Читать книгу: «Бегущий по строкам», страница 2

Глава 3. Агент КГБ и босеболы

Крис остался в недоумении и с приятным послевкусием от знакомства, как после ирландского кофе. «Интересно, о каком выступлении она сказала? Хотя не удивлюсь, если она умеет играть вообще на всем на свете».

Выйдя из ступора, он окинул взглядом окружение и, нашарив глазами знак общественного транспорта до города, двинулся в его сторону. Проекция в воздухе над остановкой многообещающе высвечивала «шесть минут» с пометкой «в центр».

«Именно столько, сколько надо, чтобы сварить крупное яйцо в мешочек», – подумал Крис и подивился неожиданным кулинарным познаниям. Ожидая автобус, он выудил телефон из кармана, открыл социальные сети, но ответа все не было, да и под именем владельца страницы серыми маленькими буквами значилось «был давно», то есть больше недели назад точно. Крис обреченно вздохнул, открыл последнюю фотографию своего друга и стал пристально разглядывать в поисках подсказок, где бы это место могло быть, но, как назло, ни вывесок, ни номеров домов не было. Даже идентификатор изображений искусственного интеллекта не мог дать хоть какую-нибудь информацию.

Приехал автобус, Крис зашел через переднюю дверь, все так же не отрывая взгляда от фотографии, нащупал плечом перила и притулился. Через минуту салон был заполнен, двери с характерным скрипом, присущим электроавтобусам 2120-х годов, отделили пассажиров от горячего летнего воздуха внешнего мира и захлопнулись. Автобус стартовал резко, и от неожиданного рывка Крис завалился на соседа.

– Извините, пожалуйста, я не специально…

– Ничего страшного, я бы тоже отвлекся, если бы так пристально рассматривал фотографию, тем более с таким отличным местом! – подмигнул и заулыбался пострадавший сосед.

Это был пожилой мужчина, с закрученными и устремленными вверх усами, в круглых очках в толстой черной оправе, сером в тонкую белую полоску костюме и легком бежевом тренче. Весь его вид намекал на то, что он сбежал из документального фильма о середине двадцатого века, тем не менее казался он очень открытым и располагающим к себе. «Хотя шпионы КГБ в Восточной Германии тоже такими казались», – промелькнуло в голове у молодого человека.

– Простите, что? – Теперь уже Крис извинился больше из-за недоумения, которое все больше становилось его привычным состоянием вот уже как два дня.

– Ну, место, где стоит ваш друг или парень, кхм… уж не знаю… – Старик немного смутился, но продолжил: – Было нашим любимым с женой для завтраков. Я ненароком подсмотрел в ваш экран, вы уж не обижайтесь.

– Но как вы узнали? Ведь ни вывесок, ничего. И почему было? С ним что-то стало?

– Как много вопросов! Давайте по порядку. Узнал я его по вон тем розовым ставням на здании и скатертям такого же цвета на столиках за правым плечом молодого человека. – «Точно бывший советский разведчик», – подумал Крис. – Это пекарня Рон Вербум, и все с ней в порядке, а «было», потому что жена моя умерла, и я больше туда не хожу.

– Ох, извините…

– Да что ж вы все извиняетесь? Все нормально, вспоминать те дни всегда приятно, тем более так неожиданно.

– Видимо, хобби у меня такое новое, а еще искать не знаю что, все время удивляться и пребывать в недоумении… – без какого-либо выражения, глядя в космическую пустоту перед собой, произнес Крис.

– А вы интересный молодой человек.

– Не то что очень. В любом случае мне очень повезло, что вы это место знаете, я разыскиваю своего университетского друга, на связь он не выходит, а мне бы хоть какую-то зацепку, где его найти.

– Информация секретной не является, поэтому сейчас скину. – Старик достал из кармана пальто телефон, после нескольких движений пальцами, смахнул в стороны своего собеседника, и у Криса на экране высветился адрес.

– Спасибо вам огромное, даже не знаю, что бы я без вас делал.

