Ох, как давно не отваживался я на полостную хирургию! Еще до начала операции начали дрожать руки, а в голове возник целый рой сомнений. Однако привычка взяла свое. Одноглазый же, сдерживая природный энтузиазм, рационально применил собственные таланты, останавливая кровотечение и успокаивая боль.

За мытьем рук я сказал:

– До сих пор не верится, что все сошло гладко. Я же, в сущности, с юных лет такого не делал.

– Думаешь, выздоровеет? – спросил Одноглазый.

– Должна. Если не будет осложнений. Изволь каждый день проверять, идет ли она на поправку.

– Слушай, у меня такая мысль… Может, ты мне метлу купишь?

– Зачем?

– Будет совсем нечего делать – смогу чистоту наводить…

– Пожалуй, я и себе метлу куплю.

Я наскоро, через Жабомордого, переговорил с родителями девочки, объяснил, что от них требуется. Их благодарность малость приугасла. Я и с самого начала сомневался в ее долговечности. Таков уж человек. И все же, уходя, сказал отцу, что рассчитываю на нее.

– Все, что угодно!

– Это будет не пустяк. Когда придет срок.

Он понял меня. И лишь мрачно кивнул.

Мы вышли на улицу, и Одноглазый сказал:

– Костоправ, глянь-ка!

Я опустил глаза и увидел на земле три мертвые летучие мыши, разложенные аккуратным равносторонним треугольником.

– Может, ребятам и не чудилось…

Сами трупы выглядели отнюдь не аккуратно.

Где-то неподалеку каркнула ворона.

– Принимаю помощь везде, где ее нахожу, – пробормотал я. И громче: – Одноглазый! Ты заставишь летучую мышь следить за людьми?

– Я – нет, – отвечал он, поразмыслив. – Однако в принципе это возможно. Хотя – мозгов у зверушки маловато…

– Это все, что мне нужно знать.

Ну, еще интересно, кто управляет мышами. Следует полагать, это Хозяева Теней.

Теперь и мне пришлось работать по двадцать часов в сутки. В свободное время я осваивал местный язык. Дело это несложное, надо только заложить основу. Чем она больше, тем легче учеба.

Организуя оборону, мы старались найти самые простые решения. Все свидетельствовало о том, что Хозяева Теней воспользуются Годжийским бродом для переправы большей части войск. От защиты прочих бродов я отказался в пользу культовых лидеров, а сам сосредоточился на том, что считал необходимым для препятствования перемещению основных сил врага. Если они форсируют реку и двинут на север, нам, боюсь, придется повторять кампанию Лебедя. То есть платить за победу по высочайшей ставке.

Начал я с формирования двух кадровых легионов, основываясь на модели Драгоценных городов – из тех еще времен, когда армии состояли из простых граждан с минимумом воинского опыта. Структура вооруженных сил была самой примитивной из возможных, с преобладанием пехоты. Могаба получил в подчинение всю пехоту и, помимо того, занял должность командира первого легиона. Его лейтенант Очиба получил второй. Каждый набрал в сержанты десяток наров, а каждый из этих десяти принял сотню кандидатов из таглиосских добровольцев. Таким образом, легион получил ядро в тысячу человек, позволяющее увеличивать его численность по мере обучения рекрутов хотя бы строевой ходьбе.

Могаба взял для штабной работы Хрипатого, Когтя и Сердце. Я не знал, куда еще можно пристроить этих троих. Они, конечно, горели энтузиазмом, однако практической ценности не представляли.

Синдав с остальными нарами формировал третий легион – учебно-резервный, который я собирался использовать лишь в самой отчаянной ситуации.

Маслу, Крутому, гвардейцам и рои я поставил задачу привести в порядок конницу.

Ваше Сиятельство, Свечка, Клетус и остальные опальцы с берилльцами возглавили саперов, снабженцев и прочие вспомогательные части. Племянник Крутого, еще один никчема, в конце концов прибился к дяде.

В основном мы следовали рекомендациям, разработанным Могабой во время моего разведрейда. Ни одна из них меня не устраивала, однако я посчитал за грех охлаждать его творческое рвение. Все равно надо было что-то делать. И незамедлительно.

