От Вознесенского проспекта до реки Пряжи. Краеведческие расследования по петербургским адресам

В Петербурге заканчивался летний сезон. В столицу возвращались дачники. В гимназиях начались занятия, а вместе с ними появились и заботы у родителей. Самой главной проблемой, как писали газеты, являлось приобретение учебников, учебных пособий и канцелярских принадлежностей. В том году учебная программа была расширена введением преподавания гигиены и увеличением числа уроков по истории и географии.

16 сентября 1903 года утром погода хмурилась, изредка сеял мелкий дождь, но затем небо прояснилось, и золотые лучи солнца осветили эллинги Балтийского завода, толпы празднично одетого народа и Неву с вытянувшимися в одну линию военными судами. Прибыли вице-адмирал С. О. Макаров, начальник штаба контр-адмирал З. П. Рожественский, великий князь Кирилл Владимирович, его императорское высочество великий князь Алексей Александрович.

В 11 часов яхта «Александрия» с государем и императрицами Марией Федоровной и Александрой Федоровной на борту под брейд-вымпелом императора вошла в Неву. Николай II с лицами свиты проследовал на крейсер «Алмаз».

Корабли уходили на Дальний Восток. В строю на рейде стоял белоснежный двухтрубный корабль. Крытая дорогим тиком верхняя палуба на стальной тонкой подложке («броневая защита»), обставленные кожаной мягкой мебелью адмиральский салон и офицерские помещения, зеркала, персидские ковры, великолепный кабинет, изящная отделка кают-компании – все говорило о том, что это скорее прогулочная яхта наместника, нежели боевая единица флота. Крейсер сверкал, как драгоценный камень и полностью соответствовал своему названию. Однако всех поражало слабое вооружение и пассажирский вид. Создавалось впечатление, что эта яхта с недостаточным для разведчика ходом, отсутствием должных мореходных качеств и вооружения, зачислена в состав действующих военных кораблей по недоразумению.

Тем не менее вступивший в боевой строй «Алмаз» принимал высокого гостя – российского императора. Желтый штандарт с черным двуглавым орлом на грот-мачте означал, что на борту присутствует коронованная особа. Перед первым плаванием Николай II решил лично убедиться в боевой готовности судна. Командир крейсера доложил о технической и боевой готовности «Алмаза» и от имени экипажа – 15 офицеров и 280 низших чинов – заверил императора в верности присяге и служению Отечеству. Николай II остался весьма доволен осмотром корабля. Правда, последние минуты его пребывания на крейсере несколько омрачились. Благодушно настроенный царь, обходя замерший строй матросов, спросил одного из них:

– А что, голубчик, не боишься утонуть в далеком море?

Лица офицеров недоуменно вытянулись. Во-первых, такой вопрос на военном корабле являлся бестактным и неуместным, а во-вторых, царь обратился к бывалому матросу Ивану Попову, острослову и балагуру, тот никогда не лез за словом в карман.

– Не море топит корабли, а люди, ваше величество! – последовал бравый ответ. Смысл ответа не сразу дошел до сознания царя.

– На таком красавце плавать одна приятность, не правда ли? – продолжал спрашивать император.

– Самотоп что надо! Пушчонки только больно тощие, ваше величество, больше для салюту приспособлены, – отпарировал матрос.

Неслыханная дерзость! Офицеры превратились в соляные столбы.

«Алмаз» в завершающий период ходовых испытаний. Конец 1903 г.

Сходя с корабля на яхту, царь счел необходимым сделать замечание командиру крейсера о неумеренной развязной болтливости матросов «Алмаза». На следующий день матроса Попова за «недисциплинированные ответы» его императорскому величеству подвергли усиленному аресту на 10 суток, а Николай II в сердцах отменил свое предварительное и уже опубликованное распоряжение о традиционном в таких случаях денежном награждении низших чинов крейсера.

По планам Главного морского штаба, конвой, состоящий из крейсеров «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Алмаз», должен препровождать на Дальний Восток большой отряд только что построенных миноносцев.

