Сибирские лекции по аналитической психологии

Есть ли еще какие-то замечания по предыдущему блоку?

Слушатель: Я сейчас думаю, может, мой вопрос не ко времени. Может ли клиент вызывать у терапевта злость? Я злюсь и, бывает, часто. Моя клиентка учится отношениям с мужчинами, но у нее все время проскальзывает, что она неотразимая, красивая, соблазняющая… А я вижу: сидит обыкновенная женщина. Ну да, в свои 34 года она хорошо сохранилась – фигура там и все прочее… И меня это злит, я не знаю, как вообще это выразить, и боюсь этой злости. Я очень устаю, у меня головная боль после нее. Но я ей, правда, сказала: «Перестаньте себя жалеть и посмотрите в зеркало». Может ли терапевт иногда быть прямолинейным и злым, или этого нельзя допускать? Это про эмпатию…

Это целый букет вопросов, и я на них отвечу. Первое, что мне сейчас приходит на ум, это персидская сказка. Называется она «Дочь апельсина». Сидит летающая принцесса на дереве, внизу какой-то водоем, и она видит свое отражение. Тут подходит злая женщина, смотрит в воду и говорит: «О господи, как же я красива». На самом деле она видит принцессу. Эта сказка определенным образом связана с такими женщинами, потому что они не видят своей тени.

Второе, что я хотел сказать: помните, что Анима и Анимус исключительно заразны. Если пациент заражен Анимусом или Анимой, то это испытывает на себе и психотерапевт. Он тоже заражается. Если вы злитесь, это часть происходящего процесса. Данное чувство важно – его не нужно подавлять. Вы можете, например, в контрпереносе почувствовать ярость клиента. Возможно, это ваша собственная ярость, вызванная тем, что эта женщина похожа на ту, что когда-то вам сделала что-то неприятное. Мы этого не знаем наверняка, но можем сказать, что есть что-то такое, что в связи с этим пациентом приводит нас в ярость. Это обычная ответная реакция, это ваша злость, к которой мы не имеем никакого отношения, и тогда клиент не хочет с этим работать. Но бывает и так (с этим я уже сталкивался на супервизиях), что ответ на защитную реакцию формируют коллеги. Получается так, что человека «вписывают» в какую-то картину, в какой-то образ обобщенно. Если я вдруг чувствую голод, то это может быть элементом процесса. Если меня вдруг одолевает жажда, если вдруг меня одолевает чувство счастья или, наоборот, я чувствую себя несчастным, если у меня возникают сексуальные фантазии или мне хочется бежать из комнаты, то все это – часть процесса. А мы, аналитики, не можем сказать, что мы воспитанные ученики и ученицы; во всяком случае, мы не должны быть такими во время анализа потому, что мы должны быть обычными людьми и соприкасаться с человеком, как нормальный человек с нормальным человеком, даже если у другого человека невроз. Ведь неврозы есть и у нас самих. И все это часть нашего инструментария. Я ответил на ваш вопрос?

Слушатель: Да, теперь я не представляю себя ученицей, загнанной в футляр.

Вот и хорошо.

Слушатель: Значит, я могу позволить себе быть самой собой?

Грязь – это грязь, а золото – это золото, и мы должны называть вещи своими именами всегда в человеческой форме, но отчетливо.

Слушатель: Можно уточнить: вы говорили про зараженность Анимой или Анимусом; а если терапевт и клиент разного пола? Если клиент – мужчина, а терапевт – женщина, и клиент заражен Анимой, то когда терапевт заражается Анимой?

Это и есть психодинамика. У мужчины, у которого есть невроз Анимы, будет изменчивое настроение, и при этом никогда не будет понятно, в каком он настроении находится. То он льстит женщине-терапевту, то вдруг ругает ее, или ему хочется, чтобы она пожалела его, потому что ему плохо, а потом вдруг он ведет себя как герой, и это все зажигает в женщине Анимус. В ней возникает потребность положить такому поведению конец и вообще показать ему, что в жизни есть какие-то пределы. В этом случае в ней рождается воспитатель, и тогда она вдруг начинает говорить, что нужно делать и как; у Анимуса и Анимы начинается ссора, и терапия заканчивается.

