Читать книгу: «Геолог», страница 6

Глава 26. Пол вскрыт

Пол в другой комнате был вскрыт. Нет, ничего криминального тут не было: оказывается, около комода был люк, который вел в подвал, он-то и был открыт. Степа чуть не кинулся туда вниз головой, но Борис Алексеевич вовремя остановил его.

Все банки мне разобьешь, сказал ученый и стал аккуратно спускаться по ведущей в подвал лестнице. Здесь аккуратно, заноз себе не нацепляйте.

Это была старая деревянная лестница, и от нее везде отходили острые щепки.

– Лучше сразу наденьте варежки, – сказал Борис Алексеевич и скрылся в подвале.

Степа тут же тоже бросился вниз, а Егор Семенович повертел головой в поиске варежек, но так их и не нашел.

– А-а-ай! – послышался голос Степы. – А не, показалось!

Дурак! Егор Семенович тоже начал спускаться. Первая ступенька, вторая и вот он уже почти достиг цели, как вдруг потерял равновесие, покачнулся и резко перехватился правой рукой. Ее тут же пронзила боль.

– Вот я же говорил: варежки наденьте! – сказал ученый, и изо рта у него пошел пар. Конечно, варежки нужны еще и потому, что в подвале холодно.

– Как на Сев-верном полюсе, – проговорил Степа.

Егор Семенович осмотрел свою руку. Из большого пальца торчала не маленькая занозка, а прямо настоящее бревно.

– Да не волнуйтесь. Сейчас все починим! – ученый схватил какие-то щипцы и быстро извлек занозу. На ее месте осталась только кровоточащая рана. – Зеленки у меня нет, перекиси тоже… Так вот же!

Борис Алексеевич схватил бутылку с самогоном, открыл и залил рану. Егор Семенович скорчился от боли.

– Забористая штука! сказал ученый. – Сейчас за бинтом еще сбегаю.

– И к-куртку мне захватите, добавил Степа.

Борис Алексеевич быстро поднялся по лестнице. Егор Семенович же отдышался и принялся осматриваться. Вокруг, как и должно быть в подвале, были полки со множеством баночек. Кроме огурцов, тут были помидоры, какое-то варенье и что-то еще желто-оранжевое. И единственным намеком на секретную лабораторию были лишь те самые щипчики.

– Я уверен: тут надо сдвинуть какую-то банку и откроется тайная дверь, – сказал Степа и принялся двигать и приподнимать баночки. Это привело только к тому, что вся покоившаяся на полках пыль поднялась в воздух и Борис Алексеевич появился как волшебник из тумана.

– У вас тут точно лаборатория есть? – спросил Степа. – Я не нашел.

Ученый засмеялся и показал на щель между двумя стеллажами.

– Вперед! Вы у нас стройные. Да и я легко прохожу: в тюрьме не растолстеешь!

Степа, забыв про куртку, которую принес ему Борис Алексеевич, тут же юркнул в щель, причем сделал это так неаккуратно,

что чуть не повалил полки. Вскоре послышался его восторженный вскрик.

– Проходите! – сказал ученый, и Егор Семенович последовал за Степой.

Подвал оказался совсем не таким маленьким: глазам психиатра открылось достаточно большое помещение со столами, на которых располагались какие-то химикаты, приборы и чертежи.

Учёный тоже забрался в лабораторию и прошел прямиком к столику, на котором стояла закрытая банка с прозрачной жидкостью.

– Вот это был тот самый снег с Северного полюса.

– И чего, в нём прозрачная земля? – спросил Степа.

– Я уверен, что да. И я обязательно пойму, как сделать её видимой. Ну а вот это – тот самый пробник бластера.

– Стреляет невидимыми пулями? – засмеялся Степа.

– Молодец! Вот ерунду вроде говоришь, а в цель попадаешь! Всё действительно так: мы не видим ни гипербореев, ни Гиперборею. Соответственно, и то, чем их можно сразить, мы тоже не увидим!

– Подождите, – сказал Егор Семёнович. – Вы хоть знаете, чем конкретно невидимым мы будем их сражать?

– Конечно! – ответил учёный. – Силой воли.

– Чем-чем?

– Силой доли. Видите ли, это тоже моя теория, но я в ней уверен! Видите ли, доля невидимого есть везде и во всём. Вы думаете, что клетки в вашем организме состоят только из органоидов? Нет! Между органоидами – да даже у них внутри – есть ещё что-то, какая-то доля невидимого и неизученного. Если хотите, во всём есть доля Гипербореи! Надо только понять, как вытащить её силу…

Егор Семёнович вдруг как будто протрезвел.

“Шизофрения. Обострение, – подумал он. – Этому учёному бы укольчик – и в больничку! Только вот и меня тоже за компанию загребут…”

Глава 27. Борьба со страхом

Руки надавили на плечи, и Егор Семёнович оказался на кушетке.

