Читать книгу: «Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж», страница 12

Глава 13. Осень

Серые тучи, заслоняющие солнце, лениво и неохотно рассеивались и снова затягивали прозрачное голубое небо, изливая на землю всё больше и больше воды. Вода собиралась в лужи, заполняя ямы и овраги, длинными извилистыми ручьями перетекая из одного водоема в другой. Дождь прекращался всё реже, лишь стихал ненадолго, устраивая себе перерыв. Местами, сквозь дыры серой занавески неба, проблескивало солнце. Уже не такое яркое и не такое горячее, оно не могло прогреть землю, отдававшую остатки накопившегося тепла деревьям. Некогда густой зеленый лес постепенно покрывался желто-красной рябью. Холодный воздух ветром носился среди деревьев, огибая могучие стволы вековых дубов, и затихал под взволнованный шелест листвы. Ветер как неугомонный ребенок, моментально забывая наказ родителей, вновь принимался за свои шалости. И когда от его грубого порыва самый первый листочек в Чудесном лесу оторвался от своего стебля, лес замер, ожидая уже не стоявшую на пороге, а облачившуюся в хозяйский халат Осень.

Пожелтевший, но еще не высохший лист танцевал свой последний танец, то скользя по мокрой земле, то вновь вздымаясь ввысь. Рисуя в воздухе круги, он пролетел почти весь Чудесный лес и, завидев едва приоткрытое окно дома в гигантском дубе, быстро скользнул внутрь и плавно опустился рядом с кроватью еще дремавшего Германа.

Новая хозяйка Осень, тем временем, схватила метлу и стремительно принялась обустраивать свое жилище. Наводя порядки по своему в кой-то мере изысканному вкусу, она выстилала ковер из опавших листьев по всему лесу и за его пределами, словно одеялом накрывая землю, готовя ее к холодной зиме.

К зиме готовились и ежи. Вернее, будучи уже приготовленными за лето, подводили итоги плодотворной работы, тщательно укладывая припасы в хранилище перед его закрытием до самой весны.

Вот он, еще один день, когда ежата не учатся, а взрослые не идут на работу, день, за которым следует самая длинная ночь в году с ее самыми большими и сказочными снами. Но нет той радости, с которой обычно встречаются и проводятся выходные дни. Ежи лениво потирают глаза, все время зевая. Пустеют улицы деревни, оставляя в полном одиночестве холодный пронизывающий до самых костей ветер. Вечер медленно рассеивается туманом по лесу, наконец, прогоняя тянущийся словно бесконечно, день. Пожелав друг другу спокойной ночи, ежи расходятся по комнатам, укладываясь в свои теплые кровати, и довольно быстро воцарившую в домах тишину нарушают ровное сопение и похрапывание их обитателей.

Самое время и нам подвести кое-какие итоги, если конечно вы не хотите узнать, кто на каком боку спит и как часто переворачивается во сне. Думаю, ответ очевиден.

После того как Герман и Борик, не специально, из чистого ежового любопытства, которое сильно превосходит наше с вами, прочитали книгу мистера Грибба, в быт ежей ворвался неведомый и не сочетаемый с их размеренной жизнью, дух приключения. Какого было удивление ежат, когда на следующем уроке чтения вместо ужасно скучной книги ''Секреты и тайны маринования'' ежата читали историю пирата Грина и его новоявленного ученика, скромного и не опытного Эдварда. Класс слушал сначала настороженно, потупив недоверчивый взгляд, но вскоре полные восторга ежата бежали домой, размахивая палками, словно шпагами. Каждый урок чтения ученики требовали продолжение истории, которую читали до самой осени. Книга мистера Грибба облетела всю деревню. Старые консервативные ежи ужасно возмущались: ''Неслыханное хамство. Променять полезнейшие учебные пособия на бестолковую чепуху это позор'' – говорили они, и все же знали историю, чуть ли не наизусть, выпытывая своих внуков рассказать им продолжение.

Стеснение, испытываемое автором, прошло. За это он был безгранично благодарен судьбе и Герману с Бориком, ну и, конечно же, ставшему уже родным, червяку Харитону. В один из солнечных осенних дней он привел своего продолговатого друга на задний двор, велев тому не открывать глаз пока они не придут на место. Это был первый раз, когда Харитон сделал ровно так, как его просят, ведь он обожал сюрпризы не меньше чем любил поесть. Радости червяка не было предела, на красивой лужайке за домом учителя стоял огромный настоящий гриб, размером чуть ли не с дом самого мистера Грибба.

