Страшные сказки. Осенний сборник историй

Современных русалок

Говорят, что современные люди не умеют любить так, как раньше – горячо и страстно, и за любовь свою платить слезами, да разбитым сердцем. Говорят, что нет поэтому больше русалок. Измельчали реки, иссохли пруды, не питают их девичьи слезы. Говорят… А я расскажу вам историю, которая доказывает обратное. Есть русалки. А хорошо это или плохо – решать уже вам.

Женька Стаса крепко любила, горячо и сильно, всем своим сердцем. Она не умела по-другому: жила, как в последний раз, если бралась за дело, то отдавалась ему вся – и в работе, и в любви. А Стас… Нет, он был хорошим парнем, и безусловно стал бы со временем идеальным мужем. Для кого-то. Не для Женьки, у которой весь свет на нем клином сошелся. Потому что другая поплачет в подушку от обиды, да и забудет, продолжит жить дальше, но… Не она.

Если бы кто-то спросил ее, что она чувствовала в тот вечер, она бы сказала, что ничего. А и правда, не было ничего – ни страха, ни тревоги, только какая-то гулкая, звенящая пустота внутри. С этой пустотой Женька плясала на городском празднике Купалы, прыгала через костер, целовала любимые губы под венчальным венком. С ней же, чуть позже, утомившись от веселья, прилегла на траву отдышаться.

Пустота лопнула только когда, проснувшись на поляне в полном одиночестве, Женька отправилась искать Стаса. И нашла. В кустах, в обнимку с другой, обнаженной девушкой, чьего имени не знала и никогда не хотела узнавать. И вот тогда на место пустоты пришла чистая, без каких-либо примесей, боль.

Она закричала, заскребла ногтями по груди, в надежде вырвать себе сердце, чтобы не болело, побежала прочь… Стас кинулся следом. Он был хорошим парнем, неплохим в общем-то человеком, и вовсе не собирался расставаться с возлюбленной, ну, или хотя бы расставаться со скандалом. Эта девушка… Она была ошибкой, он был пьян, да и не уверен, что что-то между ними вообще было. Стас хотел донести это до Женьки, но…

Другая, возможно, простила бы его. Кто-то наверняка даже сделал бы вид, что ничего не случилось. Только не она. Да и как тут забыть, если в груди жжет каленым железом, перековывает, переплавляет внутренности, сушит кости Ее Величество БОЛЬ? Боль от предательства, боль от сердца разбитого.

А дальше… Кто-то говорил, что сама она прыгнула, кто-то – что Стас ее толкнул, только закончилось все трагедией, как и положено в Купальскую ночь разбитому сердцу. Оступилась Женька с обрыва, и вроде неглубоко в том месте было, да за корягу на дне венком Купальским зацепилась. Дергалась-дергалась, пока весь воздух не вышел… Стас только минут через пятнадцать догадался на помощь позвать, когда она уже посинела вся, от того, к слову, и виноватым сделался в глазах людей, мол, раз не сам – что ж сразу на помощь не позвал?

Похоронили Женьку, оплакали, как полагается, да только судьба ее уже заранее предопределена была. Всем известно – те, кто в Купальскую ночь от большой любви тонут, на тот свет не идут, остаются, место стерегут, да любимого ищут.

Байку эту, про девушку, из любви в омут кинувшуюся, я слышала от знакомых и друзей. Так уж вышло, что Стаса мне довелось узнать лично – да, да, того самого Стаса, героя этой печальной городской легенды. Мы познакомились с ним уже после этой трагедии, и, я вас уверяю – тогда это был совершенно нормальный, адекватный парень. А еще вполне себе живой, что в корне противоречит логике русалок. Он на все важные даты к реке таскался, венки по воде пускал в память о любимой, все виноватым себя чувствовал, а русалка, которая по всем законам жанра должна была его уже забрать раз 10, не появлялась.

Но… кое-что странное все же было в том месте. Такое, что мешало полностью отвергнуть все мистические теории, хотя, при желании, конечно, все можно было объяснить быстрым течением, крутыми берегами или просто человеческой фантазией.

