Надежда

Лео пытался переварить всю эту информацию. Сейчас он понял, что свобода ушла, и ушла навсегда. Судьбы всех людей, находящихся на Острове, а теперь и его судьба в чужих руках. В его голове замелькали мысли о матери, об Эффи. Теперь он не имеет права жениться, не имеет права пойти, куда захочет. Болезнь со временем прикончит его, ведь заражённые живут недолго. Может, ещё лет двадцать, плюс-минус два года. Таллий не лечит, а лишь значительно замедляет мутацию. Теперь ему нечего предложить Эффи. С каждым днём личные воспоминания будут таять и утекать в никуда, а потом он превратится в бездушного солдата с ложной памятью, который, как и все заражённые, будет медленно двигаться к куче пепла.

Негромкий сигнал и надпись на экране предупредили об отбое. Свет в комнате приглушили, создав полумрак. Лео смотрел на тёмные силуэты охранников, бродящих мимо двери, пока не уснул. Примерно через час он проснулся от сильной боли в мышцах. Казалось, его тело рвётся на части. Из глаз текли слёзы, из носа сопли, которые он, чихая, вытирал о подушку. Тревожность окутала парня толстым одеялом, сотканным из страха и отчаяния. Когда в голове запульсировала адская боль, парень начал кричать. Охранник вошёл в комнату, закрыв собою дверной проём, и, несмотря на плач и мольбы парня, он не сдвинулся с места. Так продолжалось до самого утра.

* * *

Наутро Лео отвели в допросную комнату. Доктор Айрис была уже там. Она сидела в кресле, сложив руки на коленях, и внимательно изучала то, что происходило на экране белого планшета, лежащего перед ней. Голова болела настолько, что казалось, мозг вскипел и рвётся наружу. Два здоровяка в серой одежде усадили его на стул напротив Гринн, и один из них резким точным движением достал шприц из своего кармана. Увидев шприц, Лео засиял. Даже вид иглы вызывал радость на его уставшем лице. Мужчина в сером комбинезоне сделал укол в шею парня. Несколько минут Лео и Айрис сидели молча. Лео заметил, что после введённой инъекции стал чувствовать себя намного лучше. Он мог сгибать и разгибать пальцы. Тяжесть во всём теле ушла, и боль в голове перестала пульсировать. Это был не таллий, что-то другое. Что-то сладкое, приятное и успокаивающее. Он как будто погрузился в горячую ванну. Внутри всё пело и звенело, и парень подумал, что в этом местечке не так уж и плохо.

– Итак, приступим, – сказала доктор не терпящим возражения голосом и взяла в руки свой планшет. – Расскажи о своей семье, ты помнишь отца? С матерью у тебя хорошие отношения? Рассказывай всё, что приходит тебе в голову.

Под таким опьянением Лео уже был готов рассказать всё. Стоило лишь попросить. Перед его глазами открылся родник чудес. Сейчас он счастлив. Он готов ответить абсолютно на любой вопрос Айрис, рассказать свои самые сокровенные секреты, лишь бы ему вкололи ещё этого чудесного вещества. Настроение его было таким жизнерадостным, что он на время забыл, где находится, почему и что его ждёт. После инъекции появилось дикое желание говорить, и воспоминания в голове разложились чётко по полочкам. Лео начал рассказывать. Каждую мелочь, каждый кусочек его памяти, каждый образ, каждое воспоминание, которое что-либо значило для него, вырывалось из его рта легко, как будто он заранее подготовил свою речь. Он рассказал про Эффи, про свои чувства к ней. Слабая боль появлялась и исчезала у него в голове, но в целом он чувствовал себя прекрасно.

– Ты помнишь, как вы познакомились с Эффи? – спросила доктор, и воспоминания Лео выстроились в хронологическом порядке. В своём воображении он в мельчайших подробностях увидел первую встречу с Эффи со стороны. Закрыв глаза, он вернулся в прошлое и наблюдал за этими дорогими воспоминаниями, находясь рядом. Лео видел маленького себя и Эффи. Он мог перемещаться вокруг, мог подняться вверх и наблюдать с высоты птичьего полёта. Он как будто превратился в движущуюся в любых направлениях камеру.

