Читать книгу: «Ловец духов»

Пролог

Еще никому не удавалось предсказать и тем более направить собственные сновидения. Людям остается лишь с непониманием восторгаться либо ужасаться тому, что приснилось. Но в данном случае все немного иначе. Сон, посетивший мужчину, был вещим, и даже больше: он являлся посланием от того, чью суть не могли постичь опытные искатели силы. Даже наставник не смог пояснить природу видений, указывающих путь к возвышению.

Первые несколько секунд после пробуждения мужчина смаковал тут же начавший таять образ этой надменной дряни. Ее лицо было искаженно звериным вожделением. При этом в ее глазах плескался запредельный ужас от полного понимания того, что с ней творят. Как добиться такого эффекта особыми зельями, мужчина знал и без подсказок, а вот остальные детали очень реалистичного сновидения были важны, и нельзя упустить ни одной. Он отогнал от себя будоражащие мужское естество воспоминания изнасилования одурманенной жертвы и сосредоточился на других подробностях.

Внезапно справа послышался сдавленный писк и стук упавшего на деревянный пол тела. Раздраженно повернувшись на звук, мужчина увидел немного всклокоченную девичью головку, выглядывающую из-за края кровати, с которой она свалилась секунду назад. Глаза девицы были наполненными страхом. Дворовая девка, скрашивавшая ему ночь, явно не совсем понимала, что происходит, но могла услышать что-то произнесенное им во сне. Вдруг это было имя той, кого он истязал? Рисковать нельзя! Губы мужчины растянула зловещая улыбка, но он быстро поборол в себе желание повторить пригрезившееся в сновидении. Дел сегодня невпроворот, так что не до постельных утех. Усилием воли идущего по пути силы девушку сначала выдернуло из-за кровати, а затем притянуло к мужчине. Колдун впился в полные губы злым поцелуем, но не для того, чтобы приласкать. Невидимые глазу обычного человека алые крылья колдовской ауры развернулись и окутали жертву, втягивая в себя ее дух. Через пару мгновений побледневшее и, казалось, немного усохшее тело упало на спину.

Особенной пользы от этого поглощения не было. Чужая сила скоро уйдет, как вода из решета, ведь он в своем развитии дошел до определенного потолка. Колдун раздраженно спихнул ногой тело с кровати, а затем снова сконцентрировался на деталях сна. Такие сновидения случались не часто, и далеко не каждому покровитель колдунов даровал такую милость. Если все сделать правильно, то в следующий раз выпитая жизнь усилит его, а не развеется. Но пока нужно побеспокоиться об отходах бесполезного поглощения.

– Варган! – громко позвал колдун, и в спальню тут же заглянул верный аки пес слуга.

– Хозяин, – прогудел крепыш, равнодушно скользнув взглядом по телу мертвой девушки.

– Убери эту падаль.

Варган молча кивнул, подхватил казавшееся в его руках совсем невесомым тельце и вышел из комнаты. Колдун не сомневался, что его верный раб сделает все как надо и никто ничего не поймет. Увы, пока приходится сторожиться от взгляда княжих людей, но скоро надменный урод, одним своим притворно-благостным видом бесивший до зубовного скрежета, будет бегать у него на поводке, как послушная собачонка. Приснившийся ритуал приблизит этот сладостный момент.

Глава 1

– Да как так-то! – горестно выразился я и только после этого поднялся на ноги.

И вот почему мне везет на подобные места – то клоака скотобойни, то канализационный коллектор под старым заводом? Глубина, конечно, смешная – едва по колено, но свалиться угораздило во все это плашмя, так что изгваздался с головы до ног, и ладно бы в грязную воду или тину какую, а тут именно это самое. Говорят, что вляпаться в подобное – к деньгам. Но тут точно мимо – таких денег даже у князя нет. На пару секунд я забыл о том, кого преследовал, горюя по новому костюму, который теперь придется выбросить. И грусть моя была искренней. Дима частенько подшучивал – мол, я люблю наряжаться аки девица, но меня его подколки не злили. Не понять мальчику из интеллигентной и небедной семьи того, кто все детство проходил в обносках кузенов, причем ободранных до крайней степени. Своим сыночкам новые вещи тетушка покупала крайне неохотно. А сели учитывать, что стиралась моя одежда, лишь когда начинала вонять так, что замечали даже неприхотливые тетушкины клиенты, в моей нынешней тяге к новым нарядам и чистоте нет ничего удивительного. Впрочем, неженкой я не стал и детство свое помню, так что сожаление было коротким и делу не помешало.