На берегу, в том месте, где утонула Женька, действительно часто гибли люди, причем именно после ее смерти. Нет, они и раньше тонули, куда ж без этого, но редко, а тут просто массово топиться начали, и, что странно, в основном мужчины, хотя случались и исключения – девушки тоже оступались, падали с обрыва, шли на дно. Не все из тех, кто в объятия русалки стремился, умирали – кого-то успевали спасти, кто-то сам выплывал, но все из выживших поголовно рассказывали потом всем желающим о тихом голосе, что их в реку заманивал.

Да что там утопленники – я и сама, прогуливаясь по берегу, пару раз видела что-то такое, непонятное. Вроде как девушку в белом платье… А может то просто туман и осока удачно на свету изгибались? Не знаю. И, наверно, не слишком хочу знать. Не мое это дело.

Но все же я сомневаюсь. Не в русалках, нет, в том, что есть в наше время любовь такая, без которой и дно речное – дом родной. Мне кажется, что вымерли все же русалки. Или я ошибаюсь?

Первый локон

Я до последнего не хотела верить в то, что происходящее со мной и моей семьей – правда. До последнего оттягивала неизбежное, потому что, ну, о таком обычно не говорят в приличном обществе так что я понятия не имела, что мне делать. Но теперь, когда моя маленькая дочь лежит на моих руках бледная и холодная, я больше не могу молчать. Вдруг это поможет кому-то.

Мы с младшей сестрой мужа родили практически одновременно, обе – маленьких, прехорошеньких девочек, к счастью, абсолютно благополучно и для меня, и для нее. Обычно в такой ситуации девушки начинают дружить – общие сферы интересов, похожие истории, переживания, проблемы – но… Если честно, ни я, ни она потребности в общении как-то не испытывали. А я еще и немного завидовала ей за то, что она жила со свекровью – своей матерью – которая во всем ей помогала, а у меня был только муж и я сама.

Когда нашим детям исполнилось по полгода, случилось страшное – племянница заболела, причем так, что ни один врач не мог поставить диагноза – ребенок плакал, температурил, кашлял… По всему выходило, что подцепила девочка какую-то простуду, только вот эта простуда не проходила со временем, а, казалось, набирала обороты. Тут уж, конечно, стало не до зависти – мы всей родней кинулись на помощь, чем могли – деньгами, контактами, временем. Не раз и не два в то время, в первые месяцы кошмара, я слышала в свою сторону фразы от свекрови «Почему наша, солнышко маленькое? Лучше бы ТВОЯ заболела», но, хоть мне и было больно и противно, я пропускала их мимо ушей, потому что, ну, момент такой, жутковатый, чего на эмоциях не ляпнешь, правда? Она же наверняка так не думает, моя дочь ведь ТОЖЕ ее внучка.

Позже, когда стало понятно, что болезнь, чем бы она ни была, жизни ребенка не угрожает, только здоровью, на нас напала новая беда. И имя ей было «Вы же понимаете, я не могу жить в доме с больным ребенком, я им мешаю». Ага, свекровь вдруг осознала, что толи не хочет, толи не может находиться в доме с дочерью и больной внучкой, и решила осчастливить своим присутствием нас.

Я честно старалась сдерживаться. Напоминала себе, что она – тоже часть семьи, пожилой человек, просто одинокая женщина… Это плохо работало. Потому что сама свекровь не старалась быть хорошей, она просто… ну, была. Со своими порядками, требованиями, капризами. Мы, конечно, уживались – интеллигентные же люди – но это не было комфортное соседство. А уж о том, чтобы оставить с ней Алиску, не было и речи. Я не верила в то, что свекровь как-то навредит моей дочери, но подсознательно… В общем, в моей голове еще стояли те ее слова, что «Почему наша, а не твоя?». Муж в ситуацию не вмешивался, но при любых обострениях становился на мою сторону.

Больше всего меня в свекрови раздражало даже не то, что она лезла учить меня жить, а ее попытки как раз таки повлиять на мою дочь. То «в штанишках нельзя, она же девочка», то «давайте ей ушки проколем, как раз пора, я уже и сережки купила», то «почему вы ее не бреете, вон какие косы, надо брить!». И так на любое мое действие. Я срывалась, говорила, что это не свекрови дело, что я там на дочь одеваю, и уж тем более не ей решать, кого мне стричь и что прокалывать, но она как не слышала.