– Мы познакомились, когда началась ликвидация животных. Мне было одиннадцать лет. У меня в террариуме жил геккон. С толстым хвостом. Такая маленькая ящерица. Я хотел его спасти и спрятать где-нибудь. Я шёл по улице и увидел девочку, сидящую на крыльце. Тогда я в первый раз её увидел, – проговорил Лео, словно скороговорку.

На протяжении всего допроса Айрис задавала именно те нужные вопросы, вызывающие воспоминания, из-за которых Лео скучал по дому, по семье и по Эффи. Серые комбинезоны время от времени делали парню укол, и он видел свои воспоминания словно оператор фильма, режиссёром которого была Айрис Гринн. Он рассказал ей всё хорошее и всё плохое из своей жизни. Чем больше она рылась в его воспоминаниях, тем больше её поражало, насколько убого и безнравственно может жить совершенный. Для неё было жутко осознавать, что в Надежде есть люди Новой расы со схожим образом жизни. Личности для солдат и остального персонала Айрис Гринн склеивала из воспоминаний несовов. И даже в этих отбросах, у которых она крала память, было больше хороших качеств, чем в этом молодом человеке, сидящем перед ней. Она внедряла ему новые воспоминания, используя свои готовые шаблоны, тем самым делая этого ужасного человека лучше.

– Хорошо, Лео, допрос окончен, – неожиданно сказала доктор. – Охранники проводят тебя обратно.

Эта фраза как будто разбудила сознание Лео, и он уже не помнил ничего о том, что рассказывал доктору Гринн. Он пытался вспомнить события вчерашнего дня, но память отказывалась помочь ему в этом. Ему снова стало плохо. Выйдя в коридор, от белого слепящего света его стошнило на пол. Здоровяки подняли его, держа под руки, и, пронеся над лужей коричневой рвоты, снова поставили на пол. Слюна растянулась от нижней губы до низа белой рубашки и болталась, пока Лео качал головой из стороны в сторону.

* * *

Мужчина лет тридцати с тяжёлыми веками и шрамом на носу стоял возле комнаты Лео и пристально смотрел в сторону парня. Из оружия у него был только шокер. Это значит, он не солдат, а охранник. Охранники проводили парня до двери в его апартаменты. Лео с трудом дошёл до кровати и рухнул на твёрдый матрац. Суровый накачанный мужчина с лицом, не обременённым интеллектом, зашёл следом, громко топая.

– Я буду снаружи, если тебе что-то понадобится. Можешь звать меня Коул, – сощурившись и сжав кулаки, проговорил охранник.

– Спасибо, – слабым голосом поблагодарил Лео. – – Принеси мне зелёной совы, – попросил Лео, хотя знал, что, скорее всего, Коул впервые о ней слышит.

– Я заразился год назад и очень этому рад, а потом позвонил по горячей линии Морали. Думал, что буду служить солдатом, но меня взяли всего лишь охранником, – сказал Коул, хотя Лео его ни о чём не спрашивал. Парня вполне устраивало молчание. Сейчас молчание бы его успокоило.

– В смысле ты этому рад? Что тут хорошего? – спросил парень, осознав, что с таким болтливым охранником полежать в тишине не удастся.

– Это лучше, чем быть отбросом. Они дали мне новую жизнь и возможность трудиться на благо общества. Твой номер… пятьдесят шесть, – сказал Коул. Затем глубоко вздохнул и замолчал, как будто думая, что сказать дальше. Лео сел на кровать, полностью погрузившись в свои мысли, но охранник и не думал уходить.

