порядке, для этого должна быть веская причина. Пока что имперский техник со своей работой справляется, и поэтому никаких оснований для того, чтобы его уволить, нет.

– Вообще-то он еще и неплохо отжимается, – пробурчал прапорщик.

– Вот видите, есть и у него что-то хорошее, – обрадовался полковник. —Глядишь, еще и человека из него сделаем!

На этот счет у прапорщика были большие сомнения, но он не посмел перечить командиру.

…В тот день они уже возвращались с полевых испытаний, когда на узкой дороге, идущей вдоль речки, головной вьючный робот, похожий на серебристого паука, неожиданно застыл на месте, мгновенно затормозив всю колонну техники, и продолжать движение явно не собирался. Недолго думая, Дэки, сопровождавший колонну вьючных роботов, вскочил на него верхом и стукнул кулаком по той части корпуса, где у настоящего паука находилась бы голова. Робот среагировал странным образом: дернулся, вздыбился, сделал резкий прыжок с дороги в сторону откоса и, не удержавшись, начал падать. Выпрямившись в последний момент, робот сделал еще один неуверенный прыжок и, подогнув суставчатые конечности, рухнул в воду.

Несколько дней назад вода в реке сильно поднялась из-за прошедших в горах дождей. Робот в мгновение ока скрылся под водой. Бурлящий поток в считанные секунды скрыл его от глаз остолбеневших военнослужащих.

Дэки, спрыгнувший с падающего робота еще на откосе, прокатился по земле, встал и, ругаясь и отряхиваясь, выбрался на дорогу.

– Ах, ты… – у прапорщика Дубаря на этот раз больше не было слов, даже матерных, чтобы должным образом охарактеризовать имперского идиота. Схватив его за шиворот, он потащил его к командиру базы, по пути не переставая осыпать какими-то нечленораздельными междометиями, совершенно не походившими на полноценные матюки.

Через полчаса Дэки стоял на ковре перед полковником Новиком.

Американский инструктор крутился тут же. Этого типа Дэки приметил еще в первый день пребывания на базе. Военный советник, ага… Высокий, поджарый, с водянисто-голубыми цепкими глазами, он неожиданно возникал словно из ниоткуда в самых укромных уголках военной базы и особенно интересовался именно вьючными роботами.

Выслушав весьма эмоциональный доклад прапорщика, щедро приправленный ненормативной лексикой, полковник тяжелым взглядом уставился на злостного нарушителя дисциплины, которого Дубарь наконец соблаговолил отпустить и не дергать за шиворот, и тихо спросил:

– Какого черта? Ты что, под кайфом? Ты бухаешь или ширяешься?

– Да никогда, – возмутился Дэки.

Полковник смотрел на него тяжелым немигающим взглядом: в свое время в голову полковнику Новику пришла одна интересная идея, подсказанная ему сотрудником военной прокуратуры, и с тех пор полковник неоднократно использовал для перевоспитания новобранцев – растяп и придурков – особый метод. В большинстве случаев этот метод действовал. И сейчас явно был подходящий момент. Сейчас он научит этого оболтуса дисциплине и порядку…

– Будь ты алкашом или наркоманом, это было бы понятно и простительно. Но в здравом уме и трезвой памяти утопить робота… – он задумчиво и устало посмотрел на имперца и покачал головой.

И приказал прапорщику:

– Выпороть.

Дэки обомлел.

– У вас тут что, суд шариата? – возмутился он. – Между прочим, я гражданин Парадизской Империи, а не вашей республики.

– Вы находитесь на нашей территории, а нас законы для всех одинаковы, а по условиям договора вы должны подчиняться уставу. Вы подпадаете под статью об умышленной порче и уничтожении военного имущества, а по этой статье предусматривается именно такое наказание. Уж так в уставе написано, – полковник с деланным сочувствием развел руками.

…Будь Дэки постарше и поопытнее, он для начала обложил бы зарвавшегося полковника изощренным матом для духовного отрезвления, а затем объяснил бы, что, во-первых, неважно, что в уставе написано, вот на заборе тоже много чего написано, но это еще ничего не значит, а во-вторых, в развитых цивилизованных странах дурные законы компенсируются необязательностью их исполнения… Однако Дэки был слишком молод и неопытен в словесных баталиях, к тому же от потрясения потерял дар речи и не мог выдавить из себя ни слова. Но даже если бы и мог говорить, то не знал бы, что вообще можно сказать в столь дикой ситуации. Ну, в самом деле: в конце уютного 21 века вдруг оказаться в роли крепостного холопа жестокого барина! В Империи подобная ситуации была бы просто немыслима!

