Читать книгу: «Тяжёлая реальность. Игры благородных»

Не совсем обычный космос

Звёзды в этой Галактике, по какой-то странной шутке самого Мироздания, никогда не были просто звёздами. Они пели. Их свет не просто пронзал пространство, а именно “звучал” в эфире. И тот, кто умел слушать, различал в этом пении древние имена, забытые с тех пор, как первые племена эльфов вышли из лесов на своих родных планетах и впервые взглянули в небо. Тогда они ещё не знали, что небеса – это не свод, а бесконечное море. И в том море плавали города, как медузы в тёплом океане. Из стекла и из стали… Из древесины, зачарованной рунными спиралями… И из кристаллов, что светились мягким изумрудным светом… Одни города строили эльфы – воздушные, хрупкие на вид, но в их шпилях текли потоки живой энергии, и потому шпили эти пережили тысячи лет и ни разу не треснули. Другие города принадлежали оркам… Громоздкие, как обломки астероидов, они дрейфовали в пустоте, и из их кузниц били искры, раскалённые сильнее солнца. Были ещё и гоблинские станции – блуждающие рынки и гавани, где можно было купить всё. От фиалки, способной петь своим собственным голосом, до двигателя, что за одну ночь доставит корабль к далёкой туманности. И другие представители рас. Упрямые, гибкие, такие, что строили поселения всюду, куда только ступала нога их авантюристов. Были здесь и гномы. Которые смешивали магию и машины, как повар смешивает пряности. То по вкусу… То наугад… И всегда – с каким-то новым, удивительным результатом. Их корабли ходили сквозь эфирные штормы – огромные, похожие на плоты и замки одновременно, сверкающие башнями, чьи вершины были укутаны в заклинания, и пушки сияли рунным пламенем. Их двигатели гудели не только от плазмы, но и от хорового шёпота магов-звёздочтцев, что сидели в тёмных отсеках и водили руками по картам, начертанным из звёздного света.

По сути, эти существа жили в своём собственном мире, на пересечении чудес. В больницах пахло одновременно стерильным металлом и свежими травами с далёких лугов. Лечебные капсулы были и алтарями, и машинами. На улицах городов звучали крики торговцев и заклинания охранных сфер, что лениво парили над толпами. Небо над столицами расчерчивали линии шаттлов, и рядом с ними летели приручённые фениксы, чьё пламя не обжигало – оно согревало.

Но под этим великолепием тянулась всегда одна и та же тень – жадность. Эльфы не хотели терять первородные леса, даже если леса эти стояли на планетах, нужных оркам для ковки. Орки не желали делиться рудой, даже если у гоблинов был двигатель, который мог утроить их добычу. Все другие стремились объединять, но часто объединяли слишком грубо, слишком торопливо. Представители Империи Драконов смотрели на всё это сверху, как на игру детей, но и сами жаждали нового куска власти. И потому космос был не только домом, но и ареной. Той самой ареной, где магия и технологии танцевали вечный танец – прекрасный, но опасный.

Пролог

Иногда кажется, что космос – пустой, холодный, безмолвный. Но в этом мире, стоило кому-то просто закрыть глаза и прислушаться – и окружающая тишина тут же оживала. Где-то там, за пределами стеклянного иллюминатора, пела звезда, и её голос был серебрист и печален. Её могли слышать лишь те, кто знает язык огня и магии. Те, кто может отличить свет простого газа от света, несущего в себе память древних. И живущие в этой Галактике разумные шли сквозь эту бесконечность, где каждая система была словно отдельная сказка.

Владения эльфов. Их планеты, были обвиты зелёными лентами лесов, которые не угасли даже в космическом вакууме. Их корни тянутся в орбитальные башни, соединяя землю и небо. Ранее в этих башнях жили маги-инженеры, вплетающие песни деревьев в ядра космических кораблей. Сами корабли – словно гигантские рыбы, что плывут по эфиру. Их обшивка была гладка, жива, на ощупь тёплая, как кожа существа. Они дышали и лечили себя, если были ранены в бою. А на их палубах, в тенях парящих садов, у алтарей из кристалла сидели эльфы и настраивали свои арфы, чтобы сплести музыку маршрута. Пока не были разработаны специальные кристаллы – вычислители, что сами создавали нужную мелодию. Без музыки корабль не взлетит. Ведь ему нужно направление, и лишь песня укажет путь.

