Аве Мария! Голос с Неба

Коль ты, читатель, вдруг взял это в руки,

Будь весел твой досуг, читатель мой!

А коль тебя оно невольно ранит,

Я об одном прошу: костей моих не мой!

Шишко Менчети. Поэт Возрождения

© Галина Васильевна Маркова, 2019

ISBN 978-5-0050-1218-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1- Я ПОМНЮ ЧУДНОЕ МГНОВЕНЬЕ

Призрачно все в этом мире бушующем,

Выдался миг, за него и держись,

Есть только миг между прошлым и будущим.

Именно он называется жизнь

.

Л. Дербенев

Мне запомнился зимний день: было начало ноября 1961 года. Я, девушка Галя, стояла на трамвайной остановке в Дзержинском районе, города Новосибирска, когда подошла крытая грузовая машина, и я лихо через борт, как обычно, стала забираться в кузов. Но в этот раз кто-то со спины помог мне забраться и сам сел в кузов. Это был он, Константин, как потом он представился. А ездили в грузовике мы на работу в Академгородок, который тогда только строился. Сейчас это покажется странным, но именно так, на грузовиках мы ездили на работу в Институт ядерной физики.

Словно, на наше счастье, в 1957 году вышло постановление Правительства о создании близь Новосибирска научного центра. Место выбрал академик Михаил Лаврентьев. Уже было создано Обское водохранилище, наше море, близи которого пролегали красивые лесные массивы, состоящие из сосен, берез и мелколесья. Михаил Лаврентьев с делегацией приехал знакомиться с местом благодатной осенью, когда увидел долину мелколесья в золоте желтых и красных листьев. Сейчас это место соединяет Академгородок с поселком Кирова. «Так это же золотая долина!» – послышались голоса. Так возникло название улицы «Золотодолинская».

Строители высалились на железнодорожной станции Сеятель. Там недалеко был туннель, где поворачивала дорога до небольшого поселка, острословы назвали этот туннель «Окно в науку». Там и сейчас висит плакат с похожими словами. Время шло, произвели разметку для строительства городка, конечно леса много вырубили, хотя оставили массивы леса по всей территории строительства. Построили хорошее шоссе до Новосибирска и молодые строители начали строить Академгородок, построили первый институт Гидродинамики, который временно приютил пять других институтов. Молодые ученые жили в деревянных бараках, где был даже детский сад. Первые дома для строителей и научных сотрудников создавались, несмотря на трудности.

Началось строительство и других институтов. Еще не были полностью отстроены корпуса, но уже подвозилось научное оборудование туда, где это было возможно, и шел подбор кадров. В 1960 был построен производственный корпус ИЯФ, было завезены станки, приборы и материалы, а главный корпус еще стоял в лесах.

***

А уже в 1961 году людей на работу подвозили на грузовиках, в одном из которых ехали Галя и Костя. Они разместились в наполненном грузовике, сидели у заднего борта, что позволило им разглядеть друг друга, Константин был в белом армейском полушубке, снежинки были на его пушистой шапке, из -под которой блестели черные цыганские глаза. Это все успела разглядеть девушка. Но он тоже внимательно разглядывал ее, и спросил:

– Меня зовут Костя, и я вас, кажется, начинаю узнавать. Это вы приходили в августе на собеседование в отдел кадров вместе с парнем грузинской национальности?

– Да, это было.

– У вас приятная улыбка, но вначале, скажите, как вас зовут?

– Меня зовут Галя, да я приходила в августе в отдел кадров, а вы успели разглядеть моего спутника?

– А как же?

– Вы тогда тоже были в числе претендентов на должности? Но тогда был прием конструкторов.

– Я уже работал, но привел моего знакомого на собеседование. Все парни очень волновались, ведь собеседование было целым экзаменом, было напряжение в воздухе, и вдруг вошла небольшая стройная девушка в легком синем платье, с синими глазами, с высокой прической темных волос, в сопровождении грузина с большой сумкой. Все решили, что устраиваться пришел грузин, и вас никто не считал конкуренткой!

– Неужели?

– Простите, но это так. Но вот из кабинета вышел мой приятель, все внимание было на него…

***

Здесь Костю окликнули впереди сидящие мужчины (женщин кроме Гали в грузовике не было), у них начался свой разговор, а Галя окунулась в воспоминания, и вела их от третьего лица, наблюдая это, как бы со стороны, и оценивая это.

