Христианство: грёзы и реальность

«… Послушай все слова, какие сказал человек со дня своего творения, и ты подумаешь: это бог! взгляни на все дела человека с его первых дней, и ты воскликнешь: это скот! так тысячи лет бесплодно борется с собой человек, и печаль души его безысходна, и томление духа ужасно и страшно, а последний судья все медлит с приходом… но он и не придет никогда, это говорю тебе я: навсегда одни мы с нашей жизнью, человече!» (Леонид Андреев. Дневник сатаны).

Это о христианстве, в его реальных земных проявлениях, это о Церкви Христовой, в которой нет, а возможно и никогда не было Христа, о ее словах и деяниях. Взгляни на дела христианские, человек, а их много, очень много за две тысячи лет, «и ты воскликнешь: это скот!» А последний судья все медлит своим приходом и, видимо, будет ждать его человек, пока не сомкнет веки свои так и не дождавшись. Он с надеждой смотрит на христианство, на Церковь Христову, а они своими деяниями показывают и буквально кричат ему: «навсегда одни мы с нашей жизнью, человече!» Но не видит человек деяний церковных, подобных крику, не слышит их, хотя они кричат, а слышит слова, какие говорила она, церковь, со дня своего сотворения, и думает: это Бог!

Так он и живет, человек – слыша, но не понимая, и не видя. Он слеп. Что можно предложить слепому? Что можно предложить больному, искалеченному сознанию? Мир грезит наяву, и грёзы размывают реальность и саму возможность ее адекватного восприятия, и надо попытаться увидеть мир, наделенный и населенный смыслами, а не только разрозненными фактами, часто весьма и весьма сомнительными. В истории всегда было место и время проявлению духа истории (по терминологии Гегеля) или, если угодно, Промысла Божьего, а значит – многое возможно.

Раздел 1. История: смыслы, ожидания и манипуляции

«Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.»

Книга Екклесиаста Глава 1

Глава 1

История, как и все, в том числе естественные и точные науки, пережила и переживает раздробление на отдельные фрагменты и ветвления: история экономическая, политическая, социальная, военная, религии, культуры, историческая география, историография, история отдельных стран и народов, и т.д. К истории можно отнести и такие специализированные науки как археология (изучает историю происхождения человека и общества по вещественным источникам древности) и этнография (изучает быт и нравы народов).

В процессе своего становления и развития история выработала определенные методологии исследования исторических фактов и событий. Историки пользуются множеством методов, в частности это:

Историко-генетический метод – состоит в изучении исторических явлений в процессе их развития – от зарождения до гибели или современного состояния.

Историко-сравнительный метод – состоит в сопоставлении исторических объектов в пространстве и времени, и выявлении сходства и различия между ними.

С помощью историко-типологического метода выявляются общие черты исторических событий и выделяются однородные стадии в их развитии. Происходит классификация исторических явлений, событий, объектов.

Идеографический метод – состоит в описании событий, явлений.

Системный метод – состоит в раскрытии внутренних механизмов функционирования и развития, анализе системы и структуры того или иного явления.

Ретроспективный метод – с его помощью можно последовательно проникнуть в прошлое с целью выявления причины события и восстановления его хода.

Синхронный метод – состоит в изучении различных исторических событий, происходивших в одно и то же время с целью установить связи между ними.

Хронологический метод (проблемно-хронологический) – состоит в изучении последовательности исторических событий во времени или по периодам, а внутри них по проблемам.

Метод периодизации – позволяет установить периоды исторического развития на основе выявления качественных изменений в обществе, обнаруживающих решающие направления в его движении.

В своих исследованиях история опирается (по крайней мере должна опираться) на следующие принципы исторического исследования:

– историзм, который обязывает рассматривать все события и явления в их взаимосвязи и взаимообусловленности. События с учетом данного принципа рассматриваются в контексте происходившего, а не по отдельности.

– объективность обязывает рассматривать все события и явления непредвзято, объективно, без предпочтений.