– Отпустите меня! Я пойду в полицию!

–Не ожидал я от вас такого, – сказал Борис Алексеевич. – Зачем же вы в это ввязались, раз теперь сомневаетесь?

И правда, зачем? Сбежать от обыденности, например. А в итоге Стёпа, который никак не интересовался Гипербореей, стал заинтересован в ней больше Егора Семеновича.

– Надеюсь, это временное помутнение, – Борис Алексеевич стал размеренно ходить по комнате. Психиатр вспомнил, что он и сам не раз так делал: расхаживал перед лежащим на диване пациентом. – Вот скажите, какие у вас были отношения с родителями?

Психиатр удивился, но всё же ответил:

– Напряженные.

– Оно и видно. Верили ли они в Гиперборею?

– Об этом речь никогда не шла.

– Но вы наверняка всегда чувствовали, что родители такие разговоры не одобрят. У вас образовалась травма, которую нужно проработать. Конечно, вы больше понимаете в психологии, но, насколько я знаю, чтобы побороть страх, нужно с ним столкнуться и преодолеть его. Я прав?

– Правы.

– Значит, вам необходимо встретиться с Гипербореей лицом к лицу! Или, как бы сказал Степан, лицом к земле.

– Ага, – абсолютно не чувствуя в себе сил на сопротивление, ответил Егор Семёнович. – Столкнуться, победить, освободить от них мир.

– Вот и славно! А теперь отдохните, дорогой мой, отдохните!

Когда Егор Семёнович закрыл глаза, учёный отошёл в сторону и подозвал к себе Степу:

– Он теперь представляет для нас опасность, ты не находишь?

– Да проспится – и придёт в себя.

– Говори тише! Я вот в этом очень сомневаюсь. Знаю я этих психиатров! Ни один из них мне ни разу ничего дельного не сказал. Я думал, что Егор Семёнович другой, а нет: и его не туда клонит!

– И чего мы теперь? Без него поплывем?

– Нет, Стёпа, я думаю, что он нам ещё пригодится… Вот что! Мы с тобой сейчас пойдём доделывать бластеры – но только две штуки. А нашему сомневающемуся товарищу дадим тот, который не стреляет. Хоть так себя обезопасим. Ну что, Степан? Ты-то меня не подведешь?

– Я же сказал: я за любую движуху.

– Очаровательно…

Они спустились в лабораторию, но вскоре Степа был оттуда изгнан: он умудрился разбить какую-то важную деталь. Расстроенный, он вернулся наверх, доел огурцы, порассматривал полочку с книгами и побездельничал ещё парой способов.

“Надо было в городе остаться, – думал он. – Там хоть есть чем заняться. Вот же проблема: деньги есть, а девать их некуда!”

Внутри у него зрело предчувствие чего-то плохого, но он постоянно от него отмахивался. Что может случиться? Ну замёрзнет он где-нибудь во льдах – ну и что? Кажется, всё лучше, чем вернуться в тюрьму!

Ну или нет: в тюрьме было повеселее,чем тут, в окружении леса и засыпанных сугробами участков… Да ну всё к чёрту! Стёпа не выдержал и снова спустился в подвал. Сначала он порассматривал банки с соленьями. Ему хотелось успеть попробовать всё: даже то оранжевое нечто, которое испугало Егора Семёновича. Стёпа бы даже открыл эту загадочную банку следующей – ииинтересно же! Поразмышляв об этом, он пролез в щель и оказался в лаборатории.

Борис Алексеевич его не заметил. Он стоял у стола и продолжал чем-то заниматься, причём бластеры лежали в стороне.

– Я тут это… – начал Стёпа, и учёный вздрогнул. Затем обернулся и спешно загородил что-то стоящее на столе.

– Напугал!

– Я там ещё банку открою, а?

– Открывай, открывай! – торопливо ответил Борис Алексеевич и жестом намекнул Степе о том, что ему нужно уйти.

Стёпа взял банку и полез наверх. “Мутный мужик, – думал он. – Он же так-то пятерых замочил. Может, и нас тоже замочит? Мне тоже выдаст неработающий бластер – да и все… А что всё? Неужели я его не обхитрю? Украду его оружие – что он тогда сделает? Он уже дряхлый, в драке я его уложу. А вот если они с Семёнычем вдвоём на меня пойдут… Да не, не может быть такого! Хотя даже если пойдут, я одному дам под дых, второму подножку!”

В голове у Степы сразу же сложилась стратегия боя, он оттачивать движения и чуть не уронил банку. “Не, всё суперски будет!” – решил он. Даже если страсти накалятся, он, как главный герой боевика, победит всех и выйдет невредимым.

