Читать книгу: «Тень Полуроты. Книга 1», страница 2

Элиона следовала за ним, чувствуя себя одновременно ненужной и загипнотизированной. Ее рациональный ум все еще цеплялся за старые парадигмы, но теперь она наблюдала за работой инструмента, принцип действия которого не могла постичь. Она видела, как напряжение на его лице то нарастало, то ослабевало в разных частях особняка.

– Что вы ищете? – наконец не выдержала она, когда они вторично спустились в просторную, холодную гостиную первого этажа. – Конкретно?

– Диссонанс, – ответил Вейл, не глядя на нее. Его голос был глухим, сосредоточенным. – Представьте, что каждая комната, каждый предмет имеет свой… резонанс. След памяти, эмоций, событий. Даже у камня он есть, просто очень слабый. Убийство, совершенное здесь, оставило после себя громкий, уродливый аккорд. Но я ищу не его. Я ищу обратное. Место, где резонанса нет вовсе. Глухую, немую точку. Тишину внутри тишины.

Он подошел к камину, гораздо более скромному, чем тот, что был в кабинете, и провел рукой по мраморной полке. Поморщился.

– Здесь… шумно. Прислуга, гости, обычная жизнь. Все это оставляет след. – Он отошел и направился в глубь комнаты, к стене, заставленной тяжелыми дубовыми панелями. – А вот здесь…

Вейл остановился перед одним из резных дубовых панелей. С виду она ничем не отличалась от других. Та же темная, покрытая лаком древесина, тот же замысловатый орнамент из виноградных лоз и мифических животных. Но он замер, и его лицо исказила гримаса, смесь боли и удовлетворения.

– Здесь… ничего. Абсолютно. – Он медленно вытянул руку, но не прикоснулся к дереву. – Это как подойти к глухой стене в комнате, полной шепота. Воздух не движется. Звук глохнет. Моя… чувствительность упирается в барьер. В пустоту.

Элиона, скептически подойдя, внимательно осмотрела панель. Она провела рукой в перчатке по резьбе, нажала на различные элементы.

– Я не вижу ничего необычного. Нет защелок, нет скрытых петель. Просто стена.

– Потому что вы ищете физическую механику, – сказал Вейл. Его глаза сузились. Он сконцентрировался. – А это – метафизический замок. Он не открывается нажатием кнопки. Он требует… правильного резонанса. Ключа.

Он засунул руку в карман плаща и достал тот самый черный цилиндр. Металл казался еще темнее в полумраке гостиной.

– Вы думаете, это и есть ключ? – спросила Элиона, не сводя глаз с артефакта.

– Мы это сейчас проверим.

Вейл поднес цилиндр к центру панели, там, где резьба образовывала подобие сложной розетки. Он не тыкал им, не пытался вставить. Он просто держал его в нескольких сантиметрах от дерева, медленно перемещая, пытаясь поймать момент синхронизации.

Сначала ничего не происходило. Элиона уже готова была сделать саркастическое замечание, но вдруг воздух в комнате изменился. Давящая тишина, исходившая от панели, дрогнула. Послышался едва уловимый, низкочастотный гул, скорее ощущаемый костями, чем ушами. Сложный орнамент на панели словно пошел волнами, линии задвигались, перестраиваясь. Вейл, не отрывая взгляда от стены, медленно поворачивал цилиндр в пальцах, будто настраивая невидимый замок.

И тогда часть панели бесшумно отошла вглубь и скользнула в сторону, открывая узкий, темный проем.

– Боже правый… – выдохнула Элиона, отшатнувшись. Ее рациональная картина мира треснула окончательно. Она только что видела, как твердая древесина повела себя как жидкость, подчиняясь неведомой силе.

Из открывшегося проема пахнуло запахом старой пыли, высохшей кожи и чего-то еще – острого, металлического, знакомого Вейлу по траншеям Молчаливой Заставы. Запахом озона и страха.

Вейл достал из другого кармана небольшую линзу с тускло горящей внутри руной – стандартный артефакт «Полуроты» для подсветки. Луч холодного света пронзил темноту, выхватив из мрака тесное помещение, больше похожее на монашескую келью или походную лабораторию.

