Читать книгу: «Ангел, шельма и одноглазый кот 2», страница 2

– За мой филей не переживай, – оборвал меня котяра. – Я за ним слежу в оба глаза.

– У тебя только один глаз, – невежливо напомнила я.

– Рассказывай! – прикрикнул кот, не выдержав возросшего градуса дискуссии.

Глава 3

Глубоко вздохнув, на одном дыхании выпалила:

– Я видела маму! – а после тут же принялась рассматривать собственные ногти.

Кот икнул. Громко так. Как будто подавился куском отлично прожаренной до хрустящей корочки рыбки. А потом еще несколько раз повторил. Наверное, на бис.

– Чью… маму? – чуть придушенно поинтересовался он, когда прекратил икать.

– Свою, чью же еще? – проворчала я, не поднимая головы.

– Хочешь сказать, ты видела её призрак? – решил уточнить кот.

– Нет, – с печалью выдохнула я. – Я видела её на рисунке. Знаешь, на таком, который больше напоминает черновой набросок, как будто кто–то второпях пытался перенести её образ на бумагу.

– Фух! – с облегчением выдохнул Сократ и едва ли не смахнул пушистой лапкой в белом «носочке» пот со лба. Интересно, а коты вообще способны потеть? – Святые ежики! А я уж подумал, к тебе твоя старшая родственница с того света пожаловала!

– В виде фантома, что ли? – засомневалась я. – Разве такое возможно?

– Возможно, возможно, – «утешил» меня кот, подхватившись с места и начав суетливо расхаживать туда–сюда, от противоположного края столешницы до моей правой ноги и обратно. – Если она мертвая, конечно.

– По–твоему, есть другие варианты? – безрадостно хмыкнула я, наблюдая за маневрами кота.

Но ответить мне не соизволили, кот проигнорировал вопрос и задал свой:

– А где ты, говоришь, её видела?

– Я не говорила, – мрачно опровергла я.

– Ну, так скажи! – резонно заметил кот.

Я почесала нос и ответила:

– В той книге, которую достал с верхних полок запрещенной секции Сатус. Вернее, когда он её раскрыл, из книги выпал листок с маминым изображением.

– Ты уверена, что это была именно твоя мама? – прервал меня ушастый, замерев у края парты ко мне задом.

– Абсолютно, – нахмурилась я, скептично рассматривая устремленный стрелой к потолку пушистый хвост. Ну, и то, что под ним, естественно тоже, куда уж от этого денешься? Сократ ведь особо не скромничал и всеми своим достоинствами сверкал направо и налево. – Ты думаешь, я не смогу узнать самого близкого мне человека, которого оплакивала последние десять лет?

– Некоторые собственное отражение в зеркале не узнают после кувшина браги, – немного невпопад зачем–то сообщил мне Сократ.

– Очень ценная информация, – с иронией отреагировала я. – И как же я раньше–то без неё жила?

– А где эта книга сейчас? – спохватился пушистый, наконец, соизволив повернуться ко мне передом, а то любоваться его наеденным задом уже надоело.

– С учетом всех обстоятельств, – издалека начала я, – предполагаю, что в данный момент она горит. Ну… или уже сгорела.

На меня тут же уставились в немом возмущении.

– Что? Это не я устроила пожар в библиотеке! Листок упал на пол, поднять его я не успела, так как, до того момента, пока не повалил дым, на меня в упор пялились семь демонических морд! А потом уже было не того, знаешь ли! Сама книга осталась там же, то есть, в самом эпицентре устроенного тобой бедствия.

Говоря так, я надеялась, что наглый котяра хотя бы пожалеет о своих действиях. Но нет, вместо самобичевания он принялся решать им же созданную проблему.

– Значит, так, – начал распоряжаться пушистый, – сейчас идем…

– …куда? – перебила я его вопросом. – В горящую библиотеку? Ты сам сказал, что это глупость несусветная!

