Холодная. Книга 1

– Может, – отвечаю Егору бесцветным голосом.

– Хорошо, – Кузнецов мне мягко улыбается. Целует губы и встает, чтобы уйти. – Я тогда подумаю, куда нам съездить.

– Ага.

Егор уходит, а я понимаю, что никуда с ним не поеду. Я ведь на самом деле тоже хочу только одного мужчину. Того, кто почти ежедневно причиняет мне боль.

– Кристина, что в письме из Гарварда? – сходу начинает отец, когда я еще даже не успела сесть на своё место за кухонным столом. Сегодня они с Еленой ровно к ужину.

– Вызывают на собеседование.

– Когда?

– 10 мая.

– Еще есть время подготовиться, это хорошо. Я поеду с тобой. И готовить к собеседованию тебя тоже буду я.

Меня немного удивило такое рвение отца.

– Пап, а у тебя точно есть время?

– Для такого дела найду.

– А как ты будешь меня готовить? Откуда нам знать, о чем они будут меня спрашивать.

Отец хмыкнул.

– Это же американцы. Их волнует примерно один круг тем. Права геев, лесбиянок и негров, харассмент, толерантность, расизм.

– Ясно, – я утыкаюсь в свою тарелку.

Несколько минут мы все едим молча. Я периодически ловлю на себе задумчивый и пристальный взгляд папы. Замечаю, что такой же он кидает на Максима.

– Кристина, а что по второму пункту моего сообщения? Какое решение ты приняла?

Моим первым порывом было застыть на месте с поднесённой ко рту вилкой. Но ни в коем случае нельзя показывать отцу, что его вопрос застал меня врасплох. Он делает это специально. Еще раз заставляет выбирать в присутствии Максима. Ни он, ни его мама не понимают, о чем меня сейчас спрашивает отец, поэтому спокойно продолжают орудовать приборами.

Я пристально смотрю отцу в глаза. Он меня испытывает.

– Я выбираю Гарвард, папа, – отвечаю, как можно более невозмутимо, – главное теперь, чтобы Гарвард выбрал меня.

Вторую часть моего предложения отец пропускает мимо ушей.

– Ты хорошо подумала? От таких решений зависит дальнейшая жизнь. И не только твоя.

На последних словах папа делает акцент. Мы все еще боремся с ним взглядами. Он все еще даёт мне шанс передумать. Но я могу сделать это только сейчас. Потом он мне не позволит отказаться от своего решения. У меня нет права на ошибку.

Я аккуратно отворачиваю голову от отца в сторону Максима. Жадно смотрю на него будто в последний раз. Он вяло ковыряет в тарелке, явно погруженный в какие-то мысли. Наверняка думает о сегодняшнем.

Я тоже мысленно возвращаюсь к событиям этого дня. Максим в моей комнате, отчаянно прижимает меня к себе. Аккуратно целует и обещает уйти навсегда. А уже через час устраивает на кухне пожар, чтобы оторвать меня от Егора. Просит не отдавать ему единственное чистое, что еще во мне осталось – мою невинность.

Вот только и сам он ее никогда не возьмёт. Ведь Егор его друг. И наши родители женятся. Какой ужас! Разве можно увести у друга девушку? Разве можно желать дочь отчима? Как же после этого смотреть им в глаза!

Я ненавижу его за это.

И все равно люблю.

Мой герой. Он навсегда останется им для меня. Только в его присутствии моя маска может трещать по швам. Только в его присутствии моя броня может распадаться на мелкие осколки. Только с ним я могу быть настоящей.

Только ему я могу проиграть.

Кажется, я затягиваю с ответом. Мы так и сидим: папа пристально смотрит на меня, я на Максима, а Максим в тарелку. Елена окидывает нас взглядами, но явно не понимает, что сейчас происходит.

Я поворачиваю голову к отцу. Секунду медлю с ответом, но в итоге произношу слово, от которого мне потом нельзя будет отказаться. Отец не даст.

– Гарвард.

Секунда, две, три.

Отец молчит. У меня еще есть шанс передумать.

– Хорошо, – наконец говорит он. – Ты сделала свой окончательный выбор.

Я утыкаюсь обратно в тарелку, пытаясь унять дрожь. Я только что отказалась от Максима. От надежды на совместное счастье с ним. Выбор сделан, назад пути не будет.