От солдат охранника и других служащих на острове отличали портативные компьютеры, подключённые к головному мозгу. Компьютер помогал синхронизировать воспоминания, чтобы несовершенный не запутался в своей ложной памяти. Солдатам и другим служащим не требовался такой компьютер, так как их разум был более глубоким и менее уязвимым к усвоению новых воспоминаний. У несовершенных, не годных для того, чтобы стать действительно полезным членом персонала, новые воспоминания приживались хуже. Подкожно тянулся провод от браслета на предплечье, напрямую связанный с нервной системой. А браслет, в свою очередь, имел постоянную прямую связь с главным компьютером в кабинете начальника охраны, следившим за каждым служащим. Айрис путём замены памяти сделала так, чтобы каждый охранник стремился стать солдатом Морали.

У Коула был странный голос. Он делал короткие паузы почти после каждого слова, также как и большинство несовершенных. Некоторые слова, вырывавшиеся из его монотонной речи, были исковерканы говором несовершенных и резали слух. Коул, сутулясь и загребая воздух, откровенно рассказывал о своей жизни, наверное, пытаясь сблизиться хоть с кем-то на этом Острове, но Лео слушал его без особого интереса. У Лео сложилось впечатление, что Коулу больше не с кем поговорить. Слишком уж охотно он раскрыл душу незнакомому человеку. Иногда охранник говорил фразами, никак не относящимися к реальности, словно не знает, в каком мире сейчас живут люди, и парень отвечал ему сухо, не воспринимая всерьёз его слова. Лео с трудом сдерживался, чтобы не послать его куда подальше.

Родители Коула пытались вести домашнее хозяйство, выращивали овощи и продавали на рынке. Скучная, неинтересная жизнь заставила парня мечтать об участии в военных действиях, которые, как ему казалось, были лучшим спасением от бесконечных хозяйственных дел. «О чём ещё может мечтать глупый несовершенный?» – подумал Лео. Коул справился лишь с тестом минимальных умственных способностей, и поэтому стал обычным пустоголовым охранником на Острове.

– Можно мне позвонить? – наконец спросил Лео, дождавшись подходящего момента.

– Нельзя. Так сказала доктор Айрис, – ответил охранник и неохотно вышел из комнаты, наконец предоставив Лео его одиночеству. Примерно через час Коул пригласил его пройти в столовую. Они прошли по узкому коридору к эскалатору. Лео поразила масштабность организации. Здесь находилось очень много работников. Ситуация напоминала поездку в метро с одной станции на другую, сопровождающуюся нескончаемым потоком людей. Целая система эскалаторов позволяла быстро добраться в любую точку Острова. Не хватало только шума поездов. В этом огромном здании под водой располагались и цеха, и лаборатории. Здесь распиливали листы красного металла, изобретали вакцины, оружие, различные устройства. Все они трудились для Надежды. Несмотря на высокую технологичность всего увиденного, столовая на Острове не произвела на Лео особого впечатления. Огромная серая комната с низким потолком, длинными столами и очередью за тёмно-зелёной жижей, которую наваливал робот в поварском колпаке в глубокие алюминиевые тарелки. Здесь трапезничали и охранники, и солдаты Морали, но сидели они за разными столами. Нашивка с буквой «С» красовалась у Лео на плече. Из присутствующих такой нашивки больше ни у кого не было. Минуту все внимательно, повернув головы, осматривали Лео, а затем продолжили есть. Никто не разговаривал. Тишину нарушали лишь шаги, скрип отодвигаемых лавок и стуканье половника о кастрюлю.

Коул, отстояв в очереди, сразу же двинулся в сторону «своих». Приблизившись к их столу, он, двумя руками подвинув в сторону сидящего с краю, сел на его место. Среди них он был самый огромный. Лео, взяв наполненную непонятно чем тарелку, приземлился за пустой стол. Когда к нему подсел один из солдат, Лео вежливо спросил, нельзя ли ему связаться с родными, но молчаливый собеседник жадно откусил хлеб, наскоро прожевал и никак не отреагировал на просьбу.

