Драконий перстень

Есть о чем подумать! Тигран перебирал в памяти все, о чем ему рассказывали мудрецы. Треугольник, как говорил Евсевий, – триада человека: воля, любовь и разум. Амфикрат называл треугольник символом природы всего сущего. Метродор говорил, что он символизирует стремление материи к духу. Тигран был в замешательстве: «Несомненно, нажать нужно одновременно три камня, так как тройка является совершенным числом». Но какие три камня? Лишь одна попытка! Он собрался с мыслями: «Итак, все камни представляют космос: центральный – божество, первопричина всякого бытия; камень на вершине – символ жизни; камень слева в основании треугольника – знак времени и тленности; камень справа – знак телесности и материального».

Внезапно Тиграна озарило:

– Нужна сокровенная формула миропорядка!

Он сосредоточился на космосе как на упорядоченном целом, и его мысль заработала лихорадочно: «Чистота помыслов лежит в основе незыблемости мира. Конечно, это хрупкий горный хрусталь. Справедливость невероятна, но к ней нужно стремиться. Это нефрит. Счастье возможно, но лишь на мгновение, как призрачный блеск гематита. Вот она, формула: чистота помыслов, справедливость и счастье!»

Тигран поднял правую руку и уверенно нажал одновременно три камня – горный хрусталь, нефрит и гематит. Глаза золотого Мардука вспыхнули насыщенным пурпурно-красным светом. Раздался скрежет, часть стены отъехала, образовался проем, из которого лилось мягкое лазоревое сияние. Тигран обернулся. Мага не было. Без колебаний он прошел в следующий зал.

Над полом, повиснув в воздухе, вращались три сферы. Их называют сферами бытия: движение, пространство, время. До крайности пугающее и завораживающее зрелище.  Приверженцы всего таинственного и непостижимого остались бы довольны. Как зачарованный, царь смотрел на эту непрерывную совокупность проникновений: сферы то пронизывали друг друга, то совпадали, а то вращались совершенно независимо, создавая искрящиеся материальные и духовные полюса. Гармония сфер!..

Раздался голос:

– Здравствуй, Тигран!

Царь обернулся. Рядом стоял человек лет шестидесяти трех в великолепном одеянии: длинная белая рубаха с широкой желтой полосой от шеи до подола, пурпурная расшитая золотом (соколы и ястребы) мантия, мягкие башмаки, на голове митра в форме расширяющегося цилиндра, украшенная драгоценными камнями, на шее ожерелье, на руках браслеты. Он кого-то Тиграну смутно напоминал. Черные как смоль волосы, пышные усы и завитые трубочками пряди бороды, в руках золотой скипетр в виде посоха. Ну конечно! Изображение этого человека Тигран видел в дворце в Персеполе, столице персидской империи.

– Я персидский царь Кир II, – просто сказал человек.

– Кир? Великий завоеватель? Но ты умер пятьсот лет назад! Царица массагетов Томирис приказала окунуть твою голову в винный мех, наполненный кровью…

– Эту легенду придумали греческие историки, так как мое исчезновение осталось загадкой. Огромная держава от Индии до Эгейского моря требовала постоянного внимания. Однако когда в дворце Вавилона (оттуда я правил последние девять лет), появился маг, я без раздумий ушел с ним. И вот я здесь уже пятьсот лет.

Тигран поклонился:

– Я преклоняюсь перед тобой, основатель могущественной империи и мудрый правитель! Сохранять власть на завоеванных территориях без жестокости и кровопролития – величайшая твоя заслуга.

– Спасибо, Тигран, – сказал Кир. – Кстати, Крёз тоже здесь.

Известно, что однажды оба этих царя сошлись в жестоком бою за Каппадокию, но силы были равны. Лидийский царь Крёз отступил в свою столицу Сарды, чтобы основательнее подготовиться к войне, а Кир схитрил, решив застигнуть его врасплох, и стремительно двинулся к Сардам. Новый бой… Крёз вывел конницу, а Кир верблюдов с лучниками. Военная хитрость удалась. Лошади в лидийском войске, учуяв незнакомый запах верблюдов и увидев их, обратились в бегство. Крепость Сарды пала, лидийский царь был взят в плен, и Кир хотел было его казнить, но Крёз поведал ему о Дворце власти, и перс не только сохранил ему жизнь, но и сделал своим советником.

