Огнелис

«Ну в жизни всегда место подвигу есть», – ответил Саша и вытер пот с шеи. На руке Женя заметила татуировку: маленький огонек.

Жене стало не по себе. К ней в отряд уже просились искатели приключений, которые убегали к машине на первом же пожаре, только она их и видела, и придурки, которые думали, что если пару раз потушить что-нибудь, то она позволит им браконьерить на Волге. «Этот вроде дельный, но хвастливых не хватает надолго», – с каким-то мрачным удовольствием подумала она.

За ужином Лейла не проронила ни слова. Как и Митя. Зато Сашиных разговоров хватало на всех. Он рассказывал, как на первом же выезде – это было на Рязанщине – раньше всех понял, что дерево рядом с добровольцами может упасть на них. «Ну я как и заору им, чтоб валили оттуда! А что заорал? Я это при дамах повторять не стану. На войне и на пожаре слов не выбирают!» – сказал Саша, обнял Лейлу и поцеловал ее в щеку. Она положила голову ему на плечо.

Пламя костра бликовало на его каске. Женя помнила, что он вроде как снял ее после примерки, когда умывался, но вот она снова оказалась на его голове. Ей не понравилось его самодовольное лицо, почти красное от огненной тени.

Лейле же показалось, что Сашино объятие горячо, прикосновение к талии будто жгло кожу. Он держался так, будто Лейла была его трофеем с того пожара. «Так оно и было, если подумать», – сказала она себе. Они познакомились после того выезда, уже в Рязани, когда отряд волонтеров вернулся с пожара. Она вместе с подругами готовила еду для пожарных, а потом слушала их истории «с линии огня», как любил говорить Саша.

«Он сегодня даже громче и неуемнее, чем обычно», – подумала Лейла. Еще эта каска. Зачем он ее сейчас надел? И отблеск в глазах. Наверное, ей показалось. Это все игра света от костра.

Но от всего этого ей было не по себе, хотелось спрятаться.

– Саша, может, пойдем спать? – мягко сказала она.

– Да, Лиля, ты иди, я скоро.

– Лиля? – послышался голос Мити. Лейла повернулась к нему.

– Да, а что?

– Ничего. Мне просто казалось, что ты Лейла.

– Ну да, – запнулась Лейла. – Лиля – это меня так Саша называет.

– Странно, – вырвалось у Мити.

– Ничего не странно, – возразила Лейла. – Это красиво. Как цветок.

«Моя турецкая прабабка убила бы меня, если бы узнала, что я позволяю так коверкать ее имя», – подумала она. «Ты сама разрешила Саше так себя называть», – напомнил ей голос, лишь отдаленно похожий на ее собственный.

– А ты сам на пожары не выезжаешь? – с вызовом спросил Саша.

– Больно оно мне надо, – буркнул Митя.

– Как не надо? Тут очень красиво, разве не хочется, чтобы заповедник и дальше был таким? – спросила Лейла.

– Ему еще рано на пожары, в следующем году только, – сказала Женя, хотя на самом деле она не отказалась бы от помощи.

– Меня вот позвали разгрести тут бардак, завтра в город поеду, у меня там дела. Так что не лечите меня, я с вами на выезды не собираюсь.

– А какие дела? – спросила Лейла так, будто бы не заметила Митиных подростковых попыток нагрубить.

– Фотки сделать. Я занимаюсь фотографией.

– Ну так фотографируй тут, – сказала Лейла, – тут вон столько всего. И пожарные для портретов, и тушение пожаров – будешь репортажником и пейзажистом. Что люди в городе не видели?

Митя хмыкнул, но было заметно, что он задумался.