Ирина Левински в своей книге «Мистика винтажной броши» погружает читателей в мир красоты, таинственного блеска горного хрусталя на великолепнейших брошках из ее коллекции. Изделия, описанные в книге, завораживают своей формой и тайной и неожиданными, действительно мистическими поворотами в истории создания. С тонкой и полной любви ностальгией Ирина переплела рассказ о брошках с воспоминаниями о своем детстве, в котором мерцали эти милые броши. Когда-то давно я читала, что человек может прожить без необходимого, как-то приспособиться и обойтись, но трудно человеку прожить без лишнего. И весь рассказ Ирины Левински о ее коллекции винтажных брошей (и о других семейных реликвиях) тому подтверждение. Образ женственной красоты с неизменно присущей ей тайной навевает удивительная коллекция винтажных брошей Ирины.

О каждой броши – отдельный рассказ и неожиданные ассоциации и связь с вехами времени.

Ольга Шонина.
Литературно-театральное общество
им. Солоухина

Альбом является путеводителем по моей частной коллекции винтажных украшений и безделушек. В альбоме я расскажу про мой флирт, про мой мистический роман с бижутерией.

Мне хочется поведать о связи современного мира с миром прошлого, о мистических знаках и чудесах, которые случаются со мной, когда я прикасаюсь к предметам винтажа.

Приглашаю читателей поближе рассмотреть объекты моей влюбленности, почувствовать вместе со мной магию мира винтажа, почувствовать очарование и увидеть силу красоты советского серебра. Эти изделия являются шедеврами уходящей эпохи.

Советское ювелирное искусство очень узнаваемо, это бренд. Для меня очень узнаваемы и неповторимы броши Харьковского ювелирного завода, с которыми я познакомлю читателей. Эти изделия являются шедеврами уходящей эпохи.

Меня не будет, а украшения мои останутся.

Брошь «Ассоль»

Брошь «Ассоль». СССР. Ленинградская ювелирная фабрика. 1954. Размер 50х40 мм. Серебро, бакелит. Клеймо: 875, в форме лопатки, изображение профильной головы рабочего с молотком, повернутой вправо. Слева от звезды буква «л». Именник ЛЮ 4 на рамке и на игле.

Фильм «Алые паруса» Александра Птушко по повести Александра Грина вышел на экран в 1961 году. В роли Ассоль дебютировала еще школьницей Анастасия Вертинская. А вот каким образом на моей старинной броши я вижу лицо Вертинской? Мистика…

Каждый день я жду чудес. Я люблю чудеса и верю в чудеса, и что удивительно, – то, что они ко мне приходят, эти необыкновенные чудеса. В моей жизни их было очень много, больших и маленьких, смешных и грустных, огромных и продолжительных. Были и совсем малюсенькие, мимолетные. Чтобы попасть в мир чудес, необходимо вдохновение. Получить заряд вдохновения очень легко, посетив музей, для меня в частности. Когда я нахожусь в музее, то время внутри меня летит в вечность. Завораживает меня и библиотека, даже от прикосновения к книге по телу проходит приятное тепло. У меня много увлечений, и когда некоторые люди говорят о скуке, я не могу себе этого представить, ведь столько интересного вокруг. То, о чем я буду повествовать, знакомо всем. Многие люди испытали такие же чувства, как и я. У многих роман с винтажными безделушками прошел через огромные испытания в их жизни, и, может, кто-то захочет рассказать свою историю. Мои украшения путешествовали со мной по всему миру и жили в разных странах и на разных континентах. Я брала с собой коробочки с украшениями в круизы и перелеты.

Особо хотелось бы подчеркнуть, что в этой книге я высказываю свое сугубо личное и субъективное мнение. Я не претендую на научное или историческое исследование. Я очень старалась с помощью каталогов, интернета и контакта с людьми разобраться в значении клейм на изделиях в моей коллекции. Возможно, у моих читателей будет другое мнение, другие данные, и мне было бы очень интересно об этом узнать.

Вероятно, желание приоткрыть крышечку моей шкатулки и рассказать о ее содержимом появилось у меня, только когда я переступила за шестой десяток. Многие украшения я унаследовала от моей мамы и бабушки. Всего пару украшений – от свекрови и ее мамы. В Советском Союзе, где я родилась и воспитывалась, носили очень скромные украшения. На Первомайский парад весной можно было идти в платьице, туфельках, приколоть брошку и завершить образ ароматом духов. В такие дни люди преображались. Дамы украшали себя кружевными воротниками, шарфами и прекрасными брошками, а кавалеры – зажимами для галстуков и запонками. Я обожала смотреть на выступления спортсменов под звуки духового оркестра, но особенно любила рассматривать сережки, бусы и брошки на красивых советских женщинах. Потом, раскрасневшись от весеннего солнечного дня, полная впечатлений, забегала домой, где на столе стояли угощения.