Стены здесь были голыми, каменными. В центре стоял простой деревянный стол, заваленный бумагами, чертежами и странными инструментами, гибридами штангенциркулей и астролябий. На одной из стен висела большая, испещренная пометками карта региона с акцентом на приграничные территории, где и произошла та самая «Бойня». Но самое интересное находилось на противоположной стене.

Она была исписана. Не чернилами, а чем-то темным, маслянистым, что местами отсвечивало багровым, как запекшаяся кровь. Это были формулы, алхимические символы, схемы, перемежающиеся обрывками мыслей, записанными на десятке разных языков, включая древний имперский канцелярит и шершавые наречия пограничных кланов. И в центре всего этого хаоса, обведенное несколько раз, было одно слово, выведенное крупно: «СУДИЛИЩЕ».

– Его святилище, – тихо прошептал Вейл, шагнув внутрь. – Его навязчивая идея.

Элиона последовала за ним, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце. Ее взгляд скользил по безумным формулам, пытаясь найти хоть что-то знакомое.

– Что все это значит? «Судилище»? Это что, организация? Место?

– И то, и другое, и ни то, ни другое, – абстрактно ответил Вейл, изучая карту. Его палец указал на район Молчаливой Заставы. Там был нарисован не символ воинской части, а тот же самый знак, что и на стене в кабинете над телом Ван-дер-Гусса. – Это миф. Легенда, циркулирующая в окопах и среди определенных… оккультных кругов. Говорят, это не место, а процесс. Нечто, что происходит с реальностью, когда нарушаются фундаментальные законы. Некий механизм самоочищения, исправления ошибок. Как лесной пожар, который выжигает старый валежник.

Он обернулся и посмотрел на Элиону, его лицо в призрачном свете линзы казалось высеченным из бледного камня.

– Ван-дер-Гусс не просто изучал это. Он пытался его… вызвать. Контролировать. Или использовать его силу. Он считал, что нашел способ. И, судя по тому, что с ним случилось, он преуспел. Просто последствия оказались не такими, как он ожидал.

Он подошел к столу и начал листать бумаги. Большинство записей были сугубо теоретическими, алхимическими расчетами невероятной сложности. Но одна папка, перетянутая простой бечевкой, привлекла его внимание. Он развязал ее. Внутри лежали не формулы, а досье. Фотографии, биографии, отчеты о передвижениях. И все они касались одного человека.

На самой верхней фотографии, сделанной скрытой камерой, был запечатлен он сам – Артаниус Вейл. Он выходил из здания «Полуроты», его лицо было усталым и напряженным. Под фотографией была надпись тем же подчерком Ван-дер-Гусса: «Объект 5. Некромантический резонанс. Кандидат? Ключ?»

Вейл отшвырнул папку на стол, словно его ужалили. Ледяная волна прокатилась по его спине. Он был не случайной мишенью. Он был частью плана Ван-дер-Гусса с самого начала. Маг-теург изучал его, возможно, так же, как изучал «Судилище». И теперь тот, кто стер самого Ван-дер-Гусса, знал о Вейле все, что знал погибший.

– Вейл? – тревожно произнесла Элиона, увидев изменение в его позе. – Что там?

Он не ответил. Его взгляд упал на последний лист в папке. Это была копия старого, полустертого военного рапорта. Датированного как раз временем инцидента у Молчаливой Заставы. В графе «Выжившие» стояла одна-единственная фамилия, обведенная в красный круг: «Вейл, А.»

А ниже, чьим-то другим, более нервным почерком, было приписано: «Носитель Тишины»

И в этот момент свет от линзы дрогнул и погас. Их поглотила абсолютная, непроглядная тьма. И из глубины этого мрака, прямо у них за спинами, послышался тихий, безвоздушный скрип. Тот самый скрип, который слышал Лайам Ван-дер-Гусс за секунды до своей смерти.

