Читать книгу: «Развод. Новое счастье с Боссом», страница 3

Как её там… Чёртик. Или Бесик? Беспутова, точно…

Закурил и вспомнил её светящиеся рожки, лаковый чёрный комбинезон, обтягивающий каждый сантиметр аппетитной фигурки, и красные от слёз глаза. Мне было жаль её. Причем вполне искренне, а это не очень свойственно моему характеру.

Я из тех, кто считает, что если об тебя вытирают ноги, то ты добровольно лёг у порога, вместо коврика. Муж у неё, конечно, тот ещё кобель. В этом я убедился, когда он вместо прощения стал вопить в трубку приказы, будто она дворняга сбежавшая. Мудачьё. Ненавидел тупых куриц и мудаков. На дух не переносил.

И глаза… У неё такие прозрачно-голубые глаза, полные печали. Её не портила ни поплывшая косметика, ни полупьяный рассеянный взгляд. Какая-то она целостная, органичная, правильная. И эмоции её были честные, откровенные. Ревела, потому что больно, скулила, потому что сил на слова не осталось.

Я сначала хотел её высадить за поворотом, но почему-то не стал. Плюнул на планы и повёз её до дома, дабы не брать грех на душу. Ну что пьяной женщине можно ловить в городе, да ещё в таком виде? Только неприятности, а их у неё и без того вагон и маленькая тележка.

Странный порыв альтруизма от того, кто ненавидит все эти условности вроде браков, клятв в верности и прочей чепухи. О! Ещё это слово коронное – любовь! Придумали, чтобы всем сношаться было проще, дабы совесть не скрипела.

Я закурил, дёрнулся, чтобы приоткрыть люк, и замер…

В соседней машине творилась какая-то странная суета. Блондинка переодевалась прямо на переднем сиденье, светя розовым кружевом бюстгалтера, дерзко выбрасывая средний палец каждому, кто смел обернуться на стихийный стриптиз в пробке. Чуть приоткрыл окно, вслушиваясь в знакомый репертуар сопливой попсы, льющейся из её машины.

Я было подумал, что она пританцовывает, но нет…

Она в отчаянье билась головой об руль, вскидывала голову вверх, завывая волчицей. Стянула с себя белоснежную офисную рубашку, а потом быстро нырнула в розовое шелковое платьице на тонких бретельках. Девушка внимательно осмотрела себя в зеркало, а потом зашуршала, и вот уже лифчик флагом развевался у неё в руках, как знамя женской независимости.

Она склонилась к телефону, прикрепленному на панели, быстро пробежалась пальчиками по экрану и снова упала лицом на руль. А через мгновение мой смартфон вспыхнул новой меткой от той отчаявшейся девушки, ищущей мужа без интима:

«Ау! Мужики… Где вы, когда женщина в беде?»

Я даже не сразу понял, что именно меня смутило…

Смотрел на экран своего гаджета, потом дернул ручку переключения передачи и подкатился к впереди стоящей тачке максимально близко, чтобы увидеть лицо этой чумной.

– Бесик?

Рассмеялся, не понимая, как сразу её не узнал? Возможно, меня смутило отсутствие светящихся рожек?

Ну оторва…

Она снова и снова лупила по рулю, во всё горло горланя песню, от которой у меня зубы сводило:

Ты ночной кошмар, что растаял поутру.

Я по-прежнему красива, хоть казалось, что умру.

Между нами дым, слёзы и горящий мост… (Асти – По барам)

Сам того не замечая, я смеялся в голос.

Странно, но внутри все перевернулось от вспышки радости. Думал, что уже никогда не встречу её, но нет… Вот снова она, снова в отчаянье, и снова ищет мужа…

Глава 7

Таечка

Ужасный день! Отвратительный!

Это бестолковое собеседование, которое проводил сноб, всеми фибрами показывающий, что совсем не заинтересован в моей кандидатуре. Да по его наглой морде было видно, что ни черта мне не светит.

А вариант был неплохой, конечно. Да, не литературное издательство, но зато крупнейшая корпорация во всем регионе, а за его владельцем и глянец, и новостные паблики, и газеты для старшего поколения. Он даже под себя подмял еженедельники со сканвордами, астропрогнозами и прочей хренью, чтобы развлекать туристов на пляже.