Мама моя любила носить советские броши. На работу она не могла наряжаться, так как по профессии была врачом и поэтому всегда в белом халате. Но серьги и кольца мама носила с удовольствием. Если в те советские времена броши и бусы могли быть любые, то серьги и кольца обязаны были быть из золота. По крайней мере, это было принято в медицинской среде. Но золото – это другая тема. О ней нужно говорить шепотом, ночью и под одеялом.

Теперь, когда жизнь моей мамы приближается к отметке столетия, мама на улицу без украшений не выходит. Очень любит жемчуг в данный момент. Все чаще мама стала говорить о вечности, о коротком сроке человеческой жизни, о вещах, которые переживают своих владельцев. Я просила маму написать воспоминания, она не смогла. Берет в руку ручку и начинает плакать… Не все люди могут предаваться воспоминаниям.

Однажды под романтическое настроение, сидя у телевизора, я разложила перед собой на журнальном столике семейные реликвии – мамины и бабушкины, винтажные советские броши.

Сижу на диване, смотрю на блики прошлой загадочной жизни. Чувствую энергетическую связь с этими вещами. И так захотелось посмотреть музыкальную комедию «Карнавальная ночь». Так уж случилось, что судьба мне подарила подарок. Фильм и я, мы оба, были созданы в 1956 году. Конечно же, я много раз смотрела чудесную ленту, и во время просмотра, и после на меня наплывало романтическое настроение счастья, полноты жизни и ожидания чуда. В нашем сознании многое спрятано, а достать эту память нелегко. Что-то как будто вертится у тебя в голове, а на ум не приходит.

Передо мной на журнальном столике лежат броши, а на экране телевизора идет фильм.

Людмила Гурченко поет своим завораживающим голосом о пяти минутах времени. Это первый советский мюзикл, очень веселый. По сюжету действие картины происходит в одном из Домов культуры. Как и в детстве, так и до сих пор фильм вызывает у меня массу эмоций, я улыбаюсь и хохочу от нелепости поведения незадачливых киногероев.

Серафим Иванович Огурцов (актер Игорь Ильинский) приглашает сотрудников на совещание. Объясняет всем, что сам шутить не любит и другим не позволит. В кабинете присутствует заведующая библиотекой Аделаида Кузьминична Ромашкина. Главные герои ошарашенно слушают бредни своего начальника, не осмеливаясь ему возражать.

Неожиданно по мановению волшебной палочки одна из моих (маминых) брошей прыгает и попадает на экран. Я смотрю и не верю глазам своим: серебряная брошь с черным бакелитом и горным хрусталем украшает блузку Аделаиды Кузьминичны Ромашкиной! Кто подобрал для фильма эту прелесть?

Эльдар Рязанов, видимо, тоже был покорен красотой этой драгоценности! Фильм гениальный, а все гениальное хранит множество секретов, тайн и открытий!

Я теперь понимаю, что эту брошку в этом фильме я видела десятки раз, но чудо случилось именно в этот раз.

Брошь «Карнавальная ночь»

Брошь «Карнавальная ночь». Стиль арт-деко. СССР. Ленинградская ювелирная фабрика. 1956. Диаметр 41 мм. Серебро, бакелит, горный хрусталь. Клеймо: 875 в форме лопатки, изображение профильной головы рабочего с молотком, повернутой вправо. Слева от профиля буква «а». Именник ЛЮ 6.

Мне захотелось детально рассмотреть эту брошку. Стиль этой черной, круглой, крупной, в позолоченной серебряной рамке броши не похож на помпезное украшение. Это скорее в стиле арт-деко. Середина прошлого века была наполнена техническим прогрессом, стремлением к преодолению пространства и времени. Человечество вступило в новую эру своего развития и это отразилось на композиционном решении данного изделия. Фильм с этой знаменитой брошкой люди смотрели, уже сидя у телевизоров. Одно это было необыкновенным событием в истории.

На обороте броши почти незаметные два клейма. На одном буквы ЛЮ 6, на другом клейме прописная латинская «а» (Инспекции пробирного надзора, 7 января 1954 – 7 мая 1958), с изображением головы рабочего, обращенной вправо, с шифром, расположенным слева – 875. Из этого следует, что производитель – Ленинградская ювелирная фабрика, выпуск 1956 года. Получается, что и эта брошь моего года рождения! Мистика какая-то. У меня закружилась голова от этого открытия.