Вся эта фрагментация и «узкоспециализация» исторических исследований приведена здесь для того, чтобы показать: насколько история может быть «размыта» по отдельным своим фрагментам, когда одни и те же факты и события могут быть не то что противоречивы, а даже не «узнаваемы» в разных фрагментах исторической науки. Рассматривая историю по фрагментам, все больше детализируя и углубляясь, пропадает видение целого, это то, о чем говорят: «За деревьями не видят леса», это как при концентрации внимания и зрения на каком-то мелком объекте: чем внимательнее рассматриваем объект, тем больше «размывается», «размазывается» все окружающее, и мы даже можем вообще его не видеть, не замечать, а оно, это окружающее, есть, и оно намного, намного больше и содержательнее внимательно рассматриваемого объекта. И здесь речь именно о событиях и фактах, а не их интерпретациях, которые, будучи построены в свою очередь на «неузнаваемых» фактах (когда одни и те же факты и события могут быть не то что противоречивы, а даже «неузнаваемы» в разных фрагментах исторической науки), могут варьироваться до своей противоположности. Сейчас это достаточно подробно, скрупулезно и логично описывают в своей «Новой хронологии» А. Фоменко и Г. Носовский, когда, например, в различных «фрагментах» исторической науки под одним и тем же именем фигурируют различные исторические персонажи, или наоборот – под разными именами фигурирует один и тот же исторический персонаж; когда искусственно «растягиваются» и «перемещаются» исторические эпохи и периоды и т.п. В адрес А. Фоменко и Г. Носовского очень много критики (особенно со стороны профессиональных историков), но будем до конца объективны: А. Фоменко академик РАН, серьезный ученый, математик с мировым именем, и уж в чем-чем, а в логике, научной обоснованности и последовательности всем его работам, и его новой хронологии в том числе, не откажешь – и в этом она выше, причем значительно, многих классических исторических трудов. Другое дело, что профессиональные историки осилить новую хронологию не могут – гуманитарное образование и склад ума не позволяют: слабость или даже полное отсутствие логического мышления, обобщение от частного к частному, не по существенному признаку, и т.д., – о чем в свое время достаточно убедительно утверждал о гуманитариях (разумеется, есть исключения, но это именно исключения) знаменитый советский психолог Л.С. Выготский, работы которого высоко оцениваются во всем мире. Это историков злит, к тому же признание даже не ошибочности, а всего лишь спорности некоторых исторических дат, фактов, выводов и обобщений (а их превеликое множество), поставит под угрозу научные звания, авторитет, научную и медийную карьеру очень многих известных и заслуженных на сегодня ученых. Отсюда агрессивное неприятие и полное отрицание новой хронологии «историческим сообществом», а на попытки какой-то мало-мальски обоснованной критики мало кто из них отваживается, а точнее совсем никто, ввиду вышеуказанных причин. К тому же Фоменко и Носовский что называется «открыли» столько явных огрехов, ляпов, лжи и нестыковок в исторической науке, что «корпоративная нелюбовь» к ним профессиональных историков, все это создававших и развивавших, защитивших на этом диссертации и получивших академические звания, вполне понятна, и о «корпоративной нелюбви и неприятии», и последствиях этой корпоративности – лжи и обмане в истории и науке, еще будет упомянуто в этой книге. То, что история «размыта» по своим историческим специализациям и методологиям, и утеряна реальная общая картина мировой истории известно давно, но об этом не принято было говорить, и эта информация замалчивалась, теперь же это все выплывает и «выползает», что достаточно научно-последовательно, логично и обоснованно показывает та же новая хронология. Фоменко и Носовский часто выводы из своих исторических построений оставляют на усмотрение историков и вообще своих читателей, они не утверждают категорично там, где есть даже малейшие сомнения, как это делают профессиональные историки, часто не имеющие для своих утверждений не то что достаточных, а вообще никаких оснований, а обширность и объем материала, собранный и обработанный Фоменко и Носовским, впечатляет. И основной упор они делают именно на хронологию; делая свои выводы и давая свои интерпретации подчеркивают, что это их мнение, логичное, обоснованное, но – их, и не настаивают, за исключением редких и явных случаев, на исторической истинности ими высказанного. И одно замечание, касаемо хронологии вообще: ею всегда занимались представители точных наук, тот же Исаак Ньютон, например, – такова специфика этой науки. А самого А. Фоменко, по его словам, натолкнули на хронологические исследования работы американского физика, специалиста по небесной механике и истории астрономии (и однофамильца вышеупомянутого знаменитого физика, математика и теолога Исаака Ньютона) – Роберта Ньютона, который также занимался и вопросами хронологии. Да, официальная историческая наука сегодня разбросана и размыта по своим многочисленным направлениям и методологиям, и из этого огромного массива, напоминающего хаос, всегда можно безболезненно извлечь на свет божий необходимое в данный момент, или создать это необходимое, если в историческом наборе («хаосе») его нет, что просто дополнит существующий хаос еще одним-двумя элементами, ничего в нем, в сущности не поменяв, но повысив количественный состав хаоса и возможность последующих манипуляций. Такова на сегодня историческая наука, таковы сегодня психиатрия, психология и юриспруденция, да и многие другие общественные науки – та же социология и даже современная философия. А политизация и геополитизация наук (и не только общественных), значительно усилившая и их хаотизацию, приняла планетарный масштаб, и сейчас идет борьба за глобальный и тотальный контроль над науками и мировоззрением. Но если психиатрия, психология, юриспруденция и социология могут меняться, модифицироваться, то есть развиваться, вплоть до отрицания самих себя в своих основах, то с историей так не получится: история – это живая ткань, и она связана с настоящим, да и с будущим теснее и прочнее, чем это кажется на первый взгляд, и любое хирургическое вмешательство в прошлое, даже очень далекое, болью отзывается в настоящем и может лишить будущего.