Слушатель: А как проявляется Анимус у женщины-терапевта по отношению к женщине-клиентке?

Если они не проанализируют друг друга. Женщина-аналитик должна задать себе вопрос: почему я говорю так или иначе, почему я думаю так или иначе, почему я рекомендую простое упражнение? Отойдите хотя бы немного в сторону и спросите себя: почему я думаю именно так, мои ли это мысли или это мысли, исходящие из бессознательного? Если перед нами мысли и принципы, то их источником является, как правило, Анимус.

Теперь поговорим про чувствование. Этот термин Юнг использует в двояком смысле. С одной стороны, он относится к психодинамическим процессам, происходящим у клиентов, и одновременно к аналогичным процессам, происходящим у аналитика. Итак, К. Г. Юнг пишет:

«В практической работе при толковании снов нужно обладать, с одной стороны, мастерством и способностью к чувствованию, а с другой стороны – знанием исторически сложившихся символов. Как и в любой другой практической психологической работе, одного интеллекта здесь недостаточно – требуется еще и душевное восприятие, потому что иначе будет упущен душевный материал сна, который является самым важным материалом при его толковании. Без этого понимание снов невозможно. Поскольку сон являет собой совокупность душевных переживаний человека, то аналитик должен подходить к нему так же, как к целому человеку. „Искусство требует всего человека“, – говорил один старый, древний алхимик. Ум и знания должны в этом участвовать, но не подавлять сердечные чувства. Сердце, в свою очередь, не должно поддаваться сантиментам»^[9].

Можно выделить пассивную и активную проекцию. Пассивная форма – это обычная форма всех патологических и обычных проекций, которые возникают из какого-то намерения и являются чисто автоматическими событиями. Активная форма составляет существенную часть акта чувствования. Правда, в целом эмпатия является процессом интроекции, так как она служит для того, чтобы ввести объект в интимные отношения, в близкую связь с субъектом. Для того чтобы создать такую связь, субъект открывает в себе определенные содержания, например чувства; вкладывает их в объект, тем самым оживляя его и включая, таким образом, объект в субъективную сферу.

Все ли вам понятно из того, что говорит К. Г. Юнг?

Слушатель: Не могли бы вы прокомментировать эту цитату?

Я хочу вернуться к первой цитате. Он пишет, что важно отличать чувства от сантиментов. Сантименты и сентиментальность – это неосознанная идентификация, и этого ни в коем случае не должно происходить с аналитиком, хотя и происходит. Но если аналитик имеет проекцию, то это его попытка вступить в связь с клиентом. Это есть первая попытка становления отношений.

Приведу еще один пример проекции ощущений на наблюдения. Когда ко мне приходят клиенты и звонят в дверь, то в зависимости от того, кто это, я слышу звонок по-разному. Иногда по звонку определяю настроение клиента. Здесь мы имеем дело как раз с первой проекцией. Это первый шаг к отношениям.

Другая ситуация: клиент входит, и я подаю ему руку (в том районе Германии, где мы живем, принято так здороваться). Манера подачи руки может быть разной. Иногда рукопожатие твердое, но оно не причиняет боли. Иногда, пожимая чью-то руку, мы чувствуем, что она похожа на мыльную губку, а бывают и такие рукопожатия, что хочется вскрикнуть. Есть люди, которые вообще руку не подают. В любом случае в этом есть начало отношений. Вот так наша психика устанавливает связь, и наша задача – научиться это понимать. Но я всегда задаю себе вопрос: почему в данном случае я реагирую именно так, а не иначе? К. Г. Юнг говорит: «Я, как целостный человек, должен реагировать на другого человека»^[10].

Слушатель: Он пишет, что «не нужно подавлять сердечные чувства».

Что имеется в виду?

Под сердечными чувствами он понимает отчетливо формулируемые чувства. Возьмем, к примеру, сантименты и сентиментальность. Например, терапевт-женщина рассказывает на супервизии о молодом человеке, который ходит к ней на анализ. Она начинает разглагольствовать, что это прекрасный молодой человек, и, если бы у нее был такой сын, она была бы счастлива. Вот это и есть сантименты. Эмоции выражаются ярко, а сантименты туманны. В Западной Европе мы говорим, что здесь должны присутствовать сердце и чувства, поскольку у нас слишком большое значение придают уму и интеллекту, поэтому К. Г. Юнг об этом и пишет.