– Точно не извинялись бы в таком количестве. Как доберетесь до Вербума, обязательно попробуйте босеболы², они там восхитительны.

Когда электроавтобус подкатил к очередной остановке, телефон Криса просигнализировал, что сейчас самое время выходить, пройти пешком тринадцать минут и оказаться у той самой пекарни. Недолго думая, Крис еще раз поблагодарил пожилого мужчину, по его же версии, возможного шпиона, и выпрыгнул навстречу солнечным лучам старого города.

Вареное яйцо в мешочек вместе с агентом КГБ скрылись за поворотом, и на минуту город показался опустевшим: ни тебе птиц, ни людей, и даже машины обозначали свое присутствие только рычанием моторов где-то там и отрывистыми звонкими гудками.

«Как странно, как будто никого нет дома», – подумал Крис, но уже в следующее мгновение тараканами из трещин стен и асфальта повылезали велосипедисты, как будто они только и ждали отмашки невидимого судьи: «На старт, внимание, марш!» Было очень странно видеть так много обычных велосипедов в двадцать втором веке, да и, наверное, ни в одном городе мира их столько не было, сколько здесь, на одной улице. Три школьницы друг за дружкой проехали в одну сторону, в другую – молодая женщина с двумя детьми в кабинке, установленной между двумя передними колесами, следом за ней – парень неопределенного возраста, не держась за руль, так как в одной руке у него была дымящаяся самокрутка, а в другой он держал телефон, по которому весело разговаривал и смеялся. Несмотря на такой нестандартный набор велосипедистов, Крису они показались очень органично вписывающимися в облик города.

Пройти надо было всего пару кварталов, сделав несколько поворотов, и уже через одиннадцать, а не тринадцать обещанных навигатором минут, он оказался перед розовыми ставнями того самого здания, перед которым некогда улыбчиво позировал его друг. Не считая цвета ставень и вторящих им скатертям на паре столиков, ничем другим это место абсолютно не выделялось. Над входной дверью была маленькая старая вывеска, а по бокам пекарню подпирали мрачные трехэтажные старые дома.

Крис потянул на себя увесистую дверь и зашел. Первыми его встретили приятная ненавязчивая музыка и плотный запах горячего сдобного теста с корицей и свежесваренного кофе. Слева сразу после входа начиналась витрина, которая тянулась на добрых восемь метров в глубь зала и заканчивалась массивным кофейным аппаратом и маленькой кассой. Под стеклом рядами, напирая друг на друга, лежали кондитерские изделия, которые только могла и не могла вообразить себе фантазия заходящих сюда людей. Свет от точечных светильников отражался на глазури эклеров и верхних блестящих слоях теста, так, что смотреть на них, не прищурившись, было почти невозможно. Из духовок за витриной доставали все новые и новые подносы, заполняя поредевшие ряды новой, раскаленной выпечкой. Казалось, что между звуками музыки и разговорами посетителей можно было услышать хруст все еще расширяющегося от жара теста.

Отрезвляющее «здравствуйте!» донеслось из-за прилавка. На Криса выжидательно смотрела улыбчивая темнокожая бариста.

– Уже выбрали что-нибудь?

– Здравствуйте. Если честно, нет, глаза разбегаются… – Крис рассматривал все это сдобное многообразие, как обычно смотрят в абстракцию моря или космоса, без какой-то явной цели, но в поисках ответа.

– Может, я вам что-то посоветую? – Бариста, видимо, понимала, что нового посетителя засасывает эта дрожжевая и бездрожжевая восьмиметровая бесконечность.

– Ой, а мне уже посоветовали. Есть у вас эти, как их там… – Крис нахмурился, вспоминая странное слово. – Баскетболы? Бейсболы?

– Наверное, все же босеболы, и да, они у нас в принципе есть, но последние забрали десять минут назад, а новые пока не успели приготовиться.

– Жаль, расскажете хотя бы, что это?

– Хм… ну если уж совсем просто, то это круглые эклеры такие с шоколадной шапкой и кремом внутри, очень вкусные, но и очень сытные; обычно их много не съешь. Очень хороший выбор. Наверняка кто-то из наших постоянных клиентов посоветовал?