Особенный фетиш у нее на волосы внучки был, прямо как помешалась она на них. Все ходила за Алиской, по голове ее гладила – а у дочки и правда где-то ближе к году коса полезла, густая, кудрявая, толстая такая – и повторяла, что обязательно ребенка в год побрить надо, чтобы гуще волос рос и ум прибавлялся. Я была категорически против. Меня все устраивало, а в глупые суеверия я никогда не верила.

Как говорится, хочешь – не хочешь, а рано или поздно сделаешь ошибку. У меня просто дико заболел зуб и, как назло, ближайший талон к врачу выпадал ровно на то время, когда муж находился на работе. Я бы и отменила запись – я хотела – но боль была такая, что по ощущениям череп трескался. Да и свекровь, нарисовавшаяся рядом, запричитала, что, конечно же, посидит с внучкой, а мне надо лечиться, хорошо лечиться, обязательно.

Меня от ее бегающих глаз и какого-то странного, дерганного голоса чуть на истерику не пробило. Вроде умом я понимала, что ничего такого она моему ребенку не сделает, но… почему-то от ее милого предложения я была в ужасе. И отказаться никак – обидится же, искренне же предложила… В общем, с горем пополам уговорила я себя, что нормально все, меня всего час не будет, свекровь, хоть и местами не слишком хороший человек, все же не дура – против меня не пойдет и никакой мерзости не сотворит, как-то же она двоих своих детей вырастила… С этой медитацией я все же решилась выйти из дома, но…

Я уже в кресле сидела, ждала, когда укол обезболивающего подействует, когда меня аж током ударило – беда дома. Предчувствие, интуиция, что хотите, но чувствовала я все вполне четко, ясно, как наяву. И тут же сорвалась с места, на ходу извинилась, побежала…

Около подъезда с мужем столкнулась – тот тоже бежал домой, глаза вытаращив, и тоже причитал, что дома беда случилась. Это была уже не просто паника – чистый ужас! Что же такого могла случиться за 15 минут, что аж нас ОБОИХ пробило? Влетели в квартиру, морально готовые увидеть вообще все, кроме…

Алиска сидела на своем детском стульчике и радостно гулила что-то. А над ее совершенно лысой головенкой водила руками свекровь.

Я клянусь – у меня в тот момент помутнело в глазах. Это было чистое, ничем не замутненное состояние аффекта. И видимо что-то такое на моем лице свекровь прочитала, что тут же, с порога, залебезила, что только хотела помочь, посмотри, мол, как мило получилось, пока я, молча и ни на что не реагируя, собирала ее вещи в чемоданы и выкидывала их за порог. Потом, так же молча, схватила свекровь за руку и вышвырнула на лестничную площадку.

И только спустя пару часов, когда ступор прошел, до моего мозга дошел один мааленький такой вопрос – а волосы-то где? И новая волна ужаса прокатилась по позвоночнику. Алиска была лысенькая как коленка – это факт – но ни под стулом, ни в мусорном ведре, ни где-то еще ее волосиков НЕ БЫЛО! На волне ужаса и паники я даже перерыла пакеты в мусорнике, но и там ничего не обнаружила.

Свекровь на звонки не отвечала, дверь не открыла, а когда муж просто припер ее к стенке, только ухмыльнулась и сказала, что хотела как лучше. Увы, но уточнить, КОМУ ИМЕННО должно быть лучше, она не посчитала нужным.

Мы с мужем – два взрослых, образованных человека – в панике метались по знакомым гадалками и шаманам, искали в гугле, спрашивали у священников, чем же для нас аукнется то, что первые локоны нашей дочурки зачем-то забрала свекровь, но вариантов было слишком много, и ни один не подходил нам целиком. А спустя еще пару месяцев, когда ничего так и не случилось, мы даже нашли в себе силы посмеяться над собственной наивностью.

Все было хорошо. Дочка росла, улыбалась, рано пошла и заговорила, по всем показателям была вереди планеты всей. Волосики ее выросли, действительно даже лучше прежних – легких и воздушных – превратившись в полноценный каскад шикарных локонов. И никаких проблем у нас не случилось.

