Читать книгу: «Танцующий в песках», страница 2

Но зато обмен произошел по официальному курсу, десять дирхам с копейками, к одному доллару. Шучу, нет в этой стране копеек. Дирхам, есть дирхам, на меньшую сумму не делится. Если купить доллары в банке обратно, то выходило уже где-то от 11—13 дирхам, за один доллар.

Еще вычли комиссию, из общей суммы, которую выдали в кассе.

А в частных обменниках курс разный, зато без комиссии.

Купить дирхамы, то предложат восемь, или девять, за один доллар.

Если хочешь купить доллары, то готовь 15 дирхам, за один доллар.

В отель вернулся, почти богачом, по местным меркам.

Собрал все вещи, сдал ключ от номера на ресепшене, оставил чаевые, заодно благодарственную запись в журнале, что мне понравилось посещение данного отеля.

Взамен выдали рекламный буклет, пожелали удачи.

А самое главное, подробно объяснили, как проехать до автовокзала.

Остановка находилась недалеко от отеля.

Через нее ездили автобусы, проходящие возле междугороднего автовокзала.

Спустя минуту прикатил он, с искомым номером маршрута.

Автобус оказался несподручный, я влез в него кое-как, также кое-как размещаясь с рюкзаком в свободном пространстве, которого получилось не так уж много.

Сидячие места заняты разными людьми, пришлось стоять, держась за непривычную ручку.

Осмотрелся, что делают остальные: входящие люди на остановках, которые приобретали автобусные билеты.

Кто-то прикладывал карты к терминалам, прикрепленные к водительской кабине, кто-то кидал монеты в ящик, из него выползал билетик.

Монет не было, только бумажные деньги, и крупные.

А мне нужна сдача. Что же делать?

Возле поручня стоял мужчина, явно европейской наружности.

– Тикет? – обратился к нему, показывая самую мелкую купюру, которая нашлась в бумажнике.

– Драйвер, гоу, – посоветовал он, улыбаясь.

Только сделал пару шагов по указанному направлению, здорово тряхнуло, мой рюкзак сорвался с места, но тот мужчина вовремя подхватил его за лямку, чтобы он не покатился кубарем дальше по салону автобуса.

– Фенкью!

Поблагодарил его за оказанную помощь.

Направился снова к водителю.

На очередной остановке, он разменял купюру на мелочь, выдал билетик.

Получилось так, что проезд стоил два дирхама.

Не сравнить с ценами у местных таксистов в 50 дирхам.

На той остановке набился народ, наполняя салон почти до отказа.

Но мой рюкзак с вещами остался где-то там.

– Сорри плиз, сорри плиз, – говорил, аккуратно пробираясь через плотные тела.

Тот мужчина с оставленным рюкзаком, хвала аллаху, оказался на том же месте.

Мы разговорились, хотя в основном спрашивали друг друга.

– Треин?

– Скоро будет вокзал. Я скажу, где выходить.

– Фенкью.

– Воркер?

– Да. Офис энд маркет. Ты турист?

– Ес, фром рашен.

– Супер.

– Гуд лак! – пожелал он удачи, когда приблизилась моя остановка.

Выгрузился где-то, огляделся, ничего похожего на вокзал рядом не было.

Как же так?! обманул что ли.

Но тут вспомнил его слова, что надо от остановки пройти еще сколько-то.

Автобус не заезжает на сам вокзал.

Теперь понятно, не так все просто, включаем навигатор, пойдем туда.

Локацию остановки составляли улицы, но транспортное движение на них отсутствовало.

Потому что они были сплошь заставлены прилавками, лотками, передвижными ларьками, машинами с товарами. Вообщем уличный базар и рынок, под открытым небом, на протяжении всех улиц, ведущих к вокзалу.

Приставали попрошайки, донимали ходячие торговцы, навязывая что-то купить.

За мной бежал два квартала по пятам, один из них, предлагая приобрести то ли золотые часы, то ли фирменные очки, болтающиеся на рейках.

– Мистер, мистер, гуд прайс, – кричал он мне вслед.

– Да отвяжись ты, к такой-то матери! – бросаю ему на русском, больше не оборачиваясь.

Конечно, знал некоторые распространенные матерные слова, выражения по-арабски;

Отвали, – ялла, конец, – халас, пошел к черту, – я хабара аббет.

Но они вылетели в тот момент из головы.

С трудом отвязавшись от торговца, вылетел на знакомую локацию вокзала.