– Это твой новый дом, вместо того что я когда-то срубил, – представил червяку его подарок еж.

– Это самый красивый гриб, который я когда либо видел, – ответил червяк, и его большие искренние глаза налились слезами радости. – Спасибо мой миленький кактус, я буду самым лучшим соседом! – добавил он. Мистер Грибб слегка дернулся, подумав на мгновение, что следовало растить гриб подальше, но за это время он так привык к проделкам червяка, и даже поймал себя на мысли, что будет скучать без него.

Прекрасным нелапотворным грибом у себя на лужайке еж был обязан дедушке Германа Леонарду, давшему ему одно маленькое семечко, выросшее за ночь до гигантских размеров.

Дедушка Леонард активно готовил сад к спячке. На вопросы своего маленького помощника Германа о том, что цветы будут делать зимой, кто их польет, и не погибнут ли они от холода отвечал всегда одинаково.

– Вздор! Они будут в спячке вместе со мной, – говорил садовник.

Хоть ежонку от подобного ответа и не открывались все тонкости зимовки цветов, но уверенность дедушки позволяла не думать о деталях, доверив это мастеру.

Однажды, проснувшись утром раньше обычного, Герман обнаружил рядом со своей кроватью опавший желтый листок, видимо залетевший через приоткрытое окно. В комнате было прохладно, листок подрагивал от сквозняка и когда ежонок захлопнул окно, он тут же скользнул под кровать. Ежик залез следом и, добравшись до него лапой, нащупал непонятный сверток бумаги, лежащий там же. Вытащив его и желтый опавший с дерева лист из-под кровати, Герман раскрыл смятую бумажку, на которой детским неуверенным подчерком было выведено: ''стать колючим''. До сих пор не сбывшееся желание грустным пятном выступило на мордочке ежа. Чуть было, не выкинув в сердцах сверток, он сунул его в карман и пошел собираться в школу.

Дедушка Леонард, привыкший видеть внука веселым и общительным, сразу заметил у него явный недостаток хорошего настроения, но как он ни пытался, подобраться к насупленному ежонку, подшучивая или напевая веселую песенку, Герман был так погружен в свои мысли, что не замечал стараний заискивающего деда.

– Что же такое случилось, что ты такой подавленный? – спросил наконец Леонард, когда они сидели на лавочке перед домом, отдыхая после работы и наблюдая как небо с облаками окрашивается в розовый цвет заката.

– Почему у всех ежей есть иголки, а у меня нет? – обиженно выпалил ежонок в ответ то, что сильно наболело.

Морда Леонарда передернулась, казалось он уже пожалел что спросил. Будучи, мягко говоря, не очень общительным, в вопросах утешении маленьких ежат он чувствовал себя полным профаном. Но все таки, сжав волю в кулак и не много поразмыслив, дедушка нашел, что сказать переживающему внуку.

– Ты уникальный, просто ты этого еще не понимаешь. Когда-нибудь, возможно очень скоро, ты найдешь массу ответов на свои вопросы.

– Мне не нужны ответы, их все равно никто не знает, мне нужны иголки как у всех, – упрямился ежонок.

– Эх ты глупый упрямый еж, – вздохнул дедушка. – Подожди-ка, у меня для тебя кое-что есть.

Леонард торопливо вошел в дом и очень скоро вышел обратно, держа в лапах свернутый во много раз здоровенный лист лопуха.

– Это тебе, – протянул он сверток внуку.

– Что это? – внимательно разглядывал подарок Герман.

– Это семена Аврелии, они помогут тебе, когда ты будешь в этом нуждаться, – спокойно пояснил Леонард.

– Но чем они могут помочь? И как? – не понимая, спрашивал ежонок.

– Слишком много вопросов, ты все поймешь когда придет время, – хитро улыбаясь, ответил дед.

И снова больше вопросов, чем ответов. Герман пришел к выводу, что взрослые ежи либо совсем ничего не знают о проблемах маленьких ежат, либо их детство было настолько давно и они уже все забыли. Пожелав не обидеть дедушку, ежонок принял подарок, горячо поблагодарив и за него и за помощь. Хоть витиеватые речи старого ежа не сильно помогли, но ведь он пытался от чистого сердца, и Герман прекрасно это понимал.