Абсолютная тьма была не просто отсутствием света. Она была живой, плотной, вязкой субстанцией, которая обволакивала их, давила на глазные яблоки, заливала легкие. Она поглотила не только свет от линзы, но и все звуки внешнего мира – отдаленный гул города, скрип половиц, даже их собственное дыхание. Оставался только тот тихий, безвоздушный скрип, доносящийся из проема потайной комнаты. Он был совсем близко.

Артаниус Вейл замер, каждый мускул его тела напрягся до предела, превратившись в одну сплошную струну готовности. Адреналин сжег последние следы усталости и «Сна разума», его сознание пронзила ледяная, ясная игла инстинкта. Он не видел Элиону, но чувствовал ее присутствие рядом – застывшее, парализованное страхом.

Не двигайся, – мысленно приказал он ей, хотя знал, что не может передать эту мысль. Не дыши.

Его собственный «Некромантический взор», обычно направленный в прошлое, теперь, в ослепляющей темноте и под давлением нависшей угрозы, начал работать иначе. Он не «видел» в привычном смысле. Он ощущал. Ощущал пустоту, которая была громче любого звука. Ощущал холод, который был не температурой, а отсутствием самой жизни. Он чувствовал, как та Тишина, что осталась в кабинете наверху, теперь материализовалась здесь, в подвале. Она была не на стене. Она была в самом воздухе. Она плыла к ним из проема, бесформенная и все же обладающая направленным, неумолимым намерением.

Скрип повторился. Ближе. Теперь он был не у них за спинами, а прямо перед ними, в двух шагах. Вейл почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом. Его дар, его проклятие, кричал ему об опасности, о чем-то, что было антитезой всему живому, всему сущему.

И тогда он его «увидел». Не глазами. Внутренним зрением, тем, что воспринимало не свет, а саму ткань реальности. Высокую, колеблющуюся фигуру, сотканную из той же тьмы, что их окружала, но еще более плотной, еще более абсолютной. У нее не было четких контуров – они плыли и расползались, как черные чернила в воде. На месте лица – лишь бледное, размытое пятно, искаженное подобие маски. Это была та самая Тень, что убила Ван-дер-Гусса. Но сейчас она была меньше, слабее. Не главный исполнитель, а дозорный. Страж, оставленный на месте преступления.

Он понял это в тот же миг. Эта сущность была частью того самого «алгоритма». Она вернулась, чтобы стереть следы. Уничтожить лабораторию Ван-дер-Гусса. И, возможно, убрать незваных гостей.

Тень остановилась, ее «взгляд» скользнул по ним. Вейл почувствовал, как ледяные щупальца этого внимания коснулись его разума, попытались проникнуть внутрь. Это было то же самое ощущение, что он испытал через прикосновение к мертвецу – чувство, будто тебя читают, сканируют, стирают.

Рядом послышался сдавленный стон. Элиона. Ее рассудок, и так находящийся на грани, не выдерживал этого метафизического давления. Вейл почувствовал, как ее сознание, яркое и упорядоченное, начало дробиться под натиском Тишины.

Медлить было нельзя.

Вейл действовал не думая, повинуясь глубинному инстинкту, о котором ему когда-то рассказывали старые инструкторы «Полуроты». Он не мог сражаться с этой сущностью физически. Его оружием был его же дар. Его собственная, искалеченная душа.

Он не стал пытаться закрыться, отгородиться. Он сделал обратное. Он распахнулся.

Он сконцентрировался не на том, чтобы блокировать щупальца Тишины, а на том, чтобы впустить их в себя. Но не пассивно. Агрессивно. Он направил им навстречу весь хаос, всю боль, весь вихрь обрывков чужих смертей, который копился в нем годами. Все крики с поля боя у Молчаливой Заставы, все страхи жертв, с которыми он работал, всю горечь своих собственных потерь. Он создал в своем разуме бурю, ураган из чужих агоний, и обрушил его на холодный, безличный разум сущности.

Это было невероятно больно. Казалось, его собственное «Я» разрывается на клочки. Он кричал, но не издавал ни звука, его горло сжималось в беззвучном спазме. Но это сработало.