Давайте вспомним о Паскале, философе XVIII в. Он сказал: «У сердца есть свои рациональные основания, и эти рациональные основания сердца рацио не знает»^[11]. Мы можем посмотреть на это с точки зрения мифологии К. Г. Юнга. Мыслительная функция говорит: «Верно, можно», – а чувствующая функция говорит: «Хорошо, плохо». Это нечто иное, тем не менее рациональное. Что вы думаете по этому поводу?

Слушатель: Можно ли, исходя из высказывания Паскаля, сказать, что, когда я злилась на свою клиентку, это было тоже рациональное знание сердца?

Есть женщины и мужчины, которые вызывают разочарование и ярость. Ярость не видит никакого будущего. Мы можем увидеть, что эти люди в своей обыденной жизни делают то же самое. И вы можете у них спросить: «Вы часто делаете то, что вы со мной сейчас делаете?». Главное – не осуждать. Если вы начнете осуждать женщину, то проявится Анимус, и тогда занавес упадет.

Есть ли еще какие-то замечания?

Слушатель: Всегда ли я могу брать на себя ответственность за свою работу и ожидать хороших результатов от терапии?

Сейчас я вдруг вспомнил один случай из моей практики. Последнее время у меня почему-то появилось много клиенток, которые пришли ко мне в связи с тем, что их бьют мужья. Один раз ко мне пришла супружеская пара. И я спросил мужа, есть ли у него ощущение, что он делает что-то не так. Он сказал: «Нет, я все делаю правильно. Во всем виновата моя жена». Потом я полчаса с большим трудом работал с ним одним. Возможно, через какое-то время я ему скажу, что смысла в нашей дальнейшей работе нет…

Есть основное правило: шанса на положительный анализ нет только у тех людей, которые страдают от внешнего окружения. А те, кто страдают от самих себя и от окружающего мира, имеют шанс на положительные результаты терапии, потому что они как раз и хотят что-то изменить.

Я ответил на ваш вопрос?

Слушатель: Да, спасибо.

Я еще вспомнил о том человеке, который говорит, что во всем виновата его жена. Люди, которые все рационализируют, все обобщают. Среди моих пациентов есть несколько немцев, эмигрировавших из России. У них довольно жесткая культура, и мне кажется, что они вообще не посещают врача. Приходя ко мне, они говорят, что дела идут нормально, но боли есть. Когда я спрашиваю, о чем им рассказывают их боли, они очень удивляются. Это одна из форм защиты.

Если посмотрим на случаи с женами, которых бьют мужья, то увидим, что существует вероятность того, что во всем виноваты мужья. Но когда мы задаем вопрос, почему же они не расстаются, то женщины приводят тысячи доводов, чтобы не уходить от мужей. И здесь мы тоже видим защиту в тот момент, когда они рассказывают о своих мужьях.

Сейчас я повторю то, о чем мы говорили вчера. Сначала, на примере картин, я хотел показать, как мы должны работать со своими клиентами. Мы считаем, что делаем это нормально, но не задумываемся об этом. Потом я хотел обратить ваше внимание на различие в терминах. Я говорил, что термин «эмпатия» берет свое начало в англосаксонской культуре, и перевести этот термин на немецкий и русский язык сложно, потому что «эмпатия» – это скорее понятие, относящееся к интеллекту. Этот термин сильно отличается от немецкого и русского термина «чувствование», в котором большую роль играет чувство. Здесь есть определенная проблема: скажем, когда мы читаем переводы немецких авторов на английский язык, то вместо «чувствование» в переводах мы видим термин «эмпатия», а это не одно и то же. Поэтому когда вы читаете Якоби, Юнга или фон Франц, вам нужно самим переводить, чтобы правильно понять их текст.

Слушатель: Как работать с людьми, которые любят опаздывать, или забывают приходить, или говорят: «У меня нет денег, чтобы приходить дальше»?