Чуть дальше располагались миры орков. Грубые, суровые, покрытые шахтами, где металл добывают не машинами, а собственными руками, закованные в броню экзоскелетов. Там грохочут кузни, которые слышны даже в космосе – будто планеты сами стучат молотами. Их корабли не знают изящества. Это чёрные громады, похожие на осколки астероидов, скреплённые рунными печатями. Они вооружены до зубов. На бортах сияют батареи пушек, в сердцах гремят заклятия ярости. Когда орочья армада выходит из эфирного шторма, звёзды дрожат, а космос будто становится теснее. Но среди этих воинов есть и честь. Клановые коды…Уставы боевой чести… Песни, что поются перед битвой… Их капитаны говорят громко, прямо, не прячут слов – и в этом своя суровая правда.

А вот и станции гоблинов. Они не привязаны к планетам. Они странствуют, как кочевники, собирая в себе тысячи рынков. Это настоящие города-караваны, мерцающие вывесками, светящимися неоном и магическими глифами. На их улицах пахнет горячим маслом, пылью с далёких астероидов и специями, привезёнными с планет, о которых никто даже не слышал. Гоблины продают всё. Зачарованные монеты, меняющие вес… Карты эфирных штормов, чьё содержание не знает никто, кроме них самих… И даже куски памяти – да-да, память можно купить, перелить в голову и стать кем-то другим, хотя бы на день. Их корабли – быстрые, юркие, с хрипящими двигателями, что могут вырваться даже из ловушки чёрной дыры. Никто не знает, как они это делают. Никто не знает – и все хотят узнать.

А дальше всех располагалась Империя Драконов. Их миры сияют, будто огромные факелы в темноте. Планеты раскалены магией, дворцы на орбитах сияют, как вторые солнца. Драконьи – лорды правят из тронных зал, где потолки выложены золотыми пластинами, а стены переливаются жаром живого пламени. Их корабли – это храмы, несущие в сердцах двигатели, способные выжечь даже само пространство вокруг. Но драконы – не просто завоеватели. Они считают себя хранителями равновесия. Их глаза – древние, их память длинна. И когда они вмешиваются в дела других народов, это всегда выглядит как суд: тяжёлый, беспощадный, окончательный.

В далёком прошлом, где-то между всеми этими гигантами, существовали и… Люди. Существовали… Пока не исчезли. Все… Это произошло тысячи лет назад. Их поселения были самые разные. В них имелись высокие башни из стекла и стали, где маги-учёные вели свои опыты и исследования. А рядом – простые фермерские колонии, где пахло свежим хлебом, и где магия использовалась лишь для того, чтобы вода текла в каналах, а в печах горело пламя. Люди сливали магию и технологии воедино, как опытный художник смешивал краски. Их корабли были не всегда красивы, не всегда надёжны, но именно на них чаще всего садились те, кто шёл в неизвестность. Люди не боялись странствий, и потому именно они чаще всего открывали новые звёзды.

Если идти дальше, сквозь этот космос, можно было увидеть, как на улицах разных миров живут простые существа. В эльфийских садах дети играют с шариками света, прыгающими из рук в руки. В орочьих и гномьих городах юные ученики-кузнецы высекают свои первые искры, а их наставники гордятся так, словно это первый металл Вселенной. На станциях гоблинов дети бегают по рынкам, ловя дронов-рыб, которых продают торговцы. А в школах ученики чертят формулы, вплетая в них заклинания, чтобы заставить их ожить.