– Да, агент КГБ.

– Не припомню таких, – нахмурилась девушка.

– Да, они редко раскрывают род своей деятельности… Могу еще кое-что у вас спросить? Вы случайно не видели этого молодого человека? – Крис протянул телефон с фотографией.

Бариста смотрела буквально три секунды и вернула телефон:

– Конечно, знаю, это Лиам, каждое утро классический раф и пофферчесы.

– Поффер… что?

– Пофферчесы, это как оладьи, только намного меньше. Очень вкусные, впрочем, как и все, что вы тут видите. – Девушка гордо развела руками над витриной. – А вот друга вашего я не видела уже очень давно, я даже забеспокоилась и как-то пыталась к нему заглянуть. Он жил в соседнем доме, но сейчас там как раз та парочка, что забрала ваши босеболы.

– Может, он уехал куда?

– Даже не знаю… Почему бы вам не спросить у ребят? Как выйдете, первая дверь справа, позвоните на третий этаж.

Крис поблагодарил разговорчивую баристу и вышел. Пройдя всего несколько метров направо, Крис уперся в дверь как раз одного из мрачных домов – соседей пекарни. Рядом на стене висел металлический домофон с пластиковыми кнопками. Кнопка третьего этажа, судя по всему, стала жертвой вандалов и была сожжена зажигалкой. Крис нажал на нее, но она намертво приплавилась к краям и наотрез отказывалась выполнять свою функцию; вторая и третья попытки так же не дали никакого результата, как и стук. Крис отошел от двери, посмотрел наверх и почесал голову. «Что же делать? Ну, они точно дома и еще никуда не успели уйти, если верить баристе». Тут ему пришла в голову единственная странная, а от того и дурацкая идея.

– Босеболы! – Крис закричал на всю улицу, ничего умнее он не придумал. – Верните босеболы! – На этот раз хлебобулочный клич возымел эффект.

– Вы чего это орете? – недовольно донеслось с третьего этажа, открылось окно, высунулась темноволосая голова девушки и вопросительно уставилась на возмутителя спокойствия.

– Извините, пожалуйста, кнопка не работает, а мне известно, что вы питаете слабость к местной выпечке.

– Откуда?

– Связи с агентами КГБ и местными бариста. У меня есть несколько вопросов о хозяине квартиры. Не могли бы вы спуститься, пожалуйста?

Девушка еще секунд десять пристально смотрела на стоявшего внизу Криса, затем исчезла в окне, закрыв его за собой. Еще через минуту послышались спускающиеся по ступенькам шаги, дверь открылась, и перед Крисом предстала девушка с парнем. Молодой человек был очень худощавый, под два метра ростом, а его напарница как антипод – полтора метра от пола и плотного телосложения; оба были одеты в черное, с черными волосами и угрюмыми неэмоциональными взглядами.

– Здравствуйте, меня зовут Крис. Скажите, пожалуйста, вы знаете этого человека, он вам сдал квартиру? – Крис протянул телефон с фотографией.

– Да, знаем, он.

– Ну да, знаем, – повторил эхом откуда-то сверху парень.

– Вы знаете, где он сейчас находится? – продолжил расспрос Крис.

– Нет, не знаем.

– Не знаем.

– А что вам известно? Когда он сдал вам квартиру, при каких обстоятельствах?

– Два месяца и четыре дня назад, во вторник, – отчеканила девушка.

– Он был очень взволнован, торопился, бегал, – отметил молодой человек и продолжил: – А я вам так скажу, когда люди бегают, если это к спорту не относится, это всегда не к добру. Бегают, когда что-то случилось, какое-то несчастье, опаздывает человек, или за ним кто-то гонится…

– Даже не кто-то, а вполне конкретные громилы, по виду из Сербии или Албании. Они к нам приходили, спрашивали про друга твоего, вон даже кнопку домофона сожгли зачем-то! – Девушка недовольно ткнула в неработающую кнопку.