Это был отличный вариант. Но придётся смириться с тем, что пролетела я, как фанера над Парижем. Ярко, быстро и со свистом охранника, перед которым у меня лопнул разрез юбки. Но разве это может остановить меня? Нет! Так и пошла дальше, сверкая задницей, пока не села в машину, благо на плечиках висело вечернее платье, чтобы порадовать мамочку на юбилее.

Должна была выехать раньше, но в цветочном пришлось долго выбивать по-настоящему свежие цветы, а не то, что им нужно продать как можно быстрее. Собственно, поэтому я встала в пробке, длиной в мою бестолковую жизнь.

Из-за внезапного собеседования мне не удалось попасть на консультацию с Раевским, взявшимся в лучшем виде сопроводить мой стихийно-быстрый развод. Настроена я была решительно, ничто не могло сбить меня с толку, включая истерику матушки. Она рыдала, скулила, умоляла успокоиться, взяться уза ум, потому что я уже женщина в возрасте, а Гриша – какой-никакой, но мужик.

Он сам позвонил маман, сам приехал к ней с покаянной головой. Говорил про беса, что попутал его, про коварство Зотовой, про помутнение рассудка. И стоит ли уточнять, что мамуленька моя растаяла?

Ну как можно поверить лжецу?

Откуда такой кредит доверия?

Надеялась, что боль пройдет, но нет. Каждое утро она возвращалась. Вторгалась в свежую голову и снова начинала хозяйничать, пытаясь заставить меня усомниться в моей же решимости сжечь мосты к прошлому.

– Тай, – рассмеялся Раевский. – Ну, о какой квартире он говорит? Закон в этом плане строг и однозначен в трактовках. Его посягательства на твоё имущество несут скорее моральное давление, чем прямую угрозу. Но и с этим мы справимся, Бесик.

– Раюша, дорогой, продай квартиру? Я прошу тебя! Не смогу уже вернуться туда, просто не смогу, – припарковалась у ресторана, где каждый год мы отмечаем день рождения мамочки, и упала головой на руль. В сотый раз за день. На лбу уже мозоль должна образоваться, а всё долблюсь, как страус, пытаясь найти песок. – А можно, чтобы я не присутствовала на этих слушаньях?

– Легко, Беспутова. Мы его раскатаем, не переживай. Ты держись, Таюш. Пригоняй к нам на выходные? Обещаю шашлык и домашнее вино.

– Ладно, мне бы ещё пережить встречу с матушкой.

– О… Варвара Аркадьевна! – снова загоготал Денис. Мою матушку, а по совместительству нашу классную руководительницу, до сих пор помнят все мои знакомые. – Привет сердечный передавай. Клянись, что классическую литературу обожаю, читаю и читать буду до самой смерти. Уголовный кодекс – это же классика?

– Так и быть, заверю в твоей верности её предмету. Пока, Раюша…

Я быстро поправила макияж, чтобы скрыть следы слёз, распустила волосы, сколотые на затылке, разбрасывая кудри по плечам, и вышла. В лицо тут же ударил насыщенный, густой морской бриз, пытаясь успокоить меня перед схваткой львов.

– Таечка! – гаркнул отец и вскинул вверх руку, показывая мне путь.

– Привет, семья, – я быстро протиснулась между столиков, рванув прямиком к маме. – Мамулечка, с днем рождения!

– Спасибо, Таисия, – она встала, обняла меня, ободряюще похлопала по плечу, не забыв осмотреть мои шелковое платье-сорочку и лодочки. – Все устаканится, не переживай.

– Мам, давай сегодня без этой темы? Не будем портить аппетит? – поцеловала её в щёчку, осмотрела с ног до головы, одарив миллионом заготовленных комплиментов, и переключилась на собравшихся. Все в полном составе… – Ритка, прекрасно выглядишь. Костик, ты, как всегда, пионер, – я кивнула на коробочку красных роз, стоящую за их спинами, будто мама сразу её не увидела. Глупости какие… Села напротив родителей и расплылась в улыбке, правда, ненадолго, потому как рядом со мной было накрыто ещё на одну персону. – Папуленька, а ты прям молодеешь.

– С тобой помолодеешь, – он вздохнул и откинулся на спинку кресла, внимательно осматривая меня. – Раз в квартал являешься, Таюш. Я скоро забуду, как ты выглядишь. Похудела вон как, ключицы торчат! Ты не заболела?