Но всё это – только видимая сторона. В глубинах космоса, в забытых системах, висят древние артефакты. Планеты-храмы, в которых живёт шёпот тех, кто создал этот мир. Сферы, что держат в себе первородную магию, от которой кровь закипает в жилах. Колонны света, тянущиеся сквозь пустоту, и каждый, кто видит их, понимает – они старше звёзд. И за эти тайны все готовы бороться. Даже если для этого придётся превратить звёзды в пепел…

……………

Огромный корабль орков медленно выплыл из эфирного шторма. Его корпус был шершавым, будто собран из обломков скал, спаянных молниями и заклятиями. Внутри – грохот кузниц, пульс огня, металлический вкус в воздухе. Орки всегда строили так. Грубо, тяжело, надёжно, без изысков. Их корабли не летели сквозь космос – они шли, словно пешие воины по степи, с каждым шагом, тяжёлым и уверенным.

И вот впереди показались первые эльфийские миры. Они сияли зелёным светом, и этот свет ложился на чёрные плиты орочьего корпуса так, будто пытался смягчить его углы. Планеты, оплетённые светящимися лозами, тянули к небу башни-деревья, а на орбитах висели корабли, похожие на гигантские лепестки. В их обшивках текли световые линии, словно сок в венах. Они дышали. Они двигались почти бесшумно, скользя по эфиру, и рядом с ними орочья громада выглядела варваром на пороге хрустального дворца.

Орки стояли у обзорных окон. Их глаза сверкали отражением зелёного сияния. Кто-то ворчал, кто-то молчал, но все понимали… Это другое. Здесь корабли пели вместо того, чтобы греметь. Здесь металл был мягким и послушным, словно его растили в садах. Но орки не отвели взгляд. Их сердца стучали в такт родным молотам, и каждый орк чувствовал. Да, это всё очень красиво, но слишком уж чуждо для них.

Корабль орков прошёл мимо. Ни одной стычки, ни одного обмена залпами. Только взгляды – тяжёлые, настороженные. Эльфы смотрели на орков, как на бурю, приближающуюся из пустыни. Орки смотрели на эльфов, как на лес, что невозможно вырубить, но можно обойти. А потом пространство вспыхнуло огнями… Это была цель целью их полёта. Гоблинская станция.

Она не висела в космосе неподвижно – она крутилась, мерцала, переливалась всеми цветами, словно огромный карнавал, застывший между звёздами. Огромные вывески на десятках языков зазывали:

"Снадобья из костей драконов!"

"Двигатели нового поколения!"

"Иллюзии на заказ!".

Из люков станции выплывали маленькие корабли-дроны, обрызганные краской и рунами, и сразу возвращались назад, таща с собой только что доставленные к станции многочисленными кораблями грузы.

А когда громада орочьего корабля приблизилась к ней, станция будто вздрогнула – и тут же ожила вдвое сильнее. Фонари вспыхнули ярче, заклинания защиты засияли пурпурным светом, и на частотах, где обычно звучали сигналы безопасности, понеслись торговые крики:

– Эй, воители с пылающих миров! У нас есть топливо, которое горит ярче вашего гнева!

– Орки! Кузнецы космоса! Купите молоты, что бьют громом звёзд!

На станции всегда кипела жизнь. Здесь пахло жареным мясом, озоном от перегретых кабелей, сладковатыми парами алхимических зелий. Музыка лилась из всех углов. Барабаны… Свирели… Механические трели… Толпы торговцев, заклинателей, пилотов и карманников бурлили в коридорах. Каждое лицо было хитрым, каждое слово – предложением.

Орки вышли на своеобразный причал, и покрытие под их ногами зазвенело – металл станции дрогнул от их тяжести. Они шагали в броне, их шаги отдавались эхом. И тут же вокруг них вырос рынок. Самые различные молодые гоблины, словно рой весьма назойливых насекомых, облепили их, протягивая амулеты, двигатели, драные карты.

– Возьмите! Возьмите! – визжали они. – Это ключ к забытому храму, что висит среди звёзд! Это руна, которая усилит ваш боевой клич втрое! А вот двигатель, орочьи братья, двигатель, что приведёт ваш корабль к самому краю эфирных штормов и не даст ему погибнуть!