Завершив все расчеты с берегом, «Алмаз» в 22 часа 16 декабря 1903 года покинул аванпорт порта Императора Александра III и, имея под парами шесть котлов, лег курсом на Киль. Погода в целом стояла благоприятная, хотя на этом переходе выявилась большая валкость корабля, кренившегося уже при 4-балльном ветре.

Проведя на кильском рейде несколько дней и понеся первую потерю (20 декабря скончался от брюшного тифа и был похоронен на местном воинском кладбище квартирмейстер Майоров), «Алмаз» утром 21 декабря с лоцманом на борту вошел в Кильский канал. На выходе из него вечером того же дня в темноте и при свежем боковом ветре кормовую часть крейсера из-за неправильных действий лоцмана повело вправо, в результате чего правый гребной винт несколько раз задел деревянную стенку выходного шлюза канала. Причем удары оказались настолько сильны, что правая машина дважды останавливалась, а в линии ее гребного вала появился скрип. Но все обошлось, и 24 декабря «Алмаз» вполне благополучно добрался до Бреста, где водолазный осмотр показал, что верхние части всех трех лопастей правого гребного винта при ударе оказались загнуты.

Однако, не желая задерживаться в Бресте, И. И. Чагин решил отложить устранение полученных повреждений до прихода в Алжир, а потому, приняв на борт 350 т угля, а также предназначавшиеся для Е. И. Алексеева вино и посуду, «Алмаз» в полдень 27 декабря покинул его.

Переход через зимний и неспокойный Бискайский залив стал серьезным испытанием для вновь построенного корабля и его экипажа.

Из-за неравномерной погрузки угля в Бресте корабль уже по выходе из него, на спокойной воде, имел довольно значительный крен. Идя против ветра и при сильной зыби, «Алмаз» бушпритом постоянно зарывался в воду, теряя скорость. Качка сделала свое дело. На этом переходе две трети экипажа укачало, особенно машинную команду, работавшую при высокой температуре из-за постоянных неполадок в системе вентиляции. Из 60 кочегаров вахту могли нести менее половины. Сам же «Алмаз» выдержал этот шторм вполне удовлетворительно, хотя и внезапно начала пропускать воду часть временных железных пробок, которыми заглушили отверстия от срубленных в Ревеле заклепок спускового устройства. При значительном же крене корпуса крейсера вода стала проникать и через бортовые угольные портики, задраенные наспех и без тщательного осмотра в связи с поздним окончанием погрузки топлива в Бресте. Стекая в трюм, эта вода смешивалась там с попавшим в него с кочегарных площадок угольным мусором, забивавшим осушительные насосы и затруднявшим удаление ее за борт. Вдобавок ко всему волнами сорвало одну из голов орла носового украшения.

Считая дальнейшее плавание рискованным, И. И. Чагин решает переждать шторм в испанском порту Ферроль. Но при смене курса при свежем боковом ветре «Алмаз» стал неуправляемым, парусность, создаваемая его кормовой рубкой, возвращала корабль к ветру.

Следуя к Ферролю, «Алмаз» разминулся и обменялся приветствиями с эскадренным броненосцем «Император Николай I» и минным крейсером «Абрек», возвращавшимися из Средиземного моря на Балтику.

Интересно отметить, что, дойдя до этого места в рапорте И. И. Чагина, кто-то из руководства Российским флотом вписал между строк: «Вот к чему сводятся 20-узловые новые, но не современные крейсера малого водоизмещения. Он вынужден был зайти в порт при обстоятельствах, которые не препятствовали маленькому старому "Абреку" держаться в море».