А где-то через год, когда про ситуацию с волосами мы благополучно забыли за ненадобностью, случилось страшное. Племянницу скрутило так, что врачи отказались давать гарантии – она и без этого висела на грани, ослабленная бесконечными болячками – а тут еще и новое что-то… Их с невесткой перевели в больницу на постоянное пребывание, девочку держали под капельницами… В общем, ни одной матери не пожелаешь подобного, мне чисто по-человечески было ее искренне жалко. Пока однажды, заглянув к ним, чтобы передать продукты и игрушки, я не наткнулась на странную, подозрительного вида куклу-мотанку. Такие, знаете, раньше в качестве оберегов делались из соломы или травы. Так вот эта кукла, стоящая на тумбочке у кровати племянницы, была сделана вовсе не из травы, а… Из волос. И что-то внутри меня буквально ОРАЛО, что это – волосы моей Алиски.

К сожалению, я ничего не успела сделать. Прибежала свекровь, вытолкала меня со скандалом из палаты, пришлось уходить. Да и не верила я в мистику к тому моменту, уж за год-то должно было проклятие, или что там, сработать? А раз ничего так и не случилось, то пусть хоть обмажутся… Того, что волосы можно ХРАНИТЬ хоть всю жизнь, и использовать только когда прижмет, я как-то не учла.

Когда племянница пошла на поправку, я искренне за нее порадовалась. Когда моя Алиска зачихала, я дала ей сироп от простуды и напоила вареньем. Когда… моя дочь, моя девочка оказалась в больничной палате, бледненькая, слабая, бьющаяся в судорогах от жуткого кашля, я поняла, что облажалась по-крупному.

Я тогда не знала, как они это провернули, знала только, что в обряде были задействованы волосы моей дочери. Но моя Алиска каким-то образом получала все то, что должна была получить племянница, а та… будто бы забирала себе жизнь, удачу, здоровье моей малышки. И я совершенно не понимала, как мне вернуть все обратно. Как вообще ПОВЕРИТЬ в то, что это возможно? Только это меня и оправдывает на самом деле.

Потому что, когда твой ребенок болеет и ты точно знаешь, кто в том виноват, решение приходит само собой. Реально – само, я даже не искала его толком, слишком занятая тем, чтобы спасти дочь. Я думаю, это сама судьба дала мне знак.

Сразу скажу – я честно не думала, что обряд, который я нашла в книжке, валяющейся в больничном коридоре в отделении для тяжело больных детей, сработает. Но, несмотря на это, все равно старательно выполнила каждый пункт, каждую деталь, даже своими руками убила двух кроликов и черного как ночь петуха.

Почему-то я думала, что девочки просто снова поменяются местами. Мне казалось, что снятие порчи – это что-то вроде маховика времени: просто поворачиваешь колесо в обратном направлении и радуешься, что все стало на круги своя. Я ошибалась.

Уже спустя три дня после завершения обряда моя Алиска вернулась в строй. Жуткие приступы сошли на нет, температура пришла в норму, цвет лица улучшился… Моя доченька улыбалась, снова говорила со мной и просила включить ее любимые мультики. Мне ничего больше не нужно было для счастья. А спустя неделю, когда нас уже собрались выписывать, муж позвонил мне и сказал, что… племянница умерла. У маленькой девочки во сне просто остановилось сердце.

На похороны мы не пошли. Все дни до похорон муж только и делал, что оттаскивал обезумевшую от горя невестку от меня и Алиски – та кидалась на нас с ножом, осыпала проклятиями, в открытую, совершенно никого не стесняясь, говорила, что я ведьма и убила ее дочь, потому что порча, которую они наложили на Алиску вернулась обратно… После похорон она, видимо окончательно осознав, что дочери больше нет, повесилась на трубе в ванной. Следом за ней, ненадолго пережив их, ушла и свекровь, сердце, если оно у нее вообще было, не выдержало.

А у нас… все хорошо, как это ни странно. Дочка растет, муж любит меня так же, как раньше, работа есть, все есть на самом деле. Только покоя нет. С одной стороны, да, я спасала СВОЮ дочь от зла. А с другой… Получается, что именно я виновата в смерти троих людей, один из которых точно не желал никому зла? Можно ли считать месть оправданием? Можно ли вообще возврат проклятия считать убийством кого бы там ни было? Я не знаю. Это мучает меня.