Мы не будем вдаваться в анализ вышеперечисленных многочисленных исторических методологий и всякого рода исторических источников:

письменных (летописи, законы, указы и т.д.);

вещественных (орудия труда, одежда, жилища и т.д.);

этнографических (традиции различных народов мира);

лингвистических;

устных;

аудиовизуальных (фото-, кино-, видеодокументы, звукозаписи),

не будем оценивать и ряд вспомогательных исторических дисциплин, предметом которых является всестороннее исследование какого-либо одного источника или отдельных его сторон, например:

Нумизматика (наука о монетах).

Генеалогия (наука о происхождении и родственных связях людей).

Геральдика (наука о гербах).

Историческая метрология (наука, изучающая употреблявшиеся в прошлом системы мер и весов).

Палеография (наука, изучающая различные системы письма в их развитии).

Сфрагистика (наука о печатях).

Хронология (наука, изучающая системы летосчисления и календари разных народов) и др.,

но будем иметь ввиду такую разветвленность и дифференциацию современной исторической науки, позволяющую углубить и детализировать исторические исследования, выявить, подтвердить или опровергнуть различные исторические факты, но также позволяющую их скрыть, изменить, подменить, или, в крайнем случае, должным образом интерпретировать. Сокрытие истины, как и исторических фактов и событий, такая же обычная практика, как и поиск истины, выявление действительных исторических фактов и событий, и освобождение их от ложных интерпретаций. Если невозможно что-то скрыть, подменить или изменить – можно попытаться посеять сомнения, которые, при должном подходе, могут вырасти до непреодолимых размеров, что также очень часто применяется на практике, тем более с учетом в геометрической прогрессии растущей политизации и геополитизации общественных наук, и истории в первую очередь. Все, что может быть применено во благо – может быть применено во вред, не будем забывать об этой простой истине.

Мы, как уже упоминалось в предисловии к книге, сосредоточимся на адекватности в оценке реальности происходящего в истории, и, согласно пожеланиям Эрнеста Ренана, будем «держаться, елико возможно, ближе к оригинальным повествованиям, отделяя от них все невозможное, относясь ко всему с большим или меньшим сомнением и излагая в виде предположений различные способы, какими могло произойти данное событие.»

Вот это «все невозможное», во многом привнесенное что называется «извне истории», с умыслом или без, мы и попытаемся отделить, рассматривая историю Иисуса и апостолов, а также некоторые последующие исторические события, мы попытаемся «держаться, елико возможно, ближе к оригинальным повествованиям, отделяя от них все невозможное, относясь ко всему с большим или меньшим сомнением и излагая в виде предположений различные способы, какими могло произойти данное событие.»

Но вначале обратим внимание на некоторые особенности и методы исторической науки, которые помогут нам в дальнейшем лучше понять происходящее в истории и возможность (или невозможность) этого происходящего – факты, явления, события. Обратим внимание:

– на реальные причины, вызвавшие или породившие все эти факты, явления, события – ибо после этого не значит вследствие этого, не все, что было до события, есть его причина;

– на условия, реально необходимые для развития происходящих событий во времени, иногда на довольно длительном, даже по историческим меркам, отрезке.

Не оставим в стороне и некоторые особенности восприятия человеком истории, а также масштаб исторических событий – разный масштаб требует разных условий и разных причин, например: причины крестовых походов и условия их проведения иные, чем в случае вражды и разборок соседних селений, хотя у них есть и нечто общее – стремление к доминированию, к власти, а значит к жизненным ресурсам, к их распределению и контролю. Аналогичный пример из физики: тяготение является общей причиной определенного полета и брошенного аборигеном камня, и полета ракеты, но на этом причинное сходство и заканчивается.