– Папулечка, это мода такая современная, из женщин всё должно торчать: губы, ресницы, ключицы, – пыталась отшутиться, вот только никто не поддержал меня, лишь наоборот, пригвоздили тяжёлыми взглядами.

– Тай, а вот ты когда клоунессой перестанешь быть? – подала голос «отличница» нашей семьи, сжимая руку супруга. – Всё шуточки у тебя, а лет-то много!

– Рит, а ты когда перестанешь с взрослыми разговаривать, не фильтруя словесную диарею? – цыкнула на сестру.

У нас разница была большой, почти семнадцать лет, и я считаю, что этого достаточно, чтобы не врываться с ноги в мою личную жизнь. Да, ей двадцать, да, максимализм выкручен на всю катушку, вот только пусть душит своего «додика», а не меня.

– Маааам! – Ритка тут же надула губы и обиженно зарылась моськой в плечо мужа.

– Таисия! – шикнула мама так, чтобы слышно было только нам. – Это что за упрёки?

– А что? Не нравится? Так, может, мне ещё реже появляться? Раз в год вас устроит?

– Меня устроит, если дочь моя старшая станет нормальной и адекватной женщиной! Если она станет ценить семейные узы и будет достаточно учтива к родителям, – она склонилась, прищуриваясь в отточенной учительской манере. По спине мураши поползли, будто меня сейчас к доске вызовут, а вот домашку я так и не сделала. – Ритусь, не плачь, дорогая. Тебе нельзя нервничать…

По позвоночнику прошлась ледяная волна. Я даже окаменела, боясь повернуться по правую сторону. Знала я этот мамин тон… Немного снисхождения, гордости, ласки и нежности. Слышала уже… Слышала…

– А я беременна, Тай, – рассмеялась Ритка, словно и забыла про свою выдуманную обиду. – Третьего ждём.

– Поздравляю, – рука вновь потянулась к бокалу с шампанским, но нельзя…. Я так и не успела поставить машину, поэтому придётся на трезвую голову слушать этот театр абсурда.

Нет, я любила Ритку. Она для меня была ранним ребёнком. Мама довольно рано вышла из декретного отпуска, водрузив на меня все тяготы домашнего быта: стирка, готовка, детский сад, прогулки.

И когда в семнадцать Ритка заявилась домой с Костиком, гордо объявив, что скоро выходит замуж, мы даже растеряться не успели, потому что наша младшенькая гордость, ошарашила известием о своей беременности.

Родители были рады! Конечно, к тому времени у меня уже было три выкидыша, они потеряли надежду на то, что смогут примерить новую для себя роль бабушки и дедушки, поэтому бросились опекать младшенькую с удвоенной силой.

Нет, я не ревновала. Мне уже было не до этого. Меня больше коробили стремительно рушащиеся связи с сестрой. Мы больше не созванивались по вечерам, она не рассказывала, как прошел её день, не плакалась, не делилась радостью.

А когда мою жалкую кандидатуру отвергли и на первые крестины, и на вторые, то сил сопротивляться обстоятельствам уже не осталось. Она так быстро привыкла к гиперопеке родителей, что стала этим пользоваться на всю катушку. А я отстала от них.

– Таисия, ты нам расскажи, что там Григорий? – невзначай бросил Костик, уплетая креветки. – В ногах валяется? Прощения просит?

– Да наверняка, – поддакнула Рита, выглядывая из-за плеча супруга. – Тебе, наверное, это нравится, да? Можно ноги вытирать об оступившегося человека.

– Конечно, – я улыбнулась, приняв правила игры. Знакомой мне игры… Ничего не меняется. Ничего… Кроме того, что к маме присоединились ещё два кровопийцы, желающих потоптаться на пепле моей боли. Семья… – А что вы так переживаете за меня? Право, не стоит. Ну, не Гриша, так другой…

И стоило мне это произнести, как челюсти моих родных просто рухнули в тарелки. Мама медленно обернулась, пытаясь понять, шучу я или нет. Вот это да! Крруто… На этом и поедем, значит.

– Таисия, ты что говоришь? – мама аккуратно положила столовые приборы и сомкнула пальцы в замок. – Ты о чём?

– У тебя кто-то есть, что ли? – взвизгнула Ритка и зажала рот ладонью.