Хотя… Нет, это не я отказалась от Максима. Он первый отказался от меня. Из-за своей правильности, из-за своей морали. Растоптал то хрупкое, что между нами появилось.

А еще он совсем-совсем не помнит ту маленькую девочку, которую однажды спас от злых мальчишек. Хотя в новогоднюю ночь у него случилось дежавю. И я в детстве на фотографии показалась ему знакомой. Значит, не все потеряно. Он еще может меня вспомнить.

Вот только мне это уже не нужно. Я выбрала. Я уезжаю.

– Максим, а ты уже определился с вузом? – Голос отца возвращает меня из размышлений.

– Да, МГИМО. Международно-правовой факультет.

– Неплохо.

– У них есть направление, которое предполагает первые два года бакалавриата учиться в России, а вторые два года – в Женеве. Я пойду на него.

Папа одобрительно кивает.

– Там же в Женеве можешь сразу идти в какой-нибудь швейцарский банк корпоративным юристом.

– Да, у меня такой план. Буду изучать международное финансовое право.

После ужина мы с отцом сразу же покупаем билеты в Америку, визы у нас давно есть. Потом мы идём в библиотеку и начинаем подготовку к собеседованию. Папа меня не щадит. Заваливает самыми неожиданными вопросами, какие только можно придумать. Он загоняет меня в тупики, цепляется к моим словам и переворачивает их в свою пользу, а каждую мою заминку в ответе использует против меня.

– Кристина, нельзя думать над ответом на вопрос больше трёх секунд. Никогда! У тебя есть ровно три секунды, чтобы понять, блефуют перед тобой или нет, берут тебя на слабо или нет. Думаешь четыре секунды – и все, ты уже проиграла. Они видят, что ты не готова. У тебя есть ровно три секунды, чтобы распознать намерение оппонента и, исходя из этого, правильно ответить.

– Хорошо, папа. Я поняла.

С меня сходят несколько потов. Мы занимаемся с отцом несколько раз в неделю по три часа. Он ради этого даже стал пораньше возвращаться с работы.

– Неправильный ответ, Кристина! Сколько раз тебе говорить, что ты должна говорить не то, что думаешь, а то что надо. Мужу на кухне будешь своё мнение высказывать! А на переговорах ты должна говорить только то, что будет правильным в той ситуации.

Я устало опускаю веки и тяжело дышу. Но отец не даёт мне передохнуть.

– Так, еще раз. Мисс Морозова, почему, по вашему мнению, доля государства в экономике России превышает 50%? Назовите три главных минуса высокой доли государства в ВВП страны. Как вы считаете, почему России не удалось перейти полностью на рыночные отношения?

– С 2013 года в России проводится политика консолидации банковского сектора. Какие последствия она несёт для рядового потребителя банковских услуг? Как вы считаете, мисс Морозова, санация банков с помощью вступления в их капитал Центробанком – оправданная мера? В каких странах делают так же? Или Россия – это прецедент?

– Мисс Морозова, к чему приведёт торговая война США и Китая? Действительно ли Америка от этого выиграет, как говорит Трамп? Насколько сократится отрицательное сальдо торгового баланса США после сокращения импорта из Китая?

Отец снова и снова засыпает меня самыми разными вопросами. Про права сексуальных меньшинств и харассмент мы уже давно не говорим. Это оказались самые легкие темы.

10 мая стремительно приближается, а мне кажется, что я ничего не знаю и ничего не умею. Я полностью погружаюсь в подготовку к собеседованию, так что у меня не остается времени ни на что другое. С Егором мы ни на какие выходные так и не уехали. У меня появилась отличная отмазка – я готовлюсь к интервью.

С Максимом мы не общаемся. Он действительно оставил меня. Нет больше ни томных взглядов, ни прикосновений невзначай, ни слов, пробирающих до костей. Он продолжает встречаться с Олейниковой, хотя в школе стал держаться с ней более прохладно. По крайней мере на моих глазах.

Я простила его. И я сделала свой выбор. У меня всегда была цель в жизни, и я рада, что мне все-таки удалось не отказаться от нее из-за Максима. Он тоже прекрасно понимает, что совсем скоро я уеду. Действительно, какой смысл нам что-то начинать, если в итоге все равно придётся расстаться?