Из интернета я узнала, что 1950-е годы ознаменовались новыми веяниями в прикладном искусстве. На смену тяжеловесной эклектике времен «сталинского ампира» пришел скупой, лапидарный конструктивизм. Вместо пышных орнаментов появились примитивные рисунки, состоящие из точек, треугольников, кругов, пятен и т. п. Вместо классических форм – неправильные модернистские конструкции. Пластика предмета как бы сбрасывала старую облезлую шубу и заменяла ее новой, легкой одеждой. Поэтому черная брошь выглядит так необычно. Иногда, глядя на этот дизайн, мне кажется, что это фара антикварного автомобиля в момент выключения света. Свет гаснет, а яркая точка еще остается. Может, это фара от автомобиля, на котором ездил Штирлиц?

На просторах интернета я познакомилась с исследователем, искусствоведом, историком ювелирного искусства, почетным академиком Российской академии художеств Валентином Васильевичем Скурловым. Из переписки с академиком я узнала очень интересные исторические факты. Передо мной открылись страницы далекого прошлого.

Листая архив академика Скурлова, я узнала, что в 1950—1960-х гг. Ленинградский ювелирный завод был расположен в трех местах: в Гостином дворе, в Мучном переулке и на Днепропетровской улице.

В Гостином дворе располагались цеха по производству золотых и серебряных украшений, браслетов и часов. В Мучном переулке изготовляли серебряную посуду и серебряные браслеты и броши. На Днепропетровской улице находилось камнерезное и гранильное производство.

Из воспоминаний ювелиров завода мне стало понятно, почему винтажные изделия той далекой поры несут нам теплоту и сладость.

Ювелиры вспоминают, что их учили выполнять работу с любовью и добротой. Старые рабочие говорили: «Если нет в душе доброты, работы не получится». За свой труд мастера-наставники, как и ювелиры высокой квалификации, в 1950—1960-х гг. получали зарплату до 2000 рублей (в ценах до 1961 г.) и 10 процентов «за личное клеймо», тогда как зарплата простого ювелира составляла 1200—1400 рублей. Для сравнения: директор фабрики получал в это время 800 рублей.

Валентин Васильевич, при всей его занятости, нашел для меня время и открыл тайну имени главного художника ювелира той эпохи создания моей загадочной броши. Имя это – Нина Эрнестовна Фогт.

Из автобиографии Нины Эрнестовны, которую она писала в 1953 году, я узнала, кто были ее родители и другие подробности её жизни. Прилагаю строки из ее биографии.

«Я, Нина Эрнестовна Фогт, родилась в Петербурге 1887 г. 14/27 января в семье служащего. Мои родители тоже родились в гор. Петербурге: отец в 1853 г., мать – в 1862 г. Отец, мещанин по происхождению, проработал 35 лет на фабрике «Русско-Американской резиновой мануфактуры» (ныне «Красный Треугольник»). Мать, по происхождению дворянка, была домохозяйка. Образование я получила в Литейной женской гимназии в гор. Петербурге. Специальное образование как художник я получила во-первых, в Обществе Поощрения Художников, которое окончила с 2-мя серебряными медалями и заграничной поездкой, а во-вторых – в Академии художеств, в которой я прошла полный 6-летний курс обучения, в 1918 году вышла на конкурс. Окончить конкурсную программу мне помешала Окт. Революция и мне пришлось работать в качестве чертежницы в отделе шос. и грунтовых дорог. Но с 1922 года я стала работать уже по специальности как художник график по оформлению детской книги в издательстве «Радуга» и других издательствах. В 1933 году Союз Рабис направил меня на должность художника-руководителя на Эмальерную фабрику ЛенИЗО, где по моим эскизам выполнялась продукция из серебра с филигранью и эмалью. Потом фабрика перешла на изготовление нагрудных знаков с изображением вождей, а в дальнейшем на производство брошей, браслетов, колец, ожерелий, запонок, пряжек из полированной эмали. Все это тоже выполнялось по моим эскизам. В 1949 г. в декабре месяце Эмальерная фабрика перешла в ведение Главювелирторга, который вновь воскресил филигранное искусство и предложил мне работать в этой области на этой же фабрике, чем я и занимаюсь по сей день. За свою работу на Эмальерной фабрике ЛенИЗО, где я проработала с 1933 по 1949 гг. я награждена 2-мя медалями «За Оборону Ленинграда» и за «Доблестный труд». По общественной линии я исполняла должность отв. секретаря Горкома ИЗО с 1928 по 1933 гг. и в это же время была избрана Членом Совета Рабочих и Кр. Депутатов Октябрьского р-на, а в дальнейшем Смольнинского района.