Ну и где эта мразота? Желание разлучать бесноватого с явно полюбившимся ему духом уже пропало, да и бессмысленно это. За прошедший год я научился определять случаи, когда в экзорцизме есть смысл, а когда проще пристрелить бедолагу. Тем более вот такого. Дух-хозяин так основательно оседлал носителя, что разделить их уже не получится. Изменения и энергетического и физического тела зашли слишком далеко. Даже не сработало парализующее зелье Виринеи! А ведь мы в него четыре дротика всадили, но он даже резвости не потерял. Очень неприятный сюрприз получился.

Да, кстати, а где остальная часть этого самого «мы»? Я поднял голову к дырке с ощерившимися словно гнилые зубы краями не менее гнилых досок. Через нее я и провалился, увлекшись погоней и не заподозрив подвоха от слишком уж хитрой твари. Словно дожидаясь моего внимания, в дырке появилась голова Акиры:

– Чекан-доно, вы в порядке?

Учитывая то, чем я покрыт буквально с ног до головы, ответ явно отрицательный, но нихонец спрашивал о другом.

– Да, в порядке!

– Никуда не уходите, мы сейчас найдем спуск, – заявил мой верный ватажник и тут же исчез вместе с фонарем.

Неприятно, но он прав, прыгать с такой высоты – дураков нет, ну если не считать меня. Впрочем, сделал я это не по своей воле, да и вообще нужно не сетовать, что так изгваздался, а благодарить Господа за эту жижу. Рухни я на каменный пол, может, и выжил бы, но поломался сильно. А грязь, даже такая вонючая, дело поправимое. Так что сейчас дождусь подмоги и продолжим охоту. К шустрому и явно хитрому, раз сумел заманить меня в ловушку, бесноватому у меня бо-ольшой такой счет. Правда, мысль насчет хитрости можно было бы немного развить, ведь не только я понял, что спуск остальных в эту клоаку займет какое-то время. Слева тут же повеяло морозным чувством опасности, которое всегда предупреждало меня о наличии рядом духа, особенно когда тому очень хотелось кого-нибудь убить. К примеру, меня.

Тут уж не до шестой заповеди, которую мне так усиленно проповедует отец Никодим. Бесноватый пока не издавал лишних звуков, явно надеясь, что сможет напасть на меня неожиданно в такой-то темноте, но кроме направленного чувства опасности у меня имелся еще один дар. Почти беззвучными горловыми вибрациями я расшатал свой дух и выглянул из себя. Чтобы хорошенько рассмотреть духовную составляющую этого мира, освещение не требуется, так что я сразу увидел горевшую грязно-красными, с зеленоватыми оттенками ауру человека с похожим на капюшон духом-хозяином вокруг головы. Вселенец распустил свои щупальца почти по всему телу подчиненного человека и явно чувствовал себя очень вольготно.

Да уж, такого уже не спасешь. Выдрать из ауры бесноватого призрачного наездника без фатального вреда носителю не получится, так что тратить время на сострадание и сомнения не будем. Осознав, что я его увидел, бесноватый оттолкнулся конечностями от своего насеста под потолком и прыгнул на меня. Причем довольно резво, так что я успел выдернуть из поясной кобуры револьвер и сделать лишь два выстрела. А затем бесноватый сбил меня с ног, точнее попытался это сделать. Уже не помню, какой раз, я мысленно поблагодарил Акиру за тренировки, которые когда-то казались совершенно нелепыми, но именно благодаря им мое тело само сместилось чуть в сторону, уходя от прямого столкновения. Из-за погруженных в жижу ног получилось не идеально, и бесноватый, пролетая мимо, все-таки сумел зацепиться когтями за мою одежду, потащив за собой. Я снова нырнул в эту непонятную мерзость, о составе которой и думать не хотелось. Кажется, даже что-то в рот попало.