Тень дрогнула. Ее плавное, скользящее движение нарушилось. Безликая маска исказилась – не эмоцией, а сбоем, помехой. Алгоритм столкнулся с чем-то непредусмотренным – с сырой, нефильтрованной, хаотической болью, которая не поддавалась структурированию и стиранию. Она была слишком живой, слишком человеческой, слишком грязной.

На мгновение давящая Тишина ослабла. И в этот миг Вейл рванулся вперед. Он не видел цели, но его тело помнило расположение комнаты. Он налетел на что-то твердое и холодное – на стол Ван-дер-Гусса. Его руки нащупали металлический цилиндр, все еще зажатый в его пальцах.

Ключ…

Он не стал пытаться понять, как его использовать. Он просто вложил в него все, что у него было. Не магию, не знание заклинаний. А свою волю. Свое отчаянное, яростное желание защитить себя и ту женщину, что застыла в темноте позади него. Желание ЖИТЬ.

Цилиндр в его руке внезапно стал теплым. Почти горячим. А затем он почувствовал толчок, отдачу. Темнота вокруг них взорвалась вспышкой ослепительного, бесцветного света. Это был не свет, который можно увидеть глазами. Это была вспышка чистой реальности, волна силы, которая на мгновение отбросила саму Тьму.

Раздался оглушительный, беззвучный визг, разрыв в самой ткани бытия. Вейла отшвырнуло назад, он ударился спиной о каменную стену, и мир на секунду уплыл в сторону.

Когда его зрение вернулось, он увидел, что свет от его линзы снова горел, слабый и колеблющийся. Темнота отступила. Проем в стене был пуст. Тени не было.

Но она не исчезла бесследно. На каменном полу перед столом, там, где только что висела та самая карта, теперь лежал предмет. Небольшой, сверкающий на свету. Вейл, с трудом поднявшись, подошел и поднял его.

Это была офицерская пуговица. С выгравированным на ней знаком Имперской Армии. И номером подразделения. Того самого подразделения, что было уничтожено у Молчаливой Заставы. Его подразделения.

Это было не случайно. Это было послание.

Рядом с ним пошевелилась Элиона. Она сидела на полу, прислонившись к стене, ее лицо было мертвенно-бледным, глаза широко распахнуты от ужаса. Она смотрела на Вейла, и в ее взгляде не осталось ни скепсиса, ни презрения. Только шок и, возможно, впервые – понимание.

– Что… что это было? – ее голос был хриплым шепотом.

Вейл сжал в кулаке пуговицу, ощущая острые грани впиваться в ладонь. Он посмотрел на нее, и его собственное лицо было маской усталости и мрачная решимость.

– Это была охота, следователь Вантар, – тихо сказал он. – И мы только что изменили свой статус. С добычи мы превратились в угрозу. А с угрозой, – он бросил взгляд на пустой проем, – разбираются более тщательно.

Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Его пальцы дрожали.

– Нам нужно убираться отсюда. Сейчас же. И нам нужен новый план. Потому что теперь он знает, что я не просто наблюдатель. Я – мишень. И вы, – он посмотрел ей прямо в глаза, – теперь вы вместе со мной в прицеле.

Покинуть особняк Ван-дер-Гусса оказалось делом нелегким. Давящая тишина, прежде сконцентрированная в кабинете и потайной комнате, теперь, после столкновения, разлилась по всему дому, как ядовитый туман. Воздух стал тяжелым, двигаться сквозь него было все равно что пробираться сквозь густой сироп. Каждый шаг отдавался в висках Вейла глухим, болезненным эхом. Элиона шла за ним, почти не дыша, ее взгляд прилип к спине инквизитора как к единственному якорю в этом безумном мире.

Они не стали ничего объяснять дежурившим у входа полицейским. Бледные, молчаливые лица стражей порядка говорили сами за себя – они тоже чувствовали неладное, пусть и не понимали его природу. Вейл лишь коротко кивнул сержанту, и тот, с облегчением на лице, отступил, давая им пройти.