– А что тут такого? Вы же сами говорите, что я взрослая, в этом нет ничего криминального.

– Но ты же замужем! – воскликнула сестра, привлекая внимание соседних столиков.

– Так и он был женат, когда шпилил Зотову в моей квартире. Твоё здоровье, мамочка, – процедила и всё же опустошила бокал игристого до дна.

– У него серьёзные намеренья? – вдруг ожил папа, наполняя мой бокал. – Расскажи, дочь.

– Да какие намеренья? Какие? Боже! – запричитала мама. – Ей сорок скоро, а ничего нет! С работы уволилась, благо Наталья не написала заявления в полицию из-за побоев. Мужа нет, квартиру продавать собралась, детей тоже нет…

За столом повисла тяжелая тишина.

А я к ней привыкла.

Этакий щелчок кнута. Вот только он был даже больнее, чем измена мужа, потому что когда тебя стегают родные – это просто невыносимо. Это не телесная боль, это крах души, крах оплота, что должен быть крепким, постоянным. Ведь самое надёжное место, где тебя должны принять с распростёртыми объятьями – твоя семья. Да?

– Замолчи! – внезапно рявкнул отец и ударил кулаком по столу. – Мало того, что сама не думаешь, что говоришь, так и Ритку этому учишь! Мы – семья! Что вы тут устроили линчевание? Разводится, так дай Бог! А про Гришку ты мне ни слова тут не говори, заступница нашлась! Вы что, не видите, что ей больно? В глаза-то посмотрите! Стервятницы!

Отец редко выходил из себя, но сейчас в шоке были все. И даже мама щелкнула зубами, прикрывая рот, из которого вот-вот польются тонны желчи в пользу защиты Григория.

– Но я… Но Григорий… – вяло скулила мама, шаря по залу глазами. Она не смотрела на меня, нет… Она кого-то искала, и теперь мне всё стало ясно. Свести вздумала?

Я казалась себе мёртвой. Ни чувств, ни эмоций, голый нерв, способный убить разрядом тока любого. А когда всё моё семейство напряженно уставилось куда-то мне за спину, душа в пятки ушла…

– Милая, прости! Задержался на совещании, – горячие ладони накрыли мои плечи, шею обожгло выдохом, а на скуле отпечатался быстрый поцелуй. – Прошу прощения ещё раз. Неужели я наконец-то познакомлюсь со всей семьёй? Я – Марк, – мужская рука замаячила у меня перед лицом. Видела только её… Серый пиджак, белоснежная сорочка с запонками, золотой обод браслета часов и перстень на среднем пальце.

– Михаил Петрович, – первым поднялся мой папочка, протягивая руку для рукопожатия.

– Варвара Аркадьевна, – мама представилась машинально, как в классе перед неучами.

– А вы, наверное, Рита… – его голос был так смутно знаком, но даже любопытство не могло заставить меня поднять голову, чтобы понять, кто этот мужчина.

– Костя, – неуклюже представился супруг сестры, попутно разливая вишнёвый компот себе в тарелку.

– Варвара Аркадьевна, я дико извиняюсь за опоздание, – снова стал расшаркиваться мужчина, а из-за спины появилась огромная корзина белоснежных пионов, аромат которых заполнил всё вокруг. Вот это размах… По сравнению с коробкой Костика – целое Лебединое озеро! Маменька моя поплыла, вспыхнула румянцем, а ресницы её стали дрожать, будто сотни бабочек крылышками дубасили. – Но я никак не мог перенести встречу.

Мгновение, и на соседний стул опустился некто… Очень знакомый…. Память шуршала, пытаясь нарыть хоть что-то, но ровно до того момента, пока в нос не ударил аромат мужского парфюма.

Таксист…

Глава 8

Ярко-голубые, полные азарта и смеха глаза в душу мне смотрели, вырывая из подсознания воспоминания о том вечере, что я так отчаянно хоронила. И, очевидно, настолько увлеклась, что погребла в пепле и этого мужчину…

Сейчас он совсем не напоминал мне таксиста. Шикарный серый костюм сидел на нём как влитой, накрахмаленный ворот сорочки был чуть расстегнут, волосы были аккуратно уложены, а улыбка ослепляла.