Утром 1 января 1904 года «Алмаз» покинул Ферроль и спустя четверо суток бросил якорь на рейде Алжира. Здесь И. И. Чагин намеревался исправить все обнаруженные и полученные за время плавания повреждения в механизмах и прочих устройствах корабля, а также произвести его полную окраску, как надводного борта, так и подводной части, для чего непременно следовало стать в док. Однако с этим возникла проблема: персонал дока, привыкший иметь дело с коммерческими судами с плоским днищем и ставившимися прямо на постоянные клетки, не имел опыта по постановке кораблей на киль-блоки. Положение спас находившийся на крейсере в этом походе его строитель А. И. Моисеев. После его остроумных рационализаторских предложений все же благополучно удалось 16 января поставить «Алмаз» в док.

Ремонт лопастей гребного винта крейсера «Алмаз» во время докования в Алжире

После откачки воды из дока выяснилось, что вся краска с подводной части, а красилась она последний раз суриком перед спуском корабля на воду в мае 1903 года, почти вся слезла, но днище ракушками не обросло. Однако «совершенно ошеломляюще», по словам А. И. Моисеева, выглядело перо руля – у него начисто отсутствовала вся нижняя половина. Моисееву пришлось заключить, что свое первое плавание «Алмаз» совершил лишь с одной верхней половиной пера, что и объясняло, почему крейсер так плохо слушался руля во время шторма в Бискайском заливе.

Утраченную часть руля срочно заказали на одном из заводов в Марселе, и уже вечером 30 января ее доставил в Алжир лейтенант Н. М. Григоров, специально командированный туда для размещения заказа и наблюдения за изготовлением. После ее установки на место (с полноценным рулем, по отзыву И. И. Чагина, крейсер превосходно слушался руля и в тихую, и в свежую погоду, правда, при попутном волнении корабль легко бросало в стороны и держаться на курсе становилось труднее) «Алмаз» 2 февраля покинул док, причем лопасти гребных винтов после исправления установили с увеличенным шагом в надежде прибавить скорость. Во время докования подводную часть сумели окрасить три раза прекрасным антикоррозийным покрытием, изготовленным по патенту Гольцапфеля. Стоимость всех выполненных в Алжире работ составила 4879 франков 75 сантимов. Однако в связи с начавшейся Русско-японской войной дальнейшее плавание крейсера до Порт-Артура Главный морской штаб признал нецелесообразным и его командир получил приказ возвращаться в Россию.

4 февраля в 15 часов «Алмаз» покинул Алжир. В первую же ночь вновь пострадало носовое украшение корабля. На этот раз волнами с носовой части крейсера сорвало уже обе головы орла.

16 февраля 1904 года «Алмаз» прибыл в порт Императора Александра III в Либаве, базе кораблей Балтийского флота, где и остался до окончания зимы.

Новый, 1904 год в столице России был встречен невесело. В Петербург поступали тревожные сообщения с Дальнего Востока. 1 января газета «Котлин» писала: «Минувший год для нашего флота был очень продуктивным и богатым событиями. Развитие флота обеспечено бюджетом на 17 миллионов рублей. Деньги в основном предназначались для постройки новых военных кораблей». А некий корреспондент Трифонов опубликовал в этом же номере свои стихи:

 
Боже правый, внемли,
Горе, скорбь удали
И для русской земли
Мир и счастье пошли.
 

А война становилась все ближе.

Еще 29 декабря 1903 года китайский посланник в Токио телеграфировал, что если Россия не сделает уступок Японии, то последняя будет вынуждена прибегнуть к оружию. Из Рима передавали о полученных секретных сведениях, о продаже Японии аргентинских военных судов, а банк в Токио получил от англичан ссуду в 37 миллионов рублей. Морские атташе – члены русских дипломатических представительств, аккредитованных за границей, сообщали, что возможная война России с Японией выгодна Англии.

Военно-морские училища Японии установили сокращенный курс обучения и увеличили прием молодых людей в возрасте от 16 до 20 лет. Газеты писали о популярности этих учебных заведений и значительном конкурсе при поступлении в них – на одно место подавалось по десять заявлений. В основу подготовки японских морских офицеров положили программы английского образца, вводилась строгая система постоянного обучения и контроля военных знаний офицеров. Экзамен стал обязательным даже для адмиралов.

