Надежда

– Я жарю мозги на сковороде. Это просто бомба. Главное – вымачивать их в воде несколько раз, меняя её. Потом варишь, а потом обжариваешь, – сказала Аделин, жестикулируя одной рукой, растопырив пальцы. Она при каждом совместном ужине не упускала случая рассказать о своих не особо затейливых кулинарных рецептах, без всяких на то оснований считая себя хорошей домохозяйкой.

– На вкус прям как свиной стейк. Насколько я помню, – похвалила Рейчел приготовленное мясо.

– Просто потрясающе. А если нарезать тонко-тонко и пожарить, можно сравнить с беконом. Обожаю, когда жена по утрам готовит. Стоит один раз попробовать – и ничего другого уже не хочется, но то, что сделала Маргарет, просто прекрасно, – похвалил Джордж.

– Как бы ты не стал есть на стороне, – пошутила Эллен. Она всегда, когда улыбалась, прикрывала рот рукой, словно стесняясь своих зубов или ещё чего-то, хотя для стеснений не было никаких причин.

– Но многое зависит от маринада, конечно, – начала рассказывать Маргарет. – Можно сделать из человечины что-то похожее на баранину. Конечно, сейчас приправ нет, но я покупаю маленькие пакетики с красной ленточкой. В любом супермаркете такие продаются. По-моему, ничем особо не отличаются от того, что было раньше. Пакетик чеснока, пакетик горчицы, пакетик мёда, пакетик кинзы. Всё это перемешиваешь с мясом, оставляешь мариноваться на ночь. Запекаешь в рукаве – и всё, – протараторила Маргарет, как будто уже давно сдерживала себя молчанием. Некоторые из гостей в первый раз услышали её чудный голос, который неожиданно для всех прозвучал как красивая мелодия. Даже Майк никогда не слышал разом такую большую порцию слов от неё, за исключением тех моментов, когда она пела. Казалось, Мэгги рада гостям больше, чем маленькая Элис подаркам. Митчелл считал, что она как истинный мастер кухонного дела, кроме знаний, имеет особый кулинарный талант. Она обладала необыкновенным терпением и выдержкой, присущими искусному повару, и знала сотни рецептов. Не записывая, она держала их у себя в голове.

Джон весь вечер держался отстранённо и молчал, иногда поддакивал или улыбкой отвечал на шутки. Майк заметил, как он поглядывает на свою жену и тут же отводит взгляд, когда она смотрит в ответ. Он подумал, что когда они молчат, то выглядят вполне адекватно, но когда Аделин открывала свой рот, безуспешно пытаясь шутить или поддержать разговор, воцарялась неловкая пауза. Джон в свою очередь смотрел на неё с лёгкой улыбкой, как будто испытывал гордость за свою жену и за тот бред, который она несёт.

– Помню, в позапрошлом году мы с Рейчел приезжаем в «Создатель», а возле входа стоит фургон. Представляете? Рейчел просила уехать, но я твёрдо решил разобраться с ними. Какого хрена они приехали на нашу ферму? – возмутился Герб и пролил немного бурбона на скатерть.

– Ну-ну. И что было дальше? – поторопил рассказчика Майк, не на шутку увлечённый историей друга.

– Я сказал Рейчел закрыться в машине и пошёл туда.

– Вот я спрашиваю тебя в сотый раз. Почему ты не позвонил нам? – возмутился Стивен, и Джордж быстро закивал головой, одобряя этот вопрос.

– А я в сотый раз вам отвечу, что не было особой причины вас беспокоить, – ответил Ниеро. – Так вот. Захожу я туда и вижу Олега, охранника. Этот сучёнок спит. Я ударил его по щеке так, что он чуть не грохнулся со стула. Короче, он пропустил южан на нашу ферму, думая, что это мы, – рассказывал Герб. Он глотнул бурбона и продолжил: – Я сказал ему: «Ещё раз ты так накосячишь, и я вместо здоровяков разделаю твоё щупленькое тельце и запеку твои рёбрышки в духовке». Ну и, короче, я достаю нож, иду по коридору и вижу двух южан. Я крикнул: «Стоять! Не двигаться, сукины дети!». Один из них куда-то смылся, а второй крепыш достал нож и попёр на меня, представляете?

Герб сильно ударил ладонью по столу, схватил нож, хищно выставил его и начал махать им направо и налево, пытаясь, насколько это было возможно после выпитого бурбона, максимально достоверно воспроизвести свою схватку с южанином.