Коровий вампир

Если честно, когда я эту историю впервые от деда услышал… В общем, думалось мне, что у старика совсем уже фляга протекла от браги и возраста – видеть чертей, домовых и прочую нечистую братию. А вот теперь… Может у нас это семейное, ну, коллективное? Потому что я тоже видел… ЭТО.

Нас из города бабушка вызвала, сказала, что дед совсем из ума выжил, что ей страшно и вообще, вдруг он буйный какой, а с другими не так уж страшно. Ну, и мы поехали – я, мама и брат мой младший. Такой себе десант по усмирению буйных – два тощих пацана 17 и 15 годков и женщина – но и дед вроде как не король ринга, старый же уже, так что должны были справиться.

К слову, на первый взгляд дед безумным не выглядел. Встретил нас во дворе, где корзинку из лозы плел, обнял всех, за стол повел с дороги, и потом нормально общался, новости выспрашивал… Обычный, в общем, дед. Ну, прибухивал слегка, ну так он этим сколько я себя помню занимается: стопочку в обед, стопочку на ужин, как он называл сей сакральный процесс, «оздоровления ради». За всю свою жизнь он от этой несчастной стопочки даже не хмелел, так только, на еду немного активнее налегал.

А потом, как наелись все, и бабушка с мамой посуду мыть ушли, дед к нам с братом поворачивается и такой «Хотите, внучата, историю про коровьего вампира?». Мы хотели. Мы ОЧЕНЬ хотели. Ну, он и рассказал.

– Я о таком токма от своей бабки слышал, а та вроде как видящей была, на здоровье народ заговаривала, травы с кореньями сушила, ну, и со всяким таким дружбу водила. Вот она мне и говорила, что водятся в некоторых домах нечистые, анчутками их звать. Злые – не злые, но пакостят много, избавляться от них надобно. Я тогда ток отмахивался, зачем, мол, мне, комсомольцу, будущему инженеру, информация о всякой бесовщине. А надо было слушать, надо было…

В общем, стал я замечать, что в сарае нашем неладное творится. То снопы на сеновале развалятся, как будто кто их раскидал специально, то белена в коровьей миске валяется, то инструмент мой куда-то задевается, так что не найти… Я сперва на хулиганов подумал, вдруг детишки соседские лазают и вредят от малого ума, даже засаду хотел организовать, но потом понял, что сарай наш далековато от забора, а если бы кто во двор забирался – Найда (это собака наша) почуяла бы. А тут ничего. Тогда на зверье грешить стал, вспомнил, как у соседей ласки коров да лошадей пугал, приманки с силками выставил… Ничего! Только порванные силки-то, все перепутанное, а один раз ловушка вообще непонятно как под дверью оказалась, я в нее сам и угодил.

А когда и скотина наша захирела – Буренка голову повесила, молоко давать почти перестала, похудела вся, да и козы тоже какие-то смурные ходить стали – я решил сам покараулить и хулигана изловить. Потому как одно дело – с вещами баловаться, а другое – животинку изводить. Это уже никуда не годилось-то. Ну, и в очередную ночь залез на сеновал, зарылся там так, чтобы только глаза и видать, и смотрю в щель в полу вниз, на коровник.

Долго так просидел или нет – не скажу, но вроде как даже задремать успел. А потом слышу – Буренка жалобно так замычала, тихонько, надрывно… Тут-то с меня сон и слетел. Присматриваюсь – а под Буренкой, аккурат между копыт ее, на самом вымени ЧЕРТ сидит! Маленький только, но с рогами-копытами-хвостом, как черту и положено. Да не просто сидит, гад, а к вымени коровьему присосался! И не молоко тянет, а кровь Буренкину потихоньку, помаленьку высасывает! Ну, я не стерпел, конечно – оно-то за себя страшно, но за животных еще страшнее – спрыгнул с сеновала, вилы схватил и на черта этого попер. А тот… удивился вроде, даже испугался, только думается мне не вил моих, а того, что вижу я его как вот вас сейчас. От коровы отскочил, вверх подпрыгнул и исчез.