26 января 1904 года, в понедельник, император Николай II записал в дневнике: «Утром у меня состоялось совещание по японскому вопросу; решено не начинать самим… Весь день находился в приподнятом настроении! В 8 часов поехали в театр; шла "Русалка" очень хорошо. Вернулись домой, получил от Алексеева телеграмму с известием, что этою ночью японские миноносцы произвели атаку на стоявших на внешнем рейде "Цесаревич", "Ретвизан" и "Палладу"… Это без объявления войны. Господь да будет нам в помощь!».

В телеграмме наместника сообщалось: «Всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что около полуночи с 26 на 27 января японские миноносцы произвели внезапную минную атаку на эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости Порт-Артур. Причем броненосцы "Ретвизан", "Цесаревич" и крейсер "Паллада" получили пробоины». В тот же день в корейском порту Чемульпо погибли в неравном бою с японской эскадрой крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец».

28 января все газеты опубликовали царский манифест, где всем подданным объявлялось: «В заботах о сохранении дорогого сердцу Нашему мира, Нами были приложены все усилия для упрочнения спокойствия на Дальнем Востоке. В сих миролюбивых делах Мы изъявили согласие на предложенный японским правительством пересмотр существовавших между обеими империями соглашений по корейским делам. Возбужденные по сему предмету переговоры не были, однако, приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений Правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыве дипломатических сношений с Россиею. Не предуведомив о том, что перерыв таковых сношений знаменует собой открытие военных действий, японское правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости Порт-Артур.

Канонерская лодка «Кореец»

Крейсер «Варяг»

По получении о сем донесения Наместника Нашего на Дальнем Востоке, Мы тотчас же повелели вооруженною силою ответить на вызов Японии…».

Высочайший манифест 27 января 1904 г. об объявлении войны с Японией

В российских и зарубежных газетах замелькали многочисленные сообщения, сходившиеся в том, что основные причины войны, приведшие к столкновению двух великих восточных держав, возникли не далее как десять лет тому назад, когда они оказались соперницами в овладении странами, лежащими между ними, на владения коими ни Япония, ни Россия не имели ни малейшего права. Берега Кореи и Манчжурии стали вдруг необходимы России как выход к открытому океану, Японии – как доступ к материку.

Япония надеялась на победу в морском сражении и интенсивно занималась постройкой флота. Россия также стала увеличивать флот и каждый спущенный со стапеля боевой корабль направлялся на Дальний Восток. Однако, заключали политические и военные обозреватели, в январе 1904 года перевес японского флота над русским дал ей решимость начать войну. Петербургские газеты, публикуя первые сообщения с театра военных действий и перечисляя наши неудачи и потери, дали уничижительную оценку ремонтной базе Порт-Артура: в построенные там доки не помещались броненосцы и другие крупногабаритные корабли.

Газета «Кронштадтский вестник» сообщила, что читатели в разных городах буквально атаковали корреспондентов вопросами: «Правда ли, что Порт-Артур пал? Почему Балтийские корабли не поспели на выручку? Почему пассивно вела себя Тихоокеанская эскадра и не сражалась с японцами насмерть, как крейсер "Варяг" в Чемульпо?».

Крестьяне из бессарабского местечка Резины спрашивали: «Как это начальство об этом не знало?». Газета «Бессарабская жизнь» отмечала, что вопросы крестьян поставили ее сотрудников в тупик.

Газета «Котлин» 28 января 1904 года писала: «В церкви Николая Чудотворца при морском манеже прошло благодарственное молебствование по случаю радостного известия о благополучном отражении японской эскадры на Порт-Артур дружными усилиями флота и крепости. Главный командир Кронштадтского порта, вице-адмирал С. О. Макаров сказал: "Наши товарищи уже вступили в дело, окрещены боевым огнем, нужно будет – они лягут костьми на поле боя, сумеют выказать себя истинными героями. С театра военных действий приходят и будут приходить известия то хорошие, то худые. Но пусть не дрогнет ничье сердце. Мы – русские. С нами Бог! Ура!"… Трудно описать взрыв геройского восторга, овладевшего моряками, – заключала газета, – все рвались в бой. Подъем духа – необычайный. Начали поступать многочисленные пожертвования для приобретения судов морского флота».