Она работала в престижном НИИ по радиолокации конструкторской бригаде. Работа была серьезная, часто очень напряженная. В то время страна была еще в состоянии холодной войны и на самолетное оборудование страна очень рассчитывала. И люди были серьезные в поведении и внешнем виде. Но вдруг в конструкторскую бригаду перевели новую сотрудницу, она отличалась от окружения и одеждой и поведением. Она была красивой девушкой, но прическа была не для работы: две косички темных волос небрежно свисали по плечам, волосы часто болтались мимо косичек, веснушки покрывали все ее лицо, одевалась она в светлые пестрые одежды и «по-деревенски», как тогда говорили. Сейчас она бы сказала про свой стиль одежды «кантри», но тогда этого не знали. Звали ее Машей. Девушка прекрасно играла в шахматы и часто выручала отдел на соревнованиях. Мужчины говорили: «Ай да Маша – радость наша!»

Она все время напевала: «Аве Мария…», и говорила: что это мелодия Шуберта, и просила звать ее «только Марией». Предприятие было строго режимным, но Марии удавалось, каким то внушением или магией свободно проходить через строгие препятствия без разрешительных пропусков. Только Гале она говорила, что за половину шоколадки и улыбку ее всегда пропускали.

Как-то летом она приходит в отдел, и весело всем говорит, что ездила устраиваться на работу в ИЯФ, но неудачно, и стала рассказывать, какие вопросы ей задавали. Возможно, она не так излагала свой экзамен, поэтому Галя вмешалась, говоря, что этого не должны были спрашивать, так как эти данные берутся в таблицах справочников.

– Вот, поезжай и разберись, раз ты такая, умная.

Она отошла, напевая: «Аве, Мария»

А Галя поехала. Но ей пришлось оформлять заявление на положительное отсутствие на работе. Она написала, что ей необходимо навестить годовалого сына, живущего на даче с бабушкой в Новом поселке, что после Академгородка через две остановки. Так оно и было. Она собрала продукты, захватила с собой, на всякий случай документы и поехала в Академгородок. По пути заехала на центральный рынок за фруктами. Пока она покупала фрукты, парень грузинской национальности стал помогать их бережно упаковывать. Она поблагодарила его, и пошла дальше. Но парень очень скоро догнал ее, и произнес с сильным акцентом:

– Девушка. Давай помогу, пока идем одной дорогой, сумка ведь тяжелая.

– Нет, молодой человек, не мешайте, я очень тороплюсь, у меня еще длинная дорога в Академгородок.

– Прекрасно. Я как раз туда еду. У моего приятеля дядя работает у академика Кутателадзе, я еду к ним в гости, везу тоже фрукты. Давайте сумку.

– Я тороплюсь, отстаньте.

– Подождите, вот троллейбус идет, сейчас я его остановлю, и он нас подбросит до остановки автобуса в Академгородок. Так, поднимем руку…

Он взял девушку за руку. Быстро поднял ее и, к общему удивлению многих пассажиров, троллейбус остановился, дверь отрылась, и парень стал поднимать девушку в салон. Галя стала отказываться, но он сказал, что не стоит привлекать внимание посторонних. Он вошел с сумкой девушки в троллейбус, по своему поздоровался с водителем-грузином, и троллейбус довез их до остановки Фрунзе, где тогда останавливался автобус №8 до Академгородка. Затем троллейбус с пассажирами отправился дальше.

Дорогой спутники разговорились, он сказал, что его зовут Вано:

– Знаешь песню: «по-грузински он Вано, а по-русски Ваня».

Галю все это развеселило, и она продолжила: «по-армянски Ованес, а по-русски Ваня».

Они пришли в хорошее настроение, он рассказал, что их, бригаду молодых парней грузин, после армии направили в Новосибирск работать водителями троллейбусов, чтобы после помочь им устроиться в НИИЖД. Тогда троллейбусный парк только что организовывался и водители были нужны. Он очень интересно рассуждал о жизни, будущий студент, и спутники чуть не проехали остановку «Институт ядерной физики». Вышли, перешли шоссе и через свежие деревянные помосты пошли по указателю: «Ядерная физика. Отдел кадров».