Орки смотрели на всё это без улыбок. Их лица были суровы, как всегда. Но в глубине глаз у некоторых мелькала искра любопытства. Потому что орки знали, что в этом торговом гомоне порой прячется истина. Гоблины любят кричать, любят обманывать, но именно у них чаще всего оказывается то, что может изменить исход войны.

И вот так, впервые пройдя мимо сияющих садов эльфов и войдя в гулкую ярмарку гоблинов, члены команды орочьего корабля поняли, что космос – это не просто поле битвы. Это бесконечный рынок, где каждый продаёт, каждый покупает, и каждый готов за свой товар заплатить не только золотом, но и кровью.

Внутри станции воздух был тяжёлым. Казалось, что сама станция дышит – пахнет потом, дымом и пряностями. В коридорах мелькали огни вывесок, на стенах шептали руны, удерживая всю эту громаду от распада. И вот, среди грохота рынков и скрежета перегретых кабелей, распахнулись тяжёлые створки, ведущие в зал Совета синдикатов.

Орки вошли туда медленно, гулкими тяжёлыми шагами. Их доспехи, которые стали защитными скафандрами, теперь звенели, как цепи. Их лица были суровы, и каждый нес в себе молчаливую угрозу. Но не мечи лежали в их руках, а кинетическое оружие. Но даже этих тяжёлых винтовок было достаточно, чтобы в зале похолодало.

Гоблины встретили их иначе. Они сидели за длинным столом, заваленным не бумагами, не оружием, а товарами. Амулеты, миниатюрные двигатели, банки с искрящимися зельями, карты, написанные на шкурах неизвестных зверей. Их пальцы постоянно двигались. Кто-то постукивал когтем по столешнице… Кто-то перекатывал в руках монету… Кто-то рисовал на воздухе крошечные руны… Они улыбались, и их глаза блестели в предвкушении – слишком широко, слишком резко, как у зверьков, что привыкли выживать в тени гигантов.

– Великие кузнецы звёзд. – Пропел первый гоблин с длинным хищным носом. – Мы приветствуем вас в сердце торговли. Здесь нет битв. Здесь есть сделки.

– Сделка или битва… – Глухо проговорил орочий вождь, массивный, с кожей цвета железа. – Разницы мало. За столом или в поле – всегда выживает сильный.

Его слова словно ударили по залу, как тяжёлый молот по наковальне. Но гоблины не дрогнули. Они только хихикнули, переглянулись. Один из них вынул ножик – тонкий, блестящий – и, не глядя, начал вонзать его между пальцев на столешнице. Быстро. Чётко. Лезвие мелькало, как молния.

– Вижу, вы понимаете правила. – Сказал другой. – Здесь каждая сделка – это игра с ножами. Ошибся – остался без пальца. Или без целого клана.

Орки молчали. Их глаза блестели жёлтым светом. Вождь протянул руку, и один из его воинов медленно положил на стол боевой кинжал – тяжёлый, рунный, с лезвием, раскалённым изнутри. Дерево стола зашипело от жара.

– Наши ножи не играют. – Сказал вождь. – Они бьют в сердце.

Воздух дрогнул. На миг показалось, что сейчас зальётся кровью вся станция. Но гоблины лишь расхохотались – тонко, громко, как стая птиц.

– О, мы понимаем! – Почти выкрикнул один. – И потому мы предлагаем товар, достойный таких воинов.

Он хлопнул в ладони, и в зал внесли ящик. Когда крышку сняли, воздух вспыхнул синим светом. Там лежали кристаллы – эфирные сердца, способные питать корабль неделями. Орки медленно переглянулись. Эти кристаллы могли удвоить дальность их походов, могли дать кланам то, чего у них никогда не было. Свободу идти дальше, глубже, чем когда-либо прежде. Но сделка ещё не была сделкой. За этими кристаллами всегда скрывался нож.

– Цена? – Коротко спросил вождь.

– Ах, цена… – Улыбнулись гоблины, и сразу десять голосов заговорили разом, перебивая друг друга. – Немного руды. Немного крови. Немного… Ваших песен ярости. Нам нужны они – заклинания, которыми вы благословляете свои молоты. Нам нужны ваши руны, те, что вплетены в кости ваших воинов. Нам нужна… Часть вашей силы.