Я улечу за океан, и мои чувства к нему утихнут. Я знаю, что со временем смогу забыть его. Ведь однажды это уже произошло.

Близится день рождения Максима. Ему исполняется 18 лет. Я не готовлю ему подарок. Больше никаких душераздирающих сюрпризов. Никаких надписей «Герой». Он планирует отмечать дома. Сделать барбекю в беседке. В той самой, в которой мы с ним перед Новым годом разговаривали по душам. Где он поделился со мной своей историей об отце.

Максим приглашает Егора, Алену, Сережу, Вику (они все уже знают, что мы сводные брат и сестра, а наши родители женятся) и, конечно же, свою Олю.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Моя соперница в моем же доме. Но ничего. Я выдержу это испытание. Только маску потуже затяну.

Отец дарит Максиму машину. Я удивлена не меньше самого Самойлова. Он отказывается принимать ключи, но папа настаивает. Я наблюдаю за ними со стороны. Это удивительно, но, кажется, отец действительно признал в нем сына.

Я никогда не говорила с папой о том, что произошло между мной и Максимом. Но он знает. И он знает, что я знаю, что он знает. Я благодарна отцу за то, что он дал мне возможность самой выбрать между своей любовью и своей мечтой. Максиму неизвестно, но отец одобрил бы наш союз. Самойлов по-прежнему думает, что факт женитьбы наших родителей – запрещает любые отношения между нами.

Пусть и дальше так думает. Мне будет легче уехать.

7 мая мы с папой вылетаем в Америку. Туда лететь 10 часов, затем из Нью-Йорка на поезде добираться до Бостона. Учитывая разницу во времени и джетлаг после такого перелета, приезжать лучше за несколько дней.

Уже когда мы с папой сидели в самолёте и готовились ко взлету, мне пришло сообщение от Максима. Его первые мне слова с того дня, как он пообещал меня оставить, а потом устроил пожар.

«Кристина, ты самая сильная и умная девушка из всех, кого я знаю. А еще ты самая нежная и ласковая. Ты невероятная. Ты потрясающая. Ты шедевр. Таких, как ты, больше нет. Я верю, что у тебя все получится. Будь собой. Удачи!».

Я не ответила. Поспешно убрала телефон в сумку и отвернулась к иллюминатору, пока отец не заметил выступившие на моих глазах слезы. Достаточно одной смски от Максима, чтобы мой мир снова рухнул.

Я не чувствую, как самолёт начинает двигаться по взлетно-посадочной полосе, я не чувствую, как мы отрываемся от земли, я не чувствую, как начинает закладывать уши от давления. Я смотрю немигающим взглядом на отдаляющуюся Москву и вспоминаю губы и руки Максима. Вспоминаю его слова.

«Моя нежная девочка»

«С тобой никогда ничего не случится, пока я рядом. Ты мне веришь?»

«Я тебя найду!»

«Из всех девушек для меня есть только ты»

Закрываю глаза и чувствую, как по щекам скатываются слезы. Гул самолета подавляет мой всхлип. От моего выигрыша меня отдаляет последняя ступенька – собеседование.

Но что я проиграла?

10 мая в 10 утра я захожу в кабинет. На мне строгая юбка-карандаш чёрного цвета, белая блузка и чёрный пиджак. Волосы убраны в пучок. На лице минимум макияжа. На ногах чёрные лодочки. Передо мной три человека: две женщины и один мужчина. Им всем около 35.

Я сажусь за стол перед ними, держу спину ровно. Моя броня очень плотно на мне сидит. Никто из них не сможет через нее пробиться. Единственный человек, который на это способен, сейчас за океаном. И в отличие от этих троих ему не приходится предпринимать никаких усилий. Ему достаточно просто быть.

Они устраивают мне стресс-собеседование. Каждое мое слово подвергается сомнению. Они блефуют. Они испытывают меня на слабо. Они пытаются вывести меня из себя. Они проверяют, насколько я психологически устойчива. Они пытаются надо мной смеяться. Они пытаются выставить меня дурой.

Где-то через час одна из женщин начинает вытирать салфеткой вспотевший лоб. Ей жарко. Она устала. Мужчина то и дело тянется к стакану с водой. Вторая женщина уже обмахивает себя какой-то тетрадью, как веером.