– Ой, – отмахнулся он от меня лапкой с розовыми подушечками. – Там уже наверняка все потушили.

– Откуда такая уверенность? – скривила я губы.

– Иначе тут бы уже тоже все было в огне, – резонно заметил Сократ. – Огненные зелья – они такие, если не использовать правильное контрзелье, то очень скоро полыхать будет везде.

– И ты, осознавая риски, все равно пошел на это? – покачала я головой, так до конца и не определившись, каким образом следует реагировать на подобные выходки питомца.

– У меня не много вариантов было для маневров, – раздраженно зашипел кот в ответ, еще немного посидел, подергивая усами и о чем–то напряженно размышляя, а после спрыгнул и направился к двери.

– Эй! Ты куда? – забеспокоилась я и поторопилась его догнать.

– Спать! – ответил мне кот, вильнув пушистой пятой точкой и выскользнув за скрипнувшую дверь.

– А мне что делать? – развела я руками, обращаясь к пустоте учебной аудитории.

Пустота ответить не соизволила, решительно не желая общаться и уж, тем более, раздавать советы, а потому пришлось последовать примеру Сократа и тоже отправиться на встречу сновидениям. Хотя, в сложившейся ситуации, скорее кошмарам.

Уже выходя из класса, я услышала шорох за спиной, как если бы кто–то наступил на сухую опавшую листву.

Рефлекторно обернувшись, обвела взглядом аудиторию, но не увидела ничего, что могло бы спровоцировать подобный звук.

– Странно, – пробормотала я себе под нос, а потом решила, что, наверное, мне уже мерещиться всякое от недосыпа. – Действительно, лучше пойти и поспать.

Вышла, аккуратно притворила за собой дверь и направилась к лестнице, которая должна была доставить меня наверх, в общежитие колдуний.

Сократа уже след простыл, а потому возвращаться обратно пришлось в гордом одиночестве. Пока шла, постоянно оглядывалась, стараясь двигаться максимально бесшумно, и хотя вокруг стояла естественная для глубокой ночи тишина, мне почему–то было очень тревожно и некомфортно. Из–за каждого угла мерещились враги, и не покидало ощущение, что за мной кто–то наблюдает. Со той стороны, где находилась библиотека, не раздавалось ни звука, но я решила воспринять это как хороший знак, а не плохой.

Поторопившись, я практически добежала до лестницы, вскочила на первую ступеньку, громко прошептав, обращаясь к сове, восседающей на балясине:

– Пожалуйста, факультет Колдовства и оккультных наук.

И пошатнулась, когда магический подъемный механизм резво полетел вверх. Хоть и перемещалась с помощью лестницы не первый раз, а все равно никак не могла привыкнуть с её стремительности.

На этажах, мимо которых пролетала лестница, все тоже было тихо. Студенты спали, не подозревая, что находились в шаге от экстренной эвакуации из собственных постелей.

Лестница затормозила, традиционно – резко, не заботясь о комфорте своих пассажиров. Я спрыгнула со ступеньки, преодолела парадный вход с аркой и пугающей меня своими габаритами трехъярусной люстрой, от которой я каждый раз подсознательно ждала, что она вот–вот свалится мне на голову. Пробежала мимо череды зеркал, стараясь в них не смотреться, а после по проходу, увешанному картинами, по которым, как мне казалось, прыгали странные тени. Хорошо, что путь был коротким и уже через пару секунд я свернула за угол, обогнула искусственно созданный оазис с цветами и влетела в нашу с Микаэллой спальню.

Вопреки моим ожиданиям, комната была пуста – ни соседки, ни кота в наличии не имелось. Когда я уходила, Мика крепко спала и сейчас её постель выглядела так, словно хозяйка только–только её покинула. Выдохнув с облегчением, ведь всю дорогу до комнаты настойчиво казалось, будто у меня за спиной кто–то есть, в два шага достигла своей кровати и рухнула поверх смятого одеяла.