Крис нахмурился, это было совсем не похоже на прилежного и аккуратного во всем студента по обмену из Нидерландов, которого он помнил.

– И где он сейчас, вы не знаете, и идей у вас никаких нет?

– Сказала же, не знаем! – отрезала девушка.

– Знания относительны, тем более, где конкретно сейчас он, кроме него самого, не знает никто… – задумчиво произнес ее долговязый напарник.

«Блин, какие же они странные, странное поведение Лиама, странные бандиты», – подумал Крис и распрощался с парочкой.

Время было ближе к вечеру, делать было нечего, а идти некуда. Крис шагал вперед, без каких-либо мыслей, словно кто-то затеял в его голове генеральную уборку и оставил после себя стерильный порядок. Помощник в телефоне на базе искусственного интеллекта выдал несколько вариантов гостиниц, традиционные отели в центре или ближе к старому городу, как полагается, были с лобби, ресепшеном и прочей атрибутикой прошлого века, и новые, полностью автоматизированные капсулы или отдельные небольшие комнаты. Крис, не останавливаясь, пролистал несколько предложений и остановился на симпатичном с виду здании, территориально балансирующим между центром и новыми районами города.

Через двадцать пять минут неторопливой ходьбы Крис оказался в здании отеля, ввел в терминале свои данные, подтвердил биометрию, произвел оплату и отправился на тринадцатый этаж в свой номер. Это была небольшая комната, все пространство которой занимала полутораметровая кровать, упиравшаяся в стеклянную стену с видом на город.

Крис бросил рюкзак у двери, принял душ в крошечной кабине, затем в футболке, трусах и одноразовых тапочках вышел в коридор к вендинговому автомату, купил две банки светлого пива и чипсы, вернулся в номер и завалился на кровать. Смотреть категорически ничего не хотелось, в новостях ничего нового не узнаешь, а любимые сериалы и новые эпизоды как будто остались в его стареньком деревянном домике. Подумав, он синхронизировал телефон с мультимедийной системой номера и включил музыку. Где-то под потолком из невидимых колонок тихо заиграли “Alt-J”. Крис питал слабость к музыке начала двадцать первого века, да и именно сейчас она пришлась как нельзя кстати. Сумерки стремительно сгущались, словно по щелчку комнатного тумблера включились разом уличные фонари, и огни города потихоньку стали вытеснять пешеходов и велосипедистов.

«Так странно, – подумал Крис, – в сухом остатке, если так подумать, это худшее приключение из всех, которые только можно было вообразить для книги, если бы только не парочка странных людей. Что же определяет уникальность приключения главного героя? Его решения и поступки, стечение обстоятельств, люди, которых он встречает на своем пути? Скорее, судьба вершит геройский путь, а человеку, чтобы стать этим самым героем, надо только его стоически выдержать. Не зря же в фильмах, в главного героя не попадает ни одна шальная пуля». В обнимку с этими мыслями и парой смятых алюминиевых банок он и уснул.

Глава 4. Любовница Ван Гога и английский капитан

Лучи утреннего солнца подобрались к ногам и начали все сильнее и сильнее их нагревать: режим «блэкаут» на стеклянной стене был отключен. Вместе с пылинками в воздухе повисла решительность еще не проснувшегося Криса – во что бы то ни стало найти Лиама. Вот только ответов на вопросы, что делать и куда идти, у него не было. Умывшись, Крис натянул свежие джинсы и футболку, видавшие виды кеды и вышел в соседнюю от здания отеля кофейню. Только после того, как перед ним на столе оказался черный кофе, он сделал пару глотков и позвонил Тому по видеосвязи.

– Здарова, дружище! – Пиксельное лицо Тома еще не успело проявиться, но уже максимально нагрузило технические возможности динамиков мобильного устройства у Криса в руке.

– Привет, Том! – заулыбался Крис. – Ты так рад, как будто меня нет ни один день, а как минимум пару недель.

– Это все расстояние: чем оно больше, тем сильнее братская любовь! Ну, рассказывай, как там Амстердам, Лиам? Встретились вчера?