На вкус еда оказалась не такой уж и отвратительной, какой казалась на внешний вид. Намного лучше той стряпни, которой однажды пыталась накормить его Эффи. После того как Лео поел, он вернулся в свою комнату. Бесчисленные толпы людей всё так же, не переставая, носились взад и вперёд, но не выглядели уставшими. Они выглядели холодными и бездушными. Они даже двигались одинаково. Коула сменил другой охранник, который тоже очень сильно желал поговорить, и Лео выслушал ту же самую историю второй раз. До этого момента парень не задумывался, что внедрённая память может принадлежать одному и тому же человеку. По сути, все охранники были одной личностью, все солдаты – другой. Разные профессии – разные личности. У Гринн была огромная коллекция воспоминаний, которые она распределяла между заражёнными. В наличии у неё были сотни людей самых разных, необходимых ей профессий. Будь то хирург или инженер – они были лучшими в своём деле. Айрис гордилась проделанной работой, ведь она создала идеальную организацию и атмосферу. В голову каждому из всего персонала на Острове она загружала личность наподобие того, как записывают информацию на запоминающее устройство. Куда проще было бы нанимать совершенных на эти должности, но ей нравилось работать с несовами. Да и организация была бы уже не такой идеальной. Персонал, который она имела, никогда не устроит бунт, не попросит прибавку к зарплате, не проспит и не ошибётся в расчётах. Кроме работы по своей специальности, которую Айрис вложила в них, они больше ничего не хотели и не умели делать. Залазить в голову к несовершенным, дёргать за ниточки, копаясь в их памяти, было для Гринн не только работой, но и развлечением, а проделывать то же самое с совами казалось ей неприемлемым.

С помощью сервера, через который постоянно проходит поток мыслей всего персонала, выполнялись определённые важные задачи, необходимые для благоустройства Острова Надежды и создания новых изобретений. Компьютер-мозг хранился на нижнем этаже и беспрерывно оставался задействован в принятии лучшего решения, выбирая и комбинируя идеи персонала на Острове. Их разум объединялся в единую социальную сеть – коллективный интеллект, в котором мысли, сформировавшись, перемещались из одной головы в другую, непосредственно фильтруясь через сервер. Принимая уже своё сформированное индивидуальное решение, он был эффективен только благодаря живому мозгу человека. Именно люди всё же оставались главными участниками процесса. Без искусственно созданных учёных сервер не смог бы ничего придумать сам.

Глава 6

2060 год

Дети на улице увлечённо рассматривали тёмно-синий кар Миллера, бегали вокруг, держа в руках невидимый руль.

– Так, давайте, бегите отсюда, – сурово сказал Джон, дав одному из мальчишек подзатыльник. Он завел кар и поехал на завод по производству аккумуляторов, где работали Герб и Майк. Они должны были отпроситься после обеда, чтобы ввести Майка в курс дела и посмотреть, на что он способен.

Джон непринуждённо поздоровался с Майком, перекинулся парой бранных словечек с Гербом, и они отправились в дом Ниеро. Митчелл сразил новых друзей своим профессионализмом. Вся группировка собралась посмотреть на это зрелище. Все, кроме Аделин. Он резал, рубил и пилил тело с «Создателя» так ловко и изящно, что Джон на протяжении всего этого зрелища стоял, открыв рот. Крысиные глазки Элативы как обычно забегали из стороны в сторону, и она подошла так близко, что показалось, сейчас Майк отсечёт её огромный нос тесаком. Герб пытался чем-то подсобить Майку, но, без сомнения, помощь была не к месту. Митчелл выпилил верхнюю часть черепа и достал предмет, представляющий собой ручку с кнопкой и присоской. Такого рода инструмент группировка видела впервые. Сильно прижав это приспособление к лысине овоща, он нажал кнопку, тем самым образуя вакуум между присоской и кожей головы, и снял выпиленную часть черепа. Но в какой-то момент Майк замер. У него не оказалось нужного предмета под рукой для процедуры вытаскивания мозга из черепа. Герб обрадовался такому повороту событий.