Когда они вошли, увидели много парней. Лицо Вано стало скучным и задумчивым. Он щелкнул пальцами, и попросил девушку достать пакет с документами, и держал его. Когда из кабинета вышел очередной претендент на должность сотрудника, Вано быстро сунул Гале в руки этот пакет. Он неожиданно втолкнул девушку в кабинет, громко говоря слова:

– Ты ему это только отдай и выходи!

Галя вошла, еще робко стояла у двери, не ожидая такого поворота событий. Но начальник конструкторского отдела приветливо воскликнул:

– Вот, наконец, и девушка к нам пожаловала! Вы к нам на работу? Так смелей проходите.

Галя подошла к столу и достала документы, и стала говорить:

– Я после авиационного техникума три года отработала конструктором в НИИ, затем поступила в НЭТИ на дневное отделение, проучилась два курса, затем вернулась по семейным обстоятельствам снова в НИИ. Вот мой диплом техника – электрика по радиолокации, диплома о высшем образовании пока нет, но вот моя зачетка.

Начальник отдела охотно взял документы, воскликнул:

– Зачетка! Очень интересно, давно не видел зачеток, вот по ней и будем беседовать.

И начались вопросы: и по высшей математике, и по сопромату, по теоретической механике, по электротехнике, по деталям машин. Он рисовал графики функций, чтобы девушка построила по ним графики их производных, она строила их производные. Это ему понравилось, так же, как и то, что девушка решила задачу по электромагнитным полям. Это была как раз одна из задач, решаемых в отделе в то время. Но он спросил:

– А как вы сможете вычислить первую космическую скорость?

Девушке и здесь повезло, они это решали в бригаде, просто для интереса, и она вычислила первую космическую скорость.

– Хорошо! Не ожидал. А вторую космическую скорость?

Здесь девушке пришлось подумать, и они вместе с начальником это вычислили. Тот был сам рад, и произнес:

– А третью? – спросил начальник.

Галя видела, что просто веселился! И так и было, и он произнес:

– Хорошо! Не ожидал, что мы с вами беседуем очень долго, больше сорока пяти минут, больше академического часа. Я вас беру на должность старшего техника. Но оклад, как у инженера. Мы вас ждем.

Они вышли вместе с ним из кабинета, он извинился перед претендентами на должности конструктора, ожидавшими приема:

– Прошу меня извинить, но мне сейчас нужно идти на ученый совет.

Тут только Галя поняла, как ей повезло, ведь ей еще нужно ехать к сыну в Новый поселок, а после этого предстояла длинная дорога в Дзержинский район города, а утром на работу. Она вышла на улицу. После долго сидения в помещении все вокруг было ярким и красочным. Так, люди, приехавшие первый раз в Австралию, замечают очень яркую окраску зелени. Девушка видела, как лесные цветы, окружавшие отдел кадров весело играли с веселым ветерком, как ярко светит августовское солнце, какие пышные сосны напротив.

– А где Вано? – спросила она ближнюю сосну.

Она в ответ только уронила шишку. В это время Вано окликнул Галю, так как перебрался в тень, сидел с сумкой на каком-то ящике:

– Что так долго? Я чуть не задремал.

Галя поблагодарила его за находчивость, как он ловко ее почти втолкнул в кабинет начальника, рассказала о трудном экзамене, и что остальным ожидавшим, придется приезжать еще раз, а мне это трудно. Парень посмеялся весело, порадовался за девушку и весело сказал:

– Я говорил тебе, что женщинам нужно помогать. Очень рад, но жаль, что здесь нет троллейбуса.

– Спасибо!

– Ты меня можешь находить здесь через дядю Кутателадзе.

Они доехали до конечной остановки, Галя пересела на автобус №109 и поехала в Новый поселок. Она смотрела из окна на сосны, которые будто тоже радовались за нее, качали своими вершинами, и их зеленая чистая хвоя, улыбаясь, блестела на солнце. В душе Гали было ликование, а голос с неба пел: «Аве Мария…». Она мысленно благодарила Марию и Вано, и приближалась к маме и сыну.

Встретилась ли она в дальнейшем с Вано?

К сожалению, нет, даже через много лет. Хотя грузин, похожий на Вано работал на пляже в «Кафе « Большой чебурек».