Армянский царь был удивлен:

– Вы оба здесь и причастны к высшим силам и их проявлениям?

– Да! Мы проводники божественной воли на Земле.

– Это и есть бессмертие?

– Наверное… Мы находимся вне времени и пространства, став хранителями мира.

Тигран был ошеломлен. В Дворце власти, что находится в горах Армении недалеко от озера Ван, действительно слились сакральная власть и высшие силы, произошло взаимопроникновение земной и божественной сфер.

– Сегодня ты, Тигран, как и любой человек, мыслишь себя центром Вселенной. Присоединившись к нам, ты поднимешься над миром, сможешь взглянуть на него со стороны, объединив в себе два начала – материальное и духовное.

Тигран был в замешательстве:

– Речь идет о гегемонии над миром?

– Не совсем, – Кир улыбнулся в усы. – Видишь ли, человек, страдая сам и унижая других, по своей сути слабо изменился за последние несколько тысяч лет. Но если он поймет, для чего живет и найдет в себе силы преобразиться, то приблизит эру справедливости.

Тигран понял: боги и цари, забыв о первенстве в делах, превосходстве в силе и влиянии, готовили здесь, в Дворце власти, приход великого царя, который установит вечный мир на Земле.

– Итак, вы предвосхищаете приход на Землю мессии, посланника высших сил, чтобы дать миру самое нравственное из всех существующих учений, – резюмировал Тигран.

– Да, царь армянский, это так! – на устах Кира выступила добрая улыбка.

– Утопия! – Тигран разочарованно посмотрел в глаза перса. – В мире царит хаос, ведутся бесчисленные войны, свергаются режимы, теряются территории. Исчезают целые цивилизации!

– Мы, хранители мира, следим, чтобы не сгинул человек, чтобы Земля осталась его домом, а история этой планеты не канула в вечность.

Преуспевающих людей ведет по жизни стремление к превосходству. Настойчивые и целеустремленные лидеры, которым подражают люди, меняют мир вокруг себя. Но стало происходить что-то странное: мировое зло поднимает голову, ресурсы Земли, как выяснилось, не безграничны, масштабные бедствия множатся, однажды человечество просто может исчезнуть. Катастрофа надвигается… Перед глазами Тиграна возникли картины: ровная, гладкая земля с черными ранами, голод, мор…

Кир с улыбкой промолвил:

– Оставайся с нами! Став хранителем мира, божественно избранным посредником между богами и людьми, получишь доступ к замыслам богов, сможешь помогать людям совершенствоваться, влиять на их образ мыслей, воздействовать на политику государств. Твое предназначение – дать человечеству надежду.

– Это так. Кто-то должен присматривать за миром… – задумчиво произнес

Тигран. Затем перед его глазами возник образ Аревик и, посмотрев в глаза персу, царь продолжил: – Прости, Кир. Надежда на чудо может иногда сделать невозможное, но кто поможет моему народу сейчас, когда Армении грозит смертельная опасность? Римские войска на пороге, и я должен быть с нацией, чтобы найти истину и не допустить непоправимого. Ты сам когда-то сказал: «Краткое величие может привести к долгому унижению». Мне нужно время, чтобы довести начатое до конца, а потом я вернусь.

Кир снова улыбнулся:

– Я понимаю тебя, Тигран. Что ж, приходи, когда посчитаешь нужным. Двери истины открываются тому, кто, несмотря на ошибки и заблуждения, готов радоваться жизни, но умереть за правду.

Артавазд и Кухбаци, измучившись в ожидании, выбежали из зала приемов. У двери в покои царя они остановились.

– Государь у себя? – спросил царевич.

