Читать книгу: «Папирус. Изобретение книг в Древнем мире», страница 2

Александр

И всего мира мало

3

Александрий много. Цепочка городов с таким названием отмечает путь Александра Македонского от Турции до Инда. Разные языки исказили первоначальное звучание, но иногда его можно расслышать, как далекую мелодию. Александретта, по-турецки Искендерун. Александрия Карманская, ныне Керман, в Иране. Александрия Маргианская, теперь Мерв, в Туркменистане. Александрия Эсхата, что можно перевести как «Александрия на краю света», сегодня Худжанд, в Таджикистане. Александрия Букефала, основанная в честь коня, на котором Александр скакал с детства, позже названная Джалалпуром, в Пакистане. Война в Афганистане напомнила нам имена прочих древних Александрий: Баграм, Герат, Кандагар.

Плутарх рассказывает, что Александр основал семьдесят городов. Он желал оставить след после себя – вроде тех детишек, что пишут свои имена на дверях и стенах общественных туалетов («Я здесь был», «Я здесь победил»). Атлас – протяженная стена, на которой Александр не раз расписался на память.

Сила, двигавшая Александром, причина поразительной энергии, способной забросить его в завоевательный поход длиной в 25 000 километров, крылась в жажде славы и восхищения. Он истово верил в легенды о героях, более того – тягался с ними. Был одержим образом Ахилла, самого могучего и непобедимого воина греческой мифологии. Он выбрал Ахилла в детстве, когда стараниями учителя, Аристотеля, открыл гомеровские поэмы. Мечтал походить на него. Испытывал тот же страстный восторг, что нынешние мальчишки испытывают по отношению к звездам спорта. Рассказывают, что под подушкой у Александра всегда лежали экземпляр «Илиады» и кинжал. Трогательная картина: сразу представляешь себе мальчишку, заснувшего в обнимку с открытым альбомом спортивных карточек, а снится ему, как он под рев обезумевших трибун выигрывает чемпионат.

С той лишь разницей, что Александр воплотил в жизнь свои самые безумные мечты об успехе. История завоеваний, занявших всего восемь лет, – Анатолия, Персия, Египет, Центральная Азия, Индия, – сделала его чемпионом по военным подвигам. В сравнении с ним Ахилл, положивший жизнь на десятилетнюю осаду одного-единственного города, – жалкий салага.

Александрия Египетская родилась – могло ли быть иначе? – из литературных грез, нашептываний Гомера. Во сне Александр увидел, что к нему подошел седой старец. Приблизившись, таинственный незнакомец произнес несколько строк из «Одиссеи» – об острове под названием Фарос, омываемом звонким прибоем у побережья Египта. Остров такой и в самом деле нашелся близ намывной равнины, где воды дельты Нила вливаются в Средиземное море. Повинуясь логике своего времени, Александр решил, что сон вещий, и основал на упомянутом месте город.

Место показалось ему красивым. Песчаная пустыня сходится с пустыней водной – два безлюдных, неизмеримых, изменчивых ландшафта, вылепляемых ветром. Александр самолично насыпал мучную дорожку, обозначавшую внешний контур города в форме почти идеального прямоугольника, дал указания, где должна располагаться площадь, каким богам следует посвятить храмы и как лучше строить крепостную стену. Со временем маленький остров Фарос соединили с дельтой посредством мола, и на нем выросло одно из семи чудес света.

Когда строительство было запущено, Александр отправился дальше. Население будущего города состояло из греков, евреев и издревле живших в округе египтян-пастухов. Коренные жители, как водится при колонизации в любые времена, стали гражданами низшего статуса.

Александру больше не довелось увидеть этот город. Менее десяти лет спустя туда вернулся его труп. Но в 331 году до нашей эры, при основании Александрии, ему было двадцать четыре, и он чувствовал, что непобедим.

4

Он был молод и безжалостен. По пути в Египет он два раза подряд разгромил войско персидского «Царя царей». Завладел Турцией и Сирией, объявив, что освобождает их от персидского гнета. Завоевал Финикию и Палестину: все города сдались без сопротивления, за исключением Тира и Газы, павших после семи месяцев осады. Освободитель жестоко наказал немногочисленных выживших: распял вдоль побережья – представьте шеренгу из двух тысяч людей, агонизирующих у моря. Женщин и детей продали в рабство. Правителя злосчастной Газы Александр приказал привязать к колеснице и таскать до смерти, как таскали в «Илиаде» тело Гектора. Вероятно, ему доставляло удовольствие воображать, что он проживает свою собственную эпическую поэму, и время от времени он повторял какой-нибудь поступок, символический жест, легендарное зверство.