Это целый букет вопросов. Во-первых, я всегда заканчиваю сеанс вовремя. У меня есть женщина-бизнесмен, она ощущающий интроверт. У них всегда есть проблемы со временем, и настоящий момент гораздо важнее, чем планы, поэтому пунктуальность им дается с трудом. Она часто опаздывала – то на 15 минут, то на 30. Когда я понял, что опозданиями она вовсе не хочет демонстрировать свою значимость, я сказал: «Будем исходить из вашего времени». Все, теперь она перестала опаздывать, так как знает, что количество часов, оплачиваемых больничной кассой, когда-то закончится. В Германии в плане психотерапии есть большое преимущество: психотерапия оплачивается больничной кассой даже безработным, поэтому довод «У меня нет денег» встречается редко, но бывает. Я всегда задаю вопрос: «Сколько вы тратите на сигареты, вино и другие предметы роскоши? – и добавляю, – Те удовольствия, которые вы получаете, хочу получить и я». Если они не хотят заплатить эти деньги, мы прощаемся. Если человек говорит: «Я собираюсь сделать ремонт», – я спрашиваю: «Возможно, этот ремонт затевается для того, чтобы просто не ходить на анализ?». Но если ремонт действительно необходим, я соглашаюсь.

Скажем, люди ездят в отпуск. Я заранее, за полгода, планирую отдых, поэтому клиенты всегда знают, когда я уезжаю, а я – когда уезжают они. Хотя, конечно, поездки случаются и внезапно, но, опять же, здесь возникает вопрос: это сопротивление или реальная необходимость? При этом я всегда напоминаю своим клиентам: прерывание анализа – это нанесение вреда самому себе. И потом, в больничных кассах есть правило: если кто-то в течение суток отказывается от запланированного анализа, то следующий сеанс он оплачивает из собственных средств.

Теперь давайте продолжим тему.

Обратимся к соборности. Как я понял, многие из вас работают, исходя из этой позиции. В супервизиях восточноевропейских коллег я наблюдал несколько иной подход в отношениях с пациентами по сравнению с подходом западным. Я назвал его первичным единением, что не следует путать с мистическим соучастием, чувствованием и эмпатией. И тут я обратился к литературе в поисках подходящего термина и нашел много работ, посвященных слову «соборность». При этом в нашем случае «соборность» не имеет отношения к церкви, хотя это слово, в общем, имеет религиозное происхождение. Вот цитата из работы Эверта ван дер Цверде: «Термин „соборность“ может рассматриваться как типичный термин русско-крестьянской традиции. Этот термин настолько специфичен, что его невозможно перевести на другие языки»^[12].

Фредерик Популстон переводит термин «соборность» на английский и французский языки. Если переводить с английского на русский, это «органическая общность единения». Взятое из церковной жизни понятие «соборность» стало политическим и общественным идеалом. Хочу подчеркнуть, что этот термин следует понимать не в теологическом смысле, а, скорее, как конкретизацию более глубокого понятия, а именно метафизического понятия всеединства, которое является главной категорией мышления В. Соловьёва. Размышляя о национальном вопросе России в 1889 г., В. Соловьёв писал: «Общественные идеалы и цель исторической жизни состоят в нравственном равновесии всех значимых сил или в их полной солидарности»^[13]. Владимир Соловьёв через термин всеединства придал идее соборности философскую основу.

Я сам лично наблюдал, как явление соборности во внутренней установке моих восточноевропейских коллег применяется в терапии. Это внутренняя установка на сознательное единение с клиентом. Это форма солидарности, которая является чем-то само собой разумеющимся. Это не бессознательная идентификация и не мистическое соучастие – это естественная форма общения, которая предлагает другому человеку душевное гостеприимство.

Я хочу вам задать несколько вопросов. Как вы относитесь к своим пациентам сегодня, к их боли и страданиям? Что происходит, когда к вам приходит страдающий человек и хочет, чтобы вы ему помогали и сопровождали? Что вы можете сказать?