Глава 28. Камера

Вы когда-нибудь просыпались на корабле? В смысле абсолютно неожиданно для себя. Засыпал в одном месте, а проснулся – и уже в море!

Вот Егор Семенович так себя и ощутил. Вот, кажется, только что он был на той самой даче, а тут!..

Он лежал в небольшой каюте на жестком матрасе, брошенном на старую койку, привинченную к стене. Рядом стояла небольшая тумба – и на этом все. Никаких веселеньких обоев на стенах, все голое и мрачное. Подобный минимализм напомнил Егору Семеновичу тюремную камеру. Лишь бы в этой каюте ему не пришел каюк. Каюк в каюте – да…

А за стенами – шум. Гул воды – етесли так можно сказать…

Что же произошло? Усыпили! Накачали какой-нибудь ерундой, вот он и не просыпался несколько дней. Кстати, какой сейчас день недели? Непонятно.

Но понятно одно: ученый и Степа решили, что Егор Семенович для них опасен. Оставлять его в городе было нельзя: сразу же кинулся бы в полицию. Видимо, судьба у Егора Семеновича такая: никогда не дойти до участка. А вот с движущегося судна он не денется никуда. Разве что в воду.

Стоп! А что, если они решили так от него избавиться? Планировали взять и скинуть его в море, а потом списать все на несчастный случай? Но если так, то зачем они медлили? Почему не скинули его, пока он был без сознания?

Может, просто не успели. Ведь корабль мог тронуться совсем недавно.

Выйти или нет? Дать знать, что он проснулся, или лежать тут, притворившись спящим? Нет, оставаться на месте невозможно. Нужно хотя бы походить по каюте и размяться.

Егор Семенович сделал попытку встать – и

и тут понял, что он привязан к койке. В голове все закружилось, на грудь как будто упала тонна воды. Обездвижен. Неволен. Конец.

За дверью послышались звуки. Кто-то шел к нему. Или показалось?.. Егор Семенович закрыл глаза и попытался притвориться спящим, но полностью вжиться в роль никак не мог: на грудь до сих пор давило, и приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы сделать один жалкий вдох.

– А, очнулись? Наконец-то! Мне этот ученый уже надоел. Все время о заумных штуках говорит. Мне сначала интересно было, а потом… Пытался у него выпросить бластер. Ну, чтобы пристреляться! А то получается, мы прибудем – и мы в самый ответственный момент впервые в руки оружие возьмем!

Степа покачивался, как Ванька-встанька, а потом, чтобы не упасть, схватился за койку.

– Ой, чего это вы? – сказал он и расстегнул верхние пуговицы на рубашке Егора Семеновича. Дышать сразу стало легче.

– А-а-ах, – протянул психиатр и стал рассматривать Степу. Он не был похож на злобного похитителя, собиравшегося скинуть человека в море. Но в конце концов это же Степа! Кажется, он мог бы спокойно поговорить со своей жертвой о жизни, перед тем как всадить ей нож в сердце.

– Вы не серди́тесь, что мы вас привязали. Видите, как тут мотает из стороны в сторону? Приходится себя приматывать перед сном, чтобы не переломаться.

То есть его привязали не чтобы обезвредить, а чтобы он не травмировался?..

– Да, круто, что вы проснулись! Я от скуки, представляете, даже книжку начал читать!

– Это удивительно.

Егор Семенович опять попытался встать.

– Стойте! Сейчас отвяжу, – сказал Степа и принялся освобождать его. А потом со смехом добавил: – Только вы на меня не бросайтесь, пожалуйста! Мне в тюрьме этого хватило.

– Я вроде и не собирался…

– Борис сказал: это у вас было временное помутнение. Я так же думаю. Вы немного струсили, а теперь опять готовы идти в бой! Верно?

Егор Семенович с трудом кивнул.

– Не трусьте больше, не трусьте! Взялись – идите до конца!

– Тебе бы такой подход иметь к работе!

– Тьфу! Да кому она сдалась? Где работа, а где спасение мира! – Степа вдруг бросил веревки и присел на край койки. – Но я вам по секрету скажу: один раз мне пострелять удалось! Борис, чтобы я не пробрался в подвал, засыпал чуть ли не на люке. Но спит он неспокойно, вертится как черт! Так что я без проблем забрался туда, схватил этот бластер, решил по банкам пострелять. Чтобы не было слишком жалко, я открыл баночку с помидорами, пару штук съел – ну такие себе помидоры, средненькие, на пять из десяти, – поставил банку на стол, прицелился и спустил курок. И ничего, представляете?! Ну Борис объяснял, что оно стрелять должно необычным способом, эффект, значит, тоже необычный будет. Но я решил, что, наверное, в бластере что-то сломалось. Поэтому открутил там что-то, подвигал детальки, прикрутил обратно. Но видимого результата так и не получилось. Так что я плюнул на все и поднялся. Чуть люк не забыл закрыть: было бы очень весело, если бы Борис во сне в него провалился, но я решил быть хорошим человеком.