– Нет, не встретились: он не выходит на связь и, как оказалось, даже не живет в своей квартире.

– В смысле? А кто же там живет?

– Какая-то странная парочка готов, еще и любители босеболов… Последние забрали, я так и не попробовал.

– Босе… что? Ничего не понял, но ты уже говоришь по-геройски, раз ничего не понятно.

– В том-то и дело, что мне тоже, и даже плана действий нет… – Крис обреченно выдохнул и отпил кофе.

– Ну, так забей, отдохни хотя бы, по городу погуляй, – беспечно резюмировал Том.

– Не могу! Герои же так не поступают, не бросают начатое на полпути.

– Верно подмечено.

– Тем более эти готы сказали мне, что Лиам вляпался в какую-то историю, и его теперь разыскивают какие-то балканские бандиты. Так что, возможно, ему нужна моя помощь.

– Так, подожди. – Том нахмурился, поднял указательный палец, призывая сделать паузу, и через пару секунд продолжил: – Ты сейчас говоришь про «нашего Лиама»?

– Да, самому с трудом верится.

– Значит, наш голландский друг во что-то вляпался, у него теперь терки с сербской мафией, или кто они там, а ты успел стать мастером боевых искусств и хочешь ему помочь. Я ничего не упустил?

– Том, хватит иронизировать. Да, я и Кэти не факт, что поборол бы, а если дать ей нож, шансов у меня вообще не будет.

– Это точно! – захохотал Том.

– Но, будь я в такой ситуации, ты же не бросил бы меня?

– Нет, конечно! Тем более кто знает: может, это меня спровоцировало бы и во мне пробудилась бы Сила… – загадочным тоном произнес Том, как всегда, ссылаясь на «Звездные войны».

– Заканчивай, мне не до шуток. Если так подумать, дело-то серьезное. Но что хуже всего, я не имею ни малейшего представления, где он может быть.

– А родня?

– Не знаю я никого.

– Друзья на страничке? Пробовал им писать?

– Я хотел, но список скрыт.

– Ну, у меня идеи закончились, – развел руками Том.

– У меня они даже не появлялись, не считая этой гениальной: приехать к другу, который даже не выходит на связь.

– Не грусти, попробуй отвлечься! Есть такая теория, что если тебе что-то надо, постарайся нарочито не обращать внимания и не тратить на это свое время, то есть ты как бы дразнишь его, и оно само к тебе полезет, подскажет, подтолкнет в нужном направлении.

– Нет такой теории, ты это сейчас выдумал, – скептически произнес Крис.

– Возможно, но это работает! Вот я винтажную статуэтку Мандалорца сколько искал? А стоило мне отвлечься, как какой-то мужик бомжеватого вида приходит через неделю ко мне и говорит, не знаю ли я случайно кого-нибудь, кому нужны старые игрушки, так сказать, хлам? А в пакете у него три статуэтки, в том числе нужная мне. Он хламом это назвал.

Крис не ответил, только задумчиво почесал подбородок. Мыслей, как быть дальше, у него все равно не было, поэтому делать все что угодно, кроме как заниматься поисками, звучало уже не так бредово.

– Сходи в музей старины или Ван Гога, например. Мои родители просто обожают его, весь дом репродукциями увешан.

– Ну, хорошо, хорошо, если сейчас ничего не придумаю, загляну и даже сделаю пару снимков. Покажешь своим родителям, задокументируем, так сказать, для твоей заведомо провальной книги.

– Выше нос, все будет круто! – воскликнул на прощание Том и отключился.