Он все просчитал. Легион Синдава будет готовить солдат для двух основных организационных единиц, но сам – развиваться медленнее. В то, что мы сможем сформировать более трех легионов, пока не разовьем достаточно местных талантов, Могаба не верил.

Ну а Госпоже, Гоблину с Одноглазым и мне осталось все самое важное и интересное, вроде переговоров с Прабриндра и его сестрицей, поисков дееспособных туземных колдунов, стратегического планирования и придумывания всяких уловок. Могаба, сама доброта, был рад спихнуть мне штабную работу.

Впрочем, это было правильное решение. Я не переставал удивляться его компетентности.

– Гоблин! – сказал я. – Пожалуй, тебе следует возглавить контрразведку.

– Хе-хе! – встрял Одноглазый. – Там ему самое место.

– Бери Жабомордого, когда понадобится.

Бес застонал. Работать он не любил.

Гоблин ухмыльнулся:

– Я, Костоправ, в этом зверьке не нуждаюсь.

Мне очень не понравились его слова. Коротышка явно что-то затевал. С тех пор как мы вернулись в город, он даже во сне излучал самодовольство. Значит, беда близко. Они с Одноглазым так поглощены своей распрей, что склонны забывать обо всем на свете.

Ладно, время покажет, что Гоблин припрятал за пазухой.

– Действуй, как сочтешь нужным, – сказал я, – но задача должна быть выполнена. Необходимо обезвредить наиболее опасную агентуру Хозяев Теней. Мелочь возьми в оборот, будем через нее поставлять противнику ложные сведения. Еще надо присматривать за высшими жрецами. Эти непременно доставят нам неприятности, как только придумают способ. Такова уж человеческая натура.

Госпоже я поручил внешнюю, показную деятельность, а также планирование. Я уже знал, где встречусь с противником, пусть и не имел всех необходимых для этой встречи средств. Госпожа позаботится о деталях – в тактике она на голову выше меня. Имперскими армиями, помнится, командовала весьма и весьма успешно.

Я давно усвоил на собственном опыте, как важно для начальника умение передавать полномочия. Каждую задачу доверить именно тому, кто лучше других с ней справится, – вот что такое административная гениальность.

Оставалось недель пять, вряд ли хоть на день больше. Время утекало, как вода сквозь пальцы. И надо сказать, в наши шансы мне верилось крайне слабо.

Недосыпали все, и все были на взводе. Но по-другому в нашем деле и не бывает. С годами к этому привыкаешь, учишься сглаживать углы. Могаба регулярно докладывал, что у него дела идут великолепно, однако мне никак не удавалось выкроить время и осмотреть его войска. Крутой и Масло были не столь довольны своими успехами. Их рекруты были набраны в тех слоях общества, которые под «дисциплиной» понимали только послушание слоев нижележащих. Загонять этих вояк в строй приходилось пинками. Крутой с Маслом подкинули пару интересных идей, вроде усиления конницы слонами. Княжеская перепись домашнего скота выявила наличие нескольких сот рабочих слонов.

Я же постоянно носился по городу и больше занимался политикой, чем управлением. Старался не диктовать свою волю, а убеждать, однако двое высших жрецов оказались жуткими упрямцами. Я им «черное», они мне «белое» – всячески показывали, что хозяевами Таглиоса считают исключительно себя.

Будь у меня время, я бы поспорил с ними. Но за неимением такового поступил иначе. Я собрал этих жрецов вместе с их подручными и в присутствии князя с сестрой заявил, что на гордые позы мне наплевать, что неповиновения я не потерплю и что в живых останутся те, кто будет беспрекословно выполнять распоряжения Костоправа. А кому это не по нраву, пусть рискнет еще разок испытать мое терпение на прочность. После чего будет изжарен на медленном огне перед всем народом.

Популярности мне это не прибавило.

Вообще-то, я блефовал. При необходимости, конечно, выполнил бы угрозу, но не думал, что до этого дойдет. Мой грозный облик должен устрашить жрецов на время, пока идет подготовка к войне. Когда же отразим нападение, они мне все припомнят.

Позитивное мышление, будь со мной неразлучно.

Получай я по фунту хлеба за каждую минуту, на протяжении которой верил в нашу победу, – умер бы от голода.

Несколько человек доставили верные новости, позволявшие сделать вывод, что игра началась. Пополз слушок, что некоторые храмы закрылись за недостатком посетителей. Другим приходилось сдерживать натиск разозленных толп.