– И вдруг я слышу, как второй козёл бежит сзади. Я поворачиваюсь и просто наугад делаю выпад вперёд, – оживлённо рассказывал Герб и продемонстрировал это событие. Он резко повернулся и чуть не ткнул ножом в Джона, который возвращался из уборной. Джон схватил нож прямо за лезвие, порезав свои пальцы. Герб бросил нож. Аделин вскрикнула, увидев окровавленную руку мужа. Настала длинная пауза. Герб жутко побледнел.

– Извини, это вышло случайно. Прости ради бога, Джон, я так виноват, – с испуганным видом оправдывался Герб. Никто не винил Герба. Все прекрасно видели, что это чистая случайность.

– Тебе надо нюхать меньше, – закричала на мужа Рейчел. Робопомощник мчался, держа в руке аптечку. На его колёсико намоталась подарочная лента, и его немного тащило в сторону. Джордж обработал рану чудо-спреем, затем наложил повязку. Герб медленно опустился на стул.

– Царапина, не волнуйтесь, – уверенно произнёс Джон, но тут же подумал, что эта фраза не вписывается в его образ. – Но болит жутко, – оглядевшись, добавил он.

– Так я не понял. Ты убил их, что ли? – спросил Майк.

– Не-а, порезал немного, – соврал Герб, допивая бокал бурбона.

На самом деле в тот день он зарезал их обоих. Разделывая тела всю ночь, на следующее утро Ниеро продал их мясо. Оставил немного и себе. Попробовав, он убедился, что у каждого человека свой особенный и неповторимый вкус, но никогда и никому об этом не рассказывал.

– Ладно. Настало время родителям вручить свой подарок, – улыбаясь, поглядывая на жену, объявил Майк и достал из кармана прямоугольную чёрную коробочку.

– Доченька, иди к нам, – снова сразила всех Маргарет своим чудным голосом.

– А я уж думала, вы ничего ей не купили, – сказала Аделин и поперхнулась вином.

Когда Элис подошла к столу, Майк повесил ей на шею золотой круглый амулет на золотой цепочке с выгравированной буквой «М».

Глава 9

2075 год

Лео снился сон. Вся его жизнь раскинулась перед ним, сотканная из невнятных воспоминаний, и затем собралась в одно. Лео смотрел на Эффи и не мог прикоснуться к ней. Ясный мягкий свет открывал просторы парка. Растительность здесь давно уже заменили металлические тонкие выгнутые пластины, по форме напоминающие деревья. Эффи сидела так близко, но, протягивая руку в её сторону, он тут же отдалялся, перед ним возникала стена мрака и рёв в ушах. Запах её волос, вкус губ ещё хранились в его памяти. Они часто бывали тут. Сидели в парке на широкой лавочке. Она часто спрашивала: «Ты представляешь, как мы будем одиноки, если нас разлучат?». А Лео всегда отвечал: «С нами может случиться всё, что угодно, но всегда помни, что я люблю тебя. Этого у меня точно никто отнять не сможет». Эффи так нравился этот ответ. Наверное, поэтому она очень часто задавала один и тот же вопрос. Лео опять попытался дотронуться до неё, но мрак появлялся и, казалось, длины руки не хватает, чтобы дотянуться. Лео захотелось гулять с ней по парку, говорить о пустяках, покупать всякие безделушки для дома. Для их дома. Почему они раньше не говорили о совместной жизни? Они могли бы поселиться в одном из заброшенных домов недалеко от элитного квартала.

Лео проснулся. Лампа слепила глаза, но тут же выключилась. Он снова оказался на хирургическом столе, но теперь ему не хотелось вставать.

– Отныне ты машинно-человеческий гибрид, не способный жить без своих механических и электронных компонентов. Я честно не знаю, что случилось. Могу предположить, что кто-то всё это подстроил, но сюда отморозкам не пробраться. Я обязательно всё выясню, – голос доктора Айрис звучал не как обычно. Лео показалось, что она ему сочувствует. В каком-то смысле она ценила его как свою самую лучшую работу. – Что скажешь? Ты помнишь, кто ты такой?

– Я Лео Стоун.

– Ты хочешь домой?

Лео замешкался. Он помнил взрыв, и ему было страшно узнать, как теперь он выглядит. Лео сел на стол. Перед ним уже стояло большое зеркало. Он посмотрел в него и замер от испуга. Хоть он и был без костюма, тело его почти полностью было покрыто крошечными ромбовидными пластинами. Правая часть лица была сверкающе красной. Левая половина лица с многочисленными швами почти что осталась прежней. На ней были маленькие рубцы вокруг глаза. «Если бы не шлем, я бы вообще попрощался со своим лицом», – подумал Лео. Больше всего его угнетала беспомощность. С Острова не было обратной дороги.