– Погоди, Майк, сейчас всё будет, – сказал он, медленно кивнув Майку, немного приподняв брови. Порывшись в сумке, Герб извлёк нужный предмет, напоминающий большую ложку с острыми краями. Митчелл схватил ложку и, ловко подковырнув мозг, аккуратно достал его и положил в пакет.

– Вот так вот, Джон. Ты нас уже неоднократно подводил, не сумев вовремя справиться с поставленной задачей. Наверное, нужно выгнать тебя и твою жену к чёртовой матери из нашей группировки, – с ненавистью высказал Герб.

– Я тоже так могу. Даже получше этого нищеброда, – угрюмо ответил Джон, но сразу понял, что ляпнул лишнее.

– Ещё раз ты его так назовёшь – и окажешься на месте этого тела, – сказал Ниеро, схватив Миллера за галстук, и подтянул к себе так, что они столкнулись лбами. От удара Джон сморщился, а Герб смотрел на него грозным взглядом.

– Я понял, – уныло сказал Джон, и Ниеро отпустил галстук.

– Запомни раз и навсегда: если чувствуешь, что у тебя что-то растёт за спиной, не торопись делать вывод, что это крылья. Возможно, это горб, – сказал Герб сквозь стиснутые зубы и, издавая глухой звук, постучал кулаком Миллеру по спине.

* * *

– Нет. Давай вон того посвежее, видишь? В первом ряду, – сказал Майкл, указав пальцем на чернокожего здоровяка из новой партии. По его телу симметрично расположенные электроды воздействовали на мышцы тела с помощью электрических импульсов.

– Я уже начинаю привыкать к такой работе, – громко сказала Маргарет и вприпрыжку направилась к здоровяку. Сотни одинаковых искусственно выращенных мужчин, предназначенных для пищи, рядами висели в огромном, хорошо освещённом помещении, которому не было конца и края.

– Вот надо было именно сегодня выпасть этому дежурству. И няня отпросилась, – ответил Майкл, волоча тележку вслед за своей женой.

– Ну, хватит ворчать. Не переживай за Элис. Она у нас умничка, – Маргарет посмотрела на часы. – Мы вроде как успеваем.

– Ей ещё рано оставаться одной, – снова проворчал Майк.

– Если бы что-то случилось, она бы позвонила. Телефоном пользоваться она уже умеет, – успокоила Маргарет мужа.

С трудом погрузив едва помещающегося мужчину на маленькую тележку, предварительно отлепив от него электроды и освободив тело от трубок, ведущих к прибору жизнеобеспечения, супруги Митчелл, торопясь, устремились к выходу. На стенах висело множество инструкций с изображениями мультяшных человечков, которые, улыбаясь, активно показывали, как себя вести в экстренных ситуациях, как правильно ухаживать за телами и транспортировать их. Когда наконец железные двери захлопнулись за спиной, Майкл вместе с охранником погрузили тело в фургон.

– Это последний. Я надеюсь, не будет проблем, как в прошлый раз?

– Я ещё раз прошу прощения за доставленные неудобства, – с виноватым видом сказал охранник. – Прошу, не говорите Гербу, что я забыл прибрать за вами, – попросил охранник. Майкл ответил лишь кивком и вручил ему несколько сотен.

Добравшись до дома, Майк припарковал фургон на заднем дворе и вместе с робопомощником, напивая песню Mein Teil, спустил тело в подвал.

– Дорогая, проверь, пожалуйста, Элис. Я пока начну, – устало промычал Майк. Маргарет посмотрела на него, нахмурив брови.

– Для меня важно, чтобы мы делали это вместе.

– Я знаю. Для меня тоже. Я просто всё подготовлю, – ответил Майкл, натягивая на руки одноразовые перчатки, расправляя каждую складочку.