Иногда, наоборот, демонстративно проявлял милость к побежденным. Захватив в плен семейство персидского царя Дария, пощадил женщин и не стал использовать их в качестве заложниц. Приказал, чтобы им не препятствовали оставаться в их жилищах и не отбирали платье и драгоценности. А также позволил похоронить погибших в сражении близких.

Вступив в покои Дария, он узрел золото, серебро, алебастр, вдохнул вездесущий аромат мирры и прочих благовоний, увидел искусно вытканные ковры, столы и сундуки, – словом, ощутил богатство, которого не знал при родном провинциальном македонском дворе. Заметил друзьям: «Вот оно, значит, на что похоже – царствование». Тогда ему поднесли ларец, самый дорогой и великолепный предмет в поклаже Дария. «Какое же содержимое сравнится в ценности с таким вместилищем?» – спросил он у своих людей. Каждый высказал предположение: деньги, драгоценности, притирания, пряности, военные трофеи. Александр покачал головой, помолчал, а потом велел поместить в ларец свою «Илиаду», с которой никогда не расставался.

5

Он не проиграл ни одной битвы. Без поблажек выносил тяготы кампаний, как обычный воин. Через шесть лет после восшествия на македонский престол, в возрасте двадцати пяти лет разгромил самую сильную армию своего времени и завладел сокровищами Персидской империи. Но и этого ему было мало. Он дошел до Каспийского моря, пересек территории нынешних Афганистана, Туркменистана и Узбекистана, перевалил через снежные хребты Гиндукуша, преодолел зыбучие пески и вышел к реке Окс, которая сегодня называется Амударья. После чего углубился в земли, на которые прежде не ступала нога грека (Самарканд и Пенджаб). Блестящих побед больше не было, войска теряли силы в изнурительной борьбе против непокорного местного населения, совершавшего частые мелкие набеги.

В греческом есть особое слово для описания его одержимости: póthos. Это тяга к чему-то далекому или недоступному, желание, которое причиняет боль, поскольку неутолимо. Этим словом называют и смятение безответно влюбленных, и скорбь траура, когда мы невыносимо тоскуем по умершему. Александра снедало желание двигаться дальше и дальше, бежать от скуки и посредственности. Не давало ему покоя. Ему не исполнилось и тридцати, а он уже начал подозревать, что мир чересчур мал для него. А если в один прекрасный день все земли закончатся и нечего станет завоевывать?

Аристотель учил его, что конец мира лежит за Гиндукушем, и Александр намеревался добраться до самого края. Его влекло туда, словно магнитом. Увидит ли он там великий Внешний Океан, как рассказывал учитель? Или море будет срываться исполинским водопадом в бездонную пропасть? А может, предел мира и вовсе неразличим в густом тумане и разливающейся белизне?

Но люди Александра, расхворавшиеся и приунывшие от бесконечных дождей (стоял сезон муссонов), отказались идти дальше в Индию. Они прослышали об огромном неизведанном индийском царстве по ту сторону Ганга. Мир и не думал кончаться.

Один старый вояка заговорил от имени всех недовольных: подчиняясь приказам молодого царя, они преодолели тысячи километров и умертвили по пути никак не меньше семисот пятидесяти тысяч азиатов. Предали земле лучших друзей, павших в боях. Терпели голод, леденящий холод, жажду, долгие переходы по пустыне. Многие пали, словно скот, вследствие неизвестных болезней, другие оказались страшно изувечены. У немногих выживших не осталось прежних юных сил. Лошади охромели и обезумели от боли, подводы вязнут в слякоти на дорогах. Даже пряжки ремней проржавели, а пайки́ в сыром воздухе стремительно портятся. Люди ходят в годами не чиненных сапогах. Они хотят вернуться домой, обнять жен и детей, хоть те, надо думать, уж и не помнят их. Тоскуют по родному краю. Если Александр решит продолжить поход, на македонцев пусть не рассчитывает.

Александр пришел в бешенство и, подобно Ахиллу в начале «Илиады», удалился под угрожающие возгласы в шатер. Началось психологическое противостояние. Сперва солдаты молчали, потом осмелились освистать своего утратившего самообладание царя. Они не собирались терпеть унижение после того, как подарили ему лучшие годы жизни.

Напряжение не спадало два дня. А потом знаменитое войско повернуло обратно, на родину. Одну битву Александр все-таки проиграл.