– Не хочу я возвращаться, кому я теперь нужен? – ответил он. Айрис движением руки заставила его замолчать.

– Мы спасли тебя, твоё состояние было критическим. Наши ручки, что бы мы без них делали, – с улыбкой сказала доктор и посмотрела на руки, которые спрятались над лампой. За всё время их знакомства она улыбнулась впервые, подметил Лео. Он не сразу обратил внимание на безразличных людей в белых халатах, стоящих вдоль стены. Мелкие мужчины в поблёскивающих очках. Сварливыми голосами они изредка переговаривались друг с другом. Лео смотрел на себя в зеркало, затем вытянул перед собой руки и посмотрел на них, он трогал себя непослушными движениями, издавая скрежещущий звук при трении металлом об металл. Один вопрос в голове: «Когда страдания кончатся?».

– Что вы из меня сделали? Вы же сами отправили меня на это задание. Из-за вас я стал таким! Верните меня домой! – закричал Лео. После этих слов глаза Айрис загорелись гневом.

– Возможно, ты их и любишь. А они тебя? Твоя мать подписала договор о передаче твоей жизни в наши руки, а твоя Эффи в данный момент облизывает другую девушку. Что ты на это скажешь?

– Это неправда, – неуверенно возразил Лео, но Гринн щёлкнула пальцем, и механические руки над лампой опустили экран, на котором было видно, как без него Эффи проводит время. Изображение было настолько чётким, что Лео увидел каждую морщинку на мамином лице, которая подписывала договор, и как она, улыбаясь, приветствовала солдат на крыльце дома, вручивших ей лицензию. И вдруг, совершенно не соображая, что делает, он сел на стол, закрыл лицо руками и заплакал. Айрис подошла и ласково положила руку ему на плечо.

– Пятьдесят шестой, скоро всё это закончится, – сказала она. – Я обещаю. Нужно ещё немного времени.

– Почему вы просто не взорвёте этот отель? Вся Надежда знает, что там творится.

– Тут всё немного сложнее, – ответила Айрис и на секунду задумалась. – Я не хочу их убивать вот так просто. Я хочу их унизить и доказать, что они живут неправильно. Но их слишком много там заселилось, а у меня ещё мало солдат. Я надеюсь, ты мне поможешь.

По привычке Лео потёр ладонью свою голову, но, услышав скрежет металла, тут же перестал. «Неужели мама могла так поступить со мной? Неужели всего несколько дней назад это было обычным делом – разговаривать с Эффи о чём вздумается, ласкать друг друга в одной постели и никуда не спешить? Предаваться грёзам о том, что роман их не кончится, пока они не умрут своей смертью? Теперь всё это было в прошлом. Я не могу явиться к ней. Я изуродован. Я обречён стать бесчувственной машиной. Мне остаётся тянуть настоящее без будущего. Пусть лучше она запомнит меня таким, каким привыкла видеть. Чёрт возьми! У меня даже нет члена!» Он хорошо знал Эффи и мог бы догадаться, что такая, как она, не будет ждать. Она не выносит одиночество.

Даже Коул перестал раздражать его. Лео привык к нему и всё больше рассказывал ему о своей прошлой жизни, мешая подлинные и внедрённые воспоминая, иногда даже путаясь. Но новый друг слушал его, приоткрыв рот, с торжественным выражением лица.

* * *

Воспоминания об Эффи всё больше превращались в мутные картинки, окружённые чернотой. Он пытался сосредоточиться, чтобы запомнить во всех подробностях её лицо, но её образ ускользал из памяти быстро и уверенно. И когда тоска стала такой жгучей, что не было уже сил терпеть, он решил стать солдатом Морали. Он вдруг понял, что если окончательно забудет о ней и маме, станет легче. Именно это и имела в виду Айрис, говоря, что вскоре всё закончится.

– Это точно. Нет другого выхода, – почти шёпотом проговорила Айрис, как всегда держа в руках устройство, похожее на планшет. Лео услышал её слова, но не придал этому особого значения. Он не был уверен, расслышал он правильно или нет. Слабая боль то появлялась, то исчезала у него в голове. В это время Айрис Гринн беспощадно стирала память Лео на своём устройстве. Он перестал плакать, но слёзы ещё текли сами собой из глаз. Уже шестой день как он заражён «Красной смертью», и Айрис стирает все позывы в его голове, которые могут помешать ему стать солдатом Морали.

Все допросы были предназначены именно для удаления лишних воспоминаний, которые не стёр вирус, и добавления новых. Вопросы типа: когда вы с Эффи познакомились или расскажи про свою мать, как она выглядит? Что обычно на ней надето? Все эти вопросы создавали соответствующие картинки у него в голове, и даже то, что Лео никогда бы не сказал вслух, Айрис ясно видела на экране и тут же удаляла. Ей нужны солдаты, не знающие душевных переживаний, солдаты, беспрекословно выполняющие приказ без всяких сожалений, без раздумий и угрызений совести.