Художник Подпись (Н. Фогт) 19 мая 1953».

Прочитав характеристику на Нину Эрнестовну Фогт, подписанную Председателем секции оформления Ленинградского Союза Советских Художников Сулимо-Самуйлло В. А., я узнала, что в течение многих лет она работала в области эмальерного искусства как художественный руководитель эмальерной фабрики ЛенИЗО. Глубокое знание дела и изобретательность ставят ее в ряд специалистов эмальерно-филигранного дела.

«Многие изделия, выполненные по проектам Н. Э. Фогт, отличаются продуманностью формы, интересным рисунком и пользуются широкой популярностью. По ее эскизу выполнено кабаре, которое было подарено Ленинградским Товариществом Художников ЛенИЗО И. В. Сталину к его 70-летию и находится в Музее подарков в Москве».

Существует «Каталог Весенняя выставка произведений ленинградских художников», Ленинград, 1956 год, где были представлены ювелирные изделия, выполненные на Ленинградской ювелирной фабрике Ниной Эрнестовной Фогт.

Продолжая рассказ о семье Нины Эрнестовны Фогт, нельзя не упомянуть, что мужем Нины Эрнестовны был талантливый художник

Федор Адольфович Фогт (1889, Петербург – 05.11.1939, Витебск).

Не знаю, до какого года работала на ювелирной фабрике Нина Эрнестовна. Возможно, это был 1957 или 1958 год.

В 1952 г. на ювелирной фабрике стали возрождать традиционную технику скани. Начальник филигранного цеха, потомственный ювелир Павел Петрович Щегольков и старейший филигранщик Петр Леонтьевич Фигурнов стали набирать учеников и обучать их. Нина Эрнестовна Фогт, художник по филигранно-эмалевым изделиям, что называется, от бога, осуществляла художественно-авторский надзор над работами филигранщиков.

Лучшие мастера – сестры Людмила Николаевна Сургучева и Раиса Николаевна Мельникова участвовали в создании ладьи «Слава покорителям Арктики», которая экспонируется в Музее Арктики и Антарктики.

Яркой индивидуальностью отличались украшения прекрасной филигран-щицы Людмилы Ивановны Воробьевой. Среди огранщиков 1960—1970-х гг. особым мастерством выделяются работы Бориса Витальевича Чередеева. Все эти мастера высокой квалификации, бесконечной увлеченности и преданности своему делу составляли творческий костяк предприятия, создавали индивидуальный ассортимент, который подтягивал под свой высокий уровень и серийную продукцию.

На официальном сайте «Русские самоцветы» размещена информация о том, что эмальерно-филигранная технология была возрождена на заводе после Великой Отечественной войны благодаря стараниям Нины Эрнестовны Фогт.

Конец 50-х – начало 60-х – время перемен в ювелирной промышленности. На предприятия пришли молодые художники, ювелиры. Идеи у них были новые, яркие, нестандартные. Нашим современникам сейчас очень интересны все идеи того времени.

Переписываясь по интернету с другими специалистами по поводу интересующий меня броши, я встретила совершенно другое мнение, о котором я не могу умолчать.

Кандидат искусствоведения, доцент Российской академии художеств И. Ю. Перфильева ответила мне на мой запрос о истории броши так: «Она не может датироваться «советским арт-деко», так как это бижутерия в самом прямом, первоначальном значении термина – копия драгоценностей в не драгоценных материалах.

Такие броши во множестве выпускались задолго до арт-деко, на рубеже XIX—XX вв. в золоте с агатом и бриллиантом или из серебра с жемчугом.

Поэтому говорить об авторстве в советский период здесь просто не приходится».

По моему мнению, у всех произведений искусств должен быть автор. История Советской России такая сложная, что доказать авторство почти невозможно.

В одном из продолжительных перелетов, сидя в салоне самолёта, я пересматривала всемирно знаменитый фильм « Титаник». Этот шедевр вышел на мировые экраны в 1997 году (режиссёр Джеймс Кэмерон). Только с мамой своей, я смотрела этот фильм несколько раз на экране кинотеатров. Но чудо опять произошло неожиданно 13 мая 2018 года. Перед посадкой самолета, когда было объявлено пристегнуть ремни, я вдруг увидела чёрную круглую брошь на героине фильма! Это была сцена переодевания к ужину. Рут Дьюитт Бьюкейтер, затягивает корсет дочери Роуз Дьюитт Бьюкейтер и при этом делает угрожающие наставления.

Это опять мистика! Экран монитора телевизора передо мной неожиданно погас, и я терялась в догадках: видела ли я это или мне показалось.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?