Стражники, охранявшие покой повелителя, подтвердили. Переглянувшись, Артавазд и Кухбаци подошли к двери, постучали. Ответа нет. Открыв дверь, нерешительно вошли. Ни в одной из комнат царя не было. В замешательстве придворные еще раз все осмотрели и только тогда объявили тревогу. В дворце учинили переполох. Гости разбежались по комнатам, караул заблокировал входы-выходы, войска заняли боевые позиции на крепостных стенах. В зале приемов, где совсем недавно провозглашались тосты и веселились люди, осталась одна Аревик. Узнав, что царь исчез, она вдруг потеряла силы и, сев за стол, заплакала. В полной тишине свет беспокойной луны проникал в окна зала, создавая таинственные видения. Языки пламени горящего масла в канделябрах заставляли все предметы отбрасывать на стены странные тени, напоминающие чудищ из неведомых миров. Слезинка Аревик упала в кубок с вином. Звук кап разнесся по залу.

– Милая, я вдохновлен нашей любовью!

Женщина подняла заплаканные глаза и увидела Тиграна. Он стоял напротив и ласково смотрел на нее. Подойдя, он сел рядом:

– Твоя любовь – великая награда, она будоражит кровь, и никакие препятствия не остановят меня в стремлении быть рядом.

– Тигран, не потерять тебя – мое главное желание… – Аревик плакала.

– Либо мы вместе, либо тоска и пустота, – царем овладели нежные чувства к любимой, и он поцеловал ее в губы.

…Они шли по коридорам дворца полные достоинства, выпрямив спины, выражая момент великого согласия и абсолютную уверенность. Он вел ее, подхватив ее правую руку и выставив вперед, и оба – Тигран в царской леопардовой мантии, Аревик в голубом расшитом золотом плаще – выглядели восхитительно. К ним присоединились дети, Арташес и Эрмина, которые, взявшись за руки точно так же, как взрослые, шли торжественно и важно. Бегущие по коридорам дворца всполошенные придворные, слуги, офицеры и солдаты останавливались на полном ходу и с удивлением смотрели на эту процессию. Весь армянский мир ликовал радостно и бурно, признавая царя Тиграна и его Аревик даром судьбы.

Глава 22. Погоня за призраком

На месте битвы у реки Лик в честь победы римского оружия Помпей приказал заложить город Никополь (Ника – богиня победы в древнегреческой мифологии). Теперь-то полководца история запомнит! Однако не покидала тревога: неясно куда сбежал царь. Где Митридат? Никто ответить не мог. Самым разумным представлялся вариант побега к понтийскому городу Трапезунд, что на берегу Черного моря. Там у царя корабли, припасы, люди. «Он по морю захочет прорываться в Таврику!» – наконец решил Помпей и двинул огромную римскую армию на север. С моря порты заблокированы, а теперь и с суши подходы перекроют войска.

Но из Трапезунда разведка донесла, что Митридата видели в крепости Синория, стоящей на границе с Великой Арменией. Оставив в причерноморских городах три легиона, Помпей развернул армию на юг. Войска двинулись по ущельям гор и долинам рек, выйдя к цели на пятый день пути.

На невысокой горе стояла мрачная и неприступная крепость Синория. Старый дворец и круглая башня цитадели из черного камня были окружены толстыми крепостными стенами. С них на римлян смотрели немногочисленные защитники. К воротам этой крепости вела всего одна дорога.

– Гоняться за призраком не самое мое любимое занятие, – буркнул раздосадованный Помпей, следуя в колонне всадников. – Но если ловушка захлопнется, буду считать это подарком судьбы.

Габиний, следовавший верхом рядом, деловито рассматривал подступы к твердыне:

– Проконсул, судя по количеству людей на стенах крепости, войск у Митридата осталось мало.

Помпей вдруг потянул на себя поводья и остановился. Драконий перстень, с которым он теперь не расставался ни на минуту, вел себя странно. Гней никогда раньше не видел, чтобы красный камень в массивном золотом кольце на его левой руке так игриво поблескивал, явно намекая на что-то. «Да, эта крепость мне нужна, я ее возьму!» – решил полководец.