Отплевывалась и чувствуя, как накатывает дикое бешенство, я сумел вывернуться из хватки монстра, уже мало похожего на человека. Серебряные пули серьезно ослабили духа-хозяина – значит, и самого бесноватого, да и вес у меня был немного больше, так что удалось подмять противника под себя. Затем я просто приставил ствол револьвера к голове бесноватого и спустил курок. Наконец-то уродец затих, скрючившись в неестественной позе, да и отсутствие половины головы краше его не делало. На всякий случай еще раз выглянул из себя и увидел лишь таявшую словно клочья грязного тумана человеческую ауру и корчащиеся огрызки духа. Вытаскивать костяной нож не пришлось.

И все же что-то с этим бесноватым не так. Выглядит как свеженький, а повадки словно у матерого одержимого. Если бы не револьвер, не факт, что сейчас он валялся бы в грязи, а не я. Так что с благодарностью посмотрел на Горыныча, верой и правдой служившего уже второму ушкуйнику. Барабан вмещал всего пять патронов, зато калибр более чем внушительный. Возвращая оружие в кобуру, вспомнил, как долго маялся из-за того, что не имею права носить и использовать огнестрел в городе. Пришлось выдумывать всякие оружейные извращения для замены. А ларчик открывался просто. Всего-то нужно было попросить благочинного. Этот без сомнения мудрый и сильный человек быстро отошел от разочарования после моего отказа помочь его брату-колдуну и проявил благородство. Он лично обратился к князю, и тот приказал выдать мне разрешение на ношение револьвера в Пинске. Хотелось бы заполучить такое же еще и на дробовик или вообще автомат, но я был послан в далекое пешее путешествие, получив в спину установку даже револьвер носить скрытно, лишний раз не смущая его видом обывателей.

Начальник городовой стражи возмущался и давил на то, что его люди обеспечат не только обездвиживание бесноватых, но и мою личную защиту. Вот, к примеру, как сейчас. С городовыми вообще получилось странно и не совсем приятно: идею духовых ружей с парализующими дротиками они тут же хапнули и даже попытались запретить мне использовать мою же задумку. Но тут нашла коса на камень. Духовушки они сделали, и дротики к ним тоже, а вот с парализующим составом вышел затык. Такого ядреного зелья, как у Виринеи, никто в городе сделать не смог. Вот и пришлось договариваться. Да, кстати, а где моя духовушка?

Когда я, наплевав на брезгливость, пытался найти под всей этой жижей духовое ружье, явились мои сопровождающие. Быстро оценив обстановку, Акира с невозмутимым видом вернул свой меч в ножны. Теперь мой ватажник выглядел не так колоритно, как раньше. Понимая, что в нашем деле бросаться в глаза всем встречным и поперечным не стоит, он сменил свой диковинно-красочный, похожий на женское платье наряд на обычный костюм и котелок.

Спускаться с кирпичного пандуса нихонец не собирался, как и троица городовых, выделенная мне приставом. На первых порах с нами ходил еще кто-то из княжеской дружины, но им это дело быстро наскучило. Такие вот веселые погони выпадали только поначалу, когда мы охотились на старых одержимых, чей симбиоз с духом-хозяином стал крепким и очень эффективным. Со временем все стало почти рутиной: мы приезжали туда, где местные активисты либо самостоятельно вязали бесноватых, либо находили и блокировали логово. Так что оставалось пальнуть туда пару раз из духовушки, подождать, пока бедолага отключится, а затем спокойно с комфортом разлучать его с непрошенным вселенцем.