Вот фонтан, вон то самое кафе, это что-то архитектурное на площади, там парк, торговые центры, а вот там вроде автовокзал.

Поэтому устремился в выбранном направлении.

Вокзал оказался невысоким двухэтажным зданием.

Правда, выглядел чистеньким, снаружи покрашенным в белые, розовые, красные тона.

Прошел шлагбаумы, оградки, зашел внутрь. Входные двери отсутствовали.

Ага, здесь вроде кассы, в небольшом зале.

Скинул рюкзак на скамью, встал в очередь из трех человек, в одну из двух касс.

Раздумывая, куда же поехать, какую сторону выбрать.

Очередь рассосалась, остался один возле окна кассы, с мужчиной кассиром внутри.

– Мархаба, – поздоровался.

– Мархаба.

– Куда поедут автобусы?

– Сувейра. Через сорок минут.

– А это где?

– Океан, море, – ответил кассир, зажмуривая глаза от удовольствия.

– А что еще есть?

– Загора. Через тридцать минут.

– А там что?

– Пустыня, Сахара, – со значением произнес мужчина араб.

– Понятно. Шукран.

Отошел от кассы, стал думать: море, или пустыня, что же мне выбрать?

Почему-то в голове представилась вода, бескрайняя, и огромная.

Снова отстоял очередь в два человека, пока решение окончательно созревало.

– Дайте плиз билет в Сувейру. На море хочу.

– Окей мистер. С вас 120 дирхам.

– Кваэйс.

Отдал в кассу деньги, кассир пощелкал, посчитал, затем протянул билет и сдачу.

Билет был картонкой, похож на визитную карточку, только поменьше.

Кстати, жд билеты, тоже такого же образца.

А железнодорожный вокзал находился почти рядом, с этим автовокзалом.

Еще билеты на поезде стоят дешевле автобусных, оказывается.

– Гуд лак, мистер. Отправление через двадцать минут.

– Спасибо.

Пошатался по вокзалу, убивая оставшееся время, сходил в туалет, в служебный, он там расположен на втором этаже, где всякие офисные кабинеты.

Туалет по-арабски, как и бани, – «хаман». А спросить: где туалет?

Будет: файн ал хаман.

Зашел в кафе при вокзале, присмотреться, что да как в нем.

– Бикам хата? Сколько стоит?

Зашел на другую сторону здания: там были рельсы, железнодорожные развязки.

Вдали виднелись поезда, значит там находится сам железнодорожный вокзал.

Заглянул в зону курения, заодно выкурил сигарету.

В специально отведенном месте.

Вот подъехал автобус к обозначенной платформе под загрузку пассажиров.

С табличкой на ветровом стекле: Марракеш – Загора.

Он поедет в пустыню, но нам пока туда не надо.

Люди стали не торопясь грузить чемоданы, баулы, большие сумки в багажный отсек, расположенный внизу автобуса.

Присматривал за этим сам водитель, заодно проверяя отдельный билет на багаж.

А укладывал вещи, его юркий помощник.

Тут подкатил мой автобус.

Пребывая в самом радужном настроении, подошел к нему.

Да, все верно: Марракеш – Эс-Сувейра.

Подоспели другие люди.

Помощник этого водителя открыл багажный отсек.

Вот черт!! Вспомнил, что у меня тоже есть, оказывается багаж.

Я бросился обратно к кассам. Там уже люди набрались.

Пришлось снова отстоять очередь, только к другому кассиру.

– Багаж! Багаж тикет! – кричу в запале, показывая ей основной билет, свой рюкзак. Кассирша, женщина, улыбнулась.

– Шесть дирхам.

– Только побыстрее, плиз. Такхара вахда лав самахт. Один билетик, плиз!

Отсчитал нужные деньги, а мне выдали две бумажки с буквами и цифрами: одна липучая, одна простая.

– Гуд лак, мистер.

– Шукран.

Поблагодарил женщину, подхватил рюкзак, побежал к автобусу.

Хотя можно было не бежать, он еще стоял минут десять.

Липучую бумажку, помощник налепил на мой рюкзак, после затолкал его внутрь автобусного чрева. А простую, нужно носить с пассажирским билетом.

Его показал водителю, он посмотрел, одобрительно кивнул, пропустил в салон.

Поднялся по ступенькам на высоту.

Теперь только осталось найти свое место, указанное в билете.