Учитывая, что от Митридата можно ожидать любых сюрпризов, легионеры разбили лагерь на возвышенности подальше от крепости. Обученная армия Помпея приступила к осаде. Как всегда, все делалось организованно и сноровисто: перекрывались дороги и мосты, выставлялись дозоры и охрана, строились сторожевые укрепления и циркумвалационная линия (земляной вал и укрепления вокруг осажденной крепости для отражения неприятеля извне). Громко разносились команды офицеров, подгонявших солдат из вспомогательных войск, чтоб быстрее засыпали ров у стены. Боевые расчеты устанавливали метательные машины, готовился таран. Лучники, заняв позиции вокруг крепости, обстреливали каждого, кто проявлял активность на стене.

– Глупо и неразумно не открыть нам ворота, – с усмешкой сказал Афраний.

Скавр, также наблюдающий за слаженной работой солдат, произнес:

– Мы, римляне, упорядочиваем мир, учимся сами и обучаем других. Мы суровы, даже жестоки, но вместе с тем великодушны и справедливы, не так ли?

– Несомненно! – поддержал легат Целер. – А еще наши воины сильны духом и бесстрашны.

Флакк провозгласил:

– Даже если придется заковать в кандалы весь мир, мы все равно будем нести бремя прогресса несогласным!

Легат Лентул засмеялся:

– Рим – это не только величие, но и борьба! А цель этой борьбы – честь и победа, а еще увлекательное приключение.

Легат Геллий воскликнул:

– Кто с доблестью, тот и со славой!..

Главнокомандующий пригласил легатов в штабную палатку. Он был краток:

– Целер с севера, Афраний с юга, Геллий с запада, Лентул с востока. Кто первый ворвется в крепость, получит двойное вознаграждение. Тому, кто схватит Митридата, пожалую двести талантов.

Талант (античная единица измерения и денег) приравнивали к двадцати шести килограммам серебра.

Работа закипела. Баллисты огромными камнями били по воротам, метательные машины отправляли в крепость огненные шары, стреломет «Скорпион» и хиробаллистры давали массированные залпы. Прикрываясь щитами, римские солдаты ставили к стене длинные лестницы и под защитой своих лучников карабкались наверх, на крепостную стену. А со стены вниз летели камни и горшки, лились масло и кипяток. Яростное сопротивление защитников крепости привело к срыву штурма.

Потери всех четырех штурмовых легионов оказались неприемлемыми. Помпей был взбешен. Несомненно, такую грамотную защиту мог организовать только опытный военачальник и, вероятнее всего, сам царь. Помпей, злясь на неудачу, отвел легионы и приказал делать подкоп под стену, чтобы ее расшатать.

– Мы все равно принудим гарнизон к капитуляции!

Под крепостной стеной оказалось скальное основание. Подкоп не удался. Начали подвозить землю и бревна для строительства земляной насыпи, а к воротам крепости, поврежденным баллистами, двинули таран на колесах. Таран представлял собой циклопическое сооружение: укрытие с двускатной крышей из дерева, железных листов и мешков с мокрым песком (защита от поджога). Толстое бревно из ясеня с железным наконечником, подвешенное на цепях, раскачивали защищенные укрытием девяносто солдат. Удар за ударом, и ворота – слабое звено крепости – не выдержали.

В пролом ворвались триарии – ветераны войн, которых бросали в бой в решающий момент. Они, самые опытные солдаты, вооруженные короткими мечами гладиус и пилумами (короткие метательные копья), закованные в бронзовые панцири, шлемы и поножи, бешеным натиском сломили сопротивление противника и обеспечили проход через ворота легионеров Целера.

В крепости завязался беспощадный бой. Римляне теснили защитников крепости.

Сам Целер с двумя когортами ринулся к дворцу, еще одна когорта проникла в цитадель и вела бой внутри, захватывая этаж за этажом. Когда схватка переместилась на плоскую крышу цитадели, дворец уже захватили, благо кроме женщин и детей в нем никого не было.

К вечеру все было кончено: основные силы армян и понтийцев перебиты, оставшиеся в живых взяты в плен. Их участь решил Помпей: продать в рабство. Мрачный и задумчивый, он обходил со свитой пустой старый дворец. Митридата в крепости не было.