Этот монстр напомнил мне о веселых деньках моего, так сказать, дебюта, а еще не давало покоя предчувствия чего-то очень нехорошего. Посмотрев на брезгливо косящихся в мою сторону городовых, я поборол в себе желание напакостить им и не стал требовать самостоятельно вытаскивать монстра из жижи. Подхватив тело за воротник неплохо сохранившийся рабочей куртки, потащил к пандусу. Затем рывком забросил мертвяка наверх, благо было невысоко. Рядом водрузил найденное духовое ружья, а затем полез сам. Городовые отшатнулись не только от вонявшего и облепленного грязью тела, но и от меня, что неудивительно. Ничего, сейчас я напрягу их еще больше.

Так и вышло. Городовым очень не понравились мои дельнейшие действия. Распахнув пошире куртку бесноватого, я, не мудрствуя лукаво, рывком разодрал остатки грязной рубахи, обнажая серовато-бледную кожу существа, которое сейчас лишь отдаленно напоминало человека. Изменения под воздействием духа-хозяина успело сильно искорежить плоть. Это уже даже не метаморф наподобие моего друга Здебора или ырки, которого я убил в доме Спаносов. Тут все зашло куда дальше, и, судя по всему, возвращать себе внешность обычного человека убитая мною тварь уже не могла.

– Степан Романович, а что это вы делаете?

– Свою работу, Иван Петрович, – доставая из плечевой кобуры метательный нож, ответил я.

– А мне кажется, что вы намереваетесь осквернить тело.

– Увы, Иван Петрович, это тело было осквернено уже давно, – по-прежнему не оборачиваясь, ответил я и чиркнул кончиком ножа по сероватой коже.

Удивление урядника было вполне естественным, но объясняться с ним не было никого желания. Слишком отвратным выдался остаток дня, да и поведение чересчур ленивых городовых бесило даже больше, чем ныряние в вонючую жижу. Что же касается моих не очень стандартных действий, то для них имелся весомый повод. Когда осматривал расползающуюся ауру человека, я заметил на ней угасающие знаки. Рассмотреть поближе не получалось, да и пропали они очень быстро. С чем-то подобным я уже сталкивался, причем не единожды. Когда срывал рубаху, ожидал увидеть выжженные на плоти знаки, но узрел только большой ожог на груди.

Мысли забегали шустрее, жадно набросившись на загадку, и выдали решение проблемы, хоть и крайне нестандартное. Надрезав кожу вокруг уже зажившего ожога, я аккуратно отделил ее, обнажая сероватое мясо и отпечатанные на нем темные линии, складывающиеся в незнакомые символы. Они не были похожи ни на строки выжженных на теле отца Никодима молитв, ни на знаки, которыми был испещрен мой костяной нож. Забегавшие еще быстрее мысли пришли к очень неутешительным выводам.

Мои мрачные размышления были прерваны возней за спиной и возмущенными голосами:

– Ты что себе позволяешь, ускоглазый?!

Я даже напрягся, боясь, что Акира прирежет хамоватого урядника, но он ответил абсолютно спокойным голосом. За прошедший год мой ватажник сумел избавиться даже от едва заметного акцента и говорил по-русски совершенно чисто:

– Не мешайте моему капитану делать свое дело. – Похоже, вежливой просьбе урядник не внял, и нихонец все так же спокойно и даже с какой-то показной заботой добавил: – Незачем так суетиться. Место тут неудобное, вдруг оступитесь и упадете в фекалии. Может, тогда и поймете настроение моего капитана.

Похоже, перспектива повторить мой заплыв урядника не обрадовала, так что, немного посопев, он отступил. За этим я наблюдал уже воочию, потому что оставил в покое мертвого бесноватого и повернулся к спорщикам. Обнаженную плоть со знаками прикрыл содранной кожей. Незачем городовым знать больше положенного.

Обладающий солидными усами, которые сейчас встали почти дыбом, урядник злобно уставился на Акиру, но тут же посторонился, едва я двинулся по пандусу к видневшейся неподалеку лестнице. Оно и понятно, сейчас со мной не станут обниматься даже самые близкие люди.

– Мы закончили, Иван Петрович. Дальше сами.

Урядник проворчал что-то раздраженно-невнятное, но у меня не было никакого желания продолжать этот разговор. Хотелось как можно скорее оказаться подальше от этого вонючего места. Идущий позади Акира порадовал меня своей наблюдательностью:

– Капитан, я видел выход водопровода. Кажется, рабочий.