– Что ты молчишь, Бесик? – усмехнулся он, сгребая меня в объятия. Прижал к себе под бок, как кошечку, мне даже на миг захотелось мурлыкать и топтаться лапками по его груди. Закрыла глаза, вдохнула тепло его тела и улыбнулась. – Она у меня такая стеснительная.

Боже… Что происходит, маму вашу? Это что за цирк? И почему я позволяю себя лапать? Почему улыбаюсь, рассматривая шокированные лица? Почему мне кажется, что вечер перестаёт быть гадким и отвратительным? И почему в руках постороннего человека мне спокойнее, чем в кругу семьи?

– Таисия стеснительная? – прохрипела Ритка.

– Таисия… Таисия… – он рассмеялся, а за ним и я, потому что этот гад обманом выудил все имена сидящих за столом, включая моё. – Я не помешал? Вид у вас немного шокированный. Тась, ты что, не рассказывала про меня?

– Не успела, – мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы голос обрёл звонкость. Я так и сидела прижатая к его боку, еле балансируя на крае своего стула, и чтобы не свалиться, пришлось упереться рукой о его ногу, заодно и выпустить коготки в этого генератора сюрпризов.

Но эффектом я была довольна. Разговоры про моего мужа тут же прекратились. Марк быстро заболтал всех, расхваливая и этот ресторан, и владельца, с которым он был знаком лично. Наверное, тоже в такси познакомились. А он ничего… Справляется на твёрдую пятерку.

Мои родители с открытыми ртами слушали его, даже не задавая вопросов, потому что этот выдумщик заранее выдавал информацию, что могла их заинтересовать.

– Но Таисия ещё замужем, – снова завела свою песенку мама.

– Варвара Аркадьевна, – выдохнул Марк и потянулся рукой к карману штанов, где, очевидно, лежали его сигареты, а потом в знакомом мне жесте отдернул. – Вы правда считаете, что этот слабак может принести счастье в жизнь вашей дочери? Я вот очень сомневаюсь. Главная ценность мужчины – честность, ответственность и способность проходить через все невзгоды рука об руку. Вот вы – сколько лет в браке?

Марк… Какое красивое имя. Марк. Интересно, придумал?

– Мы почти сорок лет вместе, – мама сжала руку отца и даже улыбнулась.

– Тогда вы прекрасно понимаете, что когда рядом с тобой ненадёжный мужчина, то это уже не семья.

– Золотые слова, Марк, – отец опрокинул стопку и маякнул Марку, чтобы присоединялся.

– Нет, спасибо, но я сегодня без водителя.

– Водителя? – хором повторили Костик и Рита, что до сих пор прожигали взглядом мой профиль справа.

– Ну что же мы сидим? – Марк убрал руку, а мне вдруг зябко стало, прошлась ладонями по плечам, прогоняя взбесившиеся мураши.

Пришлось вернуться на своё кресло, но это даже к лучшему, теперь могу рассмотреть моего спасителя получше, но не вышло… Марк встал, протянул мне руку, призывая подняться следом. Я сначала опешила, не понимая, что делать, но он оказался настойчив.

Вложила ладонь, на негнущихся ногах подошла к нему ближе и чуть не рухнула, когда он так пошло и собственнически прошелся пальцами по позвоночнику, замирая на бедрах. Прижал, быстро поцеловал в висок…

Голова закружилась, воздуха не хватало. Готова была рухнуть в обморок, но он так крепко меня держал, что никто бы даже не заметил, вырубись я прямо здесь и сейчас.

Марк достал из кармана бархатный конверт, повязанный черной атласной лентой, и протянул мамочке, очумевшей от всего происходящего.

– Варвара Аркадьевна, мы бы хотели сделать вам подарок. Мы знаем, что работа у вас непростая, я бы даже сказал, невероятно сложная, а отдыхать нужно не только в трёхзвёздочном отеле, где после перелёта кажется, что из отпуска ты вернулся ещё более уставший. Отдыхать нужно каждые выходные. Это сертификат в спа-центр «Бриз», по которому вам доступны абсолютно любые активности…

– Ого! – зашипели все в унисон, включая меня, правда, его пальцы тут же сжались, прищипывая за бок, чтобы очнулась и не палилась перед родными.

Вот это кадр! И Костика задел с его вечными горящими путевками, и к матушке подлизался, и тему профессии так красиво обошёл. Но рисковал… Скажи сейчас маман, что домохозяйка, он бы наверняка тонну комплиментов накидал, восхваляя отчаянных женщин, положивших свою жизнь во благо семье.