Нейтрализатор памяти напрямую связан с мозгом Лео. Всё, о чём он думает, отображается на экране, Гринн просто выбирает, что добавить, а от чего избавиться навсегда. Удалённые воспоминания исчезают не сразу. Через какое-то время Лео забудет и никогда больше не вспомнит то, что Айрис посчитала ненужным. Всё прожитое мелькало на экране, который держала Гринн, стоило только ему подумать об этом. С каждым допросом Лео становился сильнее, и это не могло не нравиться ему. Всё легче и легче. Всё меньше и меньше мыслей о том, что заставляет его мучиться. Гринн решает, когда Лео забывать, когда сделать передышку, когда задавать вопросы. Мысли его плавали как будто в наркотическом бреду, а значит, близится конец допроса. Это как плыть против течения.

Он смотрел на Айрис, она молчала. Как он оказался в комнате? Лео помнил разговор не с самого начала. Это происходило каждый раз. Он сидел перед столом напротив доктора Айрис, и она говорила: «Спасибо, пятьдесят шестой, допрос окончен». Затем уходила, а Лео возвращался в свою комнату отдыхать. Каждый день она проводила с ним долгие часы, постигая секреты человеческой памяти у совершенного. Раньше она имела дело исключительно с несовами.

Её ненависть к несовам вызвана тем, что они слабее, глупее и всячески хуже её. Серые личности, простые рабочие. Со временем она нашла в этом сильном в эмоциональном плане чувстве глубокий смысл, который помог понять их как личность. Она победила свой гнев по отношению к обычным несовершенным, так называемой дешёвой рабочей силе, ведь они своим трудом помогают государству, но несовов-преступников Айрис ненавидела всем сердцем, ведь они не отвечают её интересам, не угождают ей. Отморозки не устраивали её своим поведением, не имели такие же жизненные принципы, мысли и понятия, как она. Гринн ненавидела их, потому что была не в состоянии подчинить отморозков своим интересам. Она уверена в том, что её замечание справедливо к отморозкам. И для этого у неё есть объективные и естественные причины, начинающиеся от школьных издевательств, когда ещё совы и несовы учились вместе, и заканчивая взрослой жизнью, когда Банда Братьев воскресила былой преступный мир со всей его жестокостью и безнаказанностью. Позже она поняла, что не все несовы плохие, ведь она проводит с ними очень много времени. А после того как Айрис порылась в настоящих воспоминаниях Лео, который являлся жутким эгоистом и наркоманом, она и вовсе пересмотрела свою точку зрения о разнице между совами и несовершенными.

* * *

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошёл мужчина. Лео подумал, что впервые в жизни видит перед собой знаменитого Джона Миллера. Мятая одежда, как будто бы он спал в ней, уставшие пустые глаза, запах алкоголя и пиджак, надетый на голое тело, напрочь перечёркивали образ одного из спасителей Надежды. Мятый галстук свисал из кармана брюк.

– Зачем ты припёрся? – пискляво закричала Айрис. Казалось, всё здание зазвенело от её крика. Затем воцарилась мёртвая тишина, и Гринн подняла свои изящные брови в ожидании ответа.

– Я… э-э-э, – пытался ответить Джон и криво улыбнулся. От него разило перегаром, и когда он открывал рот, Айрис отклонялась в сторону.

– Ты даже не можешь объяснить цель своего визита. Ты когда-нибудь причёсываешься? Убери этот чёртов колтун на своей тупой башке! Ты вообще сделал то, что я сказала?

– А что ты говорила? – пошатываясь, промямлил Джон и погладил свои густые спутанные сальные волосы.

– Ты идиот, найди своих детей! Они как-то связаны с этой чёртовой бандой отморозков. Я видела Эдварда на записи из клуба. Я же объяснила тебе всё в мельчайших подробностях! – кричала Айрис, закипая ненавистью.

«Как же ты меня достала», – думал Джон. Мысленно Джон всегда отвечал дерзко. Мысленно он мог ударить её. Но он быстро успокаивался и стоял словно высеченный из камня.

– Твои методы неадекватны. Может, оставим их в покое? Может, они хотят вдвоём уничтожить банду. Они ведь мои дети. Я ведь тоже когда-то… – почти что дрожащим голосом сказал Джон, но Айрис его перебила.