А мой пиджак по-прежнему плотно застегнут на все пуговицы, а из стакана я не сделала ни глотка.

Я невозмутима. Даю ответы на их вопросы не позднее, чем через три секунды. Первой секунды хватает на то, чтобы распознать блеф это сейчас или нет, второй – на то, чтобы придумать ответ, а третьей – на то, чтобы озвучить его.

Они не знают, что у меня был превосходный учитель, который с нуля построил целую строительную империю.

Империю, которую я возглавлю.

Проходит еще полчаса прежде, чем они меня отпускают.

– Списки с поступившими абитуриентами будут вывешены завтра на доске объявлений в 12 дня, – говорит мне одна из женщин, когда я уже встаю со своего места.

– Хорошо, спасибо, – я дежурно улыбаюсь.

– Мисс Морозова, – обращается ко мне мужчина, когда я уже взялась за ручку двери. Я оборачиваюсь к нему, – надеюсь, мы с вами ещё увидимся.

Секунда: нет, он не блефует. Вторая: я бы тоже хотела, мне понравилось с тобой сражаться. Третья:

– Я тоже надеюсь, мистер Ричардсон.

Искренняя улыбка, и я скрываюсь за дверью.

– Ну что? – Подскакивает ко мне папа. Он тоже взмок.

– Думаю, я их уделала. Но результаты будут завтра.

Отец крепко меня обнимает.

– Пап, если я сейчас не выйду на воздух и не выпью ледяной воды, то потеряю сознание. С них там три пота сошло, а я сдержалась и даже пиджак не расстегнула.

– Правильно. Ты показала им свою выдержку.

На следующий день мы приезжаем в Гарвард в 12:10. У доски объявлений не протолкнуться. Кто-ты выбирается из этой толпы с криками радости, а кто-то со слезами горя.

Я ничего не чувствую. Будто робот направляюсь к доске. Протискиваюсь вперёд и жадно всматриваюсь во все фамилии на букву «М».

Morozova, Kristina I., Russian Federation

Я больше ничего не вижу. Дыхание перехватывает, слезы подступают к глазам. И впервые за очень долгое время это слезы радости, а не слезы боли. На ватных ногах выбираюсь из толпы абитуриентов. Перед глазами все становится мутным, в ушах звон. Отец остался стоять на улице, решил не толпиться в душном коридоре. Я беспомощно приваливаюсь к стенке и закрываю глаза.

Я это сделала.

Я ЭТО СДЕЛАЛА.

Я ЭТО СДЕЛАЛА!!!

– Добрый день, мисс Морозова.

Я размыкаю веки и сквозь рассеивающийся перед глазами туман вижу вчерашнего оппонента.

– Добрый день, мистер Ричардсон.

Сейчас не собеседование, и я могу не притворяться. Поэтому говорю ослабевшим голосом и даже не пытаюсь улыбнуться.

– Я хочу сказать, что восхищён вами. Я провожу собеседования уже пять лет. И таких, как вы, могу пересчитать по пальцам одной руки, – он растягивает губы до ушей, демонстрируя мне белоснежную улыбку.

– Спасибо.

– Я преподаю первокурсникам ораторское искусство и искусство убеждения. С нетерпением жду встречи с вами в сентябре.

– Взаимно. – Я уже пришла в себя и даже смогла отойти от стены.

Он крепко жмёт мне руку, еще раз широко улыбается и уходит.

Я перевожу дыхание и иду к отцу.

– Ну?

Мне кажется за эти 10 минут, что я ходила смотреть списки, он постарел на 10 лет.

– Папа, я поступила, – говорю это отчего-то тихим, севшим голосом. И больше не сдерживаю своих слез.

Я рыдаю, как ребёнок. Кажется, папа тоже пускает скупую слезу.

– Кристина, я так тобой горжусь! Ты даже не представляешь! – Говорит отец, крепко прижимая меня к себе.

– Спасибо, папа. Спасибо за все. Без тебя я бы не смогла.

– Твоя мама бы тоже гордилась тобой.

А после этих слов рыдания накатывают еще сильнее.