И этот сюрприз уже никто не мог перебить: ни Костик с Риткой, так отчаянно мявшей свой ещё плоский живот, чтобы родители снова смотрели только на неё, ни моя молчаливость. Я просто плыла по течению, улыбалась в нужные моменты, смеялась, поднимала бокал, утрамбовывая шампанским тревогу.

– Потанцуем? – шепнул Марк и вновь протянул мне ладонь.

– С удовольствием, – процедила я, растягиваясь в улыбке так, что чуть губы не треснули.

Он нарочно отошел вглубь зала, чтобы нас не слышали, а мы могли наблюдать за восторженной суетой за столиком.

– Ну как я тебе? Гожусь в главари аферы века?

– А то! – рассмеялась и стерпела его рваный толчок ладонью, сокращающий расстояние между нами до минимума. – Ты как меня нашёл? Я что, и ресторан назвала?

– А ты ничего не помнишь? – он ласково перебирал мои волосы на спине, словно успокаивал, убаюкивал.

– Отрывками… Марк – настоящее имя?

– Да. А ты, значит, Таисия?

– Ага, только я терпеть не могу, когда меня Тасей называют.

– Уговор, – он пожал плечами. – Тася, так Тася, как пожелаешь, дорогая моя.

– Ты не переигрывай давай! – я рассмеялась и игриво ударила кулачком по его груди.

– Это я ещё только разминаюсь.

– Слушай, ты сколько денег спустил? – вдруг накрыло меня. – И пионы дорогущие вне сезона, и спа. Ты учти, если маман поймет, что цветы ты с могилок натырил, а сертификат нарисовал от руки, она с меня вообще больше не слезет!

– Расслабься, Тася, просто нужно иметь друзей, – он рассмеялся опять этим своим колдовским голосом, отчего возмущение моё угасло. – Они и впрямь обескуражены.

–Тут мат нужно применять, не до галантности, – хихикнула, наблюдая, как Ритка фотографируется с шикарным букетом, пока никто не видел. – Но от вопросов мне все равно не избавиться. Где это видано, чтобы женщина после измены и трагедии так быстро находила замену?

– Тась, ну ты выкрутишься. Сама предложила мне сыграть твоего мужа, – он дернулся, доставая телефон из кармана брюк. – Прости, срочный звонок.

– Что мне сказать родителям? – я заикалась, представив, что вернуться мне придётся одной. Дура… Ну на что ты рассчитывала? Что он весь вечер будет разводить грозовые тучи руками? Наивная чукотская девчонка. Отчаянно сжимала кончики его пальцев, не желая отпускать.

– Прости, – снова кивнул он, исчезая в толпе танцующих пар.

И вдруг так зябко стало… Одиноко.

Он такой странный. Появляется, чтобы спасти, уберечь, рассмешить, а потом исчезает…

Странно, что я забыла о нём. Стояла и смотрела вслед хорошенькому мужчине. Высокий, плечистый, а бёдра узкие-узкие, с кулачок. И походка, совсем не подходящая таксисту, он шёл как хозяин жизни, как тот, кто может всё, если очень этого захотеть.

И странно, что он захотел спасти меня. Вот он ушёл, а меня снова предчувствие беды захватило с головой. Я даже по сторонам стала озираться, ощутив чей-то пристальный взгляд…

Глава 9

Вернулась к столику, издалека слыша шепот мамы. Она нервничала, и это было понятно и объяснимо. Да что говорить про маман, если я сама будто в прорубь окунулась при его появлении. Ноги до сих пор трясутся. Боже… Во что я вляпалась сама и его втянула?

– А где же Марк? – первым делом спросила она, вглядываясь в толпу.

– У него срочное дело, мамуль, – села и опустошила стакан воды. – Велел целовать твои ручки.

– Но он же вернётся?

– Скорее всего, нет, – я с удовольствием вонзилась ложкой в мороженое, заказанное на десерт. Обожала его… Тоннами готова была трескать, только оно должно быть чуть подтаявшим, с шоколадной крошкой и вишнёвым конфитюром, чтобы вызвать микрооргазм моей души.