– Только не ушел ведь, паразит, просто прячется где-то. Буренка все продолжает страдать, козы потрепанные ходят, а та скотина развлекается – гадости всякие под дверь сарая подкладывает, вещи мои портит, меня изматывает. Я ее уже которую неделю поймать пытаюсь, а все никак. Ну, что, подсобите мне, внучата? – и дед с какой-то даже надежной заглянул нам с братом в глаза. Мне аж неловко стало – дед явно был не в порядке, но и отказать в ТАКОЙ просьбе я просто не мог. А брат согласился просто так, за компанию, лишь бы не скучать в одиночестве в месте, где нет интернета.

Если честно, я не то, что в успех нашего предприятия, я в само это предприятие особенно не верил. Как и все остальные родственники, ну, кроме деда. Бабушка на наши поползновения по сараю вздыхала и принималась плакать в платочек, а мама как-то посоветовала клин клином лечить, мол, переодеть вон хоть брата, хоть Найду в тулуп овчинный, спрятаться в сарае, а потом выскочить перед дедом, типа «Поймал-поймал, сдаюсь». Реверсивная психология, все дела.

Я даже подумывал согласиться, мне самому сидеть на сеновале в компании мышей как-то не особенно нравилось. Хотя как по мне – деда лучше бы специалистам показать, а не самолечением заниматься… Но пока я сидел в сарае, а дед тихо и грустно прибухивал где-то на крыше, с вилами и очень решительным выражением лица – как-то так проходили последние пара недель в деревне.

По иронии судьбы, именно тогда, когда я решительно отказался лезть на сеновал и попытался донести до деда мысль, что у него кукуха отъехала, ЭТО и случилось.

Обиженный на черствых нас дед пошел в сарай сам. Мы, проиграв свою битву с совестью, отправились за ним следом: не анчутку дедову поймать, просто извиниться и попытаться еще раз убедить его, что ему просто показалось, только более вежливо и деликатно. Но…

Вот честно, если бы не тот факт, что ЭТО видели минимум четверо человек, я бы даже своим СОБСТВЕННЫМ глазам не поверил. Только вот правда была такова, что в загоне для коровы стояла и тихо мычала дедова Буренка, нервно переступая копытами, а под брюхом у нее, как раз на вымени… Ага, висел черт. Чертенок. Мелкий такой, рогатый. И с хвостом.

Как мы все орали слышала целая деревня! Причем неизвестно, кто из нас напугался сильнее – мы, спрятавшийся в сене дед или эта рогатая штука. Орали ВСЕ, штука – противным таким, козлиным баском. А потом, как дед и рассказывал, черт подпрыгнул высоко и прямо в полете исчез в воздухе.

Дед тогда довольный ходил, страсть просто. Улыбался все время, бороду руками наглаживал, на бабушку пальцем тыкал, мол, не верила в меня старая, а я вон что отыскал. Мы посмеивались. Но, как бы там ни было, извести черта нужно было – тут дед мыслил правильно. Только вот изводить его мы с братом взялись по-своему…

С тех пор в сарай к деду зачастили экскурсии из любителей пощекотать нервы. Пара «удачных» фоток, пара записей в блоге – и вот оно, мистическое событие с небывалым просто размахом. Корову и коз, конечно, предварительно перевели в другой сарай. На самом деле туристам многого было не надо, они даже таракана принимали за нечисть, так что наш сарай стал пользоваться популярностью, а когда эта самая популярность выплеснулась за пределы поселка, мы даже стали брать деньги за вход. Дед себе мотоцикл за них купил, с коляской.

А еще спустя пару лет про нашего сарайного черта все благополучно забыли, найдя себе новый инфоповод. Какое-то время сарай простоял пустым, а потом туда снова вернули животных. И… никто больше не трогал ни их, ни дедов инструмент.

Потому что понятия не имею, как именно выгоняли бесов из избы во времена дедовой бабушки, но в наше время народная любовь страшнее всего. Никто – ни один домовой, ни один призрак или анчутка – не выживет, если день за днем за ним будут гоняться толпы любознательных и ничего не боящихся людей с камерами и фотоаппаратами. Вот и наш не выжил. Может ушел куда, а может просто издох в уголке. Мы этого теперь уже никогда не узнаем…