Читать книгу: «Струны», страница 3

Буркнув свое имя, он сменил позу и набрался решимости задать свой вопрос.

– А тебя как?

– Мария. Можно просто Маша, – с каким-то задумчивым видом сказала она.

После этих вопросов последовала тишина. Но чем она мотивирована? Робостью его или странным, но совсем обычным положением? В воздухе повисла неловкость, которую прерывали лучи солнца, слепящие их.

К этому имени точно была своя история и может не только к имени. Наверное, и Маше удалось тоже пройти многое. Почему-то собственный ответ погрузил её в мысли, которые могли преследовать и вне этого парка. Она скрывала многое, именно это тайное заставляло приходить её сюда. Какие страдания пережила она? Он не знал этого и оставался таким же безмятежным.

После недолгого тягостного молчания Маша тихо спросила:

– Может, я просто продолжу играть?

– Угу, – только и смог он произнести.

И она начала играть так же прекрасно, как и раньше, но сейчас играла она другие мотивы. Эти звуки, напоминали не этот день, а чернь, лес с густой темнотой и луной, светящей так ярко, что деревья могли отбрасывать тени. Никто не мог знать, что случилось с музыканткой этого дня, только он знал точно. Ему почувствовалось знакомое в ней, как будто она испытывает те же самые переживания, что и он.

Вглядывался, отдалялся, думал над следующими репликами, но все было тщетно… Она играла, мелодия лилась.

Моменты слабости преследуют нас всю жизнь, и этот не исключение. Какие-то вещи погружают нас в радость, какие-то в мысли о смерти, в грусть. Стоит напомнить себе о ране – посыпать на неё солью, – и она сразу дает боль. И ничего не нужно больше. Разум заплывает этой болью, туманом и отдалением. Приходит небольшая эйфория безысходности. Руки опускаются, и помогать себе уже не хочется. Помочь себе сложно. А боль пройдет только со следующим сном или временем, которое лечит и такие раны. Помощь могут дать другие, те , которым мы и не нужны. Участь одиночества портит и ещё больше разрушает человека.

Прошел час полнейшей тишины в звуке гитары. Понурый вид её стал усталым. Он все наслаждался музыкой и с некоторым азартом хотел спросить её про мелодию и игру, но смелости не хватило. А она закончила играть и начала немного собираться.

– Я пойду наверно, устала чего-то, – прервала тишину Маша. – Приятно было познакомиться и спасибо, что выслушал. Она с уже приподнятым настроением направилась в сторону выхода из парка.

Он хотел добавить чего-то и своего, но ушла она резко, а его несмелость погрузила его в небольшое забытье.

И вот остался наедине с собой. Вопросы переполнили разум: что случилось? На этот вопрос у него были только догадки.

Может он ей напомнил о чём-то болезненном, что смогло испортить ей настроение.

Незнание его было велико. Времени было уже много, оно утекло также быстро, как и её уход. Собирать ему было нечего, поэтому осталось только встать. Оглянув ещё раз лавочку, где сидела Маша, он приподнялся и взглянул последний сегодня раз на солнце.

Парку, погоде и самому солнцу торопиться некуда, они всегда не одни и согреты тёплой любовью яркого светила. И именно они, наверно, точно так же смотрят на нас. Усмехаются без какого-либо зла и упиваются лучшими напитками, продолжая наблюдать за представлением. И куда мог бы направлен их взор – никому неизвестно. Сегодня на кого-то там, а завтра на него. Все они видели и эту печальную сцену с Машей. Смеялись ли? Сочувствовали? Их право.

В последний раз окинув взглядом пейзаж, он направился к выходу. Все будто бы остановилось: люди становились невидимыми – взгляд направлен вниз. Он вновь глубоко задумался.

Дом не так далеко, а идти от чего-то нелегко.

4

Серые отрезки – это не только цвет, а ещё представление нашей жизни. Где случаем к случаю или день ко дню приходится делать одно и то же. Какое-то слияние белого, черного и серого. И белый здесь играет роль не чего-то чистого, а просто бессмысленного. Стук сердца идет также ритмично чисто, напоминая жизнь, в которой никогда не случается аритмии. Только она сможет зажечь огонь или загасить его навсегда. Необычные события и рождают что-то новое в нас, раскрашивают вчерашний скучный серый день. И белый становится чем-то чистым, а не бессмысленным. Красный не станет в мыслях кровью, черный же прольет свое прозрение на всю картину.

Всё так радостно в моменты необыкновенности, но даже такие моменты приводят в негодование. В большинстве случаев не нами, а теми, кого нет рядом, теми, кто не понял этого случая и решает уйти обратно в серость, которая не надоела им, потому что привыкание пришло так скоро, а мысли разложились на простейшие потребности и ритуалы.

Угасает желание к изменениям, вянут цветы жизни, погружаясь в серую смолу обычного дождливого дня, где выйти на улицу – это ещё раз промокнуть, а любить гулять под дождем – сумасшествие. Дождь за окном не мочит им душу, а после него можно бы и сходить в ближайшую лавку, где изо дня в день покупать одно и то же. Лужи и отсветы в нем солнца не станут чем-то манящим и прекрасным, потому что нужно быстрей быть дома, не открываясь до новой вылазки за хлебом.