Вечером после ужина, который Герман провел в абсолютном молчании, в отличие от остальных членов семьи, к нему в комнату пришла мама. Она заметила беспокойство сына и решила хоть как-то его утешить. Еще с младенчества мама всегда помогала ежонку, если заболит – мама погладит, если защиплет – мама подует, а когда грустно, то мама обязательно пощекочет, или даже позовет папу, он уж точно кого угодно развеселит. Но сейчас же, тоска Германа не была связана с какими-то детскими капризами или обидами, и нужны ему были ответы на его простые вопросы – почему он не такой как все ежи? и когда у него появятся иголки? И ответы эти он жаждал получить немедленно! Мама старалась изо всех сил, но самое лучшее что у нее получалось мало чем отличалось от того что говорил ему дедушка. На помощь маме подоспел главный специалист в проблемах детей – папа. В нем было столько уверенности, что казалось, он знает абсолютно все. Но услышав в чем дело, он сразу напрягся, от былого настроя не осталось и следа. Изобразив лапой паучка, папа пощекотал Германа по животу.

– Кто тут грустит? Кого съест паучок? – сюсюкающим тоном произнёс он.

Герман стоял как вкопанный, всем своим видом напоминая родителям, что он уже не младенец. Папа-еж потрепал ежонка по пушистой голове и притворно зевая, побрел прочь из комнаты. Следом за ним, крепко обняв и поцеловав в щеку, вышла мама.

На следующий день, сразу после школы, Герман медленно брел в сад к дедушке, когда его посетила отличная, как ему тогда показалась, мысль. Впрочем, любая идея хоть насколько то дающая надежду, да еще и будучи совершенно новой, автоматически становилась спасительной, той единственно верной, почему то забытой всеми и так внезапно всплывшей сегодня! Что же нам скажет медицина?

Со всех ног ежонок добрался до больницы доктора Бона и, едва переведя дух, вбежал в его кабинет, отчего доктор испугано дернулся, чуть не упав со стула. Герман прошел к столу ученого ежа и, поздоровавшись, занял место посетителя. Доктор Бон поправил перекосившиеся очки, выпрямился сам и приступил к приему.

– Здравствуй Герман. Никогда еще не видел, чтобы ежата так стремительно и бесстрашно бежали к доктору, – сказал он, широко улыбнувшись. – На что жалуемся?

– На иголки, – ответил ежик.

– Что с ними? Чешутся? Болят?

– Нет. Их просто нет, – пояснил пациент.

– Чудесно! – воскликнул доктор. – Нет причины – нет болезни.

– Но у всех вокруг есть, а у меня нет. Только вот, – ежонок указал на мягкий пушок на своей голове. – Лишь шерстка.

Доктор приблизился к нему и потрепал шелковую голову.

– Мда… – задумался он.

– Вы единственный кто может мне помочь, – умоляюще посмотрел ежонок на своего предполагаемого спасителя. – Скажите, что мне делать.

Доктор Бон выпрямился, от столь лестных слов гордость пузырилась в нем, выливаясь через край в виде нелепых фраз и румянца на щеках. Половина из них, таких как мягкоиглие и шелковистие, были явно придуманы ученым по ходу осмотра.

– И что же мне все таки делать, чтобы избавиться от этого как его там иглошелковистия? – спросил Герман, подозревая, что и от доктора он ничего не добьется.

Врач задумался. Было похоже, что использованное Германом слово иглошелковистие ему понравилось больше. Взяв небольшой блокнот, он сделал в нем пару записей и снова повернул свой задумчивый взор на пациента.

– Кушай побольше яблок, больше гуляй, и…слушайся маму, – ответил доктор так, будто раскрывая ежонку страшную тайну.

Ради справедливости стоит отметить, что все вышеперечисленное Герман делает итак, но чтобы не обижать доктора, он поблагодарил его и ушел.

Задумчивый и грустный, он ухаживал за розами в оранжереи пока те галдели в своей привычной манере. Увлеченный мыслями и работой, он не заметил как прямо за его спиной извиваясь то с левой стороны, то с правой, кружился огромный бутон королевы розы.

– Что-нибудь случилось, пушистик? Ты сегодня сам не свой? – поинтересовалась королева.