Мы улетаем через день, решив не сообщать никому до нашего возвращения. Хотя Елена отцу, а мне Егор уже оборвали телефоны. Папа из аэропорта поехал сразу на работу. За неделю отсутствия скопилось много дел, требующих его личного присутствия.

Я захожу в дом, бросаю чемодан у входа. По лестнице мне навстречу спускается Максим. При виде меня он замирает. Я вижу, что он хочет спросить, но не решается.

Три дня назад в школе объявляли лучшего ученика года. Впервые за несколько лет им стала не я. Им стал Максим Самойлов.

Единственный человек, которому я проиграла. И не только дурацкое звание лучшего ученика школы. Я проиграла ему своё сердце и свою душу. Я проиграла ему себя.

Я пристально смотрю на этого сильного парня, который смог превзойти меня во всем. И я не чувствую злости, раздражения или обиды.

«В любви не бывает проигравших», – сказал мне отец три дня назад в Америке, когда я ему сообщила о том, что в школе Максим меня обошёл. Я ничего не ответила папе. Мы по-прежнему с ним не обсуждали мои отношения с Максимом, но теперь отец даже и не пытался завуалировать, что ему известно о наших чувствах друг к другу.

Мы так и стоим с Максимом на лестнице, пристально смотря друг на друга. Ничего не говоря, он все-таки двигается мне навстречу. Молча сгребает меня в охапку и крепко к себе прижимает.

– Меня приняли, – шепчу ему, обвивая руками его шею.

Максим не отвечает. Лишь еще крепче прижимает к себе.

Мы долго так стоим. А я вспоминаю маленького мальчика из детского лагеря, который восхитил меня своей силой и своим умом. Прошло больше 10 лет, а с тех пор ничего не изменилось.

Мой герой всегда будет лучше меня.

Глава 38. Та самая

– Моя дочь будет учиться в Гарварде!!! – Произнес Игорь Петрович с такой гордостью в голосе, что даже сама Кристина засмущалась.

Отчим, моя мама и Кристина подняли вверх бокалы вина. Я поднял стакан с соком. Мы все ударились стеклом и сделали по глотку: Игорь Петрович и мать с большим удовольствием, Кристина со стеснением, а я словно пью яд.

Она уезжает. Теперь совершенно точно. Прав был Егор, когда говорил, что ничего не сможет удержать Кристину, если она поступит. Она действительно перешагнет через любого ради своей цели. Даже через меня.

Хотя кто я для нее? Не брат, не друг, не парень. Человеческий язык существует сорок тысяч лет, а у меня все равно нет слов, чтобы описать наши отношения.

Кристина и Игорь Петрович вернулись из Америки вчера. Тем же вечером отметить поступление Кристины нам не удалось, потому что после тяжелого перелета она проспала весь вечер и всю ночь, а ее отец из аэропорта уехал на работу, а когда вернулся, тоже сразу лег. И вот сегодня вечером мы сидим всей семьей за столом и празднуем по-семейному.

Я, как и обещал Кристине, оставил ее. Мне это стоило больших усилий, но все же я смог. Продолжил встречаться с Олей и продолжил со стороны смотреть на Егора и Морозову. Правда, с Олейниковой наши отношения становятся все прохладнее и прохладнее. Я не люблю ее, и она это чувствует. К тому же я знаю, что Кристине неприятно видеть нас с ней вместе. А я не хочу причинять боль той, кто на самом деле мне дорога. Моей нежной девочке. Ведь я знаю, какая она в глубине души ранимая.

Между Кристиной и Егором тоже пробежала черная кошка. Хотя, вернее будет сказать, что между ними пробежал кот – то есть, я. Кузнецов еще долго обижался на меня за пожар на кухне. А я как чувствовал в тот день, что Кристина специально захочет стереть с себя мои объятия и прощальный поцелуй. И не ошибся.

На следующий день после этого по дороге в школу мне стоило очень больших усилий, чтобы не вмазать Егору, когда он стал катить на меня бочки.

– Макс, вот если бы ты не был моим другом, клянусь, я бы тебя на той кухне прибил!

– Блин, ну ты бы мне сказал, что вы планируете такое событие, я бы вообще из дома ушел. Я же не знал, – как можно более безразлично ответил я, а сам незаметно сжал кулаки.

– Так в том то и дело, что мы не планировали!