– Кто руководил защитой крепости? – военачальник пристально посмотрел на Целера. – Выясни!

Легат выбежал на площадь перед дворцом, куда легионеры согнали мужчин, женщин и детей. Пройдясь молча перед толпой побежденных и поняв по их лицам, что эти фанатики либо ничего не знают, либо не скажут, он, хорошо разбираясь в тонкостях человеческой натуры, остановился перед мужчиной с беспокойным лицом, сразу заметив его подавленное состояние. Зрачки расширены, брови подняты, рот приоткрыт, глаза в смятении. Он точно внушаем более, чем все остальные.

– Ты! – Целер указал пальцем на этого неуверенного в себе человека. – Ты пойдешь со мной!

Двое легионеров схватили мужчину и поволокли за легатом. В большой комнате дворца, куда затащили пленника, Целер обернулся и задал вопрос:

– Кто руководил защитой крепости?

– Я… я не знаю, – перепуганный человек занервничал, стал суетиться.

– Тогда ты мне бесполезен. Убить!

Легионер обнажил меч и занес для удара в грудь.

– Нет, стойте!.. Я хочу жить, я все скажу! – закричал мужчина, испытывая сильное душевное потрясение.

– Ну? – легат приподнял руку, остановив удар.

– Женщина! Ее имя Стратоника.

Целер недоверчиво смотрел на перепуганного воина:

– Ты укажешь ее!

Пленника потащили назад на площадь и провели перед толпой. Бледный, похолодевший, обессиленный и сломленный, он шел медленно, осторожно, будто боялся упасть, и остановился перед женщиной с голубыми глазами и черными волосами, одетую в белый хитон, расшитый по кайме орнаментом, и коричневый гиматион. Подняв руку, мужчина указал на нее.

– Она! – его рука тряслась. Чтобы выторговать еще один шанс на спасение, он скороговоркой выпалил: – У нее есть сын, вот он!

Рядом стоял подросток лет шестнадцати, тоже голубоглазый и в белом хитоне. Толкнув предателя в толпу, легионеры схватили мать с сыном и повели в дворец.

Помпей придирчиво разглядывал эту удивительную женщину, успешно возглавившую сопротивление, и спокойного подростка:

– Ты кто?

Она молчала.

– Говори! Не забывай, что твой сын у меня.

Красивая и волевая женщина, гордо подняв голову, произнесла:

– Меня зовут Стратоникой, я наложница царя Митридата, это – мой сын Ксифар.

– Где царь, Стратоника?

Понимая, что оказалась в безвыходном положении, женщина решилась. Митридат в безопасности, и это для нее, преданной наложницы, главное. В горах Кавказа его никто не поймает. С едва заметной улыбкой она произнесла:

– Ушел на север, в Кавказские горы.

Раздосадованный Помпей прошелся по залу, а затем приказал:

– Казнить обоих!

Солдаты схватили заложников и потащили к выходу.

– Стойте! – Помпей, увидев, что его перстень необычно засверкал, обратился к Стратонике: – Я передумал. Казню лишь твоего Ксифара, а тебя продам в рабство. Всю жизнь будешь укорять себя за гибель сына… Так помоги ему, спаси! Ты много знаешь. Поведай мне тайну. Отпущу на свободу обоих, слово главнокомандующего.

В глазах Стратоники выступили слезы, боль пронзила сердце. Сейчас произойдет ужасная вещь: она навсегда потеряет своего ребенка! Материнские чувства затмили доводы разума, и она тихо произнесла:

– Я открою то, за чем должна надзирать…

В тайное подземное хранилище спускались Помпей и Кассий в окружении освещавших путь факелами солдат охраны. Шли настороженно по длинному, петляющему коридору, озираясь на черные тени, скользящие по каменной кладке. Система коридоров была устроена так, что непосвященный должен был обязательно заблудиться и погибнуть в одной из ям-ловушек. Стратоника в подавленном состоянии, но довольно уверенно шла впереди, держа в руках медную масляную лампу. Она остановилась в тупике у двери, обитой медными листами:

– Это здесь!