– То и случилось, что я пушистик и никто ничем с этим мне не могут помочь, – разочарованно ответил еж.

– Так ведь ты должно быть просто еще маленький, – предположила роза.

– Никакой я не маленький, – рассерженно пролепетал ежонок. – Все ежата моего возраста уже давно колючие.

– Нашел о чем переживать. На кой червь тебе вообще нужны эти колючки?

– Легко рассуждать имея острые шипы, – вздохнул ежонок.

– От этих шипов одни проблемы. Вот! – роза затрясла перед ежом некогда поврежденным листом. Сейчас же он выглядел как новый, лишь тонкая светлая полоса напоминала о былом ранении. – Только недавно зарос. А потом, ты живешь в Чудесном лесу. Что может случиться в Чудесном лесу?

– Может я хотел когда-нибудь посмотреть, что там за его пределами, – грустно сказал Герман.

– Ну, в этом мы похожи, – тихо посмеялась королева.

– Вы тоже хотите путешествовать?

– Я тоже не могу этого сделать. Нас обоих удерживают обстоятельства, – сказав это, роза засмеялась, а Герман как вкопанный стоял перед ней и не найдя что сказать на ее меткое замечание, продолжил свою работу.

Следующий день в школе тянулся необыкновенно долго. Уроки чтения теперь означали только одно – истории о морских приключениях, прочитывая которые за несколько уроков, ежата требовали начать читать их вновь. Герман, в отличие от остальных учеников, совершенно не слушал, о чем читал кто-то из ежат, хоть и читал он с чувством и колоссальной интонацией. Лишь изредка ежонок отрывался от своих мыслей и обращал внимания на чтеца, когда тот будто заедал на каком-нибудь слове и заикаясь пытался его прочитать.

– Че…че…че…репаха, – наконец выговорил он.

Вот оно! В голове Германа будто сверкнула молния. Если кто и может что-то знать о его проблеме, так это огромная черепаха …, если конечно это все правда и она действительно существует, всех видит и все знает. Решив не откладывать выяснения в долгий ящик, ежонок остался после уроков в классе. Заметив не двинувшегося со своего места ученика, мистер Грибб настороженно подошел к Герману.

– Что случилось, опять приклеился что ли? – спросил он ученика.

– Нет, – застенчиво пробормотал ежик.

– Что же тогда домой не идешь?

– Очень ваша история понравилась, – сказал ежонок, передав эстафету застенчивости учителю.

– Хочешь о чем-то спросить? – опередил мистер Грибб, пытаясь закончить мысль Германа за него самого.

– Да, – расцвел ежонок.

– Тогда пойдем, по пути спросишь все, о чем пожелаешь. Это ведь из-за тебя моя книга стала такой популярной, – подмигнул одним глазом учитель и они вместе вышли из школы.

Едва вдохнув прохладный осенний воздух, Герман обрушил на мистера Грибба целый шквал вопросов, от самого простого – как он написал эту историю, до волнующего больше всего – правда ли где то живет такая черепаха и где именно.

– Ух, как разогнался! – остановил его учитель. – Я уже и половины вопросов не помню. Я вижу тебе и вправду так сильно понравилось.

Герман улыбнулся, щеки его слегка порозовели от волнения и нетерпения.

– Раньше я много путешествовал, – начал рассказывать мистер Грибб. – Как по суше, так и по морю, в поисках лучшего, как мне тогда казалось, места для жизни. Много повидал, слышал множество разных историй, интересных и страшных, удивительных и смешных, знакомился с самыми любопытными зверями.

– Так значит это все правда, и Эдвард и капитан с его командой? – спросил ежонок.

– Чистейшая, – ответил мистер Грибб и приложил лапу к груди.

– И даже большая черепаха?

– И даже большая черепаха.

– А она и в правду все знает?

– Об этом гласят множество легенд в тех краях.

– А где они эти края?

– К сожалению, я не могу тебе об этом сказать. Много лет назад во время моего очередного путешествия по суше, я и остальные обитатели местных лесов вынуждены были бежать, спасаясь от огромной стены огня, которая обрушилась на лес. Большой огонь, как его прозвали звери, долгое время стоял стеной на пути странников, не пропуская никого, словно стражник. С тех пор прошло не мало времени, огонь, как говорят слухи стих, но выжженная земля, то и дело выпускает пламя, и мало кому известен путь к морю в обход нее.