– Ты уверен, что они вообще твои дети? У них, в отличие от тебя, есть яйца между ног. И вообще, твои советы в самом низу списка моих приоритетов. Просто пригласи Эдварда и поговори с ним. Выясни, что он делал с этими отморозками, или я сделаю это сама.

– Я понял. Я всё сделаю.

Лео смотрел на них и не мог понять, почему Айрис так с ним разговаривает. Его глаза перебегали с лица на лицо. Она кричала на Джона, отчитывала его как раба, а он оправдывался перед ней. Слушая его, не взбеситься было почти невозможно. Он мямлил, и казалось, что сейчас заплачет, когда Айрис повышала на него голос. Лео всегда думал, что Миллер является неотъемлемой частью новой власти, но Джон стал тенью своего прошлого. Миллер ни разу не появился на допросах и никогда не говорил с Лео. Он просто жил здесь, бессмысленно бродя по коридорам. Старый, усталый, под глазами набухли мешки, кожа под скулами обвисла. Деятельный, аккуратный, бравый офицер полиции стал никчёмным человеком.

* * *

Джон зашёл в свой кабинет. Точнее, это был не кабинет, а грязная, пыльная комната с разбросанными вещами и бутылками. Эдвард вошёл вслед за отцом, закрыв за собой дверь, и сразу же почувствовал сильный запах мочи. Он поморщился, закрыв воротником свитера нос.

– Присаживайся, – сказал полупьяный Джон, указав на большой серый диван. Многочисленные пятна на нём указывали, что именно этот диван является источником жуткой вони в комнате. – Сынок, скажи, что ты делаешь в этом логове отморозков? Хочешь с братом уничтожить этих отбросов, как когда-то твой старик?

После слова «отбросы» Эдвард, который до этого с отвращением оглядывал комнату, посмотрел на отца, затем на диван, затем снова на отца.

– Мы хотим изменить этот мир, отец.

– Я понимаю, сынок, но это не так просто. Эти сукины дети чертовски сильны. Скажу по секрету, отправив сейчас туда всех наших солдат Морали, я не уверен, что мы победим.

– Ты прав, нас уже очень много, – промямлил Эдвард. Ему было сложно держать себя в руках, когда отец оскорблял его банду. Он трогал свою чёлку, то расчёсывая её пальцами набок, то снова опускал её вниз.

– Что? – не расслышал Джон.

– Я спросил, как там ваш паренёк? Слышал, он сдох?

– Нет-нет. Очень даже живой. Даже стал ещё круче себя прежнего. Очень перспективный солдат. Он убил этого ублюдка ещё до того, как попал к нам, э-э-э, как его там, э-э-э, не могу вспомнить. Ну, этот жалкий наркоман. Джаред Голд! Точно! – вскрикнул Джон и увидел, как изменился его сын: лицо напряжено до предела, словно он сейчас оскалится.

– Не смей так говорить о моём друге, урод! Он стоил десяти таких, как ты, – не сдерживая ярости, сквозь зубы прорычал Эдвард.

– Что? Какой, на хрен, друг? – не поверил своим ушам Джон. – Так это ты его взорвал?

– Конечно, я, старый хрыч! – Эдди сжал кулаки.

– Ты ставишь под угрозу всё, чем мы занимаемся! Ты вообще представляешь, во что бы превратился мир, если бы не мы? Ты что, участник банды?

– Ты забыл, что он чуть не воткнул в меня шприц с лирием?

– Я видел на записи с видеокамер, как всё было на самом деле. Вирус был у тебя! Ты ввёл ему эту заразу! Я думал, что ты продолжишь начатое мной дело, а ты всего лишь очередной отморозок.

– Как те отморозки, которые убили мою мать? Разве это были не твои дружки? Ты ничего не мог сделать тогда! Ничего не можешь сделать и сейчас! Если бы не я, нас бы вообще не было! Ты просто беспомощный старик, который заработал на этом вирусе! Ты сгниёшь заживо от такой никчёмной жизни. Тобой руководит баба! – прокричал Эдвард. Затем шагнул ближе к отцу и тихо, но отчётливо проговорил: – Мы с Дэнни создали Банду Братьев. Я её создал.

Признание Эдварда заставило Джона мгновенно протрезветь. Испытав сильнейшую боль от предательства, он замахнулся и ударил своего сына. Эдвард ударил его в ответ. Джон чуть не упал, но успел опереться на стол. Голос ослаб, но речь по-прежнему была внятной.

– Ты мне больше не сын. Ты и твой брат. Убирайся отсюда, – на удивление спокойно сказал Джон.