– Ну так а в чем я тогда виноват?

– Во всем! Ты понимаешь, что я полтора года ждал этого момента? А если учитывать еще сколько я добивался внимания Кристины, то все четыре с половиной!

– Блин, ну извини.

Егор тяжело вздохнул.

– Ладно, забей. Мы с Кристиной решили уехать куда-нибудь на выходные. Чтобы уж точно нам никто не помешал. К тому же я хочу, чтобы ее первый раз был особенным.

От этих слов у меня внутри все сжалось. Держать голос безразличным становится все сложнее и сложнее. Но я все же попытался выдавить из себя, как можно более невозмутимо:

– Куда вы решили уехать?

– Еще не знаю, посмотрю, какие есть интересные места в Подмосковье. Может, в какой-нибудь спа-отель. Кристина их любит.

– Ясно.

На мое счастье Игорь Петрович всерьез взялся за подготовку Кристины к собеседованию, поэтому они с Егором так никуда и не уехали. Но если бы не отчим, и Кузнецов с Морозовой действительно бы собрались куда-то на все выходные, то я даже не знаю, что бы я делал. Наверное, я точно больше не смог бы скрывать от друга своих чувств к Кристине и просто забрал бы ее у него.

Я знаю, что она бы пошла за мной. Я ей тоже небезразличен, это очевидно. Да она и сама не скрывает. Та новогодняя ночь сорвала с нас все маски.

– Я вот, что думаю, – голос отчима вернул меня на кухню из воспоминаний месячной давности, – надо, Кристиночка, отметить твое поступление, как следует. Может быть, даже совместить с твоим восемнадцатилетием, которое уже через две недели. Пригласить побольше гостей.

Кристина скептически сморщилась.

– Пап, это лишнее.

– Не лишнее! Вот будут свои дети – поймешь. Лена, – Игорь Петрович повернул голову к моей маме. – Какие у нас с тобой замечательные дети! На кого ни посмотрю из своих партнеров, у одного – сын наркоман в Швейцарии лечится. У второго пьяный по Москве гоняет и людей насмерть сбивает, а отец его потом от тюрьмы откупает. У третьего дочка вся в пирсингах и с ирокезом зеленого цвета. А у нас, – отчим со счастливой улыбкой посмотрел на меня и на Кристину, – такие умные, такие молодцы! Максим, надо нам сейчас за твою победу тоже выпить.

– Какую? – Я растерялся.

– Кристина сказала, что ты стал учеником года в школе. Даже ее обошел.

Я непроизвольно засмеялся.

– Ой, Игорь Петрович, эти школьные звания – полный бред. Я даже не придаю этому значения.

– Бред – не бред, а все равно приятно. Ты, Максим, очень большой молодец. Очень! Я уверен, что тебя ждет большое будущее.

– Спасибо, – меня немного смутили слова отчима. Но, признаться честно, получить похвалу от такого человека, как Игорь Морозов – дорогого стоит. Он уже двигал тост в мою честь на мое совершеннолетие и тоже расхваливал меня, как только мог. Мне приятно, что Кристинин отец так хорошо ко мне относится.

Вот только когда в качестве подарка на день рождения он вложил мне в руки ключи от новой BMW, я захотел провалиться сквозь землю. К таким сюрпризам я ну совсем никак не был готов. Но Игорь Петрович сказал, что посчитает за оскорбление, если я откажусь от машины.

А Серега мне тогда же вручил водительские права. Этот подарок меня удивил не меньше, чем BMW. Я, конечно, понимаю, что отец Серого – главный ГИБДДшник Москвы, но чтобы дарить права на день рождения? Это для меня нонсенс. Хотя чего удивляться, мы же в России живем.

– Ну ты же все равно уже умеешь водить и правила знаешь. Охота тебе по ГАИ маяться, на экзамены в 6 утра вставать? – сказал в свою защиту Сережа, когда я на него наехал за такой подарок.

В принципе, он прав. Мне некогда ездить ни свет ни заря на экзамены в ГАИ. Нужно готовиться к ЕГЭ. Да и вожу я очень хорошо. И правила все знаю. В общем, немного посовещавшись со своей совестью, я все же решил принять подарок.