И тут зал снова наполнился тишиной. Потому что каждый орк знал, что сила клана – это святое. Её нельзя продать. Её нельзя обменять. Но и кристаллы сияли так ярко, так маняще…

Стол между ними вдруг стал похож на арену. С одной стороны – гоблины, улыбки которых блестели, как лезвия. С другой – орки, тяжёлые, как молоты, готовые обрушиться в любой миг. Здесь не было бумаги, печатей и протоколов. Здесь была только тень ножа, висящего над каждым словом. И сделка должна была состояться. Вопрос только в том, кто первый ошибётся.

Гул станции постепенно стихал, когда массивные двери переговорного зала захлопнулись за орочьими военачальниками и гоблинскими синдикатами. Эта комната была низкой, потолок увешан тяжёлыми лампами, мерцающими зелёным светом, словно туман болотного огня. За длинным столом, покрытым сколами от чьих-то когтей и выжженными кругами от раскалённых кубков, началась их странная торговля – больше похожая на бой без оружия, чем на обмен товарами.

Орки положили на стол ящики с образцами новой добычи. Это были тяжёлые кристаллы, собранные в далёком астероидном поясе, искривлённые силой магии и гудящие внутри, будто маленькие сердца. Эти кристаллы могли питать двигатели, усиливать боевые заклинания или взрываться, если их разбудить неправильно. Гоблины зашипели и засопели, переглядываясь – жадные глаза блестели в темноте, но губы кривились в ухмылках.

– Слишком мало. – Сказал главный гоблин Синдиката, высокий и узкоглазый гоблин по имени Зиррик Криворот, он говорил с ленивой усмешкой, пальцы его теребили нож с костяной рукоятью, словно это был счётный инструмент. – Для таких камней я дам половину того, что вы просите.

Орки тихо зарычали, их клыки блеснули. Вождь Тарг-Мор ударил своим похожим на камень кулаком по столу, и лампы вздрогнули.

– Половину? Да мы за один камень могли бы купить половину твоей станции!

Но гоблины не дрогнули. Они знали цену такому товару. Как знали и то, что орки сюда пришли не ради пустых разговоров. За их плечами лежал долгий путь сквозь эльфийские территории, где их корабли едва не были расстреляны. Так что сейчас они не могли уйти с пустыми трюмами и без нужных им союзов.

Торг шел часами, как танец со скрытыми клинками. Орки повышали голос, грозили, обещали – гоблины смеялись, перебивали, подсовывали ложные свитки контрактов с замысловатыми рунами. Несколько раз разделяющий их стол едва не превращался в арену – один из орков даже выхватил секиру, но тут же был остановлен своим же братом.

В итоге сделка была заключена. Гоблины заплатили больше, чем планировали, но меньше, чем орки требовали. Часть расчётов прошла сразу. В зале занесли сундуки с золотыми печатями и банки с алхимическим дымом, редким и дорогим топливом. Но к этому добавились и невидимые цепи. В контракте гоблины приписали себе право на часть будущих находок орков, а также обязательство проходить через их станции для дозаправки.

Орки, стиснув зубы, приняли эти условия. Им нужно было топливо и припасы прямо сейчас, а будущее всегда можно было перечеркнуть огнём или хитростью. Но внутри каждый понимал, что они оказались в ловушке, которую не заметили вовремя.

Гоблины тоже заплатили цену. Вождь Тарг-Мор, уходя, оставил на столе крошечный знак – обломок костяной печати, пропитанный магией. Знак был предупреждением. Орки не забывают и не прощают. Когда-нибудь они вернутся – и тогда игра с ножами станет настоящей резнёй.

