Помещик

Где ларчик?» – «Здесь». – «А! Ну, готовы?

Пошел!.. Я к вечеру домой».

XXXII

Уехал барин. Слава богу!

Какой веселый, дружный гам,

Какую шумную тревогу

Все подняли! Спешит Адам

Адамыч в комнатку… гитару

(Подарок будущей жены)

Снимает тихо со стены,

Садится, скверную сигару

С улыбкой курит… и не раз

Из голубых немецких глаз

Слеза бежит… и край любимый

Он видит снова – край родимый,

Далекий, милый… и, пока

Еще не высохли те слезы,

В убитом сердце старика

Взыграли радостные грезы.

XXXIII

Помещик едет. Легкий сон,

Надежный друг людей дородных,

Им овладел… не видит он

Равнин окрестных плодородных.

О Русь! Люблю твои поля,

Когда под ярким солнцем лета

Светла, роскошна, вся согрета,

Блестит и нежится земля…

Люблю бродить в лугу росистом

Весной, когда веселым свистом

И влажным запахом полна

Степей живая тишина…

Но дворянин мой хладнокровно

Поля родные проезжал;

Он межевал их полюбовно,

Но без любви воспоминал

XXXIV

О них… Привычка! То ли дело,

Когда в деревню как-нибудь

Мы попадем, бывало… Смело,

Легко, беспечно дышит грудь…

И дорога нам воля наша,

Природа – дивно хороша,

И в каждом юноше душа

Кипит, как праздничная чаша!

Так что ж? Ужели ж те года

Прошли навек и без следа?

Нет! Нет! Мы сбросим наши цени,

Вернемся снова к вам, о степи!

И вот – за бешеных коней

Отдав полцарства, даже царство –

Летим за тридевять полей

В сороковое государство!..

XXXV

Раскинувшись на пуховых

Подушках, спит самодовольно

Помещик. Кучер пристяжных

Стегает беспощадно. Больно

Смотреть на тощих лошадей.

Фалетор на кобыле тряской

Весь бледный прыгает. Со связкой

В руках храпит себе лакей.

Бойка дорога. Все ракиты,

Как зимним инеем, покрыты

Тончайшей пылью. Жарко. Вдруг

(Могу ль изобразить испуг

Помещика?) на повороте

Ось пополам – и тарантас

(Прошу довериться работе

Домашней…) набок… Вот те раз!

XXXVI

Поднявшись медленно с дороги,

Без шапки, трепетной рукой

Ощупал спину, нос и ноги

Мой перепуганный герой.

Всё цело… Кучер боязливо

Привстал… и никаких речей

Не произнес… Один лакей

Засуетился торопливо –

То вскочит сам на облучок,

То вдруг возьмется за задок,

То шляпу двинет на затылок…

Но как ни ловок, он и пылок –

Напрасно всё… Что делать! Сам

Помещик вовсе растерялся,

Не верил собственным глазам

И, как ребенок, улыбался.

XXXVII

«Ах, чёрт возьми! Ну, что там?» – «Ось

Сломалась». Барин для порядка

Ее потрогал. «Да; хоть брось.

Ох, эта бестия Филатка!

(Филаткой звался старый плут

Каретник.) До деревни сколько?»

«Да будет верст пяточек». – «Только?

Скачи за кузнецом… да кнут

Возьми…» Но взоры в отдаленье

Вперило хитрое творенье,

Лакей… и вдруг он крикнул: «Э!

К нам едет барыня…» – «Где? где?

Какая барыня?» – «Полями,

Знать, оне взяли… Точно так».

«Не может быть!» – «Смотрите сами:

Оне-с…» – «Ну, ну, молчи, дурак!»

XXXVIII

Действительно: в кибитке длинной,

Подушками, пуховиком

Набитой доверху, в старинной

Измятой шляпке, с казачком,

С собачкой, с девкой в казакине

Суконном, едет на семи

Крестьянских клячах «chere amie» ^[3]

Своей любезной половине

Приятель наш едва ли рад…

Он бросился вперед, назад…

Им овладело беспокойство,

Весьма естественное свойство

Иных мужей при виде жен…

Кибитка стала… дыбом волос

На нем поднялся… слышит он

Супруги дребезжащий голос:

XXXIX

«Сергей Петрович, это вы?»

«Я, матушка». – «Ах, мой спаситель!

Куда ж вы ехали?» Увы!