Дэки вспомнил, что в сети периодически мелькали упоминания о том, что в некоторых государствах в воинских частях применяются телесные наказания, и еще ходили слухи, что даже в Империи в некоторых негосударственных военизированных объединениях практикуются, хоть и совершенно незаконно, различные меры физического воздействия, но Дэки считал это байками и страшилками вроде городских легенд, иначе такие случаи, имей они место на территории Империи, непременно попали бы в полицейские сводки, но ничего подобного в сводках не было. Хотя, конечно, это еще ничего не значило: многие дела, связанные с той или иной формой насилия над личностью, рассматривала не полиция, а Храм Немезис… А из Храма утечек информации не бывает, там строго соблюдают секретность…

В голову не приходило ничего кроме: «Это не наш метод, это непедагогично!» Но Дэки чувствовал, что на полковника этот аргумент не подействует. У него явно свои представления о педагогике!

– Вы подписали контракт, вы находитесь на территории нашей страны, так что вы знали, на что шли, -жестко заявил полковник.

– Знал бы, ноги бы моей тут не было, – честно признался Дэки.

Не то чтобы Дэки очень боялся боли от ударов кнута: для того, чтобы заранее бояться того, чего никогда не испытывал, нужно иметь очень развитое воображение, а он таким воображением не обладал, к тому же сильную боль он и раньше испытывал и не настолько ее боялся, чтобы всерьез переживать по этому поводу, но вот предстоящее унижение… Мысль об этом была настолько невыносима, что в груди как будто сжалась тугая пружина, но сердце при этом билось частыми сильными толчками.

«Сколько оно еще так выдержит?» – отвлеченно подумал Дэки.

За семнадцать лет своей жизни Дэки уже бывал и в смертельно опасных ситуациях, и чудом выживал после серьезных ранений, но вот к подобному унижению не был готов морально. Просто он был из тех людей, которые по своей душевной организации совершенно не выносят такого насилия над собственной личностью. Дэки относился к людям такого типа, которые готовы скорее умереть, чем пережить нечто подобное. Пожалуй, даже если бы его приговорили к расстрелу, он был бы потрясен куда меньше. Кровь бросилась ему в лицо, в голове мутилось от гнева и ярости.

Гордый, самолюбивый парень не мог смириться с мыслью, что люди, которых он уже начинал считать своими боевыми товарищами, могут поступить с ним подобным образом. Ощущение было такое, словно ему на голову рухнул потолок вместе со стенами.

Если бы это были враги, а он был бы пленным, дело другое. От врагов ждешь любой подлости, на то они и враги, и их жестокость не вызывает удивления… Но чтобы так поступали свои, которым доверяешь! Приговорить к унизительному наказанию своего! Да кем он себя возомнил, этот полковник? Это просто не укладывалось у Дэки в голове! Так поступить могли только враги. А он по глупости принимал врагов за своих! Догадался бы сразу, и вел бы себя на базе совершенно иначе… И особо он злился на себя из-за этой своей фатальной ошибки.

В глазах Дэки приказ полковника выглядел настоящим предательством, а предателей Дэки ненавидел особо. Предатели – они ведь как оборотни! Дэки был потрясен и возмущен. Вся его сущность идеалиста восставала против такого поворота событий.

Воспитанный на имперской системе ценностей, вполне совпадающей с системой ценностей Лачры, Дэки считал высшей ценностью вовсе не жизнь, а человеческое достоинство. И с этим был согласен и его отец, который, кстати, никогда не поднимал на него руку, даже когда Дэки этого явно заслуживал.

А в данном случае, по мнению Дэки, он порку вообще не заслужил, и это возмущало его сильнее всего. А ведь он пытался все объяснить…

– Что это за метод починки техники? – спрашивали его.

– Метод самый действенный в полевых условиях, -отвечал он. —Особенно если у техники просто какой-то контакт нарушен.

А что ему было делать, разбирать робота прямо посреди дороги, тем самым надолго заблокировав целую колонну техники? А так он хотя бы сдвинул робота с места, открыв остальным проход. Да, в результате робот отклонился от намеченного маршрута, ну и что? Дэки решительно не понимал, за что на него так взъелись. Хотя нет, понимал… Просто на базе его невзлюбили с самого начала. Ну, подумаешь, искупал робота… Делов-то!

Да и вообще, что это за метод наказания?! Средневековье какое-то! В Империи сама мысль об официальном применении телесных наказаний казалась дикостью, не совместимой ни с законом, ни с моралью, а любое унижение человеческого достоинства считалось серьезным уголовным преступлением.

Если бы Дэки знал заранее, какие на этой базе порядки, он бы носу не сунул на территорию этой республики просто из принципа. Но времени на ознакомление с законами у него просто не было. Надо было, конечно, внимательно почитать устав, но очень уж не хотелось тратить время на столь скучное чтиво! Детективы-то интереснее! И вот теперь он влип! Так вот почему тот сотрудник выдумал уважительную причину, только чтобы не ездить в эту командировку: должно быть, он читал устав, а не всякие развлекательные книжонки… И что ж теперь делать?

По поведению полковника Дэки понял, что качать права бесполезно: либо тот не знает, что он сын владельца завода, либо считает, что перед законом все равны. И перед уставом тоже. И, хотя полковник Новик и его офицеры не походили ни на казаков, ни на приверженцев законов Шариата, но, видимо, все равно считали физические наказания наиболее доходчивой мерой воздействия.