Читать книгу: «Кот», страница 2

2

Квартал за кварталом проплывали мимо, пока Кот семенил по тротуару в глубоких раздумьях.

Любой среднестатистический бог знает цель своего существования – завершить полный Круг Перевоплощений, прожить жизнь всех без исключения существ на Земле. Первый, совершивший этот великий подвиг, станет Владыкой – Богом среди богов, которому откроется Главная Тайна Мироздания. Если вы думаете, что каждому богу с рождения известна эта тайна, равно как и смысл жизни – вы ошибаетесь. Это знание нужно заслужить.

Бройнир, его верный слуга придумал неплохой план. Единственный и очень большой минус идеи – она шла вразрез с главными законами мира Богов, нарушение которых каралось навечным изгнанием.

Хельдь, конечно, глупа, как рыба, но она единственная из свиты преуспела в тайных заклятьях настолько, чтобы использовать их в этом мире. Ведь это она создала портал и вернула память ему, мудрейшему и коварнейшему темному божеству Ёрмурхвату.

Своим появлением здесь Бройнир и Хельдь нарушили все запреты. Но когда Ёрмурхват займет главенствующее место в мире богов, эти запреты потеряют всяческий смысл.

Не удивительно, что обладание высшим титулом явилось причиной возникновения конкуренции, причем весьма честной и подчиняющейся определенным правилам.

Астрей считается самым справедливым и добрейшим из светлых богов, подает большие надежды, однако явно неспособен на подлость, присущую Ёрмурхвату и его прихвостням. Вот и посмотрим, куда приведет его эта никчемная справедливость, злобно подумал Кот, шлепая лапами прямо по лужам.

Полетели первые хлопья снега, мелькающие в свете зажегшихся фонарей. Осенью рано темнеет, но божественным заговорщикам темнота была лучшим другом.

Ну а в целом, дело оставалось за малым – угробить котенка и избавиться от тесного слабого тела. Раз плюнуть!

Увидев приближающийся свет фар, Кот, не раздумывая, выскочил на проезжую часть. Послышался высокий свист автомобильных покрышек, затем раздался оглушительный гудок клаксона. Крошечное сердце ушло в пятки, и неведомая сила вышвырнула Кота обратно на тротуар. Лишь спустя десять секунд он сообразил, что несется со всех ног, не разбирая дороги. С трудом остановившись, он прижал втрое увеличившийся в объеме хвост к земле и перевел дыхание.

Инстинкт самосохранения. Однако, даже находясь в этом теле, Ёрмурхват не собирался мириться с его особенностями, несмотря на правила.

Следующая попытка навредить себе состоялась в ближайшем же парке. Кот выбрал самое высокое дерево, уверенно взобрался на самую верхушку, взглянул вниз и… от ужаса вцепился в кору всеми имеющимися когтями.

– Соберись, никчемная шкура, – подзадорило себя божество. – Великие дела требуют великих жертв.

Однако, хилое мохнатое тело прыгать вниз не хотело и крепко держалось на дереве, будто само к нему приросло.

– Да ну тебя, – сдался Кот, решив спуститься пониже на пару метров.

В этот раз удача ему улыбнулась. Сухая ветка с хрустом подломилась и, растопырив лапы в стороны, словно белка-летяга, четвероногий бедняга свергнулся на мокрую траву под деревом.

Лапы упруго спружинили, погасив удар, и Кот, как ни в чем ни бывало, остался сидеть на газоне с торчащими из ушей сухими листьями.

– Невероятная живучесть, – пробубнил Ёрмурхват, отряхнувшись. – Но я все равно от тебя избавлюсь…

Заметив кирпичное строение неподалеку, он бросился к нему с намерением разбиться насмерть. Однако четыре цепкие когтистые лапы остановили мохнатое тело в считанных миллиметрах от стены, что просто взбесило неудачливого бога.

– Что ты за никчемный мешок костей! – голосил Ёрмурхват в ярости и даже укусил себя за хвост.

Взвыв уже от боли, он решил успокоиться и поискать другое решение образовавшейся проблемы.

Ветер начинал свирепствовать среди домов, подгоняя полетевшие хлопья снега. По-прежнему хотелось есть.

Прекрасная возможность замерзнуть, решил Кот, отправляясь на поиски укромного местечка.

3

От сильного порыва ветра оконные стекла жалобно звякнули в рассохшихся рамах, вернув Гипатию из мира грез в мир реальный. Она всегда сидела у окна и обязательно за последней партой. Отсюда преподавателя было не только плохо слышно, но и плохо видно. После очередных слов о том, что современный педагог обязан дать ученикам лишь базовые знания, а остальное – дело репетиторов, девочке и вовсе расхотелось видеть этого умника.