“Хороший… Хорошо, что ты хороший… “ – подумал Егор Семенович.

Глава 29. Психология

Нахмуренные седые брови, прищуренные глаза. Борис Алексеевич, как тюремный надзиратель, относился к заключенному с недоверием.

– Как вы спали? – спросил он и улыбнулся.

Улыбнулся! Нет, Егора Семеновича не проведешь! Он этого ученого насквозь видит.

– Неплохо, – психиатр попытался придать своему голосу самое обыкновенное звучание.

– Неплохо? Согласен, можно было бы и лучше. Удивительно, но мне с моей больной спиной было бы легче спать на полу, чем на таком матрасе. Да и качает здесь – будь здоров!

– Кто-то чихал? – встрепенулся Степа.

Егор Семенович и Борис Алексеевич с удивлением уставились на него.

– Иди, Степа, отдохни, – сказал ученый.

Стена скуксился, но повернулся и пошел к двери.

Борис Алексеевич покачал головой.

– Зато с ним не скучно, – сказал Егор Семенович.

– Вы знаете, это так удивительно. Мне все происходящее напоминает нашу первую встречу. А помните, как вы спрашивали меня о моих родителях? Такая глупость,вы теперь это понимаете? Ведь мне уже столько лет, родители давно умерли, а вы все спрашивали и спрашивали…

– Почему же глупость? Наука шагает вперед, мы научились понимать, откуда идут наши проблемы. А уж если человек убил кого-то, наверняка он с самого рождения начал сталкиваться с трудностями…

– Вы снова наступаете на те же грабли. Если человек убил… А если не убивал? Тогда мы в рассуждениях должны исходить из другой точки.

– Да я даже не о вас говорил.

– А о ком?

– О себе.

– Неужели вы?..

– Да. Я как-то убил.

Егор Семенович помолчал.

– Себя. Видите ли, меня в детстве очень сильно травмировали. Не физически, а психологически. И я научился прикидываться мертвым. Чтобы не мешаться. И в какой-то момент просто умер. А потом ушел учиться на психотерапевта,чтобы разобраться с собственной болью. Пытался оживить себя – но разве мертвого поднимешь?

– Вы живы и сидите передо мной, – не моргнув глазом, ответил Борис Алексеевич.

– Как так? – напряженно произнес Егор Семенович. Если бы он был кастрюлей, стоящей на плите, из-под крышки в этот самый момент начал бы просачиваться густой пар. – Ну как можно не верить в психологию, но при этом поклоняться какой-то там Гиперборее?!

– Все просто: психологии нет, а Гиперборея существует! Вот просто скажите мне: где находится эта ваша психология, а?

– В книгах, например.

– Мало ли о какой чуши могут написать в книгах!

Ну да… И каким образом можно было решиться рассказать что-то личное такому человеку? Борис Алексеевич замолчал и о чем-то задумался. Егор Семенович вцепился взглядом в его лицо, а руками – в койку, иначе можно было легко улететь на пол. Вскоре голова закружилась, ощущения и реальность слились воедино. Вот уже перед ним не морщинистое лицо ученого, а подернутая рябью гладь моря. А причина тряски – не волны, а старческая рука, схватившая за шиворот…

– Я понял, что вы себя убили. Метафорически, так сказать. А кого-то другого вы убивали?

Егор Семенович потряс головой. Туман рассеялся, ученый сидел рядом в прежнем положении.

– Ну вы что? Я же помогаю лечить те отклонения, которые приводят людей к убийству. А это совсем противоположное…

– А вот я часто слышу, что психологами становятся мнительные люди, которые сами у себя чуть ли не с пеленок находили психологические проблемы. Кто знает, может, вы не просто так захотели работать с убийцами… Но это так, праздные размышления! Конечно, вы никого не убивали, как и я. Из нас троих убить мог только Степан – да и то по неосторожности. Начал бы баловаться, руками махать – и раз кому-нибудь в висок!

– Скорее бы сам Степа настолько кому-то надоел, что убили бы его.

Мужчины переглянулись и засмеялись.

– Чудной парень! – сказал Борис Алексеевич. – Как он смог на психиатра отучиться и в тюрьму на работу попасть? Как по-вашему, он хорошо работал?

– Отвратительно.

– И при этом у него с собой столько денег… Вы много о нем знаете?

Егор Семенович на секунду задумался.

– Почти ничего. Может быть, у него родители богатые.

– При богатых родителях такой, как он, точно не стал бы работать… Ну и ладно. Идемте, вам надо что-нибудь съесть.

– Уже пора по расписанию?

– По расписанию? Мы же с вами не в школе. И, слава богу, не на даче. Просто соленья уже вот где сидят.