– Я ненавижу тебя, ненавижу чистоту и добродетели. Ненавижу совершенных, хочу, чтобы они все сдохли, – сказал Эдвард и вышел из кабинета отца. Ненависть дошла до кипения. Он ненавидел своего отца – алчного грубого эгоиста, обделившего его и Дэнни любовью и вниманием. Эдвард, думая о детстве, не мог вспомнить ничего хорошего о Джоне. Когда маленькому Эдди снился кошмар и, испуганный, он прибегал в родительскую спальню, отец, оскалившись, как дикое животное, гнал его прочь и продолжал пересчитывать, целовать и судорожно нюхать свои деньги. Вспомнив это и Киллиана, который скорей бы перерезал себе горло, чем выгнал бы маленького Эдди из комнаты, сказал самому себе:

– Киллиан – вот мой отец.

В кармане зазвонил мобильник. Дэнни.

– Мы узнали её имя. Зовут Эффи Андерсон. Живёт в элитном районе.

– Возьми парней и отправляйтесь к ней. Я пока занят. Тащите её в наш отель.

– Как там отец?

– Отлично. Слышал меня?

– Слышал. Уже едем.

Джон сидел в своём кабинете, ерошил себе волосы и бессмысленно смотрел в папку с документами. Личные дела всех пятидесяти шести смертельно больных человек были в этой чёрной кожаной папке. Гринн продлила им жизнь. Джон достал бутылку и залпом осушил её. Он вспоминал время, когда не было войны, не было «Красной смерти». Он попытался представить жену. Она ясно, как будто вживую, появилась у него перед глазами.

– Джон, ты всё сделал правильно. Ты изменил мир в лучшую сторону.

– Это всё Айрис. Она всё придумала.

– Без тебя она бы не справилась. Все считают тебя героем, – её голос был наполнен нежностью и заботой и словно плыл в воздухе, такой мелодичный, такой родной. Аделин начала медленно исчезать. Сквозь неё уже было видно очертание потёртой спинки кресла.

– Мне снятся мертвецы. Ноланы, Левиты, Рейчел. Все, кто умер в Доме Правосудия в тот день. Мне заплатили пятьсот единиц за эту работу. А сколько я заработал с ними? Я притворялся конченым дураком, а они всё равно со мной возились. Они были моими друзьями.

– Ты должен был это сделать. Это ведь твоя работа.

– Пожалуйста, не уходи. Я простил тебя. Давно простил. Прости, что не сказал тебе об этом раньше, – умолял Джон, и слёзы потекли по его щекам.

– Я всегда рядом, любимый. Позаботься о наших детях, – сказала Аделин и растворилась.

– Мне не нужны дети, мне нужна ты, – крикнул ей вслед Джон.

Иногда он, напившись, начинал бродить по Острову, по кабинетам, лабораториям и искать жену, но находил лишь в своём воображении. В дверь постучали. Айрис вошла в кабинет и села на то место, где только что сидела воображаемая Аделин. Джон подумал, как же они похожи друг на друга внешне, и в то же время такие разные в плане характера.

– Фу, ну и вонь же тут! Джон, когда же ты перестанешь рыдать в своём кабинете как баба? Твой сын не в себе. Я слышала весь разговор. От него нужно избавляться. Ты видел, что он сделал с бедным парнем? Эдвард знал про первое задание Лео и устроил ему ловушку, а затем запрограммировал водителя, чтобы тот высадил его не в том месте. Ты вырастил настоящего монстра. Точнее, двух. Я помню, когда Дэнни ещё в школе хотел плеснуть девочке серной кислотой прямо в лицо, но попал на шею. А потом сказал, что так ему приказал старший брат.

– Я слышу голос Аделин в голове, с которым я иногда разговариваю. Весь день. Очень часто. Не могу, если не поговорю с ним.

– Ты достиг своего предела и, судя по всему, сошёл с ума, – сказала Айрис.

– Я отстранил его.

– Этого мало. Когда уже ты начнёшь думать? Даже не представляю, что он может ещё натворить.

– И что мне делать? Убить их? Это же мои дети!

– Может быть, так и сделаем. Мы есть порядок в этом мире.

– Я даже не хочу об этом говорить.

– Это мне говорит человек, который плачет по ночам от того, что не может справиться с детьми. Ты и не разговаривай, ты слушай. Тут тебе не демократия, а диктатура. Не забывай о том, где бы ты сейчас был, если бы не я, – Айрис повысила голос, и Джон виновато опустил глаза вниз.

– Он ведь только что ушёл, может, Мораль притащит его обратно?