Так закончилась эта сделка. Орки ушли с добычей, но с связанными руками. Гоблины с новыми кристаллами, но с тенью будущей войны. И в этом мире это считалось обыденностью. Никто не удивлялся. Здесь каждая встреча – торг, каждая улыбка – маска, каждая сделка – скрытый поединок…

Так жили их цивилизации среди звёзд – балансируя между магией и машинами, между голодом и жадностью, между дружбой и предательством…

…………

Но если ты хочешь понять этот мир, странник, если хочешь услышать, чем он дышит, чем движется, то тебе нужно знать о самой крови цивилизации – о деньгах. Здесь их зовут империалы. И это было не золото, не серебро, не медь. Всё это – жалкие отблески прошлого, слишком грубые и пустые, чтобы хранить силу межзвёздных договоров. Настоящее богатство в этом мире – кристальные монеты. Гномье творение. И настоящее чудо ремесла и магии. Они сияют внутренним светом, словно заключили в себя дыхание далёкой звезды. На поверхности располагались узоры, напоминающие и письмена, и живое сплетение нервов, и фрактальные знаки магии. Стоит лишь взглянуть на такую монету – и ты понимаешь, что она действительно “живая”. Она откликается на прикосновение, отзывается вспышкой холодного голубого или тёплого янтарного света, словно проверяя, достоин ли тот, кто держит её в руке.

Подделать её было просто невозможно. И любая фальшь будет рассыпаться в пыль, не выдержав магического шёпота, которым дышит настоящий империал. И, заранее стоило знать о том, что даже одна такая монета – это не просто плата. Это полноценный договор, клятва, долг. Она несёт в себе вес звезды.

В тавернах гоблинских станций ты можешь увидеть, как мерцают стопки кристальных монет на столах – и каждая из них притягивает взгляды, словно живая искра. Орки, эльфы, гоблины – все, кто берёт её в ладонь, на миг ощущают, как что-то внутри них отзывается, как будто монета видит душу и говорит:

“Ты заплатишь.”

Империи поднимаются и рушатся, миры горят и исчезают, корабли летят сквозь тьму, но пока в ладонях звенит этот свет, цивилизация жива.

Каждая партия империалов охраняется лучше, чем королевские сокровищницы. От мастерской до хранилища монеты сопровождают гвардейцы-звёздники – гномы в доспехах, выкованных из того же метеоритного железа, что и стены мастерской. Они молчаливы и неподкупны. Клятва связывает их так же, как и кузнецов.

Всё только из-за того, что одна легенда гласит, что один Император-эльф, желая завладеть секретом, послал тысячу шпионов в гномьи мастерские. Но ни один не вернулся. Одних остановили руны… Других – сами стены… Третьих – тьма, что живёт между мирами и охраняет тайну звезды… Именно поэтому империалы – не просто деньги. Они – печать доверия гномов всему миру.

Там, где звёздный свет не пробивается сквозь камень, под слоями астероидов и мёртвых планет, хранятся залы, о которых знают лишь немногие. Гномы зовут их Кузницами Империалов. Входы туда спрятаны в лабиринтах, защищённых иллюзиями и печатями, что смешивают пространство, ломают память и даже сердце – чужак, ступивший не туда, теряет дорогу и разум.

Внутри же – словно нутро самой Вселенной. Залы огромны, как кратеры, стены их прорезаны трещинами, где светится глубинный кварц. В воздухе звенит низкий гул, похожий на дыхание самой звезды. Там, среди труб и алхимических сосудов, среди шестерёнок, вращающихся от силы чар, гномы создают то, что держит на себе всю экономику цивилизаций.

Империалы. Кристальные монеты. С виду – диски размером с ноготь, чистые, как застывшая капля звезды. Но стоит их поднести к глазам – и внутри оживает целая Вселенная. Сияющие спирали… Фрактальные узоры, подобные танцу светлячков в ночи… Каждая монета хранит в себе замкнутую магическую матрицу, соединённую с сердцем мёртвой звезды, из которой она родилась. И эта связь – ключ к её ценности.

Процесс создания начинается прямо с собирание сырья. Для начала гномы добывают так называемые сердечные кристаллы. Они встречаются лишь в ядрах потухших светил, куда экспедиции отправляются на целые поколения. Добыча – это настоящее самоубийство для обычных существ. Ведь эти кристаллы лежат в зонах тяжести, где время и пространство ведут себя, как хищники. Лишь гномьи корабли, скроенные из чёрного титана и окутанные рунами-бурильщиками, способны пробиться туда. И каждый добытый кристалл, привезённый обратно, ценнее сотни планет.