Украсть тело с фермы намного дешевле, чем покупать мясо в магазине. Единственным минусом является то, что это считается незаконным и карается смертью. Супруги Митчелл сегодня были на смене, а значит, они должны были привезти тело к себе, чтобы разделать человека на пригодные для употребления куски мяса. Затем они были обязаны поделиться с другими членами группировки северного района. Всего группировок было четыре, столько же и районов – северный, южный, западный и восточный. Группировки между собой обычно не пересекались, но Герб лично знал каждого из участников. В каждом районе находилось по одной ферме «Создатель», расположенной на окраине в бедном квартале. Возле ферм с утра до вечера крутились голодающие бунтовщики с плакатами, обычно гласившими, чтобы государство снизило цены на мясо или устраивало бесплатные раздачи пищи чаще, чем раз в месяц. Стивен и Джордж частенько продавали им небольшое количество мяса по приемлемой цене. Богачей же обдирали как могли. Группировки состояли из супружеских пар, всё было слаженно, никто не совался в чужой район за мясом. Если мяса не было или полиция проявляла особый интерес к кому-либо, члены группировки могли и потерпеть, так сказать, временно перейти на вегетарианскую кухню, но такие ситуации возникали крайне редко.

Майк включил маленький телевизор.

– Будьте внимательны при покупке мяса. Если после приёма пищи вы почувствовали недомогание, позвоните по номеру, который вы видите на экране, и вам обязательно помогут, – болтал голос из телевизора за спиной Майка.

– Да, конечно. Помогут они, – вслух произнёс Митчелл.

Майку не потребовалось много времени, чтобы обучить Маргарет этой специальности. В подвале на заднем дворе дома Митчеллов она умело помогала мужу потрошить тела. Супруги надели фартуки и принялись за работу. Сделав надрез над ахилловым сухожилием, Майк подвесил мужчину на специальный мясницкий крюк. В подвале было довольно много пространства для работы, большой стол для разделки, несколько баков для крови и лишних частей, раковины по обе стороны стола. Стена была увешана различными инструментами – длинными, короткими острыми ножами, ножовкой, топором и электропилой. В углу стояла большая душевая кабина с прозрачными стёклами.

Маргарет подставила открытый бак под голову ещё живого мужчины. Как правило, они живут ещё около часа после отключения от аппарата. Чтобы мясо было вкусным, нужно успеть спустить кровь, иначе без тепла тела и сердцебиения она густеет и превращается в желеобразную консистенцию. Митчелл длинным ножом провел по шее от уха до уха, тем самым открыв внутренние и внешние артерии и главные кровеносные сосуды. Когда кровотечение замедлилось, Майк приступил к обезглавливанию, продолжив разрез до затылка. Затем разрезал все мышцы и, слегка покручивая, удалил голову. Аккуратно оттянув кожу рукой, Майкл отделил куски вдоль линии мышц, оставив кожу вокруг ануса. Маргарет ножом с коротким лезвием, чтобы не полоснуть слишком глубоко, разрезала кожу и полностью удалила её с конечностей. Длинным ножом Майк сделал надрез от солнечного сплетения почти до ануса очень осторожно, чтобы не вызвать сокращение кишечника, от чего всё помещение может оказаться в фекальных бактериях. Распилив лобковую кость с обеих сторон, Майк очистил нижнюю часть тела от внутренних органов. Теперь нужно было достать органы из верхней части туловища. Маргарет разрезала диафрагму из внутренней стороны туши, а Майк принялся удалять грудную кость. В специальные пакетики, тщательно промыв, Мэгги разложила органы. Её муж промыл оставшуюся тушу и части тела из шланга. Отрезав дельтовидную мышцу, руки были удалены, и Майк с помощью электропилы принялся распиливать тело надвое. Маленький четырёхколёсный робот длинными клешнями помог расположить половины туши на разделочном столе. Отрезав ступни, куски около живота, шею, удалив лопатки и ключицу, отрезая мелкие куски мяса, отделив грудь, супруги начали разделывать рёбра (распилив их надвое и удалив поочерёдно). Наконец они занялись разделкой нижней части. Отделив ноги, Майк удалил коленные чашечки и мышечную массу рядом с ними. Бедро порезали на большие круглые куски мяса. Расфасовав всё мясо и органы по пакетикам примерно на равные части, супруги убрали стол, тщательнейшим образом вымыли пол и слили кровь из баков в канализацию. Кости и ненужные куски Митчелл закинул в печь.