К счастью, так оно и оказалось. Конечно, на особую чистку я не надеялся, но хотя бы немного смыл с себя основную часть этой мерзости. Хорошо, что транспорт у нас свой. Меня, такого благоухающего, ни в пролетку, ни в трамвай никто не пустит.

Настроение было ожидаемо далеким от радужного, но, к счастью, продлилось это недолго. Когда доехали до Соломоновых бань, я оставил Акиру руководить мойщиками, которым предстоит исправить последствия моего нахождения на пассажирском сидении мобиля, а сам, едва ли не бегом, отправился в купальню. Там залез под горячий душ и принялся отдраивать себя с таким остервенением, будто хотел смыть не только запах и грязь, но и воспоминании о пережитом приключении. Наконец-то, когда неприятные ароматы перестали даже мерещиться, я благостно расслабился в большой ванне с почти горячей водой, щедро сдобренной ароматными маслами, и, кажется, задремал. По крайней мере, появление Акиры пропустил и вздрогнул, услышав вежливое покашливание:

– Капитан, вы еще поплаваете или уже поедем?

– Да, что-то меня разморило. Поедем. Сейчас попрошу подобрать мне какую-нибудь одежку.

Акира еще раз выразительно кашлянул. Приподнявшись в ванной, я увидел, что на лавке у стены уже лежит стопка с одеждой. Нихонец не обязан заботиться о таких вещах, но делал это постоянно. И как только у него получалось совмещать ипостась наставника, старшего товарища, подчиненного ватажника и заботливую наседку? Наши с ним отношения чем дальше, тем больше удивляли меня, но менять ничего не хотелось, даже все эти странные церемонии и разные дополнения к имени.

Выбравшись из ванной, я вытерся ароматным полотенцем и переоделся в простенький костюм, сделавший меня похожим на средней руки торговца или заводского мастера. А вот как поступить с дорогим, модным, но грязным костюмом, совершенно непонятно. Выбросить жалко, к тому же я был уверен, что местные прачки очистят его практически до первозданного состояния. Но я-то буду помнить, где все это побывало.

Да уж, зажрались вы, Степан Романович.

Раздраженно мотнув головой, я подхватил сумку с боевым снаряжением и направился на выход. Подойдя к стойке распорядителя, оплатил все услуги и попросил доставить вычищенную одежду в библиотеку Спаносов.

Сами мы туда не поехали, а двинулись на нашу новую базу. Переселяться из уютного дома моих друзей ни я, ни Акира не имели ни малейшего желания. Какой идиот откажется от регулярной кормежки и заботы тетушки Агнес?! Да и сама госпожа Спанос пришла бы в ужас, узнай, что ее защитники собираются съезжать. Мы даже не рассказали ей о наличии второго жилья. Незачем тревожить добрую женщину.

База располагалась на стыке центральных районов города и Королевки – спального района, в котором проживали мелкие чиновники и разнокалиберные управляющие. Место не очень богатое, зато приличное и тихое. Наш мобиль шустро, но очень аккуратно двигался по улицам города. Так уж вышло, что, даже обзаведясь личной машиной, я по-прежнему езжу на пассажирском сидении. Не то чтобы оказался совсем уж не способен к вождению, просто чувствую себя неуютно за рулем, особенно когда вокруг много другого транспорта. Инцидент с психанувшей лошадью извозчика в момент моего обучения оказался незабываемым, так что к вождению, честно говоря, особо не тянуло, да и изначально такой страсти не было. А вот Акира мало того, что освоился за рулем едва ли не сразу, так еще и показал запредельное для новичка мастерство. Поэтому он сейчас и ведет наш приземистый и широкий, как майский жук, аппарат.