Слушатель: Сегодня я уже смотрю более скептически. Раньше я всем хотела сразу помогать – соборность сразу проявлялась. Чувствование как-то происходило быстро. Сегодня я наблюдаю и часто удивляюсь, с какими серьезными проблемами ко мне приходят люди.

Слушатель: У меня по жизни идет какая-то трансформация: сначала я разделяла понятия «жалость» и «соборность», но сейчас пришла к пониманию, что жалость иногда приносит клиенту значительный вред. Сейчас понятие «соборность» отличается от жалости. Ты сочувствуешь человеку, ты чувствуешь его горе, страдание и при этом видишь какую-то его внутреннюю силу. Я стараюсь ее видеть. Это видение, о котором я не всегда говорю клиенту. Он не всегда бывает готов ее увидеть, и ему просто нужно пострадать. Это помогает пройти страдания.

Не знаю, как в России, но в Германии соборность всегда четко отличают от жалости, когда психотерапевт находится в более сильной позиции, чем пациент, и даже чувствует себя более важным, чем пациент. Если в дело вступает соборность, тогда и психотерапевт и клиент находятся на одном и том же уровне. Поэтому мы в Германии строго различаем жалость и соборность.

Хотелось бы спросить, когда у вас проявляется соборность? В каких случаях она отсутствует или когда у вас наступает эмпатия или чувствование? При этом можете ли вы узнать многое для себя или научиться чему-то у ваших клиентов?

Слушатель: Я чувствую запутанность – как-то все переплетается: где, что… Я думаю, что это разные уровни по процессу и отношениям…

Можно привести такой пример. Скажем, к вам приходит клиент, по отношению к которому вы ощущаете необходимость эмпатии. Это умственный процесс, при котором, как говорит Кохут, должна произойти интроспекция в интроспекцию клиента. И здесь, мне кажется, есть определенные сомнения в области сотрудничества: что-то препятствует установлению этой связи. Возьмем, к примеру, чувствование. Если, скажем, в основе контрпереноса лежит представление о том, что вы готовы «пройти путь в ботинках вашего пациента» (т. е. «поставить себя на его место»), то это означает, что вы к нему уже приблизились. Тем не менее это означает, что в некоторой степени дистанция межу вами еще больше. Понимаете, все эти понятия сформировались в культурном пространстве, основы которого были заложены Декартом. Он сказал: «Я мыслю, значит, я существую» – мысль в первую очередь, и на этом воспитывались все ученики в Западной Европе. В обществе все люди равноправны вне зависимости от уровня образования. Понятие соборности – нечто первичное, здесь нет ни дистанции, ни идентификации.

Поговорим о вопросах, связанных с мистическим соучастием. Здесь мы должны помнить о том, что человек, с которым мы встречаемся, – не обязательно человек абсолютно современный. Вы не хуже меня знаете, что в психотерапии мы встречаемся со многими архаическими чертами – эту архаическую осознанность описал Л. Леви-Брюль. Важная информация по этому вопросу имеется также в книгах К. Леви-Стросса. В данный момент, однако, для нас важен Леви-Брюль. Если вы читали Леви-Брюля, вас можно назвать настоящим специалистом. Давайте посмотрим, что он пишет:

«Умственная установка первобытных людей отличалась от нашей» (Здесь речь идет именно о первобытных людях. – Г. З.). «Природа, в которой они обитали, представлялась им в совершенно другом свете – все вещи и явления в мире были вовлечены в сеть априорного единства таинственного исключения. Именно они делали их мир упорядоченным и взаимосвязанным. Они, прежде всего, притягивали внимание к себе, и лишь они одни удерживали его на себе».

Обратимся к еще одной цитате:

«Из анализа предыдущих фактов еще раз подтверждается, что умственная работа примитивных, находящихся на первобытной ступени народов, является, прежде всего, мистической. Исходя из этого представления, очень отличающегося от нашего, нужно понимать, что термин „мистическое соучастие“ причинности является основой менталитета первобытных людей. Итак, чтобы понять представления аборигенов во всех нюансах, которые нас так часто шокируют, чтобы осмыслить, как они переплетаются друг с другом в легендах, сказках, ритуалах, следует обязательно изучить особенности и детали их языка, но это условие редко выполняется, и менталитет примитивных людей, как и наш, занимается прежде всего причинами происходящего, однако ищет эти причины не в том же направлении, что и мы. И их менталитет существует в мире, в котором бесчисленные оккультные силы живут повсюду, постоянно воздействуют на человека и всегда готовы к действию»^[14].