Здание музея Ван Гога находилось на Площади музеев, где время как будто застыло и практически ничего не изменило, только дальние края городского ландшафта улыбались неровными зубами новых зданий от восьмидесяти до трехсот этажей. Но как водится, если не поднимать глаза, можно ничего и не заметить, а привычное «под ногами» будет все так же придавать фундаментальной стабильности жизни и окружающему миру. Еще два дня назад Криса это устраивало; не смотреть, а еще лучше – не думать лишний раз о том, что не вписывалось в рамки привычного распорядка дня, пожалуй, было одним из главных его талантов, которым он совсем не гордился. «Лучше бы умел горящие кинжалы метать: мог бы девчонок клеить», – подумал Крис, но сокрушаться было не время. Уже перед пунктом назначения он выудил из кармана телефон и зашел в кассу. Еще с 2055 года диапазон входа посетителей сократили с получаса до пятнадцати минут, после того как музей вошел в десятку самых популярных по посещаемости в мире.

Крис миновал вход, прошел мимо гардероба, так как с собой у него ничего, кроме карточек, телефона и китайских солнцезащитных очков, не было, и оказался в первом выставочном зале. Удивительно, что спустя столько времени, событий, технологий, актуальность работ голландского гения никуда не делась. Несмотря на номинальный ажиотаж снаружи, внутри людей было совсем немного, присутствующие тихо переговаривались, поочередно указывая на разные работы художника и медленно перетекая от картины к картине. Освещение в залах напоминало коня в яблоках: общий окрас состоял из приглушенного света с яркими, вырывающими из мрака картины пятнами точечных светильников. Царила интимная, почти мистическая атмосфера.

Крису впервые в жизни не хотелось никуда спешить, его оставил привычный зуд, когда хотелось скорее закончить с одним делом и приниматься за другое, забывая находиться здесь и сейчас, получать не столько удовольствие от процесса, сколько вообще хоть что-то. Возникло странное ощущение, что жизни больше, чем «здесь и сейчас», нет. Он не заметил, как провел перед картиной с подсолнухами почти двадцать минут. Пожилую даму в пыльно-розовом старомодном платье со шляпкой в цвет наряду и маленькой белой сумочкой через плечо он тоже не заметил, хотя она стояла рядам все эти двадцать минут.

– Красивая, правда? – едва слышно произнесла она, что Крис даже на мгновение подумал, не показалось ли ему, и ничего не ответил. Молчание ее ничуть не смутило, и она так же тихо продолжила: – Это последние подсолнухи Винсента, что он мне написал.

«О’кей, дамочка, все с вами ясно…» – подумал Крис. Стоило ли после всего удивляться встрече с городской сумасшедшей, хоть и такой приличной, да и в таком культурном месте. Правда, действительно его удивило то, с какой нежностью она произнесла имя художника. Даже если старушка пребывала в нереальном мире, чувства к Ван Гогу были более чем реальны.

Снова воцарилась тишина. Крис уже посмотрел, увидел и понял в этой картине все, на что был способен, но отчего-то не уходил. Они простояли так еще минуты две, после чего женщина в пыльно-розовом платье добровольно проиграла в игру «Море волнуется», подошла к картине вплотную, быстрым движением сунула руку за картину, выудила оттуда конверт, не выпуская его из рук, вернулась и как ни в чем не бывало встала рядом с опешившим Крисом.

– Вы свидетель или соучастник? – спросила она и пристально посмотрела ему в глаза.

«Нет, она точно не та, за кого я ее принял».

– Н-не понял.

– По логике, все, что тут находится, ошибочно принято считать имуществом музея. И вы бы могли пожаловаться сотруднику, что я забрала вот это. – Она поднесла к лицу Криса желтый конверт, которому навскидку было не меньше пары веков. – Но это адресовано мне, и как следствие, принадлежит мне.

Она вскрыла конверт, достала оттуда сложенное втрое письмо, развернула и прочитала. Легкая мечтательная улыбка несколько раз посетила ее старое, но красивое лицо и уступила место тоске. Влажные глаза женщины посмотрели куда-то в сторону, в надежде найти хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы удержать нестерпимую тяжесть, несколько раз моргнули и снова пристально посмотрели на Криса.

– Вы умеете хранить секреты, молодой человек?

– Я в этом мастер!

«Особенно, когда ничего не понимаю», – подумал он.