Таким же приземистым и основательным был дом, к которому мы подъехали. Раньше он принадлежал какому-то купцу. На первом из двух этажей располагались складские помещения и обширная конюшня, уже давно переделанная под гараж. Так как за рулем был Акира, да и в силу разницы возраста, я выскочил из мобиля и открыл широкие гаражные ворота. За ними нас ждало большое помещение, в котором можно было разместить и четыре таких агрегата. Правда, по-настоящему свободного места оставалось не так уж много: все занято верстаками, стеллажами и другим барахлом бывшего механика-водителя. Причем приставка «бывший» у него, можно сказать, двойная. Десять лет назад Виктор Дорофеевич ушел в отставку со службы личного водителя прошлого князя. Работать на нового правителя Пинска почему-то не пожелал. В награду за долгую службу он получил не только старую машину, на которой проездил пятнадцать лет, но и этот дом.

Неспособный сидеть на одном месте, еще не старый мужчина занимался частными взвозом, пока возраст все же не взял свое. Не желая доводить до греха, он решил продать мобиль и окончательно уйти на покой. А я в это время искал себе транспорт для того, чтобы не бегать за извозчиками, которых невозможно было найти именно в моменты, когда они нужны позарез. Порой в буквальном смысле. О том, где держать машину и вообще ее обслуживать, я поначалу не подумал. Этот вопрос поднял сам Дорофеич, как он просил себя называть. Старик предложил в аренду свой гараж, а также половину дома. Все получилось очень удобно: в случае необходимости я звонил сюда, Виктор Дорофеевич пригонял мобиль к нашему дому, где и оставался, балуясь плюшками тетушки Агнес. Именно этим он сейчас и занимался. Но дом в это время не пустовал.

Акира завел мобиль в гараж, а я подошел стене, возле которой расположились большие деревянные шкафы со всякими инструментами и запасными частями. Потянув потайной рычаг, я легко сдвинул тяжеленный шкаф, нарочито сделанный из толстенных дубовых досок. За ним в стене обнаружился проем с не менее массивной дверью. Замков в двери не было, но в случае необходимости ее можно было закрыть изнутри на массивный засов. Сейчас это не требовалось, потому что обитатель потайного жилья прекрасно видел все происходящее в гараже через скрытое окошко. За дверью меня встречал еще один обитатель этого дома.

– Брат Илия, здравствуйте. – Поздоровался и сразу перешел к делу: – Мы бесноватого подстрелили, и я заметил кое-что очень странное.

– Рассказывай, – тут же встрепенулся бывший розмысл братства Скорби.

Правда, ни бывшим розмыслом, ни бывшим монахом он себя не считал, поэтому и просил обращаться к нему не по имени отчеству, а как привык за всю свою жизнь. Да и от монашеского одеяния брат Илия не отказался, несмотря на то что стал беглецом и, по сути, расстригой.

Он был так нетерпелив, что даже не предложил мне присесть, и пришлось вещать стоя. Да и рассказ мой был не таким уж долгим.

– Почему ты не привез тело ко мне? – требовательно и резковато спросил монах.

На его тон я внимания не обратил. По сути он был добрым человеком, но долгие годы пребывания в дальнем ските, где его держали в мерзких условиях едва ли не на цепи, ни смирения, ни благочестия в старике не взрастили.

– Зачем? – лениво поинтересовался я, потому что спорить не было сил.

– Чтобы изучить его. Мне нужно видеть все самому. Да и знаками там дело точно не ограничилось.

– Изучить выуженное из канализации тело? – начал заводиться я от такой легкомысленности, казалось бы, умудренного опытом человека. – Где? На обеденном столе?

– Почему на обеденном, – тут же отмахнулся от моего раздражения старик и приглашающе махнул рукой. – Все уже давно готово.

В новой обители монаха я бывал не так уж часто и особо здесь не ориентировался. Помню только, что накрытого грубой скатертью стола у стены рядом с раковиной еще месяц назад не было.

Жестом фокусника, на выступление которого я ходил вместе с Димой и Настей, монах сдернул со стола скатерть, а затем, крякнув, снял щиток из тонких досок, игравший роль столешницы.

– Однако, – удивился я, увидев странную конструкцию.

На деревянном каркасе находилась что-то наподобие очень мелкой ванной.