– Максим, – начал отчим свой тост, поднимая бокал, – я очень горжусь тобой. Не меньше, чем Кристиной. Ты очень сильный и умный парень. Я уверен, что ты многого сможешь добиться в жизни. Главное, следуй своей цели и не отступай от нее. У тебя блестящий ум и хорошая сила воли. Я вижу это и ценю. За тебя!

Мы снова все вчетвером ударились бокалами. Я бросил взгляд на Кристину, она отвела глаза в сторону и закусила губу. Потом как-то многозначительно посмотрела на своего отца. Он ответил ей тем же. Я давно заметил за этими двумя, что они могут общаться друг с другом взглядами. Интересно, о чем они сейчас говорят?

Тост отчима мне польстил. Вот только мне не особо были понятны его слова про «хорошую силу воли». Мне ее приходится пускать в ход разве что по отношению к его дочери. Чтобы не сорваться невзначай и не прокричать, как сильно я ее люблю. Но Игорь Петрович-то этого не знает.

– Значит, так, Кристина, – отчим вернул свое внимание дочери, – на твой день рождения я тогда приглашаю всех своих друзей с их семьями. Ты приглашай всю свою школу. Сначала отметим у нас дома, а потом вы, молодежь, отправляйтесь в клуб. Я сниму для вас на всю ночь лучший в Москве.

Кристина закатила глаза.

– Пап, нет.

– Да! Ты не понимаешь, как это важно для меня. Моя дочь будет учиться в Гарварде, – он поднял вверх указательный палец правой руки. – Это надо отметить.

Кристина вздохнула.

– Я приглашу только тех, с кем общаюсь. Егора, Вику, Алену, Сережу и нескольких девочек из волейбольной команды.

Меня она не называет. Не хочет видеть на своем дне рождения или я в списке гостей по умолчанию как брат?

– Ну, и Максима, конечно, – она поспешно добавляет, будто прочитав мои мысли. Поднимает на меня глаза впервые за этот вечер и смотрит открыто и по-доброму. Так, что внутри начинает разливаться приятное тепло.

– Как-то маловато гостей, – задумчиво отвечает ей Игорь Петрович.

– Я больше ни с кем не общаюсь в школе.

– А с девушкой Максима ты разве не дружишь? – Неожиданно вставляет моя мама, хранившая весь вечер молчание.

Я резко дергаюсь, Кристина тоже. Она снова поднимает на меня взгляд. На этот раз в нерешительности.

Нет, это будет только Кристинин день. Оли там не должно быть.

– Она в последнюю неделю школы уезжает в Питер. – Говорю маме, стараясь сохранить голос спокойным. – Вернется только на последний звонок. Все равно в школе, начиная с 20 мая, уже уроков почти не будет.

Я вру. Никуда Оля не уезжает. Но я не хочу портить Кристине ее праздник.

– Пап, давай ты тоже много не зови никого, – с мольбой в голосе просит Кристина. Но он от нее лишь отмахивается.

– Я подумаю.

Начиная со следующего дня, в нашем доме теперь уже идет активная подготовка не только к свадьбе родителей, но и ко дню рождения Кристины. Бракосочетание моя мать и ее отец назначили через четыре дня после нашего школьного выпускного – на 27 июня. И сразу же после банкета в ночь на 28 июня мама и Игорь Петрович отправятся в путешествие на две недели.

Свадьба также планируется пышной. Игорь Петрович по-другому не может. Он и на мой день рождения порывался пригласить нескольких своих партнеров с семьями, но маме все же удалось убедить его не делать этого. Как мне потом объяснила родительница, для Игоря Морозова подобного рода события – дни рождения, свадьбы, новые года и даже похороны – это лишний повод встретиться с нужными людьми и обсудить дела. Для него каждое торжество – это не просто семейный праздник, но еще и бизнес-встреча.

Я до сих пор не знаю, как мне относиться к отъезду Кристины. С одной стороны, я воспринимаю это, как надежду забыть ее. А с другой, понимаю, что просто не смогу без нее жить. Хоть мы с ней и не вместе и вообще практически не общаемся, но мне достаточно хотя бы просто украдкой видеть ее. Случайно столкнуться в коридоре второго этажа, или на кухне, или бросить на нее взгляд в школе будто невзначай. Больше всего я люблю, когда Кристина на уроке идет к доске, потому что я тогда могу смотреть на нее, не опасаясь, что кто-то что-то не то подумает.