 

Давайте поговорим о том, что вы знаете. Помните, я говорил, что вы должны научиться говорить на языке своих клиентов. Разумеется, они всегда говорят по-русски, как, собственно, и вы. Но если вы обратитесь к типологии, то поймете, что говорите на разных языках. Это означает, что вы должны научиться говорить на языке ваших клиентов, чтобы понимать, что они хотят сказать.

Язык интуитивного экстраверта, например, совершенно отличается от языка чувствующего интроверта. Эта экстравертность эта интуитивность прослеживаются уже в рассказах о его бабушке, у которой нет других желаний, кроме как поддерживать свою семью и опекать ее. Бабушка в этой семье, к примеру, может сказать: «Я с вами поеду в отпуск».

Если мы возьмем чувствующего интроверта, то он эту ситуацию будет излагать иначе. Он скажет, что у него хорошая бабушка, что она заботится о детях, она иногда в некоторой степени доминирует, но, в общем, все в порядке. Думаю, нет надобности приводить другие примеры.

Еще сложнее, если ваши клиенты говорят на другом языке. Скажем, горожане говорят на языке, который отличается от языка сельских жителей. Рыбаки говорят иначе, чем охотники. А, как вы знаете, в снах бессознательное использует язык сновидца, поэтому мы должны научиться говорить на языке наших клиентов.

В цитате мы видим слово «оккультный». Что вы понимаете под этим словом?

Слушатель: Мистическое что-то…

Оккультное и мистическое – это одно и то же. «Оккульт» – это слово латинское, и означает оно «скрытое для обычного сознания». Если мы встречаемся с человеком фундаменталистских настроений, скажем, в какой-то американской малой церкви или секте (куда можно отнести и русских староверов), то перед нами возникает нечто дьявольское. Здесь оккультное связано со злыми духами. И для этих богословов люди, занимающиеся глубинной психологией, – оккультисты с рогами дьявола.

Сейчас я вспомнил об истории одного своего пациента, истории трагической. Это были советские немцы, которые при Сталине были депортированы и выселены в Сибирь. А вы знаете, что советские немцы во время войны рассматривались как пособники фашистов. Одна клиентка мне рассказала о своей бабушке, которая ей когда-то говорила, что они были выселены в Сибирь и оказались в глухой деревне. Люди на них смотрели так странно и настороженно, как будто искали, нет ли у них рогов на голове. Перед нами ярко выраженные архаические представления и страх того, что везде орудуют скрытые силы. Рыбак, скажем, очень испугается, если поймает рыбу с двумя хвостами, даже не подумав о том, что вверх по течению реки, в 10 километрах, стоит атомная электростанция. Это просто другая форма причинности. Рыбак думает, что в образе двухвостой рыбы сидит злой дух. В сновидениях наше бессознательное естественно в бессознательном символов, поэтому мы всегда должны задавать клиенту вопрос о том, что этот символ означает для него в данном конкретном случае. Скажем, есть разница: клиент – приверженец традиционного православия, или перед нами старовер, или человек, который находится вне какой-либо конфессии. Как-то на наших семинарах возникали шаманские образы – это оккультизм. В психологии мы этот термин употреблять не можем, потому что для этих людей все бессознательное является оккультизмом. Затем у нас возникло слово «мистический». Что значит «мистический», как вы полагаете?

Слушатель: Потусторонний, не имеющий рационального объяснения…

Перед нами слово греческого происхождения, а точнее древнегреческого. Это слово означает, что значение явления настолько скрыто, что о нем можно говорить только шепотом. Если мы про это скажем громко, то тайна будет разрушена.

Вспоминаю сейчас об одном фильме, где говорится о сновидении с явлением смерти. В этом фильме одна африканская группа поет очень красивую песню. В ней мы слышим: «Мертвые не мертвы, их слова в шуме листвы, в журчании ручья». Вот это и есть мистическое.