Преподаватель – нескладная женщина в огромных очках и со столь же огромными амбициями, что-то бубнила у доски монотонным голосом, не обращая никакого внимания на то, что творилось в классе.

А в классе происходило все что угодно, но только не образовательный процесс.

В основном одноклассники Гипатии занимались написанием писем в местные газеты и издательства. Уткнувшись в специально отведенные для этого блокноты, ученики были погружены каждый в свою собственную реальность.

Все началось с того, что один наиболее выдающийся (если не сказать самый выпирающий) персонаж из школьного общества решил сочинить краткий очерк о своих похождениях, причем далеко не всегда сочетающихся с моральными и этическими нормами. Свои истории он самолично публиковал в виде небольших писем и распространял в школе. Удивительно, но вместо порицания эти выходки быстро заслужили всеобщее одобрение, причем как со стороны учащихся, так и со стороны преподавательского состава. Парень молодец, в голос твердили учителя – набрался смелости во всем признаться. Объявили благодарность за отвагу и правдивость, расцеловали в обе щеки и пожелали творческих успехов.

И, разумеется, все остальные мгновенно обнаружили в нем пример для подражания. Кто-то ради славы, кто-то из зависти, но писать письма о каких-либо события из своей жизни начали все, кому не лень. А те, кому было лень, просили писать других.

Местная газета, чьи периодические издания пребывали в полном забвении, смекнула, к чему все идет и предложила печатать эти перлы народного творчества за свой счет и притом большими тиражами. Желающих прославиться становилось все больше, и вскоре дела у газеты пошли в гору.

Люди писали обо всем подряд, лишь бы засветиться в очередной партии писем, которые в школу сначала приносил курьер, а спустя полгода привозил уже грузовик.

Спустя еще полгода писательская лихорадка охватила весь город. Некоторые наиболее способные и интересные литераторы становились очень популярными личностями, и их письма обрели высокую ценность. Ну, разумеется, и стоимость. У таких ребят быстро находились спонсоры, отстегивающие немалые гонорары и вместе с тем, насаждающие в обществе свои личные, зачастую меркантильные идеи.

Гипатия не писала писем, поскольку считала, что ее жизнь – это ее жизнь, но никак не общественная. Окружающие ее не понимали, высмеивали и считали, что жизнь у нее такая скучная, что и писать попросту не о чем. Не то что у них! Вот любимый котик сходил мимо лотка – об этом тут же надо сочинить повесть, да еще с иллюстрациями! Вот кто-то решил сварить макароны – и об этом совершенно необходимо написать обучающую инструкцию!

А что самое невероятное – читателей было хоть отбавляй!

Так что половина класса, сидя на уроке, писала письма, а вторая в это же время – читала. Единственным лицом в школе, кого интересовала учеба, было лицо Ломоносова, взирающее с пожелтевшего от времени портрета на творившееся кругом разложение сознания.

При этом родители Гипатии считали, что ее школьная жизнь разнообразна и интересна. Ведь учёба – это так весело увлекательно! Учиться – это не скучно и чрезвычайно необходимо, особенно когда семья еле сводила концы с концами. Мать с двумя высшими образованиями за плечами и отец – с тремя… Да, пожалуй, их молодость прошла не зря… Чего только стоило имя дочери, данное в честь первой в истории женщины-ученого – Гипатии Александрийской. Только вот, благодаря этому имени, ей не удалось достичь каких-либо высот ни в школьном обществе, ни в городской администрации, ни где-то ещё. Зато насмешек со стороны сверстников было хоть отбавляй.

Гипатии было четырнадцать лет, и учеба в школе не стояла на первых позициях списка ее приоритетов. Предметы, суть которых сводилась к голой теории, не имеющей ничего общего с реальностью, навевали тоску. А непреклонная и притом безнадежно устаревшая жизненная позиция учителей губила любые ростки заинтересованности прямо на корню, не давая распуститься ни единому листочку.

Сидеть за партой в душном кабинете, пока жизнь проносится за немытыми окнами, просто невыносимо. С другой стороны, уроки закончатся, и чем особенным порадует эта самая внешкольная жизнь?

Звонок прозвенел и ничего, собственно, не изменилось вокруг. Не отрываясь от чтения, одноклассники медленно направились к выходу, а учительница даже не удостоила их прощальным словом.

Это был крайний на сегодня урок, и Гипатия, честно говоря, даже не помнила, по какому он был предмету. Настолько однообразными были занятия в этой младшей учебной колонии особо расслабленного режима.