– Ты первая, – сказал Помпей.

Женщина открыла дверь ключом, висевшим на цепочке у нее на шее, и спустилась по трем ступеням каменной лестницы в сводчатое помещение. За ней последовал военачальник. В свете огня факелов он поразился увиденному: вдоль стен стояло не менее десяти деревянных и медных сундуков, набитых сокровищами Митридата – золотыми и серебряными монетами, драгоценными украшениями, агатовыми вазами, редким оружием. Сокровища таинственно светились, поражая воображение многоцветьем и совершенством.

Помпей почувствовал внутреннее удовлетворение. Богатство плыло в руки, а еще немного везения, и Митридата также схватят. Тайные желания исполняются. Отмщение сенату грядет, стремление к единоличной власти над Римом неостановимо!

– Дать Стратонике и ее сыну лошадей, все необходимое, и отпустить на все четыре стороны! – приказал Помпей. – Ты свободна, женщина!

Когда та в сопровождении солдата ушла, он, понимая, что преданная наложница поскачет к Митридату просить прощения, а царь, конечно же, не простит предательства, сказал начальнику охраны:

– Следить за каждым ее шагом! Она приведет нас к Митридату.

Глава 23. Боги оберегают Тиграна

II

Квестор Кассий был доволен: казна похода пополнилась митридатовым золотом. А еще он окончательно убедился, что патрона к успеху ведет магия. «С Драконьим перстнем любой станет величайшим полководцем всех времен. Армения, обладающая невероятными богатствами, несомненно, падет к ногам командующего».

Кассий, как бы между прочим, спросил:

– Проконсул, не пора ли обратиться к статусу Армении?

Помпей задумался. Гоняться за Митридатом, пока разведка не донесет где скрывается царь, нет смысла. Покорение народов Кавказа и Индии – его старая задумка – может затянуться, поэтому подождет. В Риме уже отгремели праздники по поводу победы в Никополе, а новых громких реляций в сенат он не отправлял. Не хвалиться же скромным успехом – взятием со значительными потерями небольшой крепости, обороной которой руководила женщина! Что ж, Армения – это тот повод, который заставит Рим восхититься гением Помпея…

– Мы идем к Тиграну, – сухо сказал он.

А сам подумал: «А этот Кассий умен не по летам, всегда дает дельные советы… Мне нужно заручиться поддержкой армянского царя, обеспечить тылы, а потом покорять Азию. Встреча с Тиграном – хороший повод поставить на место Фраата, заносчивого царя Парфии. Мне дано право проводить самостоятельную внешнюю политику, и я воспользуюсь этим правом: буду плести запутанную сеть хаоса в своих интересах, отгоняя претендентов на лакомые куски, коих в Риме предостаточно. Все хотят войны, так как война – наикратчайший путь к обогащению».

Семь легионов вошли в пределы царства Великая Армения. На берегу реки Аракс, вдоль которой римляне двигались на Арташат, Помпея уже ждал со своим отрядом Тигран Младший. Вечером, когда римляне разбили лагерь для ночевки, к шатру главнокомандующего привели двадцатипятилетнего армянского царевича, высокого, бледного и утонченного. Забрав меч и кинжал, разрешили войти.

– Император, главнокомандующий! Приветствую тебя! – вскричал Тигран Младший и почтительно поклонился.

– О, давно мечтал познакомиться! – Помпей с серебряным кубком в руке надменно смотрел на юношу. – Царевич, твой отец – величайший из царей современности. Один против всех, но все его уважают и боятся. Любопытный феномен. Он не хочет войны, предлагает мне мир, и я склонен дать ему этот мир.

Тигран Младший, трепетно внимая словам полководца, в смятении воскликнул:

– Император, мой отец тиран! Его мечта завоевать весь Восток, повергнуть Рим в прах, стать единственным властелином мира!

Помпей с усмешкой произнес:

– Тигран II, как никто другой, понимает тонкости войны и мира, он сильный и храбрый царь, достойный меня соперник. А ты? Что можешь ты?