Друг-македонец

6

Птолемей, близкий друг Александра, сопровождал его во всех походах. По происхождению он никак не был связан с Египтом. Отпрыск знатного, но непримечательного македонского рода не мог и помыслить, что однажды станет фараоном богатой страны на Ниле, куда он впервые попал в возрасте сорока лет, не зная местного языка, обычаев и сложноустроенной бюрократии. Однако завоевания Александра и их далеко идущие последствия как раз и относятся к таким историческим сюрпризам, какие ни один аналитик не в силах предсказать – по крайней мере, прежде, чем они случатся.

Македонцы гордились своей страной, но знали, что остальные народы считают ее отсталой, погрязшей в племенных дрязгах и незначительной. В причудливой иерархии греческих независимых государств они явно находились на несколько ступеней ниже благородных афинян или спартанцев. Они сохраняли традиционную монархию, в то время как большинство городов-государств Эллады заигрывало с самыми изощренными формами правления. К тому же на свою беду македонцы говорили на непонятном всем остальным диалекте. Когда один македонский царь захотел участвовать в Олимпийских играх, разрешение ему дали только после тщательной проверки. Словом, в греческом клубе их терпели с трудом. А для остального мира они попросту не существовали. В ту эпоху очагом цивилизации был Восток, Запад же считался темным диким краем, населенным варварами. В атласе географических представлений и предрассудков Македония находилась на периферии цивилизованного мира. Вероятно, не многие египтяне смогли бы найти на карте родину их будущего правителя.

Александр покончил с этим пренебрежительным отношением. Он был столь велик, что все греки приняли его как своего. И даже сделали национальным символом. Во время долгого османского господства греки слагали легенды о том, как могучий герой Александр восстанет из мертвых и избавит родину от турецкого гнета.

Наполеон ведь тоже постепенно превращался из провинциала-корсиканца во француза (без уточнений) по мере того, как завоевывал Европу: триумф – это паспорт, к которому никто не придерется.

Птолемей всегда находился рядом с Александром. В юные годы он служил оруженосцем будущего царя, участвовал во всех его блестящих походах в составе находившейся на особом положении конницы гетайров, как называлась конная гвардия войска македонского царя, и был одним из его личных телохранителей. После бунта на берегах Ганга познал все лишения обратного пути, превзошедшие самые худшие опасения: на войско одновременно и яростно обрушились малярия, дизентерия, тигры, ядовитые змеи и ядовитые насекомые. Мятежные народы, жившие на берегах Инда, нападали на людей Александра, изможденных долгими переходами во влажном тропическом климате. К зиме из всех прибывших с Александром в Индию в живых оставалась только четверть.

После стольких побед, страданий и смертей наступила радостная и печальная весна 324 года до нашей эры. Птолемей и прочие наслаждались коротким привалом в Сузах, на юго-востоке современного Ирана, когда непредсказуемый Александр решил закатить грандиозный пир, включавший в качестве сюрприза несколько свадеб – самого царя и его приближенных. В течение великолепного пятидневного празднества он женил восемьдесят военачальников и царедворцев на знатных персидских девушках, точнее, девочках. И сам добавил к своим женам – македонские обычаи допускали полигамию – старшую дочь Дария и еще одну девицу из могущес-твенного восточного клана. Широким театральным (и тщательно продуманным) жестом распространил брачную лихорадку на всю свою армию. Десять тысяч солдат получили от царя подъемные для женитьбы на местных жительницах. Единственная в своем роде акция по поощрению смешанных браков. В голове у Александра бурлили мысли о метисной империи.

Птолемей не остался в стороне от сузских свадеб. Ему досталась дочь богатого сатрапа, правителя области. Как и большинство товарищей по оружию, он, возможно, предпочел бы материальное вознаграждение и пять дней кутежа без лишних хлопот. Македонцам было вовсе не охота брататься – а уж тем более родниться – с персами, которых они недавно разили на поле боя. В новой империи зрел нарыв, которому вскоре предстояло прорваться на фоне национализма и слияния культур.

Александр не успел навязать империи свою волю. В начале следующего лета тридцатидвухлетний царь скончался в Вавилоне от лихорадки.