Вырвавшись на улицу, Вейл судорожно вдохнул влажный, пропитанный смогом воздух Аэтира. После метафизической стерильности особняка даже эта городская отрава казалась живительным нектаром. Он прислонился к холодному борту своего экипажа, давая дрожи в коленях немного утихнуть. Элиона стояла рядом, опираясь на дверцу, ее грудь тяжело вздымалась.

– Мы… мы должны вернуться, – проговорила она, запинаясь. – Заблокировать дом. Вызвать специалистов… – но в ее голосе не было уверенности, лишь автоматическое повторение заученных процедур.

– Никакие ваши специалисты не помогут, – перебил ее Вейл, откидывая голову назад и закрывая глаза. Головная боль нарастала, требуя новой дозы «Сна разума», но он отгонял это желание. Ему нужна была ясность, какой бы мучительной она ни была. – Там не осталось ничего, что можно было бы изучить. Только эхо. И оно уже рассеивается. Сущность выполнила свою задачу – стерла следы. Лаборатория Ван-дер-Гусса теперь просто комната с сумасшедшими рисунками на стене. Безжизненная.

Он открыл глаза и посмотрел на нее. Дождь, мороснивший с самого утра, оседал мелкими каплями на ее идеально уложенных волосах, смывая с них лоск и порядок. Она выглядела потерянной и по-человечески уязвимой.

– Но мы кое-что унесли с собой, – сказал он, похлопывая по карману плаща, где лежали цилиндр и пуговица, а также несколько самых важных, на его взгляд, бумаг из потайной комнаты, схваченные им на автомате в последние секунды перед бегством. – И кое-что узнали.

– Что мы узнали, Вейл? – в ее голосе прозвучала нота отчаяния. – Что какой-то монстр убивает людей, стирая их судьбы? Что вы были в списке у этого маньяка? Что теперь и я там же? Это не знания! Это кошмар!

– Это данные, следователь, – его голос был усталым, но твердым. – И из кошмаров тоже складывается картина. Мы знаем, что Ван-дер-Гусс изучал нечто под названием «Судилище». Мы знаем, что он пытался его приручить или использовать. Мы знаем, что он интересовался мной и моим подразделением. И мы знаем, что тот, кто стоит за этим, обладает силой, способной не просто убивать, но и переписывать реальность. И теперь он знает, что мы представляем для него угрозу.

Он оттолкнулся от экипажа и открыл дверцу.

– Садитесь. Мы едем в «Полуроту».

Путь обратно прошел в гнетущем молчании. Вейл уставился в окно, его мозг лихорадочно работал, пытаясь сложить разрозненные кусочки в единую мозаику. «Судилище». «Некромантический резонанс». «Ключ». «Живой проводник». «Врата». Каждое слово, каждая фраза из досье Ван-дер-Гусса отзывалась в нем ледяным эхом. Он был не просто свидетелем или следователем. Он был частью этого уравнения. Возможно, самой важной переменной.

Элиона сидела неподвижно, глядя на свои руки. Она мысленно перебирала все, что видела и слышала. Прикосновение Вейла к телу и его последующая трансформация. Мерцающий узор на стене. Таинственный артефакт. Потайная комната. И, наконец, та Тьма, что едва не поглотила их. Ее мир, такой надежный и предсказуемый, рассыпался в прах. И на его руинах возникала новая, пугающая реальность, где правила писались не в уголовных кодексах, а в каких-то древних, безумных гримуарах.

Экипаж въехал в подземный гараж унылого административного здания, которое служило фасадом для настоящего штаба «Полуроты». Лифт, управляемый сложным механизмом с шестеренками из закаленной стали и вкраплениями магических кристаллов, умчал их вниз, на несколько уровней под землю. Когда двери открылись, их встретил знакомый аскетичный интерьер: голые стены из отполированного базальта, тусклый свет магических светильников, бряцание оружия и тихие, деловые голоса.

Командор Грей ждал их в своем кабинете. Кабинет, как и все здесь, был лишен каких-либо излишеств. Стальной стол, несколько стульев, карта Аэтира и империи на стене, испещренная значками и булавками. Грей сидел, откинувшись на спинку кресла, его сцепленные руки лежали на столе. Его стальные глаза сразу же уловили состояние обоих.