И вот только я провалилась в негу, где хорошо и спокойно, как тактичный кашель маман вырвал меня на поле битвы снова…

– Таисия, но меня все равно смущает это ваше стихийное знакомство. Как же так? Это что – при муже? – задыхалась от возмущения та, что ещё недавно требовала простить невинную шалость моего супруга. Двойные стандарты материнской любви…

– Мам, ну что ты! Это он в меня за два дня так сильно влюбился, – я рассмеялась, наблюдая шок на лицах семейства. Всех, кроме папы…

Он хитро улыбался, смотрел на меня, как в детстве, когда я отчаянно отнекивалась, уверяла, что не знаю, где те конфеты, купленные к новогоднему столу, а сама в кармашке сжимала последнюю. Она плавилась, растекалась по пальцам, а я плакала, но не от криков мамы, а от обиды… Как же я её теперь съем?

Вот и сейчас папа смотрел точно так же… Ну и что? Даже если он догадался, что это все подстава, то раз молчит, значит, доволен, значит, одобряет мою оборонительную тактику.

– Это невообразимо, – схватилась за сердце мама. – Ну как можно влюбиться за два дня? Как можно думать о новых отношениях, пока в браке находишься?

– Варь, а что ты за сердце не хваталась, когда Ритка Костика привела? А? – отец очнулся и вставил абсолютно железный аргумент, после которого ни у кого не было ни желания засыпать меня вопросами, ни настроения. Тот скандал до сих пор жив в нашей памяти… Ритке-то семнадцать было, а вот Костику тридцатничек неполный, причем он был глубоко женат и к тому моменту уже имел двух детишек.

– Ой, делай что хочешь, раз такая… – но договорить мама не успела, потому что раскрыла рот ещё пуще, чем в тот раз, когда увидела за моей спиной мужчину с шикарным букетом цветов.

И вот тут мне подурнело… Физически плохо стало! Ужас заструился по хребту, спускаясь в коленки. Дрожала всем телом, понимая, что именно сейчас произойдет.

По глазам этой женщины, так отчаянно отстаивающей важность штампа в паспорте, всё прочитала. Ещё тогда… В самом начале допроса. Но не поверила, отмахнулась. Ну не может же мать вот так подставить, предать!

Ей сердца моего не жалко? Ей крови хочется? Слёз моих? Что нужно сделать, чтобы доказать, что я должна быть важнее всяческих штампов?

– Таисия, дорогая… Как же я скучал! Привет, семья! – запах приторной сладости убил мои рецепторы, и мороженое вдруг стало совершенно невкусным. Отодвинула хрустальную креманку, брякнув ложкой.

Смотрела в глаза мамы и пыталась понять, за что она так со мной? Что я ей плохого сделала? На шее не сидела, собственно, как и не восседала на мужниной. Всю жизнь работала, училась, старалась быть честной, справедливой, достойной. Откуда эта ненависть в родном человеке?

Как только его рука коснулась спинки кресла, где ещё недавно сидел Марк, я рывком забросила на сиденье сумку, давая понять каждому из собравшихся, что не потерплю подобного. Больше не потерплю…

Боже! Сколько раз это происходило? Сколько?

Эти примирительные ужины, эти бестолковые разговоры, наполненные счастливыми воспоминаниями о нашей молодости, чтобы воззвать к моей жалости, чтобы разогнать злость и ярость. Но не сейчас… Сейчас я готова противостоять мужу, нависшему надо мной в попытке подавить волю к новой жизни…

– Даже так? – Григорий встал за моей спиной, медленно опуская руки на плечи. Горло сжало спазмом отвращения, тошнота стала губительной, разрушительной. Слезы вновь застилали всё, делая мир мутным, как старое стекло в подъезде моей хрущёвки.

«Она пустая… Бестолковая баба…»

– Говори и проваливай, – прошипела я и дернула плечами, скидывая его грязные лапы, что ещё хранили вонь парфюма моей подруженьки.

– Таисия, ну мы взрослые люди, давай прекратим игру в прятки? Посмотри мне в глаза, и мы всё решим. Обещаю.

– Мы с тобой ничего уже не решим. Заявление на развод подано, детей у нас нет, имущественных споров тоже, правда, если ты не решишь забрать половину моей машины. Только имей в виду, ты заберешь в прямом смысле её половину. Я лично распилю её, измерив до миллиметра. И ещё… Твою машину постигнет та же участь, Григорий, – я еле выдавила его имя. Опустила голову на руки, смотря в отполированное полотно тарелки. Только бы ушел… Пусть уйдет! – А Зотовой скажи, чтобы губу свою закатала, ни одного метра от моей квартиры ни ты, ни она, ни ваши двойни-тройни не получат. Усёк?