Похожим днем был сегодняшний. Лил дождь за окном. А ему так надо было в путь… Почти уже собравшись, он готов выйти, но преградой ему был один лишь дождь, который нужно переждать. Торопился в институт, где крайне не хотелось появляться, а в такое время не сидеть дома было сравнимо с проблемой.

Прокапали последние дождинки, тучи немного начали расходится, и за ними засветило яркое солнце. Оно попадало на капельки, и от этого они отражались ярче, чтобы быть заметней для проходящих мимо. Сияли водой окна, лужи. Светилось всё, ожидая своей муки от последующего испарения.

При свете такого количества стекол воды, он отправился в свой горький, если не последний, путь. Ему сразу стало понятно, почему вызвали именно его. Грусть не имела смысла, тоска тоже, а недовольство переполняло его. Все и так очевидно. Идти пришлось на погибель, которую ему принесут за его идею. Учился не так плохо, да ум не дотягивал до серости той, в которую он всё равно был втянут.

У самого места он, окинул здание взглядом, которое было украшено такими же отсветами, но имело гораздо больше окон и казалось, что освещает улицу. Выглядело белым, таким же строгим и манящим к виду, напоминая картину непризнанного художника.

Прошло не так много времени от часа. Двери распахнулись и недовольство его поглотило эту улицу почти полностью. Заливаясь злостью, он смотрел на несколько бумажек, которые точно не приносили ему чего-то здравого. Ругаться долго не пришлось, участь принята почти сразу, а несправедливость высока.

Сданный им проект не подходил по цензуре, идея никак не воспринималась тем, кто судил. Именно этот проект на время разжег в нем жизнь. Серость превратилась во что-то активное, которое на время оживилось и даже поменялось в характере. Он считал свою работу гениальной. Ему хотелось её показать всем, но решение судей было совсем иным. Колоссальная работа проделана впустую.

Бумаги быстро полетели в ближайшее мусорное ведро, а путь его – куда угодно, только не домой. Злость имела эффект на него, который плавно перетёк в тоску. С ней оставаться можно было до конца этой жизни. Оставаться можно было, но один случай предрешил совсем другой исход, который стал гораздо туманней и опасней.

Солнцу приходилось светить также ярко и по-своему весело. Капли высохли, а земля только затягивалась своей обезвоженной поверхностью. Лужи были пролиты до следующего дня, пока ночью их не пронесут какие-то автомобили на прохожих. День из пасмурного дождливого перерос в светлый, жаркий и яркий солнечный. Лучи приходили согревать многих людей, а температура нагревала поверхности чьих-то рук, чтобы отмыть от серости дождя. Улица залита счастьем солнца, но ему все перестало приносить хоть какие-то эмоции. Чернота охватила душу, леденящая чернота. Лёд был такой, что ни одно солнце не способно согреть. Путь вел не домой, а куда-то вдаль. Туда, где его страдания также будут объяты солнцем, туда, где уже не придется так страдать. Дорога лежала только вперед.

Времени прошло достаточно, темно ещё не было, а солнце только склонялось в закат. Следы дождя оставались лишь в лужах, которые всё также красочно и ярко давали слепящие отсветы. Вокруг было красно и приятно, а также очень жарко. Жар принес сюда только дождь, а что приносит жар людям в эти дни? Может, их осознание того, как на улице красиво, и они выходят туда, чтобы отдаться этим лучам. Каково же другим людям в жаркие и, возможно, неприятные им часы? Страдают они, из-за этого ненавидя солнце? Они подобны тварям, быть может ночные, и никто им не поверит и никто не спросит. А кто вытянет из темного убежища в свет? Кто-нибудь станет таким героем один раз и возможно в последний.

Дорога в который раз приводит в парк, где картина из одного летнего дня в другой не меняется. Меняются люди, высота травы и иногда расположение солнце. Настроение это место могло поднять очень сильно, такой эффект производили лучи. Если присмотреться, то не всё так красочно. Озеро напоминало холостой пруд, а сам парк без света мог напоминать постоянную серость, которая пахнет одной тоской и грустью.

Он шёл всё по той же тропинке, глядя иногда куда-то в сторону, а иногда вниз. Приходилось ему и выглядывать каждую лавочку, чтобы вновь встретить её, которую по не обыкновению он ждал. Пройден не первый десяток шагов по парку, и до слуха начали доноситься звуки той самой гитары. Мелодия была под стать сегодняшней погоде, нерезкая, плавная и будто бы солнечная.

Конечно же, он обратил на это внимание и с ещё большей уверенностью ускорил шаг. Глаза нашли лавку, на которой расположилась Маша. Из-за жары и ей пришлось подстроиться под условия, куртку она сняла и повесила на спинку. По ней было видно, что солнце решило совершить издевку над ней, но она продолжала играть счастливые мелодии, которые знала и могла вспомнить.