– И даже вам неизвестно? – с легким огоньком надежды спросил ежик.

– Мне неизвестно, – задумчиво ответил мистер Грибб. – Ну чего нос повесил? Кругом много интересных мест и не так далеко. Если ты так любишь путешествовать, то стоит начать с малого, – подбодрил еж унылого ежонка.

Ежи прошли по мосту через ручей, разделяющий деревню. Течение было быстрым, а вода почти касалась моста. Казалось еще немного и могучий поток подхватит деревянный хлипкий на вид мост и унесет его далеко за пределы Чудесного леса. Подавленный Герман и задумчивый мистер Грибб шли молча, пока тропинка, по которой они шли, не разделилась надвое. Поворот налево вел к дому дедушки с его красивейшим садом, где он наверняка сейчас готовился к полднику, вправо уходила тропинка, ведущая к дому в виде большого гриба, с настоящим большим грибом на заднем дворе.

– Что же мне с тобой делать, ты совсем раскис, – проговорил себе под нос мистер Грибб после долгой паузы. – Идем! – тут же добавил он.

Они дошли до дома учителя. Мистер Грибб любезно пропустил ежонка внутрь, где в уютной большой гостиной оставил его одного, а сам растворился где-то среди комнат дома, оказавшегося намного больше, чем кажется снаружи. Спустя недолгое время он вернулся к Герману, неся в лапах старую походную сумку.

– Это тебе, – протянул рюкзак Грибб. – С ним я прошел многое, и раз уж у тебя такая тяга к путешествию, то тебе она пригодится точно.

Ежонок засмущался, но мистер Грибб был так настойчив, а рюкзак так хорош собой, что недолго думая, Герман водрузил его на свои плечи, и, поблагодарив преподавателя, отправился в сад к дедушке.

Между тем, осень продолжала свое наступление, ускорив счет времени и замедлив ход мыслей, охватив все своим ледяным дыханием. Даже Герман уже не казался таким уж задумчивым и тоскливым. То ли грезя далекими землями, рисуя в воображении великие путешествия, то ли поддавшись холоду, лениво готовился к спячке, он был спокоен и невозмутим. Дописав лист желания, он свернул его в несколько раз и сунул под подушку, на которую тут же лег сам и тихо засопел.

Когда самый последний и самый упрямый лист на дереве в Чудесном лесу, поддавшись напористому ветру, оторвался от ветки и, скользя по устланному Осенью ковром, мягко опустился на землю, ночь достала палитру со всеми оттенками серого цвета, и словно художник восстала над мольбертом. Взмахивая кистью, она роняла серые тени на оголенные ветки деревьев, закрывала прозрачное звездное небо темно-серыми клубами туч, и даже яркий желто-красный ковер и пожухшей под ним бледно зеленой травой, закрасила в серый пустой цвет, завершив свой шедевр мелкими белыми хрусталиками, медленно опускающимися на землю.

Темные тона постепенно выцветали, становясь блеклыми и прозрачными под действием утреннего солнца. Хрусталики снега, парящие в холодном осеннем воздухе, блестели, словно продолжение потухших на небе звезд. Тонкими корками льда покрылись лужи.

Сквозь завешанные окна домов едва проникал блеклый свет. Под корнями огромного старого дуба, за плотно закупоренной дверью, крепко спало многочисленное семейство ежей Грей. Каждый в своей комнате, на мягких кроватках, ежата тихо посапывали, просматривая сон длинною чуть ли не в пол года, когда где-то в доме заскрипел пол. Повторяясь снова и снова, скрип проследовал по коридору верхних этажей до лестницы, медленно и еле слышимо он пронесся по лестнице до первого этажа, по нему до входной двери и замер. Тяжелая дверь с хрустом отварилась, впустив внутрь потоки холодного воздуха, и снова захлопнулась. В доме вновь воцарила тишина. Лишь из спален доносилось легкое сопение спящих ежат, из всех кроме одной, где на пустой заправленной кровати лежал одинокий сверток бумаги, на котором аккуратным подчерком была оставлена короткая запись: ''Ушел за ответами на свои вопросы, не волнуйтесь, скоро вернусь''.

В оформлении обложки использована фотография с https://www.pexels.com/ по лицензии CC0