Марию Галя встретила после на улице Академгородка, веселую и радостную, как предвестника светлых изменений в ее жизни, как подтверждение гимна: «Аве Мария»

Причем тут мистика, спросите? Уже после, изучая астрологию, она поняла, что в трудные минуты жизни покровитель ее зодиакального знака (у нее – это могучий Юпитер) посылает ей реальных людей для оказания помощи в трудных жизненных ситуациях. Сейчас это были Мария и Вано.

2 ПРЕКРАСНОЕ НАЧАЛО

Здесь все в чудно сжатой картине

Представлено духом святым:

И мир, существующий ныне,

И Бог, управляющий им

И. Никитин

Итак, Галя продолжает с Костей ездить на работу в грузовике, им это очень нравится, так как это своего рода романтика: большой компанией ехать навстречу своему будущему. Недавно он спросил Галю про «парня-грузина». Она весело рассказала, как Вано пришлось помочь ей, а Костя сказал:.

– Разреши мне помогать тебе, хотя, я не смогу остановить троллейбус, но я многое я могу сделать. Имя Константин говорит о постоянстве и надежности. Я постараюсь найти тебе достойного мужа, так как сам недавно женился. Расскажи, как приняли тебя в отделе.

– Приняли прекрасно. В отделе пока 28 человек. (Через 25 лет он разросся до 200 человек, и занимал два этажа нового корпуса).

– Это хорошо.

– Все сотрудники молодые, самый старший начальник, который принимал меня на работу, ему тридцать три года. Женщин совсем мало. Удивительно, но мне сразу дали мне самостоятельную работу, тема которой мне очень знакома. Нужно спроектировать мощный лабораторный стабилизированный источник питания с регулировками и возможностью питать разные объекты.

– Мощный лабораторный стабилизированный источник питания?.

– Да, мне повезло, так как темой моего диплома в техникуме был, именно, «Стабилизированный источник питания самолетной радиолокационной установки», в НИИ мне пришлось конструировать мобильный источник питания экспериментальных установок. Да, к тому же начальник отдела отсутствовал по болезни, что дало мне определенную свободу действий, что для меня всегда главное.

Пока Гале подбирали серьезное задание на проектирование, у нее появилось время для работы над курсовым заданием, так она училась на последнем курсе вечернего отделения НЭТИ. Ее ближайшая соседка по рабочему месту Саша Рудакова окружила ее поистине материнской заботой. Будучи начальником архива, она считала себя очень важным человеком, и позволяла себе давать команды сотрудникам. Сейчас она заставила парней принести новой сотруднице со склада, новый большущий стол, кульман. Стул она сама принесла от коменданта здания. Со всеми сотрудниками института, и даже не сотрудниками она начинала разговор очень важно, авторитетно, словами:

– Я из Москвы приехала, потому, слушайте, как нужно поступить здесь…

И это имело заметный успех. Например, она звонила коменданту так:

– Это Нина Васильевна? Рада вас слышать. Как ваше здоровье? Хорошо. Тогда немедленно пришлите маляров на пятый этаж. Да, в конструкторский отдел, в углу на полке грязная протечка! Как так, пошлете позже? Я из Москвы приехала, там этого не допускали!

– Но…

– Никаких «но». Вдруг завтра приедет из Москвы комиссия. Она все будет проверять, а тут такая протечка. Ведь это верхний этаж, вы поймите это!

Пришли маляры быстро и все закрасили.

Тогда еще были слабые отблески холодной войны, было плохо с продуктами питания, поэтому Саша оформляла на свою квартиру большой заказ на продукты в расчете на свою «подшефную». В те дни, когда Галя не ездила вечером в НЭТИ, она заходила за продуктами к Саше, и ехала с большой сумкой домой, очень благодарная своей покровительнице.

А когда, 30 ноября, у неё был день рождения, Саша оформила богатый заказ. Галя поехала в НЭТИ и угостила ребят болгарскими консервами.

Характер Саши требовал активности и признания её, как очень заметной фигурой. Еще бы? Она такая большая, красивая работала на большом заводе в Москве. Она всегда была довольна собой и держалась уверенно: её муж был приглашен из Москвы, как мастер цеха и квартиру им дали сразу хорошую и детсад. Они с Галей после работы часто шли по зимнему Морскому проспекту, который был очень прозрачным, так как еще не были посажены деревья по обеим сторонам. Это был единственный проспект в городке.