Великолепно.

Но долго ли так будет? Страсть местных к сверхъестественной чепухе куда древнее и крепче милитаристского ража.

– Черт возьми, что там у них? – при первой возможности спросил я Лебедя.

Местный язык я уже знал, но не настолько, чтобы улавливать религиозные тонкости.

– Да вроде Нож там у них.

Казалось, он озадачен происходящим не меньше моего.

– Поясни.

– С первого дня, как мы здесь, Нож сеет смуту. Говорит, что святошам положено заботиться о душе и карме, а в политику соваться нечего. В нашей таверне постоянно это твердил. А как услыхал, что ты с верховными жрецами по-свойски побеседовал, пошел по улицам распространять, как он выразился, голую правду. Местные обожают своих богов, и тебе не стоит забывать об этом, но на некоторых жрецов эта любовь не распространяется. Особенно на тех, которые так и норовят запустить лапу в чужой кошель.

Я рассмеялся:

– Передай Ножу, пусть уймется. Мне тут только религиозных войн не хватало.

– Передам. Я как-то не подумал, что тебя это может волновать.

Но меня волновало буквально все. Государство подвергалось жесточайшим потрясениям, хотя увидеть это можно было только со стороны. Слишком много перемен за краткий срок претерпело это традиционалистское, жестко регламентированное общество, слишком внезапно были перестроены его механизмы. Борьба за спасение Таглиоса была сродни скачке верхом на смерче.

Туговато мне придется, если страх и безысходность, направленные против Хозяев Теней, вдруг поменяют направленность.

Как-то посреди четырехчасового сна меня разбудил Одноглазый:

– Джахамарадж Джа пришел. Требует немедленной встречи.

– Что, дочурке стало хуже?

– Нет. Он считает, что должен тебя отблагодарить.

– Веди сюда.

Жрец вошел едва ли не крадучись и поклонился мне почтительно и неловко, словно бродяга с улицы. Он осыпал меня всеми титулами, до каких только додумались таглиосцы, включая мастера лечения живота – аппендэктомии здешние хирурги не знали. Гость опасливо оглядывался, словно ожидая увидеть растущие из стен уши. Наверное, осторожность была профессиональной. А уж вид Жабомордого ему не понравился вовсе.

Значит, кое-кому известно, что собой представляет наш бес. Это следует учесть.

– Здесь можно говорить?

Вопрос я понял без перевода.

– Да.

– Мне нельзя задерживаться. За мной могут следить, зная, что я в большом долгу перед тобой, исцелитель.

Ну так не тяни, подумал я.

– Я слушаю.

– Тот, кому я подчиняюсь, – Годжаринди Годж, верховный жрец Шадара, чья покровительница – Хада, одно из воплощений которой – смерть, очень недоволен сказанным тобой. Он заявил Детям Хады, что она жаждет твоей ка.

Жабомордый, переведя, прокомментировал:

– Хада – шадарская богиня смерти, разрушения и разложения, Капитан. Дети Хады – секта, идущая путем убийств и пыток. Согласно доктрине, эти убийства и пытки должны быть случайны и бессмысленны. Хотя на практике умирают попавшие в черный список главного жреца.

– Ясно. – Я слегка улыбнулся. – А кто покровительствует тебе, Джахамарадж Джа?

Он улыбнулся в ответ:

– Кхади.

– Надо думать, воплощение света и благости.

– Как бы не так, начальник. Кхади – сестра-близняшка Хады. Как бы даже не подлее. И к мору лапку приложит, и к голоду, и к прочим таким делам. Одна из самых крупных свар между культами Шадара и Гунни – из-за вопроса, считать ли Хаду и Кхади разными божествами или это одно божество в двух лицах.

– Какая прелесть! Держу пари, в ходе этого диспута народу полегло предостаточно. И жрецы еще удивляются, что я их не принимаю всерьез… Одноглазый! Как по-твоему, я верно догадался: наш приятель явился не только ради уплаты долга?

– Сдается, он желает стать самым главным шадаритом, – хмыкнул Одноглазый.

Я велел Жабомордому задать этот вопрос прямо. Жрец, даже не зарумянившись, признал, что на роль преемника Годжаринди Годжа он подходит лучше всех прочих.