– Брат Илия, вы издеваетесь?! – искренне возмутился я, но, взглянув на монаха, увидел на его лице не менее искреннее удивление.

– А что такого?

– Вы представляете, что будет, если вас найдут бывшие братья и увидят это? Вас не просто вернут в скит, а сожгут на костре, причем вместе со мной и отцом Никодимом.

– Лучше уже на костер, чем обратно в ту тюрьму, – нахмурившись, угрюмо произнес монах.

– А я не хочу ни туда, ни туда.

Первой мыслью было приказать старику разобрать все это безобразие и выбросить, но кто его знает, может, в будущем нечто подобное нам и пригодится. Чуть постояв и немного подумав, я все же разродился решением:

– Так, во-первых, уберите все в гараж, вы же тут пищу принимаете. А во-вторых, переделайте так, чтобы выглядело как ванна для промывки двигателя. Когда не будете резать на нем трупы, пускай там лежат промасленные детали. Кто вообще сварил вам эту штуку?

– Гордей, – угрюмо ответил монах.

– Вы еще и его привлекли? Скорбникам понадобится очень много дров.

– Да что ты начинаешь! – недовольно и сварливо заявил старик, но нарвался на мой жесткий взгляд и замолк.

– Напомнить, куда в прошлый раз вас привели дурное любопытство и легкомысленность? И кто вас оттуда вытащил?

Со стороны сцена выглядела странно: восемнадцатилетней юнец отчитывает седого старика. К счастью, подобное мы уже проходили. Когда в прошлый раз практически на этом же месте разразился похожий скандал, отец Никодим, к которому апеллировал брат Илия, не поддержал старого друга. Мало того, предупредил, что если тот не будет слушаться меня, то вернется на крошечную конспиративную квартиру в Глниках, где отсиживался полгода после освобождения. А там беглому монаху явно не нравилось.

– Хорошо, сделаю, как ты сказал, – проворчал брат Илия и тут же нетерпеливо добавил: – А теперь мне нужен точный рисунок тех знаков, раз уж не сподобился срезать кусок плоти.

Я уже хотел огрызнуться, но тут понял, что в чем-то розмысл прав. Поэтому молча подошел к его рабочему столу и взял чистый лист бумаги. Художник из меня еще тот, но на память жаловаться грех, так что результат был очень близок к оригиналу.

Глядя на это, старик лишь хмыкнул, а затем вместо того, чтобы поделиться важной информацией, задал вопрос:

– Сам-то что думаешь?

– Много чего думаю. Вы сами говорили, что духу нужно много времени, чтобы внести постоянные изменения в тело бесноватого. А его одежда была не такой уж сгнившей, что странно, учитывая, где обитала эта тварь. И еще эти знаки…

– И что бы это значило? – тоном отца Никодима, который словно клещами вытаскивал ответы у туповатых учеников приходской школы, спросил брат Илия.

– То, что бесноватый у нас свеженький, но кто-то позаботился, чтобы дух развился очень быстро. И подселился бес в это тело не сам.

– Не будь ты так ленив, из тебя получился бы неплохой розмысл.

– Вот уж точно такого счастья мне и даром не надо, – вполне искренне отреагировал я, но брат Илия не особо обиделся. Сейчас ему было чем заняться, как и мне.

Картина вырисовывалась очень нехорошая. После того случая с запертым в книге духом-убийцей и нападением на дом Спаносов ырки у меня появились подозрения, что в городе засел колдун, которым всеми этими странности и рулит, но отец Никодим хоть и не отмахнулся от моих слов, но благочинного беспокоить не стал. Слишком мало фактов. Сейчас же ему придется что-то делать, потому что вот такое проигнорировать уже не получится.