– Докладывайте, – скомандовал он, без предисловий.

Вейл опустился на стул напротив, скинул плащ на спинку и начал рассказывать. Кратко, сухо, опуская личные переживания, но не упуская ни одного факта. Видение, полученное от прикосновения к телу. Пустые страницы. Найденный артефакт. Потайная комната. Теория Ван-дер-Гусса о «Судилище». Досье на самого Вейла. И, наконец, нападение сущности-стража.

Грей слушал, не перебивая. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь легкая тень пробежала по его глазам при упоминании «Судилища» и пуговицы с номером подразделения.

Когда Вейл закончил, в кабинете повисла тяжелая пауза.

– «Судилище», – наконец произнес Грей, растягивая слово. – Я слышал эту легенду. В окопах ее рассказывали, чтобы пугать новобранцев. Историй о древних механизмах реальности, исправляющих ошибки, всегда было много. Но чтобы кто-то попытался его приручить… – он покачал головой. – Безумие. Но, судя по всему, результативное.

– Он не просто пытался, командор, – сказал Вейл. – Он преуспел. До определенной степени. Он вызвал его внимание. И был стерт как ошибка. Но вопрос в том, кто или что управляет этим «Судилищем»? Это безличный закон мироздания? Или за ним стоит некто, использующий его как оружие?

– Пуговица, – Грей указал взглядом на карман Вейла. – Это послание. Персональное для тебя. Тот, кто стоит за этим, знает о твоем прошлом. И использует его против тебя.

– Он знает больше, чем мое прошлое, – мрачно ответил Вейл. – Он знает о моем даре. Он называет меня «ключом» и «живым проводником». Ван-дер-Гусс верил, что я могу быть как-то связан с этим «Судилищем». Возможно, я – часть ритуала по его вызову. Или… инструмент для его контроля.

Грей тяжело вздохнул и поднялся с кресла. Он подошел к карте, уставившись на район Молчаливой Заставы.

– Бойня у Молчаливой Заставы… – прошептал он. – Мы так и не нашли ответов. Официальная версия – нападение неизвестного противника с применением запрещенного магического оружия. Но что именно там произошло… – он обернулся к Вейлу. – Ты единственный выживший. И единственный, кто видел… что-то. Твои показания всегда были отрывочными, непоследовательными. Ты говорил о Тихой Стриже, пожирающей звук и свет. О солдатах, которые просто… рассыпались в пыль. Мы списали это на шок и посттравматический синдром.

– А что, если это было не бредом? – тихо спросил Вейл. – Что, если это было первое проявление «Судилища»? Или пробное использование оружия на его основе? Ван-дер-Гусс явно связывал тот инцидент со своими изысканиями.

– Возможно, – согласился Грей. – И если это так, то твоя роль в этой истории гораздо значительнее, чем мы предполагали.

Он вернулся к столу и сел.

– Хорошо. Вот что будет дальше. Во-первых, Вантар, – его взгляд упал на Элиону, которая все это время молчала, погруженная в свои мысли. – Вы теперь в курсе дел, выходящих далеко за рамки вашей компетенции и ваших представлений о мире. Вы видели то, что не должно видеть гражданское лицо. Соответственно, у вас два пути. Первый – официальный отказ от дела по состоянию здоровья, подписание документов о неразглашении и возвращение к обычной работе. Я позабочусь, чтобы ваша репутация не пострадала.

Элиона медленно подняла на него глаза. В них уже не было паники, лишь усталая решимость.

– А второй? – спросила она.

– Второй, – Грей скрестил руки на груди. – Вы принимаете временное прикомандирование к «Полуроте» в качестве официального представителя СКП и связного. Вы продолжаете работу с инквизитором Вейлом. Но вы должны понимать, что этот путь опасен. Не только физически. Он может стоить вам рассудка. Или того, что вы считали собой.

Элиона на секунду задумалась, ее взгляд скользнул по Вейлу. Он видел в ее глазах отголоски того ужаса, что они пережили. Но видел и нечто иное – упрямство. Жажду правды. И, возможно, зарождающееся чувство долга не только перед законом, но и перед тем, что лежало за его гранью.