– Нет, пусть уходит. Я отправляю солдат в этот притон. Пусть убьют всех отбросов на глазах Эдди и Дэнни и притащат их сюда в комнату допросов. Если будет нужно, я сама превращу их в своих солдат. Так сказать, произведём чистку бедного квартала, – Айрис подняла голову, и её очки враждебно сверкнули. – Я думаю, у нас нет другого выхода. Отморозки и их банда – это изъян нашего мира. Я не потерплю, чтобы в мире существовал беспорядок. Тайное или случайное зло, я его искореню.

Миллер покорно кивнул в ответ. Джону уже не хотелось разговаривать со своими сыновьями. Он видел в глазах Айрис одержимость, сумасшедший восторг. Если бы было можно, Джон бы залёг на дно, спрятался как крыса, сбежал от всех проблем, от ответственности, от Гринн. Она была умнее его, она превосходила его во всём. Он говорил ей, что идеальный мир создать не удастся, но она сразу опровергала любой его довод. Не могло в его голове зародиться мысли, которую Айрис может посчитать полезной. Не было ещё такого случая, чтобы она его не поняла. Ни одно сказанное им слово, ни одна его мысль не осталась неразгаданной Гринн. Её голос повергал Миллера в состояние беспомощности, и он подчинялся.

* * *

– Они поставили защиту на всю свою банду. Солдаты не смогут их даже пальцем тронуть. Как они это сделали, твою мать? А вдруг Эдвард придёт сюда? Он же убьёт нас! – Айрис охватила паника. Она тяжело дышала, и первый раз в своей жизни у неё не было плана. Страх – непривычное для Айрис Гринн чувство – накрыл её, не давая возможности сделать вдох.

– Взорви этот чёртов район вместе с отелем. Есть же чем, – предложил Джон.

– Мирное население не одобрит такой крайний шаг, – тихо проговорила она.

Она ввела многозначный код и приложила палец к сенсору. У неё закружилась голова, она немного пошатнулась и медленно опустилась на корточки. На экране отобразилась надпись: «Отключить защиту: да, нет?», но было уже поздно.

Дверь отворилась, и в комнату вошли Эдвард c чернокожим амбалом. Джон метнулся к монитору, но амбал грубо поднял Джона за пиджак, вышвырнув его из комнаты, не дав снять защиту, и закрыл дверь, активировав кодовый замок.

– Отзови солдат, – рявкнул он на Айрис.

– Нет, я уничтожу всех отморозков! – крикнула Гринн и попыталась нажать «Да», но Эдвард схватил её руку и ударил кулаком по лицу.

– Ну, посмотрим. Ты, держи её, – щёлкнув пальцами, приказал он чернокожему. Амбал крепко схватил Гринн за руки. Эдвард подошёл к ней, сжимая в руке нож, но вдруг резко остановился. Джон поднялся и попытался открыть дверь. Через стекло он смотрел, как его сын стоит с ножом напротив Айрис, а амбал держит её руки. Миллер-старший лихорадочно пытался ввести код, но у него не получалось.

– Вы не посмеете! – закричала Гринн высоким надтреснутым голосом.

Джон попытался разбить стекло, но оно было бронированным. Тогда Джон, переполненный отчаянием, начал что есть силы кулаком долбить в дверь. Это было так же бессмысленно, как и пытаться разбить окно. Кожа на руке с каждым ударом слазила, оставляя кровавый след на двери. Неожиданно для самого себя он вспомнил код. Джон окровавленными пальцами ввёл комбинацию и ворвался в помещение. Он кинулся на сына, развернул его, взяв за плечо, и схватил за руку, в которой сверкала полоска острой стали. Вдруг Аделин появилась в комнате, и Джон, увидев её, ослабил хватку. Эдвард смотрел на суровое тяжёлое лицо и нож, торчащий из живота своего отца. Джон нахмурил брови и посмотрел в глаза сына, затем на нож. Чёрная рукоятка ножа перед его глазами расплывалась и дрожала. Джон упал и рукой коснулся ноги полупрозрачной Аделин, пуская изо рта кровавые пузыри. Он открывал и закрывал рот, но оттуда не выходило ни звука. Айрис под тяжёлым ударом здоровяка упала на пол около стены. Эдвард подошёл к монитору, навёл палец на слово «да», затем на слово «нет» и опустил руку.

– Что ты стоишь? Отключай уже, – промычал испуганный здоровяк.

– Нет, пусть они все приходят к нам. Мы больше не прячемся, – уверенно произнёс Эдвард.

– А что наш хакер? Его старания были напрасны? Мораль растопчет нас! – повысил голос амбал.

– Нас никто не сможет растоптать. Запомни это. Или я вырежу эти слова на твоей груди, – ответил ему Эдвард совершенно спокойно.

– Убьём её? – спросил здоровяк, глядя на Айрис Гринн.