С помощью других, так сказать, туристов, которые подсказали где его искать, наконец, уселся в мягкое кресло, возле окна, со шторкой от солнечного света.

Можно отправляться в дорогу. Предстояло ехать больше шести часов.

Салон заполнился почти полностью, разными пассажирами.

Двери закрылись, водитель завел мотор, автобус мягко тронулся с места.

Шлагбаум прощально поднялся к верху: всем счастливого пути.

Автобус в ответ посигналил: я еще вернусь.

*

2 октября.

Водитель автобуса в пути сделал две долгие остановки.

Сначала возле придорожной забегаловки.

Климат здесь был сухой, песчаный. Поэтому толком ничего не росло.

Пейзаж вокруг дороги выглядел желтым и серым.

Народ вышел из автобуса, потом почти все направились в забегаловку.

Я тоже, но чтобы размять ноги.

Хотя потом зашел следом за всеми.

Что-то купил: вроде минералку и один пирожок.

Пока бесплатно, заодно сходил в туалет.

Правда, в ближайшие кустики, ведь кабинки биотуалетов были почему-то заняты.

Поехали дальше.

Примерно на половине пути, ближе к морю, стала появляться зелень.

Луга, поля, сады, огороды, оливковые насаждения, виноградники, плантации овощей. Стало веселее смотреть из окна автобуса.

Потом через некоторое время, заехали в какую-то деревню.

В ней остановились на добрые полчаса.

Люди снова повылазили из салона, разбредаясь, кто куда.

Конечно, там стояли прилавки, палатки, торговцы, имелись магазинчики, кафешки.

Тоже вылез, походить, посмотреть.

Эта деревня находилась будто посередине ущелья, внутри гор, обступающих ее с боков. Поэтому деревня была вытянутая, извилистая, довольно длинная.

Расположенная по обеим сторонам той дороги.

Отошел от автобуса, закурил, осматривая горный пейзаж.

– Бьютифул?

– Да, красиво тут очень.

Обернулся к подошедшему человеку.

– Дашь прикурить?

Я протянул ему зажигалку, внимательно осмотрел его, с головы до ног.

Взгляд цеплялся к разным мелочам, порой невидным для обычного человека, но не для меня.

Одежда: специальная туристическая куртка, с капюшоном, красного цвета.

С молниями, с кармашками, на груди логотип одной известной фирмы.

Вполне легкая, ведь начинка из натурального пуха.

Ее стоимость, примерно от тысячи долларов.

На ногах высокие шнурованные ботинки, с хорошей подошвой, похожие на наши армейские «берцы», только намного лучше.

Возраст, непонятный: в один момент, ему можно дать тридцать лет, а в другой все семьдесят.

Поэтому, пусть будет пятьдесят. Полтинник, как говориться: ни туда, не сюда.

Внешность: острые прищуренные глаза, непонятно какого цвета, скрытые под черной бейсболкой.

Нос, чуть с горбинкой, черные волосы, с проседью под кепкой и на висках.

Лицо, чуть смуглое, с морщинами, которые всегда приветливо улыбаются, независимо от того, растянуты ли губы, обнажающие рот, с несколькими золотыми зубами, или сомкнуты плотно.

Это лицо всегда улыбается, почему-то. Наверно человек тоже.

Так решил.

– Не гадай. Альпинист. Бывший.

Он зажег огонь, прикурил сигарету, выдохнул дым.

– Раньше работал в Европе. Ходил в экспедиции, покорял вершины, искал жилы с кристаллами.

– Классно!

– Абдулла, – он протянул мне руку, с мозолистой ладонью.

– Рай.

– Кваэйс. Смотри, что есть для тебя.

Абдулла извлек что-то из кармана красной куртки, положил на морщинистую ладонь. Оказался типичный коробок для спичек.

– Ноу, ноу, – запротестовал, думая, что в нем обычная марихуана.

Он усмехнулся, все равно открыл его.

Внутри спичечной коробки, лежало несколько маленьких стекляшек.

Но каких-то необычных. Отсвет от них играл искорками, разжигая огонь страстей.

Хотя день выдался облачный, почти без солнца.

– Что это?

– Алмазы. Сам находил, там, на горах.

Гордо сказал Абдулла.

– Офигеть! Настоящие алмазы?!

– Конечно настоящие. Купи, я продаю.

– Бикам хата?

– Две тысячи дирхам, за один кристалл.

Отрицательно покачал головой.