– Значит, можно считать, что он не расплатиться, а навариться решил. Спасибо ему за предупреждение, но все равно он нам еще должен, так и переведи. Скажи, если однажды утром он проснется главным шадаритским жрецом, пусть на годик-другой умерит амбиции и паству свою на коротком поводке подержит.

Жабомордый перевел. Улыбки как не бывало, губы жреца скукожились в куриную гузку. Однако он согласно кивнул.

– Одноглазый, проводи его до дороги. Не хотелось бы, чтобы у него возникли проблемы с церковным начальством.

Сам я отправился будить Гоблина.

– Есть работенка. Жрец по имени Годжаринди Годж решил натравить на меня убийц. Бери Мургена, отправляйся к Лебедю в притон, найди там ненавистника святош, пусть покажет тебе этого мерзавца. Он нуждается в переводе на высший план бытия. Не надо делать из этого представление, но и красивой его смерть быть не должна. Пусть, например, весь изойдет на кровавый понос.

Гоблин, ворча, пошел за Мургеном.

Одноглазый с Жабомордым остались посторожить на случай появления убийц.

Какими бы эти убийцы ни были профессионалами, мимо Жабомордого им проскользнуть не удалось. Попались шестеро. Я велел кое-кому из наров, не питавших отвращения к подобным вещам, отвести злоумышленников на людную площадь и посадить на кол.

Днем позже ушел на закат Годжаринди Годж. Скончался от внезапного обострения фурункулеза. Урок дошел до всех.

Дойти-то дошел, но не был усвоен. Годж знал, на что идет, поэтому никто особо не расстроился и не вознегодовал. Однако Радиша как-то задумчиво поглядывала на меня, когда мы в очередной раз спорили, так ли уж нужна мне еще тысяча мечей и правильно ли я поступил, реквизировав сто тонн древесного угля.

Хозяйственно-политические игрища были в самом разгаре. Я запрашивал сотню тонн, когда требовалось десять. И лаской, и таской добывал оружие да норовил получить побольше – запас карман не тянет.

Рекруты являлись с собственной экипировкой. От государства я требовал финансирования особых расходов – их предназначения гражданским не объяснить. Да и не все военные понимали – сколько было мороки с Могабой, когда я доказывал, что легкие колесные баллисты могут принести немалую пользу.

Может ли? В этом я и сам не был уверен. Все зависит от того, что предпримет противник. Если будет действовать как в прошлый раз, баллисты не пригодятся. Но мы формировали легионы по образцу войск Драгоценных городов, а те войска не ленились таскать легкие метательные машины для пробивания брешей в строю противника.

Ох, боги мои…

Кое-что приходилось утрясать, просто-напросто заявляя: здесь я начальник, как скажу, так и будет.

Могаба не был в претензии.

У нас оставалось семнадцать дней. Меня посетила Госпожа.

– Успеваешь подготовиться? – спросил я.

– Я уже почти готова.

– Хоть один позитивный доклад из сотни. Аж от сердца отлегло.

Она весело посмотрела на меня:

– Я виделась с Меняющим Облик. Он был за рекой.

Одноглазому с Гоблином, напрягшим все свои шпионские способности, это не удалось. В основном по той причине, что у Майна было слишком сильное течение. В добровольцах-то недостатка не возникало…

Что до очищения Таглиоса от вражеской агентуры, на это колдунам понадобилось меньше десяти дней. Отряд смуглых карликов был стерт в порошок. Осталось несколько таглиосцев, мы снабжали их почти правдивой информацией, добавляя лишь толику лжи – достаточную, чтобы их хозяева решили переправлять главные силы там, где мне нужно.

– Вот как? Но узнал ли он что-нибудь интересное для нас?

– Можешь не сомневаться, – ухмыльнулась Госпожа. – Основные силы двинутся через Годжийский брод. Самих Хозяев при армиях не будет. Они не настолько доверяют друг другу, чтобы оставить базы без защиты.

– Прекрасно. Такое чувство, что у нас наконец появился шанс. Может, один из десяти, но настоящий.

– Теперь плохие новости.

– Как же без них. Излагай.