– Где они болтаются в такое–то время? – беспокойно пробормотала я себе под нос, бросив взгляд в окно. Горизонт уже начал светлеть, а это значило, что и рассвет не за горами. – Надо подождать, – решила я, поудобнее устраиваясь на подушке. – Они скоро придут. Да, надо подождать.

И я стала ждать.

Но, кажется, уже через пару минут решительного бдения…уснула.

Разбудило меня чье–то бормотание, вернее, даже не бормотание, а тихое напевание. Как будто тише, чем в полголоса, кто–то мурлыкал себе под нос песенку с незамысловатым мотивом. Прислушавшись, но не открывая глаз, почему–то подумалось, что мелодия похожа на колыбельную.

И чего это Мике с утра пораньше приспичило петь? Ведь если Бруня, домовой нашего факультета, еще не звонил в свой переносной колокол, то время можно обозначить как «рань несусветная».

С наслаждением потянувшись, зевнула, перевернулась на другой бок, распахнула веки и… заорала.

– Ты не могла бы вести себя чуть по тише? – с досадой поморщился демон, вольготно разлегшийся на не заправленной кровати мой соседки. Бросив на меня, мигом вскочившую и прижавшую к себе подушку, высокомерный холодный взгляд, Сатус отбросил в сторону книгу, которую до этого безразлично листал, и добавил: – И чуть поэлегантнее. Тебе категорически не хватает манер, изысканности, утонченности, ума… и много, чего еще. Ты всегда такая по утрам?

– Обалдел? – рыкнула я. – Ты что здесь забыл?

– Поговорить надо, – почти в приказном тоне ответил Сатус и сел.

– Не о чем нам с тобой разговаривать, – рявкнула я.

– Как же! – притворно удивленно воскликнул демон. – Есть о чем! Ведь мы с тобой так и не договорили… нам кощунственно помешали.

Последние слова он произнес мягко, вкрадчиво. Подавшись вперед, облокотившись локтями о собственные колени и глядя мне в глаза одновременно зло и с обвинением, как будто понимал, догадывался о том, что произошло и как произошло, но все равно искал доказательства своим предположениям на моем лице.

Я отшвырнула подушку обратно на кровать, уперла руки в боки и ткнула пальцем в направлении двери:

– Проваливай, а то с минуты на минуту вернутся Мика и Сократ, объясняй им потом, откуда ты такой пафосный тут взялся.

Оценивающе оглядев меня с ног до головы, Сатус поцокал языком:

– Утро – явно не лучшее для тебя время. Ты ужасно выглядишь. Одежда мятая, лицо опухшее, волосы всклочены. Да уж, до обеда с тобой лучше не встречаться.

Я остервенело потерла щеки, прогоняя остатки сонливости и заговорила, решив, что если не удается воевать с открытым забралом, то надо попытаться хотя бы договориться:

– Слушай, я понимаю, что хамить и говорить мне гадости – это твоё любимое развлечение, но давай, ты хотя бы выйдешь и дашь мне одеться, затем я найду своего кота и соседку, мы позавтракаем, а потом ты уже на мне оторвешься, ладно?

– Нет, – внимательно выслушав мою пламенную речь, отверг предложение демон.

Склонив голову к плечу, он несколько секунд рассматривал мою шею. Под этим пугающим и одновременно вызывающим какие–то будоражащие ощущения взглядом Сатуса, я вдруг почувствовала, что мне остро не хватает более закрытой одежды. Чего–нибудь сплошного, от макушки до пяток. Например, водолазного костюма. Думаю, я буду отлично в нем смотреться на фоне местных разряженных красоток. Да, отличная идея!

– Нет? – растерялась я, обхватывая себя руками, словно пытаясь прикрыться и одновременно чувствуя себя очень слабой, беззащитной.

– Нет, – лениво подтвердил Сатус. – Это ответ на твое предложение и нет, Микаэлла не придет. Сократ сейчас тоже занят.