– Я остаюсь, – тихо, но четко сказала она.

Грей кивнул, как будто не ожидал иного ответа.

– Прекрасно. Вейл, вы слышали? У вас теперь есть напарник. Официально.

Вейл лишь хмыкнул, но не стал возражать. В глубине души он понимал, что ее холодный, аналитический ум может быть полезен, даже необходим.

– Во-вторых, – продолжил Грей, – мы углубляемся в прошлое. Я подниму все архивы, связанные с делом «Молчаливой Заставы». Все, что было засекречено. Все отчеты о странных аномалиях в приграничье за последние пятьдесят лет. Мы ищем корни этого «Судилища».

– А что с текущим расследованием? – спросил Вейл. – Убийца еще на свободе. И он уже проявил себя.

– Следующий шаг – Гильдия Алхимиков и Промышленников, – сказал Грей. – Ван-дер-Гусс был ее членом. У него были связи, коллеги, враги. Кто-то должен был знать о его изысканиях. Возможно, он работал не один. Вы с Вантар отправитесь туда завтра утром. Официально – для выяснения обстоятельств смерти члена Гильдии. Неофициально – ищите любые зацепки, связанные с его исследованиями. Будьте осторожны. Гильдия – могущественная организация. Они не любят, когда ковыряются в их грязном белье.

– А как же послание? – Вейл достал из кармана пуговицу и положил ее на стол. – Он ждет нашей реакции.

– Он ее уже получил, – холодно ответил Грей. – Ты показал, что можешь дать отпор. Теперь он будет действовать иначе. Возможно, более изощренно. Наша задача – опередить его. Найти его, пока он не нашел нового способа стереть нас с лица земли.

Командор встал, давая понять, что разговор окончен.

– Отдохните. Оба. Завтра будет тяжелый день. Вейл, проинструктируй Вантар об основах безопасности в «Полуроте». И найди ей комнату в казармах. Покидать здание ей сейчас нежелательно.

Когда они вышли из кабинета и направились по длинному, слабо освещенному коридору, Элиона наконец нарушила молчание.

– Комната в казармах? – переспросила она, и в ее голосе слышалась усталая ирония. – Значит, я теперь ваша пленница?

– Нет, – ответил Вейл, не глядя на нее. – Вы теперь наша мишень. И казармы «Полуроты» – одно из немногих мест в этом городе, где стены пропитаны не столько магией, сколько свинцом, сталью и параноидальными защитными заклятьями. Здесь у вас больше шансов дожить до утра.

Он остановился перед неприметной дверью с номером 47.

– Это ваша комната. Базовые удобства есть. Не выходите без моего сопровождения. Не говорите ни с кем о деле. И если вам что-то почудится… любой шорох, любой скрип… – он повернулся к ней, и его лицо в тусклом свете коридора казалось вырезанным из старого, потрескавшегося дерева. – Не списывайте это на воображение. Позовите меня. Немедленно.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Вейл, – окликнула она его.

Он обернулся.

– Спасибо, – тихо сказала Элиона. – За там, в доме. Вы… вы могли бы убежать одним. Но вы не бросили меня.

Вейл смотрел на нее несколько секунд, и в его глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на человеческое тепло, прежде чем снова утонуть в омуте усталости и боли.

– Я не из тех, кто бросает своих, Вантар, – произнес он хрипло. – Потому что я уже однажды прошел через это. И я до сих пор вижу их лица по ночам.

И, развернувшись, он зашагал прочь по коридору, его тень, отбрасываемая тусклыми светильниками, тянулась за ним длинной и искаженной, как предзнаменование новых испытаний.

Дверь комнаты № 47 закрылась за Элионой Вантар с тихим, но окончательным щелчком. Звук, обычно ничем не примечательный, здесь, в подземном комплексе «Полуроты», казался зловещим. Он символизировал не просто закрытие двери, а захлопывание ловушки, в которую она добровольно попала. Комната оказалась такой же аскетичной, как и все остальное здесь: койка с тонким матрасом, стальной шкаф для одежды, простой письменный стол и стул, дверь, ведущая в маленькую душевую кабину с туалетом. Никаких украшений, никаких следов личного пространства. Стерильное, безличное узилище, призванное защитить ее от кошмара, который, как она теперь понимала, был вполне реален.