Москвичка Саша грациозно шла по полупустынному зимнему тротуару, изображая из себя, как минимум кинозвезду. Это было достойное зрелище: крупная темноволосая дама с большими серыми глазами с шикарными ресницами, с румяным лицом, обрамленным пушистым песцом, модным тогда. Белые перчатки из тонкой шерсти довершали наряд. Она несла себя по проспекту и просвещала спутницу:

– Академик Кутетеладзе пригласил в Академгородок много грузин. Они такие милые, часто улыбаются мне. Их сводят с ума мои яркие синие глаза. А еще эти белые перчатки зимой.

– Они их видят?

– Конечно. Правда, что я похожа на Татьяну Самойлову?

– На Татьяну Самойлову? – решила разыграть удивление Галя, чтобы подыграть ей.

– Да на неё.

– Есть что-то…

– Вот, вот!

Обе были довольны. Ведь, Галя хорошо её понимала: очутиться здесь, где так пустынно по сравнению с улицами Москвы. Как её поддержать? Хотя, Галя видела, что поведение Саши было странным, иногда, очень странным. Это замечали многие, и после ее отправили лечиться.

А тогда Саша заливалась соловьем, поглядывая по сторонам:

– У вас, наверное, не шел фильм «Летят журавли»? Наверное, конечно, он еще к вам не дошел? Что молчишь? А об Иве Монтане, Жераре Филиппе слышала или нет?

Это Галю уже задело, и она ответила:

– Саша, мы живем в большом городе. Он посреди России, Здесь не очень много театров, но кинотеатров много. Видела я и этот фильм, и « Фан- фан – тюльпан», «Красное и черное» с Жераром Филиппом, «Плата за страх» тоже видела с Ивом Монтаном тоже, и ещё..!

– А я не хотела платить за страх.

Здесь молодые весёлые женщины стали смеяться, но Саша не унималась.

– Хорошо, что видела. Скажи ещё раз, я похожа на Самойлову Таню, что молчишь??

– Только в профиль. Героиня в «Летят журавли» была более изящная.

– Вот, еще! Более изящная. А ты знаешь, что я кручу колесо —«хула-хуп»? Ты знаешь, что это?

– Видела, как ребятишки его катали, – снова говорила Галя только для того, чтобы посмотреть реакцию Саши.

Та радостно смеялась и говорила:

– Вот, ты и не все знаешь. Не всё, не всё. А начальник так тебя хвалил, говоря, что принял на работу очень умную девушку, умеющую решать магнитные задачи.

– Неужели?

– Да, но и я тебе могу многое рассказать. Я ведь в Москве работала на заводе, где выпускали телевизоры. И у меня была работа: это смотреть эти телевизоры!

– И всё? Так не бывает?

– Бывает! Брака было мало. А сюда я приехала, как супруга сотрудника ИЯФ. Здесь мило, конечно, но скучно, да и в магазинах нет хорошей рыбки, а где…, как это…, как это..

– Что где?

– Ну, скажем, музеи где?

– Да, я бы посмотрела в музее, как вы недавно ели из деревянной посуды.

Да, многие из сотрудников-москвичей считали, что приехали в медвежий край. Галя их понимала, потому что когда во время войны её семью эвакуировали из Московской области, где на подступах были немцы, то родители шутили в пути: «Приедем в Сибирь, сделаем себе посуду из дерева». Почти так и было.

Галя устроилась в ИЯФ в ноябре, а уже в конце декабря, они с Сашей были на институтском новогоднем вечере, и директор института академик Андрей Михайлович, гуляя по залу, проходя мимо их, остановился и сказал своей жене:

– Познакомьтесь. Это Саша, она тоже из Москвы приехала, а её подруга из Новосибирска.

Видимо, считалось, что приехавшие люди из Москвы, принесли определенную жертву, появившись здесь. Как, Галя их понимала, так как там, кроме прочих культурных ценностей была возможность пройтись по Арбату. Ибо уже пелись песни Булата Окуджавы: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты мое отечество…»

Через три года все известные поэты: Булат Окуджава, Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский и другие были приглашены в ИЯФ, когда был отстроен главный корпус с великолепным актовым залом.