В первую очередь, поразил тот факт, что этот заносчивый аристократ знает еще чьи–то имена, помимо своего собственного. И лишь спустя пару мгновений до меня дошел смысл сказанного.

– Что ты сделал? – оседая на кровать, прошептала я.

– То, что и должен был сделать в сложившихся условиях, – сухо проронил Сатус, поднимаясь и выпрямляясь во весь свой немалый рост. Я тут же почувствовала себя песчинкой, над которой уже зависла, изогнувшись, огромная безжалостная волна, готовая смести всё на своем пути. – Я хотел договориться с тобой по–хорошему, но ты моё великодушие не оценила. И подстроила пожар.

– Я ничего не…, – начала я беспомощно.

– …ничего не поджигала, знаю, – жестко оборвал меня демон, не дав договорить. – А еще я знаю, что это твой фамильяр устроил нам внеплановые учения по сражению с колдовским огнем. Вот только он не знал, что семеро тренированных демонов способны справиться не только с голодным пламенем, но и с ордой восставших мертвецов, так что, если вы хотели нас убить, то явно прогадали с методами.

– Мы не…, – вновь начала я, пытаясь объясниться, и вновь неудачно.

– Даже если твой фамильяр действовал самостоятельно, ты, как его хозяйка, в ответе за все его действия, – с нажимом произнес Сатус, выпрямляясь и делая шаг ко мне.

Я невольно попятилась, отползая к стене и вжимаясь в кровать.

– Так что, теперь, – с притворной мягкостью понизил голос демон, склоняясь надо мной, – ты должна загладить свою вину.

Этой ночью он явно был занят не только спасением библиотеки, потому что парень успел переодеться. Теперь на нем красовался черный под горло тонкий свитер и такие же темные брюки. Одежда плотно облегала его тело, демонстрируя немалые мускулы – как сверху, так и снизу. А еще он принял душ. От него не пахло гарью, а ведь должны было бы. Когда я уснула у костра во время одного из школьных походов, от меня потом за пять метров несло горелыми дровами. Лишь спустя несколько дней и с помощью интенсивного использования геля для душа с запахом кокоса, удалось избавить от этого аромата. А от Сатуса так не пахло, напротив, от него исходил приятный свежий аромат, который было сложно объяснить, но который вызывал невольные ассоциации с теплым летним дождем, приносящим приятную прохладу и бодрость после душного жаркого дня, а также с бескрайними цветочными полями и фруктовыми деревьями. На короткий миг мне даже показалось, будто я уловила в этом запахе нотки спелой вишни.

– Сатус! – не выдержав давления, воскликнула я, подхватываясь на локтях и отталкивая демона назад, а дальше уже чуть спокойнее: – Что ты сделал с ними?

Подчинившись, и сделав шаг назад, прекратив нависать надо мной, он развел руки в стороны, словно стремясь всем своим видом продемонстрировать собственную безобидность, что у него плохо получилось, так как априори невозможно выглядеть безобидно с такими повадками и таким взглядом, как у него.

Когда он отошел, я смогла вздохнуть чуть свободнее, но расслабляться было еще очень рано. И очень опасно. Я ощущала эту опасность буквально на вкус.

– С котом твоим одноглазым – ничего, – хмыкнул Сатус, вновь вольготно усаживаясь на кровати соседки и закидывая одну длинную ногу на другую с видом человека, который умеет заключать выгодные для себя сделки.

Чертов дьявол!

– Я же не идиот, чтобы разлучать колдунью, пусть и начинающую, с её магическим помощником, – продолжил повествовать Сатус, разглядывая моё лицо. И кажется, то, что он на нем видел ему нравилось. А видеть он там мог только одно – страх.

– Оно мне надо, лечить тебя потом?

Я ничего не поняла из того, что он сказал, но отступать не собиралась.

– Слушай, чего ты хочешь, а? Давай, не стесняйся, говори! Озвучь прямо сейчас все свои мерзкие пожелания!