– Не могу. Она так похожа на мать, – сказал Эдвард и многозначительно улыбнулся. Прошло уже много лет, но перед глазами Эдварда всегда будет стоять картина – несовершенный, держащий в одной руке окровавленный тесак, в другой – голову матери.

– Этот хмырь, который убил Джареда, он ведь здесь? Пойдём, я придушу его голыми руками, – прохрипел амбал и затряс своими огромными кулаками перед лицом Эдварда.

– Нет. Скоро они придут к нам. Они все придут.

– Надо бежать отсюда, – сказал здоровяк, крепко схватил Эдварда за руку выше локтя и вывел из комнаты.

Айрис очнулась. Держась за голову, она поднялась. Её глаза стали безумными. На мониторе, показывающем трансляцию с окуляра снайпера, Гринн увидела голову отморозка в перекрестии прицела, которую после отключения защиты пуля прошила насквозь.

Через час полсотни солдат Морали расположились неподалёку от огромного отеля с сотнями квартир, в которых уже давно живут участники Банды Братьев, но его молниеносный захват был лишь иллюзией. Айрис решила отправить всю Мораль, а сама наблюдала за происходящим, сидя за мониторами. Отморозки мелькали в окнах, снуя по отелю туда-сюда как муравьи. Полицейские кары, прибывшие на помощь, активировали установленные бандой мины, необдуманно наезжая на них. Те, кто вовремя решил не приближаться к отелю, были расстреляны прямо в машинах из окон домов вдоль улицы. Около сотни полицейских погибли и только потом отступили, полностью предоставив эту атаку Морали. Беспилотники заживо сожгли всех несчастных, находившихся в двухэтажных коттеджах. Несколько молодых парней успели выскочить наружу, неразборчиво стреляя, сумели уложить пару копов, но не более того. Возле них упал снаряд, сброшенный дроном, и члены банды погибли. Одного из них разорвало в клочья. В воздухе догорали куски его одежды. Перевёрнутый транспорт и полицейские щиты служили укрытиями для банды и мешали солдатам беспрепятственно перемещаться по дороге, в конце которой стоял отель. С других сторон подобраться к нему было опасно. Наверняка мины установили по всей близлежащей территории. Они не торопились покидать бронированные машины, полностью положившись на дронов. Во время попытки дистанционно закидать отель бомбами с помощью беспилотников Банда Братьев уничтожила большинство авиационной системы Морали. Некоторые из дронов, заблаговременно перепрограммированных в пользу банды, восстали против своих хозяев и сумели подорвать три военных кара со стоящими на крыше пулемётами. Дым поднимался вверх и проходил сквозь голограммные облака. Не успевая выветриваться, он медленно расползался по внутренней части купола. Беспилотные аппараты с заранее загруженным планом полёта взрывались в воздухе от столкновения с самонаводящимися ракетами, запуск которых был произведён с крыши высотки. Осколки и детали падали вниз, усеивая район Банды. Солдаты были вынуждены пробираться самостоятельно из-за массивных заграждений противника. Последний сбитый беспилотник Морали разорвался в воздухе. Выход из военных каров был встречен градом пуль, выпущенных из снайперского оружия, которые отскакивали от униформы военных. Один из брошенных коктейлей Молотова попал в кабину, и от возгорания взорвался боекомплект, разметав транспорт на куски по всей улице, осколками зацепив несколько солдат. Неожиданно раздался продолжительный оглушающий рёв бегущей со всех ног толпы, которой, по-видимому, не досталось хорошего огнестрельного оружия, но их самоуверенность не уступала самоуверенности солдат Морали. Большинство было одето в краденую полицейскую форму, некоторые в обычную одежду, дополненную элементами защиты экипировки Морали. Первые два ряда несущейся армии были быстро расстреляны прицельным огнём. Остальные всё же успели добраться, пока солдаты перезаряжали оружие. Члены банды старались стрелять с близкого расстояния, чтобы было больше вероятности попасть в глаза – уязвимое место. Пули и ножи с длинными лезвиями вонзались в глаза Морали, но численное превосходство банды не спасло несущуюся армию от гибели. Непродолжительную тишину нарушали вопли раненых. Затем раздался громкий свист, и снова коктейли Молотова полетели в солдат. С десяток горящих живьём военных бросились в атаку, как в тире отстреливая рассредоточенных членов банды, после чего упали замертво. На мгновение всё стихло. Одиночные выстрелы загромыхали с обеих сторон. Мораль торопилась выполнить приказ Айрис Гринн. Независимо от значительной потери Банда Братьев имела численное превосходство. Готовясь ко второй волне, они вели редкий обстрел по выжившим военным, которые ожидали подкрепления.