– Дорого? Тогда есть еще вот.

Он достал предмет из другого кармана, держа его в пальцах.

Размеров он был чуть поменьше куриного яйца, такой же формы.

Оно оказалось полудрагоценным камнем, или кристаллом, вроде хризолита.

Или вроде того: камень сам синий, а внутри искрятся золотистые жилки, испуская таинственный свет. Было очень красиво, завораживающее действие, особенно когда он стал крутить пальцами «яйцо» вокруг своей оси.

– За пятьсот дирхам отдам тебе. Как настоящему другу. Этот кристалл стоит намного дороже.

– Сорри май френд. Я не… вообщем, не коллекционер.

Я не за этим здесь. Я, понимаешь…

Просто, ищу, что-то в вашем мире…

– Окей. Понимаю. Рашен тревелер. Как хочешь.

Абдулла спрятал камень в куртку, без всяких уговоров дальше.

Потом мы стояли, угостил его тремя сигаретами, из моей пачки, о чем-то разговаривали.

– Расскажи о своей родине.

– Это есть моя родина. Здесь родился, вырос.

Вот по этим горам, бегал, когда был маленьким.

– А ты что ищешь?

– Я не знаю, правда, пока, не знаю. Наверно эти горы, эту красоту, этот первозданный мир вокруг нас.

Обвел рукой окрестности деревеньки, места, где родился Абдулла, ставший потом альпинистом, не убоявшийся презренной высоты.

Поломался, покалечился, так бывает. Горы, ведь не прощают ошибок.

Вернулся сюда, на родину, доживать последние дни из своей жизни.

Без семьи, без детей, без ничего.

– Людей, вашу жизнь, как вы живете. Я хочу всё это понять…

Покачнулся, точно пьяный, Абдулла подхватил меня, обнял как брата.

– Иззи, иззи, бро.

– Окей, окей.

Вытер слезы кулаком, отталкивая тело.

С лицом, на котором тоже блестели слезы.

Будто алмазы, из его спичечного коробка.

Водитель залез в автобус, в свою кабину.

Посигналил, чтобы народ стал возвращаться на места.

Первым занял свое место, оно было возле окна.

Абдулла всё-таки нашел меня.

Ведь не успел задернуть оконную шторку, чтобы никто не видел.

Он стал что-то говорить, жестикулируя, по-доброму улыбаясь ртом.

В котором осталось совсем мало зубов.

Наконец народ собрался. Водитель посигналил еще раз.

Абдулла также стоял за окном, что-то говорил, говорил, говорил.

Не понимая, что толком не слышу его отсюда.

Автобус медленно тронулся, набирая скорость.

Он отчаянно замахал рукой мне, наверно на удачу, подумал.

*

Автобус уже скрылся за поворотом.

А он все махал и махал рукой, проехавшей мимо жизни, красивому комфортабельному автобусу.

Глядя с тоской вслед ему, где в нем ехал тот странный русский.

Искатель своих приключений.

Удивительно похожий, на того, давно погибшего друга, с кем пришлось делить оставшуюся галету, восходя на вершину Монблана, в ту снежную бурю.

С которым судьба свела только сейчас, лишь на несколько минут.

*

3 октября.

Я приехал в приморский городок.

Снял номер, на этот раз, как точно сказано, эконом-класса:

«включено то – чего нет». Да плевать.

Пускай льётся вода холодная в душе, общий туалет, так не зима на дворе.

Нет полотенец, нет красивой обстановки, кроме стола и стула, нет ничего связанного с комфортом. Ни холодильника, ни телевизора.

Всё что мне надо, это солнце и море.

Чайки кричат совсем рядом, кругом одна Медина.

Из окна моей комнаты, можно дотянуться до соседской стены дома, на другой стороне тесной улочки.

Постройки, как в средневековье, когда они помнят шаги арабских султанов, лязг копыт их скакунов по каменной брусчатке.

Маленький городок исходил вдоль и поперек, улочки, закоулочки.

Казалось, что могу идти по нему с завязанными глазами.

Но нет! бывало блуждал, в поисках входа домой.

Какая-то магия происходила: вроде все понимаешь, идешь правильно, по расставленным «маячкам», собственным примечательным деталям.

Вот поворот мимо пушек, потом сюда, здесь дервиш сидит, проходишь мимо него налево…

Черт!! Понятно. Я вернулся назад к дервишу.

Порылся в кармане штанов, мои дирхамы зазвенели.