Сатус прищурился, выгнув бровь.

– Не такие уж они и мерзкие, – заявил он с сальной ухмылочкой. – Не знаю, что ты там себе нафантазировала, но ты меня не интересуешь. Меня вообще не интересуют особы твоего типа.

– Моего типа? – заморгала я от растерянности. – В каком это смысле?

– Ну, знаешь, – неопределенно взмахнул он рукой в воздухе, словно выискивая в этом самом воздухе нужные слова. – Плебейки. Простушки.

Мои глаза непроизвольно округлились, выпучившись, как у лягушки.

– Я, конечно, согласен с утверждением, что третий сорт – не брак, но связываться с такими всё равно, что начинать отношения с домашней скотиной.

И тут до меня дошло. Да так, словно в меня швырнули иссохшими в прошлом столетии экскрементами мамонта, то есть, и извазюкали в грязи, и сбили с ног одновременно.

И дальше я уже действовала не думая.

Глава 4

Я рванула вперед с намерением вцепиться высокомерному поганцу прямо в лицо. И была уже в паре сантиметров от цели, когда внезапная подсечка сбила с ног, и я отвратительным кулем рухнула на кровать Мики. И ладно, если бы сама рухнула, а так, сверху на меня еще и навалился демон. Но я – дочь своего отца, который учил меня никогда не сдаваться, а потому даже в таком положении я продолжала пытаться выцарапать Сатусу глаза.

Правда, пыталась недолго…

Схватив за запястья, он вздернул мои руки вверх, зафиксировав за головой, а для верности еще и уперся локтями в мои предплечья. Я ощутила себя скованной по рукам и ногам, кажется, даже веревки не смогли бы обездвижить эффективнее.

Но я продолжала бороться. Я брыкалась, ругалась, пыталась ударить его, метя в мужское достоинство, вытягивала шею, надеясь дотянуться зубами до его носа и все это ровно до тех пор, пока сквозь собственное громкое дыхание и сдавленную ругань я не услышала… смех.

Сатус смеялся и смеялся он надо мной.

В один момент прекратив все сопротивление, я замерла, тяжело сглотнула и подняла голову, желая увидеть лицо демона, которое самым неожиданным образом оказалось прямо передо мной. Очень близко.

Слишком близко.

Его глаза напротив моих глаз, его губы рядом с моими губами, его дыхание – на моей коже…

– Удивительно, – прошептал он, склонившись к моей щеке.

Я напряглась еще сильнее, буквально сжавшись всем телом и стиснув пальцы.

– Что удивительного? – голос звучал сипло, сдавленно, в том числе, и из–за того, что в горле все пересохло.

– Даже осознавая всю безвыходность положения, ты продолжаешь бороться. Бороться до самого конца. И вот, что мне интересно: ты не умеешь сдаваться или боишься сдаваться? Чего в тебе больше – нежелания проиграть или страха подчиниться?

Я дернулась, вновь бесполезно пытаясь отодвинуться от демона, который, склонившись над моей шеей, шумно вдохнул, втягивая в себя воздух… и словно наслаждаясь этим процессом.

– Ты приятно пахнешь, – прошептал Сатус и было в этом что–то такое, от чего болезненно дернулись внутренности. – Хочешь знать, чем?

– А чем обычно пахнут плебейки и пастушки? – ощетинилась я, припомнив слова, которые и привели меня в такое положение, лежачее и неподвижное.

– Не знаю, я их не нюхал, – на полном серьезе заявил демон, все еще находясь в опасной близости к одной из самых уязвимых частей моего тела.

– Навозом! – уверенно и громко объявила я, чем, похоже, ввергла демона в состояние, близкое к шоковому, потому что он перестал изучать мою шею, а выпрямился на локтях и с удивлением уставился в мои глаза. – А еще брюквой! Вот, чем они пахнут! А значит, и я так пахну!

– Что такое брюква? – сдавленно выдавил из себя Сатус, чье лицо выглядело так, словно он готов был вот–вот разразиться громким смехом.