К счастью, теперь для того, чтобы связаться с отцом Никодимом, не нужно ехать через половину города, пусть даже на собственном мобиле. После нескольких походов по разным селениям язычников у меня образовалось достаточно средств, чтобы не только оборудовать по своему вкусу новую базу, но и провести телефонную линию и наличную пристань – и прямо в жилище священника. Благо неподалеку проходила ветка связи, так что особо и не потратился. Отец Никодим сопротивлялся как мог, ведь телефон в нашем городе все еще являлся признаком богатства, а иеромонаху такое как бы не по чину. На это я заявил, что стараюсь не ради его комфорта, а дабы облегчить работу нашему странному и напрочь незаконному ордену охотников на бесноватых. Так что теперь мне нужно всего лишь подняться на второй этаж в свою комнату и поднять трубку стоявшего на столе аппарата. Но едва я протянулся к телефону, как тот задребезжал, заставив меня немного вздрогнуть.

Справившись с заминкой, я ухватился за трубку и поднес ее к уху:

– Алло, Чекан у аппарата.

И тут же услышал хорошо знакомый голос, правда был он слишком уж встревоженным:

– Алло, Степа, у тебя все в порядке? Тут звонил какой-то подьячий из городовой стражи и напугал матушку. Она даже плакать начала.

– Чем напугал? – тут же напрягся я, ощущая прилив холодной ярости.

За тетушку Агнес я порву любого – хоть дьяка, хоть боярина. Князя не потяну, но нахамлю даже ему.

– Он нес какую-то чушь о том, что ты трупы осквернял. Чуть ли не ритуалы бесовские проводил. Требовал, чтобы ты явился для объяснений.

Вот зараза! Ведь хотел же собрать свою команду, оставив на городовых лишь оцепление. Поленился, вот и вылезло. Думаю, это усатый урядник растрепал все, что было и что додумал сам. Впрочем, разборки со стражей не мое дело – пускай отец Никодим с этим разбирается.

– Але, Степа, ты еще там? – чуть ли на крикнул в трубку Дима.

– Там, – ответил я, затем поправился: – Точнее, тут. Успокой тетю Агнес. Скажи, что это недоразумение и пустяки. Я со всем разберусь. Скоро буду дома.

– Хорошо, – сбавил обороты мой друг, и его беспокойство сменилось печальным вздохом, наверняка означавшим, что он бы и сам хотел поучаствовать во всех этих недоразумениях и пустяках.

В последнее время приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы держать домашнего мальчика подальше от лихих дел. То ли в силу возраста, то ли пытаясь доказать что-то самому себе или той же Насте, он с трудом переносил свою тихую жизнь библиотекаря. Все порывался влезть в какие-нибудь неприятности. Ладно, с Димой разберемся позже, а сейчас нужно что-то делать с городовыми.

– Слушаю вас, – как-то настороженно, словно в ожидании подвоха, произнес в трубку отец Никодим.

Он все еще не привык к аппарату и относился к нему как к чему-то не совсем богоугодному.

– Это Степан. У нас тут небольшие проблемы образовались.

Я быстро пересказал ситуацию и с облегчением услышал от своего куратора уверения в том, что все решаемо и завтра он лично поговорит с кем надо. А еще изучит труп в мертвецкой и поговорит с благочинным.

Ну что же, свое дело я сделал, так что пора и отдохнуть. Дальше пусть другие вертятся. Попрощавшись с братом Илией, я подошел к мобилю и под ироничным взглядом Акиры уселся за руль. Свои водительские навыки следовало повышать, к тому же вечером транспорта на дороге было не так уж много, и небольшая поездка меня не перенапряжет.

Ведя мобиль по хорошо знакомому маршруту, я в очередной раз испытал двойственные чувства: с одной стороны, мне было неуютно и немного боязно из-за того, что огромная железная штука очертело несется по не такому уж широкому проходу между тротуарами. С другой стороны, я испытывал какое-то разочарование от черепашьей скорости, которую способны развивать местные аппараты. Хотелось разогнаться до ветра в ушах и мелькания фонарей на обочинах, но делать этого я совершенно не собирался, так что усиленно давил чужие порывы. Хорошо, что наследие чужака проявлялось все меньше и меньше. И память теперь я использовал преимущественно свою. Лишь иногда прилетало что-то из чужих знаний, когда не хватало собственных. Но порой я скучал по тем озарениям, что посещали меня не так давно. Это было сродни чуду.