Но их мне было жалко отдавать, кидать кому-то на землю.

Они такие красивые, и, это деньги.

Да ладно, зато сегодня домой попаду.

Подумал, бросая монету в десять дирхам.

Жертвенное подношение, что еще тут сказать.

Домой, в отель попал, тут же находя путь.

Но Абдулла, мог достать, кажется всё что угодно душе из запретных удовольствий: киф, кокс, гашиш, марьиванну. Так они называют марихуану.

Или даже отыскать виски.

С ним нежданно столкнулся, когда брёл в поисках приюта над головой.

Присел на скамейку шумного бульвара, расположенного неподалёку от моря, чтобы немного перевести дух.

Осмотреться, куда попал после прибытия на вокзал, где отшил попрошаек, таксистов, грузчиков, которые в основном развозили багаж прибывших туристов по маленькому городу, или куда не мог проехать автомобиль.

Точнее сказать, одного такого субъекта.

Он долго шел за мной следом с пустой тележкой для багажа, настойчиво повторял: куда вести, куда везти?

Он не отстал после того, как послал в первый раз, не отстал во второй, и в третий…

У него было печальное, морщинистое лицо, усталые глаза старого пса, словно говорящие: зачем ты меня гонишь прочь, хозяин.

Конечно, потом корил себя, зря с ним, так поступил в тот момент.

Я ещё плохо разбирался в тех людях, причислял их к одной стороне плохой медали.

Наверно стоило дать ему немного денег, пусть бы он вёз мой рюкзак.

Ведь это его работа и пропитание на жизнь в его родном городе.

Но случилось так, как случилось.

Еще будет много, много таких случайных избраний, того или иного выбора.

В автобусе, пообщался с водителем, когда пришлось выйти наружу по нужде.

– Дайте плиз интернет. Очень надо.

Попросил его. В автобусе имелся служебный вай-фай, конечно с паролем.

Он был несложным, но водитель записал его в мою тетрадь.

– Иншалла.

Сказал так ему, наверно еще много раз так буду говорить.

Снова подключился к «букингу», выбирая новое жилье.

«Hotel Coeur de Mogadop», адрес, район Ибана.

После перекрестка к морю, по улице Мойме Эль Кори.

Или вот еще; Прекрасный гостевой дом «Dar Achraf».

В районе Эл Лала Амина. По адресу; проспект Мааре, 2.

Но почему-то выбрал другое:

«Hotel Majestic». Он уже совсем возле моря, по улице Туаан.

Напротив стоит памятник.

На перекрестке, где уже отвязался от носильщика, отпил воды из походной бутылки, пошагал, куда глаза глядят.

По пути, всё-таки приходилось вступать в диалог, что и где, здесь расположено.

Уличный зазывала, крутившийся в тени раскидистого дерева, юркий мужчина небольшого роста, раздавал рекламные листовки, навязывал отели и экскурсии проходящим мимо приезжим людям.

Их было видно сразу, туристов было много, хотя сезон вроде был закончен.

Я коротко пообщался с ним, спрашивая примерное направление.

Он, махнув рукой, объяснял, что надо пройти через крепостную стену с аркой, где на входе стоят пушки.

Наверно встречные мной люди, думали, как бы меня облегчить от слишком тяжелой наличности по дороге.

Нищие просили дирхамы, у арочных проходов монахи, бормотавшие молитвы, суфии, или седовласые дервиши, тянули руки за мелочью, дети умоляюще заглядывали в глаза, кошки и коты мяукали, видно тоже просили деньги, и, наверное, на колбасу.

Поразился обилию кошачьих особей в этом городе.

Их было великое множество, они жили на улицах, никто их не трогал, когда они заходили в чужие дома, нежились на разложенных коврах и подстилках для продажи, или заходили в кафе покушать рыбку.

Они вполне чувствовали себя равными людям, или возможно, даже превыше человека.

Вообще-то, я прошел в старый город, присел на скамейку, тут нарисовался он, пролетая мимо меня быстрой походкой:

– Салам.

Он сказал, на ходу, почти по-русски.

От удивления открыл рот, тоже окликнул его приветствием:

– Салам.

Наверняка он куда-то спешил по делам, но остановился, протянул руки для дружеского пожатия.

– Абдулла, был механик шкипер на корабле.

Представился он с достоинством, немного коверкая слова.

Позже, вспоминал Юшу, Абдуллу, и того альпиниста на дороге.