Постоянно публиковались списки лиц, пожертвовавших на нужды войны. Деньги вносили все – военные, чиновники, рабочие, крестьяне.

30 января попечительский совет Кронштадтской общины сестер милосердия Российского общества Красного Креста довел до широкого сведения, что ввиду начала военных действий на Дальнем Востоке открыты краткие курсы сестер милосердия.

Группа сестер милосердия Общины св. Евгении перед отправкой на госпитальные суда 2-й Тихоокеанской эскадры

Но, по-видимому, патриотические порывы газет должны были все же иметь определенную меру. Совершенно недопустимо, тем более в условиях военного времени, выглядели публикуемые из номера в номер на страницах широко доступных морских газет Петербурга уже в первые дни войны заметки о боевых кораблях Тихоокеанской эскадры. Приводилось не только название каждого корабля, но и подробные сведения о его боевых характеристиках, вооружении, машинах и составе команды. Регулярно сообщалась информация о местонахождении кораблей русского флота в походах. Японской разведке оставалось только регулярно читать русские газеты, чтобы без особого труда получать интересующую ее оперативную информацию.

1 февраля 1904 года главному командиру Кронштадтского порта вице-адмиралу С. О. Макарову официально объявили о назначении его командующим флотом на Тихом океане. Решение Николая II вручить судьбу Тихоокеанского флота, а вместе с ним и надежду на благополучный исход войны с Японией одному из боевых морских офицеров не было случайным. Еще задолго до этого, в 1900 году, Степан Осипович, оценивая обстановку на Дальнем Востоке, считал войну с Японией неизбежной и предлагал Морскому министерству план экстренных мер по реорганизации флота Тихого океана. Однако его предложения тогда отклонили, и прежде всего адмиралы П. П. Тыртов и Ф. К. Авелан. Именно они, по мнению большинства историков флота, являлись главными виновниками промедления в создании надежного морского щита на реально возможном театре военных действий. Сейчас же от нового командующего ждали чуда и победных реляций. Опытный моряк и талантливый руководитель, С. О. Макаров понимал всю сложность обстановки и огромную тяжесть собственной ответственности, но это не убавило присущей ему энергии. Прибыв в Порт-Артур, он настойчиво искал выход из сложившегося не по его вине катастрофического положения.

С. О. Макаров

В своем штабе новый командующий флотом собрал талантливых офицеров, в том числе и приехавших с ним из Петербурга. Оперативный план адмирала Макарова предусматривал интенсивную подготовку к генеральному сражению с японским флотом, а в его ожидании началась активизация действий главных сил – броненосцев, утверждавших господство русского флота в северной части Желтого моря.

2 февраля 1904 года последовало высочайшее повеление всем судам, направлявшимся на Дальний Восток, срочно вернуться в Кронштадт. Комиссия при Морском Генеральном штабе по описанию действий флота с сожалением констатировала неудачную попытку увеличить русские морские силы на Тихом океане.

Теперь ставкой российского правительства в войне с Японией стало решение о формировании из кораблей Балтийского флота морской эскадры и направлении ее на Дальний Восток на соединение с 1-й Тихоокеанской эскадрой с целью добиться господства на море и прервать снабжение японской армии в Корее и Манчжурии.

Эскадра собиралась спешно, в суматохе. В ее состав вошли разнотипные суда, в том числе и довольно старые, плохо вооруженные. С любезной помощью тех же газет, подробно, из номера в номер, освещавших процесс формирования новой морской армады, состав 2-й эскадры флота Тихого океана, характеристики всех судов, их вооружение и состав команд стали во всех деталях известны японцам еще задолго до ее выхода из Кронштадта.