– Я… я требовательный, хладнокровный, могу быть жестоким, но бережлив и расчетлив. Буду служить своему народу, Рим же найдет во мне верного друга. Я умен и знаю как заставить народ повиноваться…

«Мелок! – Помпей смотрел на этого пылкого юношу, готового из кожи вон выпрыгнуть, дабы стать недаровитым царем, и думал: – Я пойду с ним на демонстративный союз для оказания давления как на Тиграна-старшего, так и на Фраата. Но как царь царей он слаб, навести порядок в Азии не сможет, римские провинции при нем всегда будут ощущать угрозу со стороны варваров – парфян, персов, кавказских албан, арабов, набатеев… Возобновятся мятежи знати, вспыхнут восстания рабов, всю Малую Азию охватят бунты против римских сборщиков налогов, а торговые пути, проложенные мной, окажутся заброшенными. Всего этого необходимо избежать». Вслух же сказал:

– Я сам решу, кто займет место царя. Тебе же посоветую: не переживай из-за того, что не можешь изменить ситуацию. Сначала изменись сам, а потом навязывай свою волю другим.

Помпей повернул голову в сторону секретаря, дав понять, что аудиенция окончилась. Секретарь встал между начальником и Тиграном Младшим, и последнему ничего не оставалось, как развернуться и выйти из палатки. В сознании парня зародились первые ростки гнева.

Римская армия продолжила движение по армянской земле. Не встречая сопротивления, не трогая небольшие крепости и деревни, непобедимая армада шла по Араратской равнине на восток.

Дозорный на вышке в Арташате подал сигнал о приближении конного отряда. Одна турма (взвод) приближалась к городу. Это тридцать римских всадников в посеребренных шлемах, блестящих доспехах и красных плащах. Впереди скакали офицеры, неся сигнум (военный знак турмы) с пятью фалерами на древке (диски-знаки почета) и наконечник манус в форме открытой ладони в венке (символ присяги верности). Царь и высший командный состав Армении уже давно оповещены о движении римского войска и высланной вперед турмы. Через полчаса отряд въехал в ворота столицы, к нему присоединились армянские всадники.

Кассий, возглавлявший турму, был приглашен в дворец. Сняв шлем, он стоял в зале приемов и ждал. Сопровождающие (помощник с документами и переводчик) озирались по сторонам. Торжественность обстановки ошеломила Кассия. В республиканском Риме такую роскошь позволяли только в храмах, и то не во всех: общественное мнение одобряло лишь скромность и умеренность, поэтому граждане старались не выделяться. Зал же армянского царя, отделанный розовым и кремовым туфом, поражал: колонны из индийского зеленого мрамора, капители в форме чаш с листьями аканта, прекрасные греческие статуи, огромные керамические вазы с золотым декором, мозаичный пол… Все это великолепие подсвечивалось проникающими через окна лучами солнца.

Двери открылись, вошла стража. Появился царь. Рядом с ним следовали Артавазд, Мамиконян и Кухбаци. Увидев двадцатилетнего Кассия, Тигран в недоумении остановился и на мгновение, под влиянием какой-то мысли, бросил взгляд на Артавазда. Кассий, выпрямившись и гордо подняв голову, громко и задорно произнес:

– Царь царей Тигран II, приветствую тебя! Я Кассий, римский квестор. Меня прислал главнокомандующий, император Помпей, готовить вашу встречу для заключения мирного договора, а также решить вопросы снабжения его армии. Я привез необходимые документы, – он кивнул, и помощник, сделав шаг вперед, протянул свитки.

Кухбаци, начальник охраны, забрав пергаментные свитки, запечатанные красным индийским сургучом и личной печатью Помпея, с удивлением взглянул на царя. Тот, изменившись в лице, видимо, потрясенный чем-то, молчал, но после небольшой паузы наконец вымолвил на латыни:

– Квестор Кассий, передай главнокомандующему и императору Помпею мои наилучшие пожелания. Я с нетерпением жду его прибытия в армянскую столицу, чтобы лично воздать почести великому полководцу.

– Передам! – Кассий по-военному кивнул головой.