Почти у всех была одинаковая внешность: немного бородатые, с хитрой улыбкой, хриплым голосом, гнилые зубы от грубой пищи и нездоровья, поношенная потрепанная одежда, темные глаза, видевшие в жизни всю мерзость и прелесть бытия.

Они были бродягами по жизни, как и я.

Наверно поэтому судьба сталкивала нас вместе.

Абдулла разговорился со мной, он неплохо знал английский, да другие языки тоже, даже несколько слов и выражений на русском языке.

Как я понял, он ходил на корабле по всему свету, вот откуда он знал.

Между делом, поинтересовался у него как найти отель «Маджестик».

Он утвердительно кивнул, что знает, отведёт меня прямо туда.

Угостил его сигаретой, предложил мелочь.

От денег он отказался, потащил за собой.

По дороге мы по-дружески болтали о разном.

Неожиданно, в закутке он остановился, украдкой показал бурый комок на ладони:

– Гаш, – похвалился Абдулла. – Надо?

Отказался, мы пошли дальше, по извилистым улочкам.

Он нырнул в расщелину между стенами домов, протискиваясь в тесное пространство.

– Сюда. Рюкзак давай.

Снял его, передал Абдулле. Он протащил внутрь пару метров, пачкая бока толстого рюкзака осыпающейся штукатуркой.

Потом стало просторней, между стенами можно развернуться.

Показался длинный проход, Абдулла передал рюкзак.

Отряхнул его от цемента и мела, нацепил его на плечи, двинулись дальше по этому ходу.

– Теперь ты мой друг. Я достану для тебя, все что захочешь.

Ты только скажи.

– Окей. Ладно. Ты сам скажи, когда мы выберемся на свет божий?

Взмолился, от невыносимой вони.

Место, где мы шли, походило на грязный подвал.

Сверху перекрытия, стены склизкие от постоянной влаги, внизу.

Под нашими ногами текут нечистоты, где-то попискивало.

Если это арка, то почему она такая длинная и темная?

В метров пятьсот, а может больше.

Наверно, такие ходы использовали пираты, или контрабандисты.

Свет в проход проникал через маленькие дыры, еще сделанные вроде как для вентиляции.

Но все равно было темно, не по себе.

Уже хотел достать фонарь, включить его, но пройдя еще немного, мы, наконец, вынырнули на свет. Это Абдулла отдернул ковер торговой палатки, прикрывавший проем в стене, попутно здороваясь с торговцем.

– Салам.

Потайной выход выходил на оживленный перекресток.

Как объяснить: днем здесь ходили люди плотным потоком, транспорт в редких исключениях.

Когда надо что-то привезти, или увезти.

Делалось, в основном в ночное время.

Пройдя метров сто направо, как по волшебству, нарисовалось здание, с табличкой поверх навеса над крыльцом, «Маджестик».

Абдулла молча стоял, наверно ожидая восторгов, или аплодисментов.

Но лишь выдохнул: наконец-то протяну ноги на чем-то мягком.

– Всё. Зур рахмат, как говорится брат. Салам пополам.

– Может сигареты? У меня есть.

Абдулла не отвечал, ни на что не реагировал.

– Ладно. Фе хиэн.

Взобрался по бетонным ступенькам, открыл дверь отеля.

Стало темно, когда ввалился с рюкзаком внутрь зала, холла, или помещения.

Освещение тут наверно никогда не было.

– Эй, тут есть кто нибудь? Мисс, мистер?

– Сори сори, ай эм слиппинг.

Послышался откуда-то голос, но вполне близко.

– Секунд!

Зажегся огонек керосиновой лампы, освещая мужчину, вставшего из-за прилавка, или небольшой стойки ресепшена, у него небольшие усики, будто прилизанные волосы.

– Маджестик?

– Да мистер, управляющий перед вами.

– Хочу снять комнату на неделю.

– Нет проблем. Это будет стоить…

Человек с керосиновой лампой чуть помялся.

– Ладно, скидку сделаю, будет, стоить 90 дирхам в сутки.

Итого…

Мужчина посчитал на деревянных счетах:

– Получается 630 дирхам.

Хотел было произнести «согласен», уже почти.

– Со…

Но тут в дверь вошел Абдулла.

Его тень, отбрасываемая от лампы, незримо напоминала о его присутствие здесь.

– Он ваш провожатый?

– Да, – буркнул. – Он самый. Почему он не уходит от меня?!