Впрочем, Оля все равно замечает. Наши с ней отношения стремительно рушатся. Я все реже нахожу время на свидания с ней, все чаще подолгу не отвечаю на ее сообщения. Я пытаюсь объяснить ей это подготовкой к экзаменам, и она делает вид, что верит мне, но мы оба знаем правду. Вот только финальную точку поставить не решается никто из нас.

Егор из-за поступления Кристины в Гарвард весь на нервах. Все чаще и все больше пьет. На подготовку к ЕГЭ совсем забил. Кузнецов далеко не глупый парень, я уверен, он хорошо сдаст все экзамены и без проблем пройдет в МГИМО на экономический факультет, как и планирует, но все же он об этом сейчас вообще не думает.

– Макс, как мне без нее жить, вот скажи, а? – Спросил он меня за неделю до Кристининого дня рождения. Позвонил мне в 12 ночи и попросил к нему прийти. Уже по его голосу я понял, что он в стельку. Егор сидел под деревом в саду своего дома с бутылкой виски.

Я тихо хмыкнул. Если бы я только сам знал, как.

– Ну ты же жил раньше без нее, – отвечаю ему. Так мне однажды заявила сама Кристина, когда я сказал, что без нее нет жизни.

– Раньше она не была моей.

А моей она вообще никогда не была, но отпускать мне ее от этого не легче.

– Не знаю, Егор. Вокруг полно девушек. Может, в универе кого-нибудь встретишь, – аккуратно выдвигаю ему версию, которой сам себя успокаиваю в последнее время. Оля мне не помогла, но, может, найдется другое лекарство от Кристины?

– Мне никто не нужен кроме нее.

– Это тебе пока так кажется. А со временем забудется.

Егор сделал еще глоток из бутылки и задумчиво поднял в небо глаза.

– Максим, а ты любил кого-нибудь по-настоящему? Ты Олю любишь?

Такой вопрос застал меня врасплох. При всей нашей крепкой дружбе с Егором вот прямо на задушевные темы мы с ним никогда не разговаривали. Разве что тогда на Викиной вечеринке. Но таких личных вопросов мне Кузнецов не задавал, лишь делился своими проблемами с Морозовой.

– Нет, Олю я не люблю, – я решил не врать.

– Почему?

– Она хорошая девушка, но не то, что мне нужно.

– А кто твоя та самая?

– Я никогда не думал ни об одной девушке в таком смысле.

И это правда. Даже Кристину называть «той самой» всегда опасался. Но тем не менее эти слова почему-то цепляют меня.

Я ухожу от Егора через полчаса, а фраза «та самая» еще долго крутится на языке. Как элемент дежавю. Как воспоминание, которое было закопано где-то глубоко в сознании, а теперь проснулось, но все равно не удается его поймать. Кажется, вот-вот я его схвачу, но оно все равно ускользает. Ненавижу это чувство – когда не можешь что-то вспомнить.

Та самая.

Кажется, я про кого-то так уже один раз подумал. Но совсем не помню, кто это был. Наверное, это было очень давно в детстве.

День рождения Кристины очень похож на Новогоднюю ночь. Так же, как и тогда, полный дом сыновей партнеров Игоря Петровича, ходящих по пятам за Морозовой. Вот только в этот раз от Кристины ни на шаг не отходит Егор. Сегодня, кажется, он решил примерить на себя роль ее телохранителя.

Тосты в честь девушки звучат один за одним. Все восхищаются ее поступлением в Гарвард, все хвалят. Кристина в ярком красном платье в пол с наполовину открытой спиной выглядит просто великолепно. Всем улыбается, каждого благодарит за поздравления и подарок.

Я не готовил ей сюрпризов. Да и не думаю, что после всего, что между нами было, она будет рада что-то от меня получить. Но в любом случае «С днем рождения, сестренка. Счастья и удачи!» я ей сказал утром за завтраком в присутствии мамы и отчима. Учитывая, что наше с ней общение сведено к минимуму после того, как я пообещал ее оставить, эти слова – не мало. Кристина мне в ответ лишь грустно улыбнулась и слегка кивнула головой.