На флот пришли новые, плохо обученные кадры. Прибывающие партии нижних чинов тотчас же распределялись по судам, и многие даже не подвергались предварительному медицинскому осмотру. Часто на корабли попадали матросы, по состоянию здоровья не вполне пригодные для морской службы. Офицерский состав эскадры комплектовался из запаса. Более половины составляли недостаточно опытные мичманы выпусков последних годов.

На судостроительных и судоремонтных заводах Петербурга спешно заканчивали постройку новых кораблей. В Финском заливе проводились ускоренные испытания. Корабли не развивали проектных скоростей. Заклепки ослабевали или вовсе вываливались – после пробных стрельб во многих местах текли каюты.

Еще хуже обстояли дела с заслуженными кораблями-старичками, без должных испытаний включенными в состав эскадры. Зачастую команды плохо знали свои суда и машины. Какое могло быть сравнение между матросами, плавающими по 5–7 лет подряд на кораблях 1-й Тихоокеанской эскадры и теми, кто плавал на Балтике 3–4 месяца в году, а остальное время проводил в казармах! К тому же большая часть судовых команд 2-й эскадры состояла из новобранцев и матросов, призванных из запаса, забывших морскую службу.

Офицеры с беспокойством обсуждали проблему обеспечения углем. Они знали – грузить уголь придется в море. Путь долгий и утомительный, через штормы и тайфуны. К тому же в бой придется вступать с хода, с отдохнувшим врагом, имеющим свои собственные базы. А если, не дай Бог, Порт-Артур падет, то 2-я Тихоокеанская эскадра, меньшая по числу боевых судов, без сомнения будет разбита. «И не нужно быть пессимистом, чтобы ясно видеть, что, кроме стыда и позора, нас в этой войне ничего не ожидает», – говорили старые, опытные морские офицеры.

Весенний Петербург радовался теплым дням, солнцу, окончанию томительной и тревожной северной приморской зимы. Город готовился к пасхальным дням. Всюду пестрели праздничные объявления, реклама. Булочная и кондитерская Э. Г. Гельмса принимала заказы на изготовление домашних куличей, сырых и вареных пасх. При этом сообщалось, что все изготовляется на чистом сливочном масле и под личным наблюдением хозяина заведения. «Христос Воскресе! Попробуйте русские и иностранные вина старинного торгового дома братьев Храмовых» – публиковался заманчивый призыв из дома № 11 на Гороховой, в подвалах которого находились «выдержанные напитки». Центральное аптекарское депо радостно сообщало горожанам, что недавно и в большом количестве получены свежие ваниль, миндаль, шафран, розовое масло и новая краска для пасхальных яиц. Объявлялось, что в Петербург из собственного имения еженедельно привозится прекрасное сливочное масло плитками по 2 фунта, ценой 45 копеек за фунт.

По случаю мобилизации флота магазин Альфреда Майера в доме Пажеского корпуса (Садовая ул., 26) по самым выгодным ценам изготовлял господам морским офицерам, причем в 24 часа, форменную одежду. Конкурент этой фирмы, «Универсальный торговый дом Г. Краут и С. Беньяминсон» (Загородный пр., 10), также по случаю мобилизации флота и за те же 24 часа для офицеров, едущих на Дальний Восток, изготовлял «полную обмундировку из прекрасного материала с большой скидкой».

16 апреля 1904 года Петербург встретил возвращающихся с Дальнего Востока офицеров и команды крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец». Петербургский градоначальник, генерал-лейтенант И. А. Фуллон, сделал распоряжение, чтобы движение по Невскому проспекту и части Морской улицы прекратилось, за исключением экипажей лиц высокопоставленных. Прочая публика могла занимать только тротуары.