– Он ждет, пока вы с ним не расплатитесь. Такова традиция.

– Фак!…..

Вся эта сцена с керосиновой лампой, в темноте, напоминало пиратское сборище, или чертовски забавный розыгрыш.

– Сколько же ему дать?! Может тысячу долларов?!

– Нет, мистер. Сколько пожелаете ему дать нужным. Только всего.

– Во сколько вы оцениваете его труды?

– Не знаю. Я устал. Мне нужна комната!

– Светите сюда.

Достал бумажник, на свету керосиновой лампы считая банкноты.

– Здесь 650 дирхам. Берите их, делайте что хотите!

Тут человек чем-то щелкнул, вдруг зажглись светильники, зашумел компьютер, или что-то еще электрическое.

– Ты прошел проверку. Можешь заселяться у нас.

– Фак!

– Иззи. Здесь такое не любят.

– Я Саид.

Он протянул руку. Тоже в ответ.

– Рай. Джон Рай.

– Окей. Так и запишем в журнале. Не люблю со всеми канцелярскими делами связываться.

Саид взял деньги, нагнулся за стойкой, там наверно находился сейф.

Достал журнал для посетителей, и монеты.

Положил на стойку, две монетки по десять дирхам, подвинул их мне.

– Отдай ему сам.

Ладно. Наверно, это уроки от жизни, или что ищу.

Обернулся, сделал два шага к Абдулле.

Он стоял как недвижимая статуя, или как испорченный возрастом манекен.

– Возьми.

Бесполезно. Пришлось взять его за руку, разжать ладонь, положить в нее монеты, потом снова сжать. Чудо свершилось.

Абдулла ожил, стал что-то бормотать по-арабски.

Конечно, он оказался пройдохой из пройдох, поэтому когда он привел в отель, пришлось рассчитаться с ним, за оказанную услугу проводника.

Взамен он сунул мне в руку тот комочек гашиша.

Абдулла проговорил по-арабски на прощание:

– Подарок.

После с гордо поднятой головой вышел за дверь.

*

4 октября.

Каждый человек безумен по-своему.

Внутри отель состоял из двух этажей.

На первом этаже, кроме так называемого ресепшена, подсобное помещение.

В нём устроено вроде кухни, с газовым баллоном, мойкой, стол с самоваром.

Там готовил себе чай с утра, или по ночам.

По утрам, обычно холодно, бывает туман.

Наверно такое происходит из-за близкого соседства с морем.

Я топочусь по холлу, по коридору, пытаясь согреться.

Из каморки выходит Саид, жмурясь и потягиваясь.

Он тоже поеживается, хотя одет в зимнюю куртку-безрукавку.

– Что не спишь?

– Чай хочу, Саид-джан. Открой кухню, плиз.

Он открывал кухню, потом выходил курить, сидя на бетонных ступеньках крыльца.

Большой самовар подогревался снизу газовой горелкой.

Чтобы налить кипяток в кружку, надо повернуть краник вниз, из согнутого носика польется с пузырьками вода.

Холл с коврами, картинами на стенах.

Помещение для игры и кальяна, с диваном и креслами.

Кальян он стоит на полированном столе, на котором играют в нарды приходящие игроки.

Комната для сна, там спал по ночам сам Саид, его помощник, брат, или какой-то родственник. Они работали вдвоем в отеле, не считая уборщицы, сутки, через сутки.

Он был злой по характеру, наверно от того, что у него не было одной руки.

Наверх ведет винтовая лестница.

Там пять номеров, вместе с душем, двумя кабинками туалетов.

Полы из черно-белой плитки, расположенные в шахматном порядке.

Как в моем номере, с деревянной дверью.

Ключ от нее, с игральной костью, на кольце.

Его мне отдал Саид, потом он принес свежее постельное бельё, сказал пароль от вайфая. Он еще спросил:

– Откуда узнал про нас?

– Из «букинга».

– Тогда отзыв там оставь, или оцени по-хорошему.

– Нет проблем, сделаем уважаемый мистер.

Застелил, зашторил окно, лег на кровать, тут же уснул, на пару часов.

Наступил вечер, когда проснулся, захотелось кушать, поэтому пришлось искать еду. Выйдя на крыльцо, следуя совету Саида, выбрал левую сторону.

Двигаясь туда, в одном месте привлек запах чего-то вкусного.

Зеленый забор, поискал вывеску взглядом.