7

Пожилой Птолемей с лицом Энтони Хопкинса, диктуя в Александрии свои воспоминания, открывает писцу мучительную, не дающую ему покоя тайну: Александр умер не естественной смертью. Сам Птолемей и прочие военачальники отравили царя. Фильм – «Александр», снятый Оливером Стоуном в 2004 году, – показывает Птолемея человеком зловещим, этаким греческим Макбетом, вначале преданным Александру полководцем, а после цареубийцей. В конце персонаж срывает маску и открывает истинное темное лицо. Возможен ли такой ход событий? Или нам следует считать, что Оливер Стоун, как и в фильме «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе», умело играет на любви зрителя к теориям заговора и историям про убитых лидеров?

Нечего и сомневаться, что в 323 году до нашей эры македонцы из Александрова войска тревожились и злились. К тому времени большинство частей составляли выходцы из Персии и Индии. Александр позволял варварам проникать даже в элитные подразделения, а некоторым давал привилегии знати. Верный гомеровскому культу доблести, он набирал лучших храбрецов вне зависимости от происхождения. Его бывших товарищей по оружию такая политика оскорбляла и возмущала. Но настолько ли, чтобы изменить долголетней преданности и пойти на огромный риск, с которым сопряжено уничтожение царя?

Мы никогда не узнаем наверняка, был ли Александр убит или умер от инфекционного заболевания (вроде малярии или простого гриппа), которого его истерзанное тело, получившее в ходе кампаний девять тяжелых ранений и подвергшееся нечеловеческому напряжению, не вынесло. Возможные преемники Александра беззастенчиво пользовались его внезапной кончиной как оружием в борьбе за власть, обвиняя друг друга в убийстве. Быстро распространился слух об отравлении – самая шокирующая и драматичная версия. Историкам не под силу продраться сквозь заросли пасквилей, обвинений и сталкивающихся интересов – им остается только взвешивать все за и против каждой из гипотез.

Фигура Птолемея, верного друга, а может, предателя, по-прежнему пребывает в сумраке.

8

Фродо и Сэм, хоббиты, добрались до страшного перевала Кирит Унгол в западных горах Мордора. Чтобы унять страх, они болтают о том, как внезапно на них свалились приключения. Дело происходит незадолго до окончания «Двух крепостей», второй части «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкина. Сэмиус, который больше всего на свете любит вкусно поесть и послушать хорошую историю, говорит: «Но все-таки интересно, попадем ли мы когда-нибудь в песню или сказку? То есть, конечно, попасть-то мы в нее уже попали, но я хочу сказать, будет ли кто-нибудь через много-много лет рассказывать ее вечером у очага или читать в большой книге с черными и красными буквами? И чтобы дети говорили: “Да, эта сказка – моя самая любимая”».

Вот и Александр мечтал о том же: стать легендой, проникнуть в книги, чтобы жить в памяти людей. И добился своего. Его недолгая жизнь питает мифы на Востоке и Западе, он упоминается в Коране и в Библии. В Александрии веками после его смерти плелось фантастическое повествование о его путешествиях и приключениях; оно писалось по-гречески, а затем переводилось на латынь, сирийский, десятки других языков. Нам оно известно как «Роман об Александре» и дошло до наших дней со значительными искажениями и опущениями. Некоторые исследователи считают, что эта причудливая, полная выдумок книга была, за вычетом некоторых религиозных сочинений, самым читаемым текстом в мире до наступления Нового времени.

Во II веке римляне добавили к его имени прозвище «Великий». А вот зороастрийцы называли его Александром Прокля́тым. Они не простили ему поджог дворца в Персеполе, где сгорела, среди прочих книг царской библиотеки, священная Авеста, которую зороастрийцам пришлось восстанавливать по памяти.

Противоречивая натура Александра, его темные и светлые стороны отражены уже у историков античного мира, рисующих совершенно различные портреты. Арриан им восхищается, Курций Руф приводит неприглядные эпизоды, а Плутарх не может противиться захватывающим анекдотам, неважно – прославляют они героя или позорят. Все они фантазируют. Позволяют биографии Александра превратиться в литературу – так поступают все писатели, почуяв стоящую историю. Один путешественник и географ римского периода ехидно заметил, что пишущие об Александре предпочитают чудеса истине.

Видение же современных историков зависит от степени идеализма и от эпохи, в которую они пишут. В начале ХХ века герои древности пребывали в добром здравии; после Второй мировой войны, Холокоста, атомной бомбы и деколонизации у нас возникли подозрения на их счет. Сегодня многие авторы укладывают Александра на кушетку и диагностируют бред величия, патологическую склонность к жестокости и отсутствие эмпатии по отношению к жертвам. Некоторые сравнивают его с Гитлером. Полемика бурно развивается, обогащаясь все новыми и новыми нюансами.