Девочка направилась к лестнице с широкой междуэтажной площадкой, застегивая по пути пуговицы своего серого пальто. На площадке группа учащихся бурно обсуждала новинки мира аксессуаров для написания писем. Ходили слухи, что в магазинах вот-вот должна появиться портативная печатающая машинка, а в следующем году издательство прекратит прием рукописных документов. Печальные вздохи по этому поводу сменились восторженными возгласами, ведь кто-то из кампании похвастался новой записной книжкой в кожаном переплете и с увеличенным объемом страниц, да еще и новой трехцветной ручкой в придачу. Если верить рекламным воззваниям, эта ручка улучшала почерк аж на целых пятнадцать процентов, а скорость письма – на все сорок три.

К вечеру на улице существенно похолодало, и Гипатия подняла воротник повыше и уткнулась в него носом. Она неторопливо шагала по направлению к дому, и ветер бросал в лицо хлопья первого снега. По намокшему тротуару ей навстречу ползли потяжелевшие листья и почерневшие обрывки чьих-то жизней, переложенные на бездушные газетные листы. У девочки в голове не укладывалось, как другие настолько легко превращают память о себе и о своих самых сокровенных переживаниях в содержимое мусорных баков. Ветер – единственный, кому теперь интересны эти воспоминания, да и он в итоге бросил их на грязный тротуар под ноги прохожих.

Чтобы сократить путь, а заодно укрыться от ветра, она решила пройти по узкой тропинке, протоптанной между деревьями городского парка. Освещение в этом месте отсутствовало, так что Гипатия двигалась вперед в полумраке.

Однако это обстоятельство не помешало девочке увидеть неподалеку от выхода из парка, у самой ограды кое-что примечательное.

Под кустом каштана, свернувшись колечком, лежал маленький черный кот. Учитывая погодные условия, место для отдыха он выбрал совсем не подходящее.

Гипатия присела рядом с животным и прикоснулась к свалявшейся шерстке. Кот не был мертв, но очень крепко спал. Да еще, скорее всего, и замерз, лежа на сырой траве.

Несмотря на то, что родители были категорически против домашних животных, для принятия решения девочке потребовалось не больше секунды. Расстегнув верхние пуговицы пальто и впустив под одежду волну холодного воздуха, она спрятала котенка и вновь подняла воротник.

4

Становилось все холоднее и холоднее. Есть хотелось невыносимо, инстинкты требовали отправиться на поиски пропитания, но Кот крепился как мог. Под размеренный шум потускневших каштановых листьев, четвероногое божество незаметно для себя очутилось в царстве Морфея.

Во сне ветер обрел видимые очертания, стал похожим на призрачную свору огромных псов, разевающих пасти и вонзающих острые ледяные зубы в живот и спину. Кот не мог пошевелить ни единой конечностью и молча терпел, пока серо-голубые прозрачные собаки с горящими ярким белым огнем глазами насытятся его теплом.

Вдруг каштан склонился над ним, и шерстки коснулись теплые бархатистые листья. От мест прикосновений по телу разлилась приятная горячая волна. Медленно покачиваясь, тело котенка поднялось в воздух и поплыло над землей. Что-то большое и теплое окружало его, но ощущения замкнутого пространства не было. Зато было чувство невесомости и эйфории. В какой-то момент Кот совсем перестал ощущать пространство и время, превратившись в пятно серебристого света.

Но вдруг все приятные ощущения прекратились. Тело начала наполнять привычная тяжесть бытия, а голову – насущные мысли. Желудок единственный оставался пустым и недовольно урчал.

Кот медленно открыл глаза.

Новый мир вокруг был непроглядно темным, теплым и мягким. Неужели свершилось, подумал Кот с недоверием. Перевоплощения происходят по-разному, тем более, что это крайнее Перевоплощение, но что-то было не так. Что именно его смущало, мохнатый бог никак не понимал, однако он был слишком уж живым.

По мере восстановления фокусировки глаз он начал различать в темноте какие-то очертания. Судя по всему, он находился в небольшой комнате, вдоль стен которой была расставлена мебель. Сам он был завернут в плотное одеяло, а над головой нависал радиатор отопления, от которого, собственно, и исходил поток приятного тепла. Тело начало неметь от продолжительного бездействия, поэтому Кот принялся шевелиться. Выпутываться из мягких складок оказалось непросто, поскольку лапы толком не слушались, а вестибулярный аппарат еще не включился.

Спустя десять минут усилия были вознаграждены и ему все-таки удалось перекатиться на твердый пол. Кошки хорошо видят в темноте, однако сейчас хвостатому божеству едва удавалось распознать силуэты отдельных предметов. Лишь узкая вертикальная полоска бледного света указывала на местоположение приоткрытой двери.