Ее не было, кроме какой-то надписи сделанной мелом.

Значит мне сюда.

Сунулся в открытый проем в заборе, оттуда слышались резкие мужские голоса.

Несколько мужчин кучкой сидели за столом, играя в нарды, наверно на деньги.

Они недовольно покосились.

Не стал спрашивать у них, дабы не накалять обстановку.

Но запах то отсюда возникает!

Огляделся еще раз, ага, вот оно, деревянная лестница вела на второй этаж.

Поднялся по ступенькам, там столы, стулья.

С боку ограда из деревянных резных брусков.

С другой стороны, вроде кухонные проемы, как в столовой.

Возник человек, молодой мужчина араб, плотного телосложения, угодливо приветствуя кивком головы.

– Кафе?

– Каффе.

– Окей. Кушать хочу.

– Ноу проблем.

– Что у вас есть?

– Таджин есть. Или может меню, мистеру?

– Нет, не нужно. Тащите таджин, да поскорее!

– Ноу мистер, ждать десят минуте.

– Черт…!

– Может еще что-то? Есть «пти».

– Пти?

– Пти!

Парень поднял руки, замахал, закудахтал.

– Курица! Так бы и сказал. Давай тоже неси свою «пти».

Я был готов сожрать от голода целого быка, а тут какой-то цыпленок.

– Ес, мистер. Подождать, пять минуте.

О боги. Ладно, подождем, куда нам еще торопиться.

С высоты второго этажа, открывался прекрасный вид.

Уселся за столиком, предварительно работник протер тряпкой клеенчатую скатерть, покрывавшую столик.

Он возле заборчика, достал тетрадь, принялся записывать свои впечатления.

– Хай!

– Привет.

Это был молодой смуглый парень, отвлекающий меня от написания слов в тетради, смахивающий на испанца, с кудрявой головой.

Длинный, тощий как гвоздь, несуразно одетый, с нервными пальцами, которыми он непрерывно жестикулировал.

– Фром раша?!

– Да, оттуда.

– О да! Семуэль, можно Семён. Я художник. А ты писатель?

Он показал на мою тетрадь, и руку, державшую авторучку.

– Вроде того. Журналист.

Соврал, ведь нет ни опыта, ни соответствующего образования, ни особого таланта.

– О супер! Напиши обо мне. Творческие люди всегда понимают друг друга.

Секунд! Я покажу тебе свои работы! Чтобы ты понял.

Не давая, опомнится, Семен скатился вниз по лестнице.

Там слышались испанские выражения.

Тут же появляясь вновь, передо мной, с большой коробкой, в которой он носил свою живопись.

Он стал поочередно раскладывать работы, опирая их об столик, придвинутый к кухонному проему.

На одной был алый морской закат, на другой нарисовано корабль и волны, написанные вроде гуашью на тонком картоне.

Картины сменялись, одна за одной, будто в волшебном амфитеатре;

портрет девушки красавицы, рыбака, старого моряка с трубкой, нищего, монаха, какого-то музыканта с флейтой, изображение местной сторожевой башни, вот просто море. Это было очень красиво написано красками.

– Ну как?

– Супер.

– Что понравилось? Купи, я продам.

Помялся, раздумывая над предложением.

– Я бы взял ту, с закатом.

– Окей! По рукам?!

– А сколько?

– Сто дирхам.

– Нет, бро. За двадцать взял бы.

– Окей, двадцать, так двадцать. Продано! Как подарок.

Он жестом фокусника преподнес картину.

Отдал ему двадцать дирхам, все, что было из мелочи.

Тут появился работник кафе, он нес поднос с тарелкой, с бедром курицы, с оливками. Поставил еду на столик.

Семен отозвал работника в сторону, они стали о чем-то яростно спорить.

Мне стало интересно, о чем они.

Чуть погодя подозвал официанта:

– О чем вы с ним?

– Так, мелочи. Этот дурачок немного задолжал кафе.

Ходит сюда всегда, просит еду в долг. Возомнил себя великим художником.

Тоже, Пикассо!

Он сплюнул на пол, показывая ничтожность.

– Понятно. Дайте ему покушать, за мой счет.

– Как пожелаете, мистер.

Он удалился к Семену, поговорил, скрылся за стенкой, появился, неся в руке сверток. Тощий испанец радостно вскочил, обнял официанта, тотчас кинулся вниз по лестнице, топоча башмаками, унося коробку с картинами, и сверток с едой.