Потом начинается подготовка. В кузницах кристаллы дробятся на осколки и очищаются в ваннах из расплавленной ртути, смешанной с каплями крови гномьих королей. Древняя легенда говорит, что в этой крови – искра древнего договора с самим металлом. Кристалл очищается от “эхо-скверны” – следов времени и памяти, которые он хранит. Иногда во время очистки в зале слышатся крики и шёпот. Это уходит в небытие то, что камень “видел” миллионы лет.

После этого начинается сама ковка. Главный этап. Гномы разогревают осколки в Печах Угасающих Песен – это гигантские котлы, питаемые энергией пойманных карликовых солнц. Когда кристалл плавится, мастер-алхимик накладывает на него печати, выжигая в нём фрактальные сплетения рун. Делается это не молотами, а звуком. Особые хоры кузнецов-артистов, облачённые в броню из меди и стекла, поют низкие резонансные гимны. Их голоса, усиленные рунными органами, режут расплавленный кристалл, формируя матрицу монеты.

Затем – закалка. Когда монета уже “вылеплена”, её погружают в “серебряную воду” – вещество, похожее на жидкий свет. В нём монета получает неповторимую внутреннюю подпись. Каждая искорка внутри неё становится как отпечаток пальца – ни одну нельзя подделать, ни одну нельзя повторить.

И только тогда происходит запечатывание. В конце этого процесса на монету накладывают печать Звёздного Суда. Она связывает монету с центральным кристаллическим ядром в Гномьей Столице. Благодаря этому любой империал можно проверить – достаточно провести над ним магический ключ. Монета сама отзовётся, подтверждая подлинность.

Да. Их было просто невозможно подделать. Ведь империал – это не просто кусок кристалла. Это “фрагмент памяти Вселенной”, упакованный и запечатанный. Внутри монеты течёт слабый поток магической энергии, который невозможно воссоздать искусственно. Подделка рассыпается при первой же проверке – словно треснувшее зеркало. От этого зависела и её ценность. Говорят, что одна монета хранит в себе крошечную частицу мёртвой звезды. Потому в ней заключён сам символ вечности. Для эльфов империал – это чистота и гармония формы, для орков – символ могущества, для гоблинов – абсолютная гарантия сделки, ведь обмануть монету невозможно.

После изготовления империал помещают в особый Каменный Купол – Хранилище, где магия стабилизируется, и монета становится “живой”. В этот момент её можно использовать – как платёж, как энергетический ключ, как печать в сделках или как носитель клятвы.

Цена тайны была достаточно велика. Мастерские по производству империалов охраняются сильнее, чем тронные залы Империй. Над входом дежурят стражи в экзоскелетах, способных выдержать попадание плазменных орудий. Каждый зал защищён рунными печатями и древними договорами с каменными духами. Даже сами мастера не знают всех деталей процесса. Каждый гном обучен лишь своему фрагменту тайны. Один вырезает заготовку, другой вплетает руны, третий очищает кристалл – и никто не владеет целым знанием.

Ходит легенда, что лишь Верховный Кузнец Звёздного Сердца знает полную формулу рождения империала. Его имя не произносят вслух, и даже короли гномов склоняют перед ним голову.

Сами мастерские, где всё это происходит – самые охраняемые места во всей Гномьей цивилизации. К ним не подпускают даже союзников. Каждый мастер связан клятвой и печатью крови. Если он выдаст тайну, его сердце в тот же миг остановится. Даже среди гномов лишь немногие знают полный цикл.

Поговаривали о том, что однажды даже гоблины пытались похитить секрет изготовления. В их руках оказались десятки кристаллов-сырцов, но ни одна попытка обработки не увенчалась успехом. Кристаллы распадались, а лаборатории взрывались, утягивая в смерть всех, кто к ним прикасался.

И так было уже тысячелетия. Империалы правили рынками, соединяли целые цивилизации и останавливали войны. Кто владел такими монетами – владел доверием. А кто владел подобной мастерской – владел самим дыханием цивилизаций.