– Против нас посылают еще пять тысяч. Значит, десять тысяч на Годжийском направлении, по тысяче – на Терийском и Ведна-Ботском, а остальные пойдут через Нумский брод. Говорят, он станет проходимым на два дня раньше Годжийского.

– Скверно. Значит, когда дойдет до дела, Хозяева смогут вывести к нам в тыл еще три тысячи.

– Так и сделают, если они не полные идиоты.

Смежив веки, я представил карту. Нуму я отвел Джахамараджу Джа и его шадаритам. Он ценой невероятных усилий собрал две с половиной тысячи верующих. Прочие шадариты решили подождать и влиться в наши экуменические войска. Три тысячи опытных воинов запросто снесут этот заслон.

– А если конницу? Скажем, Джа встречает врагов на берегу, делает все, что может, и отступает, а затем, когда противник уже готов выйти на оперативный простор, наша конница атакует с фланга?

– У меня была мысль скрытно перебросить туда легион Могабы, чтобы разбил переправившегося противника и ускоренным маршем двинулся к Годже. Но ты прав, конница эффективнее. Можешь поручить командование Маслу и Крутому?

Я не мог. Им хватает собственных проблем, и без кровожадных рои, отпускающих пинки направо и налево за малейшее прегрешение, их легион превратится в бродячий цирк.

– А как насчет тебя? Справишься с обязанностями полевого командира?

Она сурово взглянула на меня:

– Ну, ты же справлялся.

Верно, я справлялся, причем нередко.

– Возьмешься?

– Если ты этого хочешь – возьмусь.

– Сейчас сгорю в огне твоего энтузиазма. Ладно, договорились. Но до поры до времени – молчок. Джахамарадж Джа не будет стараться, зная, что подойдет помощь.

– Хорошо.

– Есть ли еще новости от нашего столь редко показывающегося на глаза друга?

– Нет.

– А что за женщину он всюду таскает за собой?

Она колебалась слишком долго.

– Не знаю.

– Странно. Вроде я ее уже где-то видел, только никак не вспомнить…

Она пожала плечами:

– С возрастом каждый встречный кого-то напоминает.

– Кого же напоминаю я?

Здесь она не замешкалась ни на миг:

– Гастрара Тельсара из Новок-Дебракена. Голос другой, но суть, пожалуй, та же. И он в точности как ты морализировал и спорил с собой.

Возразить я не имел возможности – никогда не слыхал об этом Гастраре.

– Когда же морализаторство вышло за рамки терпимого, мой муж содрал с него кожу.

– Намекаешь, что я насчет Годжа морализирую?

– Да. Ты вообще мастер задним числом изводить себя сомнениями. Сначала дело делаешь, а после каешься и слезы льешь. Не худший вариант.

– Не люблю я играть в такие игры, как нынешняя.

– Знаю, что не любишь. Вот что, удели мне время. Надо сводить тебя к портным, чтобы мерки сняли.

– Это еще зачем? Шикарный мундир ты уже мне справила…

– Нужен другой, для психологического воздействия. Чтобы устрашить помощников Хозяев Теней.

– Ладно, как скажешь. Работать я могу и во время примерок. Меняющий Облик будет участвовать в деле у Годжийского брода?

– Только будущее покажет. Он не сказал. Я ведь предупреждала: у него теперь собственная повестка.

– Взглянуть бы на нее хоть одним глазком… Он тебя не снабдил экземплярчиком?

– Нет. Сегодня Могаба устраивает учебный бой между легионами. Пойдешь?

– Я пойду выколачивать из Радиши подводы. Древесный уголь мы получили, теперь его нужно доставить.

– В мое время все делалось проще, – проворчала Госпожа.

– У тебя было больше власти.

– Твоя правда. Я пришлю раскройщиков и швецов.

Интересно, она это нарочно? И мне не почудилось, что она качнула бедрами, выходя? Да нет же, черт побери, наверняка воображение разыгралось…

На еженедельном совете я спросил Мургена:

– А что теперь с летучими мышами?

– В смысле? – Вопрос застал его врасплох.

– Ты, было дело, поднимал эту мышиную проблему. Я полагал, ты и сейчас уделяешь ей внимание.

– Мышей уже несколько дней не видать.

– Замечательно. Значит, Гоблин с Одноглазым устранили тех, кого надо. По-моему, все идет гладко. Вроде даже быстрей, чем ожидалось.