Снова пауза. Тигран, проницательный и наделенный обостренным чувством предвидения, не замечая лиц пораженных соратников и гостей, снова сделал паузу. Он увидел нечто. Этот черноволосый римлянин источал свет тьмы, сам не понимая, что зло, затмившее его сознание, сделало из него марионетку. Офицер, облеченный большими полномочиями, – посланник зла? Удивительно! Он причина будущих несчастий Помпея, Красса, Цезаря и других. Пощады не будет никому. Его деятельность принесет непоправимое горе Риму, который познает развал духовности нации. Философия, поэзия и искусство в этой стране станут настолько примитивны, что все, заимствованное у греков, опустится до уровня недалекого обывателя. Вместо умеренности, чести и достоинства Рим захватят пороки – ложь, лесть и оргии, вместо почитания обычаев предков будет иная система ценностей. Сам же Кассий умрет ужасной смертью.

Мысли царя пронеслись быстро, и когда квестор начал говорить, он словно очнулся.

– Для устройства лагеря мне нужны фураж, повозки и дрова.

– Мамиконян, выделить все, что требуется!

– Да, государь!

Царь развернулся и вышел. Кассия препроводили в выделенный для него гостевой дом, и он, довольный собой, в прекрасном настроении, в белой тунике и кремовой тоге из овечьей шерсти, хорошо отдохнув, в сопровождении двух солдат вышел в сад, чтобы осмотреться. Волшебное обаяние арташатского дворца пленило его. Роскошное и величественное сооружение, окруженное садом, говорило о процветании и могуществе Великой Армении. Квестор поднял глаза. Вдруг ему стало не по себе. С крыши здания на него смотрели каменные изваяния – грифоны, существа с туловищем и хвостом льва, крыльями и головой орла. «Такие скульптуры ставят для отпугивания злых духов», – удивленно подумал Кассий и поспешил уйти, ощущая тревогу и страх.

В глубине сада он заметил беседовавших богато одетого юношу и девушку, они весело смеясь. Более изысканной черноволосой красавицы квестору никогда раньше не доводилось видеть. Она пленила римлянина с первого взгляда. На вид ей было лет двадцать; розовый подпоясанный хитон и желтый пеплос подчеркивали гибкую фигуру, а желтая шапочка и украшения дополняли впечатление неземной прелести. Кассий подошел.

– Могу я спросить? – обратился по-гречески он к юноше.

– Конечно! – Аршам был весь внимание.

– Я ищу конюшни, хочу взглянуть на знаменитых арцахских скакунов. Не подскажешь, куда идти? – спросил Кассий, поглядывая на девушку. Ее незаурядная красота задела его.

– Я провожу! Всегда рады гостям. Гость – это дар богов в награду за благочестие.

– Злоупотреблять гостеприимством не в моих правилах, но от помощи не откажусь. – Кассий еще раз бросил взгляд на красавицу и пошел вслед за Аршамом.

– Как тебя зовут?

– Мое имя Аршам, я сын царя.

– Сын царя? Каков твой статус? – римлянин, посмотрев на него заинтересованно, остановился.

– Я офицер для поручений при царе Тигране.

– Ты будущий царь?

– Наследником престола объявлен брат Артавазд, но моя мать, наложница Седа, верит: когда-нибудь я стану царем Армении и сделаю эту страну счастливой. Знаешь, я лучший всадник и самый меткий стрелок. У меня много достоинств…

– Как ты относишься к римлянам? – спросил Кассий.

– О, вы великая нация, которая должна править миром! Я восхищаюсь вами.

– Не ожидал, что на Востоке встречу единомышленника. Мы с тобой подружимся. Чем ты еще занимаешься, кроме скачек и стрельбы?

– Люблю ухаживать за женщинами, – Аршам лукаво засмеялся.

– Кто та девушка, с которой ты так оживленно разговаривал?

– Ее зовут Рипсимэ, дочь садовника.

– Она твоя возлюбленная?

– Девушки – моя страсть. Они чудо, наполняющее нашу жизнь смыслом и яркими красками. Нет, она не моя возлюбленная, – улыбнулся Аршам.