Империалы стали больше, чем просто деньгами. Это был символ доверия, договоров и власти. Кто хранит империалы – тот хранит кусочек дыхания звезды. Хотя, казалось бы, что это были одни и те же кристальные диски, одна и та же шепчущая в них звезда – а смыслы разные, как запахи у разных ветров. Для этого было достаточно посмотреть на то, как империал лежит в ладони орка, как тает в эльфийской зелени, как звенит в зубах гоблина… Сама монета не меняется. Меняется взгляд того, кто её держит.

Для орков она несла вес клятвы и цену крови. Для орочьих кланов империал – не “деньги”, а свернутый в камень долг. Его не считают поштучно – его взвешивают честью. На военных советах монеты выставляют в открытых сундуках – не ради блеска, а чтобы каждый, проходя мимо, ощущал их холодный, звездный запах и помнил, что клан связал себя походом.

В кузницах клана монету испытывают не зубом, а огнём. Её кладут на ребро раскалённого клинка. Подделка тут же треснет и впитает жар, настоящая – пропоёт ровным гулом, будто клинок и монета узнали друг друга по древней памяти звезды. Этот звук – знак допуска к казне. И слышать его было доверено немногим.

У орков есть три “лица” империала. Вира – плата за кровь. Её приносит виновный род старшим шаманам, и те запечатывают монеты в каменные чаши с рунами памяти. Пока вира лежит невостребованной, клан обязан хранить мир. Если же чашу разобьют, то мир рушится, как стекло… Выкуп клинка – плата мастеру, который выковал оружие для вождя. Монеты вкладывают в рукоять, под накладку, и клинок становится “задолженным” и возвращает долг силой в бою… Доля добычи – каждая сотая монета похода уходит в “Тихий Омут” – общий фонд клана. Его хранят не в сундуках. Эти монеты фактически вмурованы в опорные столбы Дома Совета, чтобы сам дом держался не только на камне, но и на долге.

Орки же не любят “ростовщины”. Зато уважают отсроченную плату клятвой. Когда вождь кладёт ладонь на стопку империалов и обещает привезти втрое – это не процент, это обет возвращения. За его нарушение лишают имени. На рынках орочьи торговцы охотно берут “свидетельство стяга” – резной жетон, в котором резонансом вписан номер клана и печать похода. Это обещание монет, подкреплённое звуком их будущего гула.

В быту орки не носят кошелей. Это даже выглядит смешно. Хотя и опасно. Они вплетают один-два империала в косу или пришивают в потайной карман доспеха. Такая монета, имеющаяся при теле, как запас воздуха у ныряльщика. Если всё рухнет, хватит на дорогу домой и на кость для поминального костра.

Эльфы считают всё это согласной нотой в великой песне. Так как не видят в империале отдельно взятую “вещь”. Для них это нота, вырезанная из немой музыки космоса. В их банках-роще монеты не лежат мёртвым грузом. Их подвешивают в живых коронах – прозрачные чаши на ветвях певчих деревьев. Каждая корона настроена на “родовую гамму”. Монеты, поданные родом, начинают светиться в унисон, и хранитель-арфист слышит баланс состояния – как настраивает струны.

Подделка среди эльфов – не преступление, а кощунство. Любая “ложная нота” портит песнь целого рода. Потому проверка проста и красива. Подозрительную монету кладут на живой лист-линзу. Если узор её ядра совпадёт с рисунком жилок – монета истинна, она “нашла дыхание”. Если нет – лист темнеет, на секунду старея, и всем присутствующим становится ясно, что кто-то принес в рощу тьму.

Эльфийская торговля почти никогда не касается монет напрямую. Они предпочитают вековые залоги – связки из тонких кристаллических нитей, каждая привязана к конкретному империалу в короне. Нить можно передать, не снимая монету. Уходит право на её свет, а не сама монета. Так рождаются “ленты сезонов” – медленные сделки на десятилетия, когда плата раскрывается, как цветок, по шагам. Весной – свет на восстановление леса, осенью – свет на школы заклинателей.