Она медленно сняла свой некогда безупречный пиджак, теперь покрытый пятнами пыли и непонятными разводами, и повесила его на спинку стула. Ее пальцы дрожали. Она сжала их в кулаки, пытаясь взять себя в руки. «Ты следователь СКП, черт возьми, – мысленно кричала она на себя. – Ты видела трупы, насилие, подонков всех мастей. Соберись!»

Но это было нечто иное. Это было не насилие, порожденное человеческой жадностью или жестокостью. Это было нечто… внечеловеческое. Холодная, безличная сила, стирающая жизнь и память, как ластик стирает карандашный набросок. И она, Элиона Вантар, всегда полагавшаяся на факты и логику, оказалась абсолютно беспомощной перед этим.

Она села на край койки, положив голову на руки. Перед ее закрытыми глазами снова всплыли образы: искаженное тело Ван-дер-Гусса, мерцающий узор на стене, пустые страницы книги, абсолютная тьма в потайной комнате и… лицо Вейла в тот миг, когда он боролся с невидимым врагом. Лицо, искаженное не просто болью, а какой-то запредельной агонией, будто его саму сущность разрывали на части.

Он спас ее. Циничный, невыносимый инквизитор, глушащий свою боль зельем, не бросил ее. Его слова «Я не из тех, кто бросает своих» эхом отдавались в ее душе. Она всегда работала одна, гордилась своей независимостью. А теперь она была «прикомандирована». Стала частью чего-то чужого, темного и опасного. И ее новым «своим» был человек, видящий последние мгновения мертвецов.

Она глубоко вздохнула и подошла к маленькому зарешеченному окну, которое выходило в другой подземный коридор – иллюзия окна, созданная, чтобы не сводить с ума обитателей. Ее отражение в стекле было бледным, с запавшими глазами. Кто-то другой смотрел на нее из глубины темных зрачков. Испуганная женщина, а не уверенный в себе следователь.

«Хорошо, Вантар, – сказала она себе твердо. – Допустим, все это правда. Допустим, магия, монстры и судьбы, которые можно переписать, существуют. Ты всегда адаптировалась. Ты всегда училась. Считай это новым делом. Самым сложным делом в твоей жизни. У тебя есть доступ к ресурсам секретной организации. У тебя есть напарник, который… знает свое дело. Используй это. Пойми это. И помоги остановить этого убийцу».

Она распрямила плечи. Страх никуда не делся, но его теперь теснила решимость. Она была не просто жертвой. Она была следователем. И у нее была работа.

Артаниус Вейл шагнул в свою казенку несколькими коридорами дальше. Его комната была еще более спартанской, если это возможно. Помимо стандартного набора, здесь был лишь небольшой сейф, встроенный в стену, и на прикроватной тумбе – фотография в простой железной рамке. На ней были запечатлены молодые, улыбающиеся лица в армейской форме. Он сам, много лет назад, еще без шрамов в глазах и морщин от постоянной боли. И еще несколько человек. Его подразделение. Те, кого он не смог спасти.

Он не глядя потянулся к тумбе, открыл ящик и достал оттуда свежий флакон «Сна разума». Рука сама потянулась открутить крышку, но он замер. Призрачный шепот, обычно доносившийся из углов его сознания, сегодня был громче. Это были не просто отголоски вчерашних смертей. Это был голос Лайама Ван-дер-Гусса. «Ключ… Живой проводник… Врата…»

Он с силой поставил флакон на тумбу, так что стекло звякнуло. Нет. Не сейчас. Боль была ясностью. Боль была напоминанием о том, что он жив. А ему нужно было думать.

Он открыл сейф и положил внутрь черный цилиндр и пуговицу. Замок щелкнул с удовлетворяющей тяжестью. Затем он достал из кармана смятые листы, которые успел схватить в лаборатории Ван-дер-Гусса. Он разложил их на столе.