– Мы с Винсентом любовники. Да, знаю, в вашей голове сейчас проносится: «С тем самым?», «А как это возможно?», «Вы что, сумасшедшая?» Отвечу сразу: с тем самым, для любви нет ничего не возможного, а сумасшедшие – те, кто считает иначе.

Крис молча выслушал, сделал глубокий вдох, и по мере наполнения легких воздухом, брови ползли все выше, в надежде помочь их обладателю понять и переварить полученную информацию.

– Допустим. Но в чем заключаются ваши отношения, как вы поддерживаете связь? Тем более господин Ван Гог уже давно как мертв. – Он попробовал быть непредвзятым и рассудительным, насколько это возможно.

– Как это в чем? В любви. А связь поддерживаем вот этим всем, – сначала она подняла вверх конверт с письмом, а затем развела руками, как бы указывая на весь зал с работами художника. – А Винсент… он не мертв. Вы знакомы с теорией относительности? Довольно сложно будет вам объяснить, если нет. Представьте, что прошлое, как и будущее, не предопределено, и то, что было пять минут назад, – это такой же набор миллионов возможностей, как и то, что будет через пять минут в будущем. И мой любимый жив так же, как и я: нам просто не повезло оказаться в разное время и в разных местах.

Она сдавленно произнесла последнюю фразу и машинально прижала письмо к груди.

– Вы мне не верите, да? И думаете, что бабушка того, совсем свихнулась?

– Нет, что вы, я так не думаю, хотя, признаться, сначала мне именно так и показалось. Просто в моей голове все это не укладывается, я не понимаю, как это все может быть возможным.

– Когда-нибудь обязательно докажут, как и то, что сейчас кажется невозможным, уже завтра станет обыденностью. А пока возьмите это, прочитайте как-нибудь. Только прошу: никому не отдавайте, а сохраните. – Она протянула Крису конверт с письмом.

– Что это?

– Это письмо от Винсента. Под своими работами, за холстами, он иногда прикрепляет письма для меня, а я их нахожу, пишу ответы и так же прячу. Не знаю как, но он их получает.

Крис взял письмо и некоторое время просто задумчиво на него смотрел.

– Знаете, то, что со мной происходит последние два дня, все с большим трудом укладывается в голове… – пробормотал он в итоге и спрятал конверт в задний карман джинсов.

– Не переживайте! Вы, видимо, долго спали. А это похоже на прыжок, и теперь все, что с вами происходит, – лишь атрибуты интересного и захватывающего полета. Все будет хорошо.

– Вы же сейчас не про мой сегодняшний сон в отеле?

– Конечно, нет! – заулыбалась она и сжала руку Криса на прощание. – Развейтесь, сегодня обязательно покатайтесь по каналам. Вот, возьмите еще.

Она достала из сумочки еще одну старинную вещь, бумажную визитку, отдала Крису, еще раз попрощалась и удалилась из зала в неизвестном направлении.

За изучением картин Ван Гога можно было провести вечность и еще немного. Прогрессия и эволюция художника с годами читалась в каждой новой работе, то, как он наносил краску и как он взаимодействовал с цветом. К тому же теперь Крис в каждом новом полотне пытался угадать отношение художника к загадочной пожилой даме. Помимо работ голландца, в экспозицию входили работы его товарищей, современников и личные записи художника. Так незаметно прошло четыре с половиной часа, пока Крис не покинул здание музея и вынужденно не заулыбался, щурясь послеобеденному солнцу Амстердама.

Крис вытащил из кармана визитку и принялся ее изучать. Она была истертая, так что уголки были закругленными, а местами текст едва читался; на карточке значилось имя «Джеймс МакИрвин, продажа поддержанных автомобилей», адрес – Соединенное Королевство, город Торки, а улицу и номер дома было не разобрать. Ручкой на обратной стороне было написано название одного из каналов города, улица и слово «Ракета», судя по всему, имя катера. ИИ-ассистент проложил маршрут, который предполагал полчаса неспешной ходьбы.

