Читать книгу: «Морок», страница 2

Мамаша помогла. И Нинка опять занялась посредничеством. Она привозила в Москву обои. Из бывших республик бывшего СССР. Все обои были очень красивыми. Но привозила их Нинка партиями небольшими.

И вновь сначала всё хорошо, но потом начинались скандалы. Нинка то ли по незнанию, то ли по халатности, то ли намеренно указывала неверный размер рулонов. Покупатели рассчитывали исходя из указанного метража, соответственно покупали нужное количество. А во время работ оказывалось, что обоев-то не хватает, при чём не хватает много.

И опять Нинка меняла сим-карту и временно уходила пожить к кому-нибудь из подружек.

Понятно, что так дальше продолжаться не могло. Родители потребовали найти работу в какой-нибудь организации. И Нинка пошла риелтором.

Фирма, в которой она работала, закрылась. Денег за работу не выдали. И Нинка сообразила вынести из офиса все служебные смартфоны. Все денежные средства с сим-карт она обналичила, а гаджеты продала какому-то ловкачу.

Однако, владелица фирмы так дело не оставила. Они сразу прибежала по адресу прописки Нинки, в коммуналку. Однако, арендаторы комнату плохо говорящие по-русски смуглые узкоглазые люди ничего сказать не могли.

После чего, Нинка решила скрыться.

–Надо тебе, Нинка, уехать подальше! – Заявила мать. Отец поддакнул.

–Ну вы даёте! Я тут, у вас отсижусь.

–Нет. Здесь тебя быстро найдут. Если твоя хозяйка в полицию пойдёт. Я вот подумала. Есть у нас одна родственница. Дальняя. Ты к ней поезжай.

–А что за родственница? Я её знаю?

–Нет. Она с нами не особо и зналась. Жила недалеко от нас. Она жила на Сретенке. В квартире отдельной. Мы в коммуналке, а она как барыня одна. Мы к ней в гости только один раз ходили. На похороны. А сейчас уехала из Москвы.

Нинка оживилась:

–А квартира?

–Квартиру-то она заперла. Приезжает, но редко. А могла бы нам оставить. Ей то что? Живёт себе где-то на западе. А мы в пустой квартире пожили бы. Вот ведь вредная какая баба!

–Это ты про Лизку что ль? – Встрял в разговор папаша. – Ту, которая всё предков своих разыскивала?

–Про неё, про кого ж ещё?

–Да. С приветом баба. Всё в архивы писала, прабабок да прадедов искала. Москву бросила. Уехала не пойми куда. Наследство там прадедово. Лизка нашла, – вступил в разговор папаша. – И нам там, вроде, угол полагался. Так что, если к себе не пустит, то наше наследство пусть укажет, ты тогда там и остановишься.

И папаша втихаря сунул в Нинкин чемодан фляжку с волшебной домашней наливкой.

–Стресс снимать, – пояснил он. – Пригодится!

Так и оказалась Нинка в поезде, в самом дешевом вагоне, в плацкарте!

Она могла поехать купе, но в нынешней жизни приходилось принимать не только условия жёсткой экономии, но и конспирации. Ей ведь ещё и границу пересечь. Побег от правосудия, конечно, не самое приятное занятие, но Нинка считала, что ради справедливости (её собственной, разумеется) можно и потерпеть. А справедливость, в её понимании, заключалась в том, чтобы не сидеть в тюрьме за мелкое мошенничество.

Нинка сидела на своей полке накинув на плечи дорожное одеяло, грея ладони о стакан с чаем, незаметно оглядывая окружающих.

Вагон печально поскрипывал. Окно, забрызганное дождём, постоянно дребезжало. Сквозь мутное стекло удавалось разглядеть серые городки и полумрак полей.

По соседству сбоку старик, чья внешность вызвала у неё неприязнь. Морщины подчеркивали и без того жутковатые черты лица. Кожа его, казалось, еще немного, и лопнет, обнажив череп. Глаза… как два мутных омута, в которых если смотреть достаточно долго, можно было разглядеть… что-то такое, что заставляло кровь стынуть в жилах, а разум отчаянно искать выход, спасение. Одежда на нем была старая, выцветшая, словно ее сняли с покойника, пахло плесенью и сырой землей. Особенно Нинку пугала его шея. Тонкая, жилистая, обтянутая дряблой кожей, она казалась неестественно длинной и хрупкой. Кадык, острый и выдающийся, словно лезвие ножа, постоянно дергался, напоминая о механизме, готовом сломаться в любой момент.