– Понятия не имею, – мотнула я головой. – Но слово очень подходит для плебейки.

– Иногда, – протянул Сатус, рассматривая меня так внимательно, как исследователь рассматривает забавную, случайно угодившую в его ловушку, неведомую зверушку, – я думаю, ты забавная или глупая?

– У меня полный комплект, – отбила я и вновь заворочалась под ним. – Может быть, ты уже уберешь от меня свои щупальца? Мне противно!

А вот последние слова явно были сказаны зря.

Потому что лицо демона тут же стало жестче, губы стиснулись, резче проступили скулы, глаза сузились до двух презрительных щелочек, а пальцы стиснулись вокруг моих запястий с такой силой, что я услышала угрожающий хруст собственных костей.

Стон вырвался раньше, чем я успела его подавить.

– Слушай, девочка, либо ты будешь следить за своим языком, либо я сделаю так, что твой голос больше никто и никогда не услышит.

В ответ я расхохоталась. Громко, издевательски, сквозь слезы и боль.

– Серьезно? Хочешь меня убить? Убивай! Мне все равно уже нечего терять, потому что я все потеряла, когда меня закинуло в этот ваш волшебно–обкуренный мир с некромантами, ведьмами, демонами, говорящими котами и живущими своей собственной жизнью лестницами! У меня ничего не осталось, а тому, у кого ничего нет и терять нечего, а значит уже не страшно. Хочешь убить – убивай!

И две слезинки скользнули вниз по щекам.

Сатус меня выслушал. Выслушал очень внимательно, словно запоминая каждое слово. Более того, пока я говорила, а вернее, орала ему это все в лицо, он пристально всматривался в мои глаза, как будто… искал там что–то. И более того – находил.

Выпустив мои запястья, он, не отрывая потемневшего взгляда от моего лица, медленно провел руками вдоль тела, остановился на талии и резко сжал, да так, что я задохнулась от неожиданности и от резкой нехватки воздуха. Демон как будто пытался прощупать мои внутренние органы… или переломить пополам.

Этот резкий всплеск эмоций закончился так же быстро, как и начался. Мгновенно отстранившись, он встал на ноги и замер со взглядом, который вызывал только одно желание – пойти и удавиться. Я затаилась, не успев до конца подняться с кровати. Притихла, словно кролик перед голодным волком, вдруг возникшем на лесной тропе, поблескивая во тьме ночи янтарными глазами. В которых не было ни любви, ни жалости.

– Затевая войну, убедись, что сможешь принять её последствия, – ровно, как будто бы беседуя с самим собой, проговорил Сатус.

И тут меня прорвало, то ли страха, то ли от шока.

– Да не затевала я с тобой войну! Я вообще не хочу ни с кем воевать!

– Разве, я уточнил, что говорю это тебе? – спокойно поинтересовался Сатус.

– Тогда что ты от меня хочешь? – не выдержав, тихо спросила я, не сумев скрыть слезы, которые были никому не нужны – ни мне, ни, тем более, ему.

Демон одернул чуть задравшиеся рукава свитера и, развернувшись на пятках, направился к двери. Уже у самого выхода он остановился, глядя строго на дверь, как будто это было единственным, что интересовало его в этот момент, однако же, заговорив, он обращался ко мне, а не к двери:

– Знаешь, где расположен кабинет мистера Элиота, первого заместителя леди Элеонор?

– Нет, – практически одними губами отозвалась я, уже успевшая кое–как собрать себя в кучку и даже встать, держась за спинку кровати.

– На первом этаже, напротив зала для медитаций. Ты должна пробраться в его кабинет, когда Элиота не будет на месте, и взять оттуда кое–что. Один старый волюм из его личной коллекции. Ты сразу его узнаешь – старые серые страницы в черном кожаном переплете, с золотыми уголками и металлическими накладками.