По пути Крис взял в ларьке банку «Хайнекена» и смореброд, местный исторический стритфуд, представляющий из себя кусок хлеба с выложенной сверху сельдью, соусом, тонкими ломтиками редиса, зеленым рубленым луком и красной икрой. Он методично уплетал мобильный обед по пути к точке на карте, встречая одобрительные взгляды местных жителей. Допив пиво, Крис смял банку и выкинул в урну, машинально проверил карманы, на месте ли карточки и телефон и, вспомнив о письме, которое дала ему его новая знакомая, на всякий случай вытер руки о джинсы, полез в задний карман, достал его из конверта и развернул. Бумага была (по крайней мере, так казалась) очень старой, а почерк – аккуратный, не характерный тому, как сейчас быстро и небрежно пишут, и действительно был похож на тот, который был в записках, выставленных в музее.

«Дорогая моя,

Мне все сложнее представлять твой образ, и это потихоньку сводит меня с ума. Я знаю, ты видишь все мои картины, и они могут сказать намного больше, чем я. Эти руки были созданы для кисти, а не пера. Сегодня видел бескрайнее, как мое чувство к тебе, поле подсолнухов и решил написать еще одну картину. Знаю, что таких уже две, но ты их так любишь. Я отрезал себе ухо, в надежде, что оно появится там же, где и ты, но ничего не произошло, и, кроме боли, я ничего не почувствовал. Эта боль ничто по сравнению с той, что я испытываю от невозможности тебя увидеть…

С любовью и тоской, без надежды тебя встретить, твой Винсент».

На душе стало пасмурно, и не важно, было ли это выдумкой пожилой женщины, или невероятной и трагичной историей любви. Крису не доводилось испытывать ничего подобного, но одно он знал наверняка: он точно не хотел бы оказаться в такой ситуации.

Когда до конца маршрута оставалось меньше двух минут, Крис гадал, где же именно он будет искать англичанина с его судном. Но делать этого не пришлось: среди множества экскурсионных катеров, похожих между собой, как дальние и не очень дальние родственники, легко покачиваясь на волнах, расположилась красная, как губная помада, лодка с красивой белой надписью на боку «Ракета». Рядом на пирсе стоял мужчина, одетый явно не по погоде в старый вязаный свитер, спортивные штаны “Adidas Original”, кроксы, увешанные брелочками из всякой всячины, в том числе полноразмерной пивной открывашкой. В его левой руке дымилась сигарета, а в правой – бумажный стаканчик с чем-то горячим. Было сложно определить, сколько ему лет, но явно за пятьдесят; глаза закрывали видавшие виды классические рэйбэны; у него была легкая темная щетина, разбавленная редкой сединой, и такого же окраса хаотично разбросанные кудри на голове.

– Здравствуйте, вы Джеймс? – обратился к нему Крис.

– Он самый, – ответил мужчина и заулыбался в неестественно белые тридцать два зуба. – Что вас интересует, молодой человек?

– Прогулки по каналам. – Крис вытянул из кармана визитку, посмотрел на нее, удостовериться, точно ли там написано то, что он прочитал в первый раз, и протянул ее Джеймсу. – Мне дала ее одна женщина, правда, судя по этой визитке, у вас скорее можно купить бэушную машину в Англии, а не покататься на лодке в Нидерландах.

– Ха-ха, все так и есть! – рассмеялся англичанин. – Когда-то давно действительно можно было, но я погнался за мечтой, или она меня потащила за собой, черт его знает! Сегодня я катаю людей по каналам Амстердама, а завтра буду нюхать запах свежевыпеченных круассанов в Париже на Сене. – Он затянулся сигаретой и с силой выдохнул вверх, как будто хотел все сказанное визуализировать и облачить в дым.

– Хм… Так это… покататься-то можно?

«Какие все романтики вокруг», – подумал Крис.

– Конечно можно, ковбой. Сорок евро – и часа два будем бороздить водяные просторы местных каналов, слушать занимательные истории про город и неограниченно пить прохладительные напитки. Если переберешь с «Хайнекеном», у меня на борту даже имеется спасательный круг, ха-ха! Но ты же не планируешь купаться?