В последние дни я не слышал индивидуальных жалоб. Госпоже удалось выкроить время, чтобы помочь Маслу с Крутым – надо было нагнать страху на их спесивых конников.

– Могаба, говори.

– У нас осталось самое большее двенадцать дней. Пора отряжать команды для наблюдения за рекой. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Тебя опередила Радиша. Вчера я с ней говорил, и она отправила к реке половину конных дозоров. Погода пока благоприятствует, уровень воды выше, чем ожидалось.

– Каждый лишний день – это еще сто человек в каждый легион.

– Сколько у тебя сейчас?

– Тридцать три сотни в легионе. Наберем четыре тысячи – отлично. И уже надо будет выдвигаться.

– Думаешь, пяти дней на дорогу хватит? Это по двадцать миль в день. Для непривычных…

– Привыкнут. Они уже сейчас проходят десять в день, с полной выкладкой.

– На этой неделе будет проверка, обещаю твердо. Политические дела почти улажены. Крутой, успеешь подготовить своих?

– Все на мази, Костоправ. Люди уже поняли, что мы не от скуки их муштруем, а хотим, чтобы они выжили.

– Да, похоже, люди перестали считать, что их в игры играть собрали. Бадья, как с твоими?

– Нам бы еще полсотни фургонов, Капитан, и сможем выступить хоть завтра.

– Ты видел чертежи города?

– Так точно.

– Сколько времени потребуется на строительство?

– Это – как с ресурсами. Бревна для частокола, рабочая сила. Нужно вырыть много траншей. В остальном никаких проблем.

– Будет тебе рабочая сила. Возьмешь Синдавовых. Как управишься, отошли их к нам, нужен резерв. Хотя, сказать по правде, с материалами у нас туго. Больше полагайся на траншеи, чем на частокол. Клетус, что с баллистами?

Клетус и его братья ухмыльнулись. Они были горды собой.

– Есть баллисты! Шесть передвижных машин на легион. Сейчас обучаем расчеты.

– Великолепно. Пойдете с квартирьерами и саперами, осмотрите город. Кое-какие машины разместите там. Бадья, отправляй своих, как только сможешь. Дороги ни к черту… Если и впрямь не хватает подвод, забирай у горожан. Так быстрее добудешь, чем если клянчить у Радиши. Идем дальше. Плохие новости имеются? Вы же знаете, мне без тревог и забот жизнь не в радость.

Собравшиеся недоумевающе посмотрели на меня. Наконец Мурген выпалил:

– Мы собираемся против десяти тысяч выставить восемь. Разве это не повод для тревоги?

– Десять?

– Ходит слух, что Хозяева Теней увеличили армию вторжения.

Я покосился на Госпожу, та пожала плечами.

– Разведка не дала надежных сведений. Но, считая кавалерию, у нас больше восьми тысяч. А с людьми Синдава мы даже имеем численное превосходство. И у нас есть возможность занять удобную позицию. Вдобавок у меня в рукаве имеется парочка козырей.

– Тот уголь? – спросил Могаба.

– Среди прочего.

– Нам знать не нужно?

– Нет. Слова имеют дурную привычку разлетаться по всему свету. Если противник раскроет мои планы, мне некого будет в этом винить, кроме себя.

Могаба улыбнулся. Он очень хорошо понимал меня. Нам, начальникам, порой приходится скрытничать.

Мои предшественники никому ничего не рассказывали, пока не наступала пора действовать.

После совета я спросил Госпожу:

– Что думаешь?

– В бою они все поймут. Меня все еще гложут серьезные сомнения в победе, но, быть может, ты хороший командир, хоть сам так и не считаешь. Каждого человека ставишь на то место, где от него больше пользы.

– Или меньше вреда.

Куда бы я ни ставил Хрипатого и племяша Крутого, пользы от них было с гулькин нос.

У нас осталось семь дней. Квартирьеры, саперы и Синдавов резерв уже два дня как выступили. Прибывшие в город дозоры не очень-то лестно оценили их продвижение. Дороги – в безнадежном состоянии. Однако все, кто попадается на пути, оказывают колонне помощь. Кое-где солдаты и местные жители несут груз на горбу, пока ездовые вытаскивают из грязи порожние подводы.