А пока ностальгия москвичей проявлялась в словах и глазах. Галя им сочувствовала. Она всегда помнила о своем подмосковном детстве. А оно было незабываемым и прекрасным. Часто она снова прокручивала этот фильм о своем детстве. И снова родные лица проплывали перед ней. Это было, как в кино и хотелось говорить о себе в третьем лице- персонажем интересного фильма.

Неизвестно, что об этом думают другие лица, но девочка Галя, помнила себя с года жизни, не все, но яркие моменты. То, что это было, именно, так, она с мамой выяснила позднее, когда умела хорошо говорить и все рассказала. Мама удивилась:

– Как ты могла это помнить? Это было тогда, когда мы жили в другом районе, мы тогда жили на третьем этаже. И когда тебе исполнился год, мы попросили сменить нам квартиру на первый этаж. Как же: у нас маленький ребенок. Он скоро будет ходить, а здесь третий этаж

– Мама я помню, как стояла и смотрела через всю комнату, в окно на противоположной стене.

– Да, именно, из той квартиры была видна из окна Маскварика! Но как ты это могла запомнить?

– Вы давали мне шоколад.

– Это папа давал, а я была против этого.

– Ах, вот, кто был против шоколада!

– Да я.

– Но я тогда не очень вас различала и была не довольна тем, что вы говорили про это.

Да, Галя помнила, что ей давали шоколад. У ребенка текли коричневые слюни. Один родитель упрекал другого

– Это можно было предвидеть!

Девочка плакала от обиды. Зря родители думают, что малое дитя не понимает слов. Все понимает. Оно понимает смысл сказанного через мозжечок. Идут мысли, и обида такая сильная, что примерно это были такие слова: « Я же тоже буду, как они, не будут у меня течь слюни, и я буду есть шоколад!»

Маленькая Галя стояла в своей кроватки у стены, что была напротив большого окна, их которого была видна река-Москва, которую все называли на московский манер: МАСКВАРИКА. Ребенок видел, как там медленно плыли предметы. Это были небольшие пароходики или баржи с грузами. Но было нагромождение предметов, которое медленно двигалось вдали, и дитя тоже нагромождало свои звуки, примерно так:

– Де- де-ка- попой!

Иногда пароходик отвечал девочке протяжным гудком, и она радовалась этому общению, непонятному для молодых родителей.

А родителям не кому было подсказать. Они молодые учителя не имели родителей после гражданской войны и были воспитанниками детского дома. Затем по путевкам окончили Ярославский педагогический институт. Стране нужна была новая интеллигенция. Мама Гали работала учительницей русского языка и литературы, а папа – учителем химии. Они работали в Учебном комбинате в поселке имени Дзержинского. Недалеко в корпусах бывшего монастырского хозяйства выпускали фотоаппараты и еще что-то, что после во время войны все было увезено в Новосибирск на предприятие, носившее гордо имя: «Почтовый ящик №23»

А тогда в поселке была красота: здесь были красивые парки. Были старинные дубы, был нижний и верхний пруд, как наследие большого наследства монастырей, в которых располагалось много чего, кроме производственных помещений. Здесь было большое хозяйство кролиководства. Крольчатина была на столе, как дежурное блюдо. Была «Фабрика- кухня», где можно было брать обеды на дом. У верхнего пруда крестьяне из ближних деревень продавали овощи и ягоды, где маленькую Галю привлекали вишни и красная смородина. У нижнего тенистого пруда маленькая Галя собирала маленькие грибы для кукол. Родители часто ездили в Москву на автобусе. Александра Васильевна ездила на курсы повышения учителей, где однажды увидела Надежду Крупскую в простой обстановке, просто на занятиях она говорила о задачах школы.

А что касается папы, Василия Георгиевича, то всю одежду для дочери он покупал в Москве, и часто брал с собой дочь, чтобы все примерить на месте. Тогда на улицах Москвы ходили продавцы, с блестящими ящиками на груди, они вынимали из него удивительно вкусные горячие пирожки с рисом. Вкус этих пирожков стоял у Гали во время войны, что помогала ей выжить. Она часто представляла это: «Кусаешь теплый мягкий пирожок, а там рассыпчатый рис!»