Мне удивительно и отрадно видеть, что массовая культура не забывает про Александра, для нее он – не ископаемое. В самых неожиданных местах я сталкивалась с его горячими поклонниками, способными быстренько набросать на салфетке примерные маршруты всех походов. Его имя звучит и в музыке. Каэтану Велозу посвятил ему песню Alexandre в альбоме Livro, а Iron Maiden назвали одну из своих самых знаменитых композиций Alexander the Great. К этому шедевру хеви-метала принято относиться со священным трепетом: бунтари из Лейтона никогда не исполняют его вживую, и среди фанатов ходят слухи, будто прозвучит он только на последнем концерте. Почти по всему миру люди называют сыновей Александрами – или, к примеру, Скандарами, в арабском варианте, – в честь героя. Каждый год его лицо появляется на миллионах товаров, которых он бы и представить себе не мог: на футболках, галстуках, футлярах для мобильных телефонов, а также в видеоиграх.

Александру, охотнику за бессмертием, удалось породить желанную легенду. И все же, если бы меня, как во «Властелине колец», спросили, какая моя любимая история для рассказывания вечером у очага, я бы сказала: не про победы и путешествия, а про необычайное приключение с Александрийской библиотекой.

9

«Царь умер», – отметил на астрологической табличке вавилонский писец. По счастливой случайности табличка дошла до нас почти не поврежденной. Она относится к 10 июня 323 года до нашей эры: тогда и без гаданий по звездам несложно было понять, что грядут опасные времена. Наследников у Александра оставалось двое, оба – ненадежные: сводный брат, считавшийся умственно отсталым, и еще не рожденный ребенок в животе у Роксаны, одной из трех жен царя. Вавилонский писец, сведущий в истории и устройстве монархии, вероятно, задумался тем судьбоносным вечером о хаосе престолонаследия, перерастающем в беспорядочные кровавые войны. В те времена многие страшились подобных событий – каковые не замедлили случиться.

Кровь пролилась очень скоро. Роксана убила двух других вдов Александра, чтобы наверняка избавиться от возможных конкурентов ее сына. Македонские полководцы вступили в борьбу друг с другом. В течение нескольких лет они методично истребляли всех членов царской семьи: сводного брата-идиота, мать Александра, Роксану и ее сына, которому не исполнилось и двенадцати. Империя между тем разваливалась. Селевк, один из приближенных Александра, продал завоеванные в Индии земли местному правителю за баснословную цену в 500 боевых слонов, которых пустил в ход для дальнейшей войны с соперниками-македонцами. Десятилетиями целые армии наемников переходили от одного нанимателя к другому. Спустя годы сражений, зверств, мести и загубленных жизней в живых осталось трое диадохов: Селевк в Азии, Антигон в Македонии и Птолемей в Египте. Эти полководцы Александра Македонского после его смерти разделили империю в ходе войн. Насильственная смерть не настигла впоследствии только одного из трех – Птолемея.

Он поселился в Египте и провел там остаток жизни. Долгие годы ожесточенно бился с бывшими товарищами по оружию, пытаясь удержать власть. Когда гражданские войны давали ему минутную передышку, он знакомился с огромной страной, оказавшейся в его подчинении. Все в ней было удивительно: пирамиды; ибисы; песчаные бури; волнистые барханы; скачущие галопом верблюды; странные боги со звериными головами; евнухи; бритые наголо люди в париках; людские реки в дни больших празднеств; священные кошки, убивать которых – преступление; иероглифы; дворцовые церемонии; исполинские храмы; безграничная власть жрецов; черный илистый Нил, дельтой расползающийся к морю; крокодилы; равнины, где обильные урожаи питаются костями покойников; пиво; гиппопотамы; пустыня, в которой неизменно лишь разрушительное время; бальзамирование; мумии; ритуалы, пронизывающие все области жизни; любовь к прошлому; культ смерти.

Наверное, Птолемей был растерян, смятен, одинок. Он не понимал египетского языка, путался в церемониях и подозревал, что царедворцы над ним насмехаются. Однако у Александра он научился дерзновению. Если не разбираешься в символах, придумай новые. Если Египет тычет тебе в нос своим легендарным прошлым, перенеси столицу в Александрию – город без прошлого – и преврати ее в крупнейший центр Средиземноморья. Если твои подданные с опаской относятся к новшествам, стяни к себе в страну все самые смелые достижения мысли и науки.

Птолемей вложил огромные богатства в строительство Мусейона и библиотеки в Александрии.