Все-таки хоть в чем-то нам везет. По-прежнему льют дожди, которые должны были кончиться неделю назад. Докладывают, что вода в реке все еще слишком высока. По оценкам наблюдателей, у нас в запасе минимум пять дней.

Я сообщил об этом Могабе, нуждавшемуся во времени, как никто другой. В ответ он проворчал, что за оставшийся срок приучит людей хотя бы держать строй.

По-моему, это самый важный навык. Если нашим удастся сохранить боевые порядки на поле боя…

Подаренное судьбой время не прибавляло душевного покоя. Дни уходили неумолимо, и каждый следующий приносил новые донесения о трудностях, встреченных нашими отрядами по пути.

За два дня до запланированного выступления я вызвал Могабу:

– Ну что, помогут тебе эти пять дней?

– Нет.

– Совсем не помогут?

– Если выступим на пять дней позже, противник за этот срок подготовится лучше.

– Ладно. – Я откинулся на спинку кресла.

– Ты обеспокоен.

– Грязь… Я посылал Жабомордого на разведку. Синдав еще в двадцати милях от Веджагедхьи. Что же будет с толпой, которую поведем мы?

Он кивнул:

– Думаешь выйти раньше?

– Нет, я намерен строго придерживаться плана. Так надежней. Раньше придем – успеем отдохнуть. А может, и потренировать людей в полевых условиях.

Он снова кивнул. А потом здорово удивил меня.

– Иногда ты действуешь по наитию, верно?

У меня брови полезли на лоб.

– Я за тобой наблюдаю от самого Гиэ-Ксле. И кажется, начинаю вникать в твой образ мыслей. Похоже, ты сам себя подчас не очень-то понимаешь. Вот уже неделю на нервах – верный признак, что твоя интуиция пытается достучаться до сознания. – Он встал. – Значит, я должен действовать с учетом того, что ты решишь выступить раньше.

Могаба ушел. Интересно. Вникает он, стало быть, в мой образ мыслей… Как лесть это следует понимать или как угрозу?

Я подошел к окну, распахнул его и устремил взгляд в ночное небо. Среди бегущих к горизонту туч изредка проглядывали звезды. Возможно, каждодневным дождям – конец. А может, всего лишь кратковременное прояснение…

Я вернулся к работе. Мы с Жабомордым вознамерились любыми средствами выяснить, что содержится в книгах, пропавших из городских библиотек. Было у меня предположение, что некое официальное лицо, пожелавшее остаться анонимным, все их собрало во дворце Прабриндра. Вопрос: как до этих книг добраться? Применить власть военного диктатора?

– Р-реку игнор-рируй.

– А? – Я оглянулся – что за дьявольщина?

– Р-реку игнор-рируй.

В оконном проеме сидела ворона. Рядом уселась еще одна, принесшая то же самое сообщение.

Вообще-то, вороны птицы умные. Но они всего лишь птицы. Я попросил объяснить, но опять услышал совет игнорировать реку. Хоть на дыбу их вешай, толку не добьешься.

– Ладно, понял. Реки для меня не существует. А ну, кыш!

Вороны… Все время эти проклятые вороны. Ясное дело, они хотят мне что-то сказать. Но что? Ведь и раньше предупреждали. Следует ли понимать, что я не должен придавать значения береговым плацдармам?

Вообще-то, я так и хотел поступить, учитывая непролазную грязь на дорогах.

Я распахнул дверь:

– Одноглазый! Гоблин! Ко мне!

Они с угрюмыми физиономиями, стараясь держаться подальше друг от друга, вошли в кабинет. Недобрый знак. Вражда возобновилась. Или вот-вот возобновится. Если вспомнить, как долго ее сдерживали, назрел мощный взрыв.

– Завтра начинаем. Ликвидируйте остатки агентуры Хозяев Теней.

– Я считал, у нас еще есть запас времени, – проворчал Одноглазый.

– Может, есть, а может, и нет. Я хочу, чтобы с агентурой было покончено немедленно. Займитесь.

– Слушаюсь, твое превосдиктаторство, – пробормотал под нос Гоблин.

Я нехорошо взглянул на него, и он вышел. Обернувшись к окну, я посмотрел на проясняющееся небо.

Такое ощущение, что все идет слишком уж хорошо…

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?