В пятницу, 16 апреля, император Николай II записал в дневнике: «Погода была серая и холодная, накрапывал дождь, но настроение было у всех радостное. Из Севастополя прибыли командиры, офицеры и команды "Варяга" и "Корейца". Их встречали торжественно, как подобает встречать героев: по всему Невскому шпалерами стояли войска и военно-учебные заведения. В 11 ½ они прибыли к Зимнему; я их обошел, и затем они прошли церемониальным маршем. Наверху в Белой зале дворца приняли всех офицеров. Молебен был отслужен в Георгиевской зале. Обед для нижних чинов был приготовлен в Николаевской зале на 620 человек…».

Торжественная встреча в Петербурге экипажей крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец». 16 апреля 1904 г.

В июне 1904 года наконец-то точно определился состав 2-й эскадры флота Тихого океана. Но еще вовсю достраивались в гавани новые суда, вводились по очереди в доки старые корабли. Военные суда вытягивались на большой кронштадтский рейд, где рабочие продолжали на плаву их достройку и ремонт.

Городской голова подносит хлеб-соль командиру крейсера «Варяг» капитану 1-го ранга В. Ф. Рудневу

В ремонтных работах участвовали все судовые команды. Вернувшийся на Балтику крейсер «Алмаз» также зачислили в состав 2-й Тихоокеанской эскадры. Злые языки утверждали, что корабль включили в ее состав потому, что командир крейсерского отряда, контр-адмирал О. А. Энквист, облюбовал себе на судне великолепные покои наместника.

В целом, перспектива для «Алмаза» после подобного решения выглядела мрачной. С таким противником, как японский флот, «Алмаз» с его небронированным корпусом, небольшим числом малокалиберных пушек в случае эскадренного боя практически не имел шансов уцелеть. Все это понимали. Но при этом никто не мог предвидеть, что именно этот корабль не только много часов продержится под шквалом японских снарядов, но станет единственным крейсером, выполнившим приказ командующего эскадрой и прорвавшимся во Владивосток.

А пока, утром 3 июля 1904 года, «Алмаз» встал на якорь на Большом рейде Кронштадта.

18 мая крейсер вновь ошвартовался у стенки Балтийского завода. Это связывалось прежде всего с установкой дополнительных четырех 47-мм орудий (по два с борта: два на полубаке, два в корме), двух пулеметов, а также рядом других работ в связи с его включением в состав 2-й Тихоокеанской эскадры.

По завершении работ «Алмаз» 1 июля 1904 года перешел сначала в Кронштадт, а оттуда в Ревель – к месту сбора кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, ставшей, по сути, последней ставкой российского правительства в войне с Японией.

Командующим эскадры назначили контр-адмирала З. П. Рожественского, способного, по мнению правительства, обладая «железной волей и твердой рукой», провести на Дальний Восток разнокалиберную и наспех сколоченную армаду.

Командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой адмирал З. П. Рожественский

Карьера контр-адмирала Рожественского З. П. формировалась в мирное время. Он быстро продвигался по службе. На Ревельском рейде, во время встречи Николая II с Вильгельмом II, он успешно провел показательные стрельбы. Удачный тост на высочайшем приеме, похвала кайзера за стрельбу – и вот командир учебно-артиллерийского отряда назначается начальником Главного морского штаба. Адмиралтейство высоко ценило непреклонную волю адмирала. Иного мнения придерживались командиры кораблей и офицеры 2-й Тихоокеанской эскадры, считая это качество З. П. Рожественского банальным упрямством.

Младший флагман 2-й эскадры флота Тихого океана, командир крейсерского отряда контр-адмирал О. А. Энквист

Высочайшие приказы императора по флоту утвердили также двух младших флагманов 2-й эскадры Тихого океана – контр-адмиралов О. А. Энквиста и Д. П. фон Фелькерзама.