История не должна находиться за пределами адекватного восприятия реальности: реальности нынешней, в которой мы занимаемся анализом исторических событий и фактов, и реальности эпохи самих исторических событий и фактов. Реальность – это не только возможность каких-либо событий, но и вероятность, обусловленность, мотивированность, логичность и, наконец, случайность, которая также возможна и нередка в истории, хотя видимая случайность может иметь под собой объективную и даже спланированную причину. Возьмем, к примеру, такой известный исторический факт, как убийство президента США Кеннеди. Нет никаких (официально известных) документов, никаких реальных свидетельств, проливающих свет на действительные причины того, кто, зачем и как планировал и осуществлял все это, ведь устранение президента крупнейшей мировой державы не такая простая вещь – не для стрелка-одиночки, к тому же без какой-либо подготовки. Есть множество версий, догадок и гипотез с разной степенью обоснованности и вероятности, но практически никто не верит в итоговую, официально изложенную и озвученную компетентными органами следствия и дознания США, версию случившегося. Официальная версия подкреплена многочисленными свидетельскими показаниями, заключениями экспертов, многочисленными фото и видео материалами, высказываниями официальных и медийных лиц, экспертов и т.п., – многотомное дело и сотни миллионов потраченных долларов, но… так не бывает, несмотря на многотомную юридическую формализацию этого события и глобальную медийную поддержку. Так не бывает в этом мире, в этой реальности. И это вам сразу скажет любой работник спецслужб любой страны, даже не вникая в многотомные исследования по этому поводу. Это подтвердит и любой образованный и думающий человек. Ведь даже откуда стрелял настоящий убийца (или убийцы) точно неизвестно, свидетели путаные, а некоторые из них явно «подготовленные», и охрана президентская им под стать; очевидцев тысячи, километры видеосъемки, многие тысячи страниц показаний, фотографий, заключений и экспертиз и… ничего вразумительного в итоге, а «прикрепленный» ко всему этому и назначенный стрелком-одиночкой, оборвавшим жизнь 35-го президента США Ли Харви Освальд, – явно подставная фигура прикрытия, причем из рук вон плохо подготовленная, поэтому, видимо, сразу и пристрелили, чтобы закрыть этот вопрос; и все это действо видно, что называется, невооруженным глазом, и не надо для этого быть никаким и ни в чем экспертом. И поведение самих комиссий по расследованию, коих на протяжении нескольких десятилетий прошло превеликое множество, было не совсем вменяемым, несмотря на вроде бы высокую квалификацию ее членов. Все и всё как на подбор: и фото- видеоматериалы, и свидетели, и охрана президента, и определенный в убийцы Ли Харви Освальд, и комиссии по расследованию, и их заключения. Явная инсценировка, и притом не очень качественная, а точнее – совсем не качественная. Следствие масштаба? Недостаток времени? Или так задумано – демонстрация силы и неуязвимости? Или все вместе? В принципе, это для нас не так важно: за всем этим, за всей этой итоговой официальной картиной, эпической по своим масштабам, но из рук вон плохо срежиссированной, явно просматривается другая, скрытая реальность, и она более реальна, более адекватна, понятна и обоснована чем официальная, присутствующая в печати, на телеканалах и т.д. Эту скрытую реальность пытаются вытащить на поверхность разными всякими способами уже более полувека, но пока она тонет в таком понятии как «конспирология»: всем версиям, отличным от официальной приписывают конспирологическую, а значит надуманную, фантастическую, а то и вовсе «психиатрическую» составляющую, и массировано обыгрывают все это в СМИ, интернете, на телевидении. И все бы хорошо, но… – порядка 50 человек: Ли Харви Освальд, а потом убивший его Джек Руби, другие возможные и ненужные свидетели (кто что-то видел или слышал, или мог что-то видеть или слышать), в том числе и полицейские, очень быстро ушли из жизни при различных весьма странных обстоятельствах. Хотя странными их назвать нельзя: большинство из них (те же полицейский – Джек Хантер и журналист Джем Коссер, побывавшие на квартире Освальда сразу после покушения) были просто застрелены, другие попали в автокатастрофу, умерли от сердечного приступа или передозировки наркотиков (как журналистка Дороти Калголлен, взявшая интервью у Джека Руби накануне его смерти, хотя до этого наркотики не употребляла). Это тоже конспирология? Это факты, напрямую привязанные к делу убийства Кеннеди. И как с этим быть? А никак. И по сей день остается, а может и навсегда останется в истории, официальная версия произошедшего с 35 президентом США, не соответствующая ни логике, ни контексту параллельных и последующих событий, ни здравому смыслу. Пройдет время, уйдут очевидцы и современники этих событий, и эта официальная версия «вцементируется» в историю и станет ее неотъемлемой частью, она обрастет различными дополнительными интерпретациями и «вновь открывшимися материалами и обстоятельствами», и уже не будет вызывать ни удивления, ни недоверия: описывающий, доказательный и медийный массивы сделают свое дело, а время все закончит и заполирует, сотрет память и всех тех, кто были современниками или очевидцами этого печального и громкого события; всех тех, кто что-то видел, слышал, что-то помнит или знает; время сотрет остроту, и итоги этого процесса видны уже сейчас.