– Ты хочешь, чтобы я вломилась… в кабинет преподавателя?! – меня аж пошатнуло.

– А ты хочешь сберечь в целостности и сохранности своего фамильяра и соседку–подружку? – с ядом в голосе поинтересовался все еще стоящий ко мне спиной демон.

Шататься тут же перестала.

– Ладно, – с тяжелым сердцем, предчувствующим надвигающуюся беду, хотя, куда уж бедовее, согласилась я. – Но что такое волюм?

– Что–то вроде старой книги. Очень старой.

– Книги? – тут же подпрыгнула я от возмущения. – Ты хочешь, чтобы я пошла не преступление из–за какой–то книги? Тебе книг в библиотеке, что ли, мало?

И тут же прикусила язык, вспомнив, что после устроенного моим одноглазым другом пожара, книг в библиотеке действительно поубивалось.

– Правильно поняла, – зло хохотнул демон, словно прочитав мои мысли. – Да, та книга, которую я тебе показывал, сгорела в огне. И теперь мне нужна другая. А она есть только в одном экземпляре и этот экземпляр у Элиота.

Я провела рукой по волосам, пытаясь собраться с силами, с мыслями и в целом – с духом.

Хотя получалось плохо. Чувствовала я себя после всего произошедшего старой развалиной, которой место – на помойке истории.

– Но почему ты сам не достанешь этот… как его… волюм! Что–то мне подсказывает, что в таких делах ты получше меня будешь.

– Даже ежики в лесу получше тебя будут, – резко огрызнулся Сатус и тут же шумно выдохнул, словно борясь с самим собой.

Борясь.

И явно проигрывая.

Я промолчала в ответ, боясь вызвать новую волну агрессии.

– Потому что, – напряженно начал Сатус, казалось, еще немного – и он окончательно потеряет контроль над собой, – его кабинет защищен.

– А я тогда что могу сделать? – растерянно всплеснула руками.

Голова Сатуса чуть повернулась в мою сторону, и он небрежно бросил через плечо:

– Элиот защитил свой кабинет от всех, кто находится в замке – колдуний, демонов, некромантов, инкубов. От всех, но не от людей. Потому что людей здесь давно не было и… никто не думал, что они в ближайшее время здесь появятся. Поэтому ты – единственная, кто сможет пройти сквозь защиту кабинета. Пройти и не умереть.

А вот тут мне стало по–настоящему страшно.

– Слушай… – нерешительно начала я, но была перебита демоном:

– Принесешь волюм – получишь обратно своих друзей. Нет – больше никогда их не увидишь. У тебя ровно сутки. Завтра ночью в это же время я приду за волюмом.

И он вышел за дверь, оставив меня одну со своими недоумением, страхом и нарастающей злостью.

Черт бы побрал тот день, когда я встретилась с этим блохастым недокотом! Если бы не он, ничего бы этого не случилось!

Схватившись за голову я начала расхаживать из угла в угол, пытаясь сообразить, что же мне теперь делать.

– Что же делать? Что же делать? – бормотала я сама себе под нос, запуская пальцы в волосы.

Отбегав так минут двадцать–тридцать и израсходовав всю оставшуюся после стычки с Сатусом энергию я поняла, что выбор у меня небольшой – делать или не делать. Выполнять или не выполнять требование демона. И конечно же, я выбрала первое, потому что прекрасно понимала, сколько бы меня не раздражал Сократ, но я не смогу бросить его в лапах местных чудовищ. Просто не смогу. Как не смогу спокойно жить, зная, что с ним случилась беда по моей вине. В отношении Мики все было еще проще – она была посторонним человеком, практически никем мне, но никто, ни близкий, ни дальний не должен был страдать из–за меня. Это я навлекла на свою голову гнев Сатуса и его дружков, следовательно, мне и отвечать за это.

Папа часто повторял, что надо уметь брать на себя ответственность за собственные поступки.

И я пошла брать.

Ответственность.

И штурмовать кабинет мистера Элиота.