Младший флагман 2-й эскадры флота Тихого океана контр-адмирал Д. П. фон Фелъкерзам

В последних числах августа эскадра заканчивала работы перед уходом из Кронштадта. Служебные помещения кораблей пополнялись провизией. Грузили солонину в бочках, галеты в ящиках, сливочное масло в запаянных железных банках, крупу, соль, сухари, муку. Беспрестанно пристававшие к кораблям баржи доставляли запасы пороха и снарядов.

В среду, 25 августа, Николай II сделал запись в дневнике: «Чудный тихий день. Утром был довольно большой прием. Виделся с Мирским, предложил ему мин-во внутренних дел. Завтракал с детьми. В 2 часа на Ферме состоялось совещание по вопросу о предстоящем плавании эскадры Рожественского… Аликс приняла его и показала ему маленького Алексея…». На следующий день император записал в дневнике: «В 9 ¼ отправился в Кронштадт с Мишей, Кириллом (деж.) и Сандро. День стоял летний, море как зеркало. Посетил броненосцы: "Кн. Суворов", "Имп. Александр III", "Бородино" и кр. "Адм. Нахимов". На "Суворове" держит свой флаг З. П. Рожественский. Завтракал на "Александрии" и после краткого отдыха продолжал осмотр судов, посетив броненосцы "Наварин", "Сисой Великий", "Ослябя" (флаг Фелькерзама) и крейс. "Алмаз" (флаг Энквиста). С большого рейда прошел в гавань и осмотрел транспорт "Камчатка" с оборудованными мастерскими для нужд эскадры. Вернулся в Петергоф в 5 ½ весьма довольный проведенным днем и чудесной погодой…».

30 августа Кронштадт, крепость, форты и стоявшие на рейде корабли расцветились флагами. Холодный осенний ветер злобно гнал с моря обрывки свинцовых осенних туч. По рейду сновали катера охраны. Море выглядело неспокойным, беспокойно было и на сердцах у матросов и офицеров, уходящих с эскадрой. Прощальный орудийный залп, звуки духовых оркестров, и от стенок крепости и с рейда стали отходить один за другим боевые корабли. Они брали курс на Ревель. Со стенки гавани их провожали заплаканные матери, жены, друзья, махая шляпами, фуражками, белыми платочками. Прощай, Кронштадт! Государь на яхте «Александрия» догнал эскадру в море и обошел ее кругом. На кораблях гремела музыка, построенные команды громко кричали «ура!». Эскадра салютовала. Зрелище – величественное. Дым от выстрелов, как завеса, закрывал идущие в ряд корабли. В 7 часов утра пришли в Ревель. На многих кораблях бригады судостроительных рабочих еще продолжали трудиться. Заканчивали доделку и наладку механизмов.

Из Порт-Артура на корабли прибыло несколько морских офицеров. Они с удивлением отмечали повышенную нервозность личного состава эскадры. Набережная Ревеля продувалась балтийским влажным ветром. К стоянкам катеров подкатывали лихие извозчики, с которых соскакивали, придерживая кортики, офицеры, возбужденные вином и молодостью. В ожидании катеров курили, завязывали непринужденные разговоры, тема которых, как правило, сводилась к походу. Жаловались, что судовые команды почти наполовину состояли из «митюх» – новобранцев, никогда не видевших моря и только выученных строю, ружейным приемам и матросскому катехизису, содержащему такие истины, как «что есть матрос» и «что есть знамя». Артиллерийские офицеры ворчали, что «митюх» приходится учить на ходу, с азов, что они ничего не знают. Другие же матросы, из запаса, все забыли, а что помнили, уже устарело. Все офицеры и матросы впервые увидели новые оптические артиллерийские прицелы и с трудом на ходу овладевали ими. Учить перед походом было некогда – достроечная работа, погрузка, приемка, и все – в порту на якоре. Необходимо завершать наладку механизмов, их ремонт. Сформированная эскадра, по общему мнению офицеров, представляла скопище судов, частью новых, но плохо построенных, частью старых, но наскоро отремонтированных, в лучшем случае заслуживающих войти в состав резервной эскадры. А им поставлена боевая задача разгромить флот врага…