Пятое дежурство Митчеллов прошло удачно. За всё это время Майк окончательно и беспощадно расправился с долгами, оплатил все счета, забронировал для Элис место в самой лучшей школе, и к тому же он наконец-таки мог позволить себе купить кар.

Маргарет, или, как называет её муж, Мэгги, уволилась со своей работы теперь уже с совершенно бессмысленной зарплатой и навеки забыла эту семью Новой расы. Она с улыбкой вспоминала эти тяжёлые дни, когда приходилось в самую жару работать в специальной форме домработниц, обливаясь потом, и без конца слушать раздражающее бряканье фортепиано, клавиши которого уже устали от одного и того же этюда. Не менее сильно выводила из себя постоянная похвала бредовых картин хозяйки, без устали показывавшей ей эту бездарную размазню, скорее похожую на рвоту. Эта самая нудная в мире интеллигентная семейка, наверное, умерла бы не своей смертью, если бы Маргарет продолжила работать у них.

Родители Маргарет погибли в автокатастрофе. По крайней мере, так говорила её бабка, возможно, даже не родная, растившая её и ещё пятерых внучек, у которых украла детство. В двадцать два года Маргарет познакомилась с Майком. Помнится, в один день, когда бабка Флюорита узнала об их отношениях, она как смерч залетела в комнату, в диком неистовстве схватила Мэгги и повела за руку в ванную комнату. Удостоверившись, что она уже была с Майком в интимной связи, бабка начала крушить всё вокруг, повторяя снова и снова сумму, которую можно было выручить за девственность своей внучки. Майк ещё какое-то время сомневался и не торопился делать Маргарет предложение, но она предоставила неопровержимое доказательство своей верности. Она ушла из дома, проклиная всю свою семью, и переехала к Митчеллу. В один из июньских дней они с Митчеллом сочетались браком, не позволив бабке отдать внучку соседу-сутенёру.

Единственными несчастными людьми на этом скромном пиршестве были мужчины, не сумевшие завоевать сердце первой красавицы в бедном квартале, но она не могла оторвать свой взгляд от Майка. Маргарет смотрела на него так, как будто он был самым лучшим мужчиной на всём свете. Вильям Моренс, будучи, наверное, самым уважаемым несовершенным, которого Майк отвлёк от всех его важных дел и привёл на свадьбу, провёл бракосочетание влюблённых, зачитав очень трогательную длинную речь. От такого неожиданного поворота бабка, жадно надеявшись получать процент прибыли за самую младшую и самую красивую внучку от сутенёра, умерла от сердечного приступа. В отличие от Маргарет, которая весьма успешно сыграла горечь утраты на похоронах, Майк не смог скрыть улыбки от радовавшей его кончины злостной женщины, не сумевшей всё-таки добиться своего. А когда одна из сестричек Маргарет начала петь какую-то глупую песню собственного сочинения в память о бабушке своим скрипучим противным голосом, он и вовсе разразился диким хохотом. Также радовал тот факт, что с живыми родственниками молодожёны наверняка больше не увидятся. Сёстры Мэгги, совершенно не обременённые моралью, винили Маргарет в смерти любимой бабушки, которая к ним относилась лучше, и завидовали замужеству сестрёнки. Сама же младшая из внучек не горела особым желанием общаться со своими ненавистными родственниками. К своим годам она не хуже своих сестёр разбиралась в житейских вопросах и без особого труда сумела ещё и урвать кое-какое наследство от Флюориты.