– Таисия, я был бы более аккуратен в выборе слов. Это что за поведение? Ты что, мне угрожаешь? Намерена учинить скандал на ровном месте? Так давай, мне тоже есть что рассказать твоей семье…

– Да говори, что хочешь! – я откинула салфетку на стол, сжала пальцами подлокотники кресла, покачиваясь, чтобы успокоить рвущуюся на куски психику. – Мне всё равно.

– А мне вот нет… Таисия, это просто чёрная полоса в твоей жизни. Это же недоразумение чистой воды. Нелепица… Ты слушаешь сплетни, дурацкие советы своих подруг, а ведь они тебе добра не пожелают, они завидуют и мечтают увидеть тебя разбитой и одинокой. Правда, Варвара Аркадьевна? – Мама вдруг стала кивать головой, растерянно поддакивая его убийственным по смыслу словам. Григорий откровенно перекладывал всю вину за разрушенный брак на мои плечи, а она соглашалась… Абсурд! – Таисия, только близкие люди желают тебе счастья. Послушай своего мужа, просто поговори со мной, и ты сама убедишься, что была неправа во всём…

– Милая, а вот и я. Ты скучала? – знакомый голос пронесся над столом так легко, непринужденно.

Глава 10

– Милая, а вот и я. Ты скучала? – знакомый голос пронесся над столом так легко, непринужденно. Марк опустил сумочку на пол, сел рядом, махнув рукой так, чтобы скинуть руки Гриши со спинки моего кресла, а затем обнял, чуть придвигая ближе. – Я что-то пропустил?

–Знакомься, Марк, – выдохнула я, выпрямляя спину. Теперь почему-то было не страшно… Гордо подняла голову и растянулась в улыбке. – Это мой бывший муж, Григорий. Григорий, а это мой будущий муж, Марк.

– Приятно познакомиться, – рассмеялся Марк и вновь взмахнул рукой, делая вид, что хотел поздороваться, но передумал. – Тась, ты не замёрзла?

Марк так естественно, без театральных па, снял пиджак и накинул мне на плечи, видя, как бесстыже по мне маршируют мурашки ужаса. Он даже не опешил от моего представления, и глазом не моргнул, лишь крепче обнял, подливая в опустевший бокал игристого.

– Это что за хрен с горы, я не понял? – рявкнул Григорий и так нагло отбросил Костика, садясь на его место.

Я дернулась, прижимаясь к Марку ещё крепче, зажмурилась, понимая, что скоро наступит конец… Каждая наша ссора заканчивалась одним и тем же – Гриша распускал руки, но так технично, чтобы никогда не оставлять следов. Он мог схватить за волосы, впиваясь ненавидящим взглядом, не для того, чтобы убить, а чтобы прописать в мое сердце страх, тревогу. Вот и сейчас этот взгляд…

– Тебе с какого момента повторить? – вдруг голос Марка изменился. В нём что-то сломалось, басистые нотки стали главенствующими, основными, он растягивал звуки, дышал полной грудью, пытаясь успокоить себя. Прижалась, вслушиваясь в сбивчивое биение сердца. – Встал и вышел отсюда, пока хребет не сломал. И если я ещё хоть раз увижу тебя на горизонте, Гриня, пеняй на себя.

– Ты че несешь, мудила! Руки убрал от моей жены! – заорал вдруг Гриша на весь ресторан.

Мама была в ужасе… Она закрыла лицо руками, пыталась спрятаться за спину отца, вот только тот тоже был в ярости, по щекам стекали красные пятна, он рванул галстук, ослабевая его хват, чтобы дышать нормально. Отец отталкивал руки мамы, чтобы показать все недовольство в спродюсированной ею ситуации.

– Тась, ты сыта? У меня срочная встреча, поэтому прошу нас простить, – Марк взял меня за руку, медленно поднимая с кресла, затем подал сумочку и подтолкнул вперёд, закрывая собой. Я кивала, как игрушка, отворачивалась, держала слёзы, лишь бы не разрыдаться на глазах у всего ресторана.