Дочку родители баловали. Рядом с домом, на пригорке был детский сад. Но девочка категорически отказывалась туда ходить: она видела, как дети ходили парами и это ей не нравилось. Поэтому родители нанимали из деревень нянек, молодых девушек, как для Гали, так и для родившихся после ее братьев:– Евгения и Юрия. Няньки, получив московскую прописку, выходили замуж, и родители нанимали новых претенденток на прописку. Но одна из них так и уехала вместе с семьей в Сибирь, так как ее деревня сгорела от бомбы. Но это уже после счастливой жизни.

Характер у маленькой Гали был упрямый. Родители уговаривали поесть ее:

– Галя, ты ела пирожки в Москве, а пельмени это маленькие пирожки

– Если ты не будешь, их есть, то и папа уйдет без обеда.

У Гали рот сводило судорогой от упрямства, она мочала и слышала шаги уходившего отца. Вот такой у не был характер. Но ее не клали поперек лавки, как советовала народная молва. Наоборот, родители, жившие в детдоме, делали ее детство, похожее на сказку. На день рождения они ставили у кроватки ребенка низкий столик, заставленный книжками, игрушками и новой куклой с закрывающимися глазами. Эту картину девочка помнила всю жизнь, и была благодарна за эту радость родителям всю жизнь. Тогда не было телевизоров, не было много детских фильмов и в кинотеатрах. Но Василий Георгиевич шел всегда на шаг впереди всех. Он собрал большой радиоприемник, который вначале войны предложили сдать военкомат. Он уже тогда говорил о существовании телевизора. Он купил в Москве большой кинопроектор, кинопленки детских фильмов. И устраивал для детей со двора киносеанс. Ребята стояли в большой прихожей квартиры родителей Гали. Затем раздавались три звонка будильника, и дети входили в затемненную комнату, где на стене был экран.

Кино начиналось. Мама и папа озвучивали разными голосами фильм, и это было прекрасно. Семью Гариных уважали во дворе, как организаторов походов за грибами и рыбалок. Галя не отставала от родителей. Она считала себя уже большой, и уже пять- шесть лет уверенно уводила собой группу ребят в соседний лес за гвоздиками. Но на краю леса они вырывали маленьких картошек из поля, что было рядом, и верхних плодов с кустов картофеля.

Галю папа учил рисовать. Он был художником от природы. Окружающие его часто спрашивали:

– Вася, ты не знаешь знакомого, кого можно попросить нарисовать кошку, чтобы вышить коврик?

Иногда он рисовал этим просящим, иногда говорил, что у него нет, таких знакомых, кто может нарисовать кошку, чтобы вышить коврик. Галю он обучал понятию перспективы в рисунках, так же, как, рисовать животных, объяснял на рисунке, как лица детей отличаются от лиц взрослых. И эти знания, полученные девочкой, еще в пять лет, прочно засели в ее голове.

Может этому способствовало то, что отец, любивший дочь часто возил ее на велосипеде в различные походы, то в лес, то к друзьям, чтобы похвастаться дочкой. А у дочки часто стоял в глазах приближавшийся клочок земли или асфальта: он часто ронял девочку. Головка ребенка часто принимала удары земли, что, возможно и укрепляло ее голову, в способности сохранять в памяти малейшие детали из окружения, к удивлению ее друзей по жизни.

Девочке, как старшей, и первому ребенку, досталось гораздо больше любви, чем ее братьям, поэтому она смело шла по жизни, выбирая интересные профессии, друзей и места работы. Но тогда пришла война, начались бомбежки вокруг. Бомбили и поселок. И все это было оставлено. Оставлена это красивая жизнь, когда мама приносила черешни в красной пластмассовой миске (пластмасса, была тогда новинкой). Однажды она это принесла на стадион, где сидели дети с отцом. И этот момент навсегда тоже врезался в память Гали. Как и то, что были маскарады на новый год.

Изящная соседка, учительница, имевшая симпатию к отцу Гали, приходила «посоветоваться», когда выбирала костюмы к новогоднему костюму. Он вытягивала из разреза юбки, одну ногу в одном чулке, затем другую в другом, спрашивая кокетливо:

– Вася, какой чулок более подходит к этой гамме: этот или этот

Вася отшучивался, говоря:

– Нужно надеть разные чулки, и это будет интересно.

,:

***