Читать книгу: «Мы не вспоминаем об этом», страница 4

– Девушка за стойкой, которая меня оформляла, что-то щебетала про правила проживания, дату и время выезда, но я невнимательно слушал, а осматривался вокруг. – Толя провёл руками по волосам, и выглядело это как успокоительный приём. – У вас есть, чем привлечь внимание с самого вестибюля.

– С тобой Лина разговаривала, – отметила я вслух.

– Тебя же не было рядом, ты контролировала готовность моего ужина в номер. А потом она вручила мне ключ и сразу куда-то ушла.

– У Лины голос мелодичный. Про неё все так отзываются: щебечет, воркует. От кто-то даже слышала «поёт».

Я опять повеселела, вспомнив, каким польщённым выглядел Толя, когда впервые увидел номер (хотя и попытался скрыть своё состояние, ведь всё ещё не мог смириться с моим своевольным жестом щедрости). Налетевший свежий ветерок щекотал мои плечи шёлковой тканью блузки. Я поёжилась и обхватила себя руками.

Предчувствуя недовольство Толи, мне всё же пришлось достать телефон.

– Вызову машину на свой адрес с заездом в отель – он ближе. А завтра уже…

Можно было не продолжать: Толя стоял вполоборота ко мне, подставив лицо под потоки воздуха, что создавало иллюзию наслаждения летней прохладой. Заметное напряжение в теле выдавало его внутренний настрой и так и говорило о том, что всё решили без него (уже не впервой) и он считает бесполезным вступать в дебаты.

Водителя почти не пришлось ждать. Скоро мы подъезжали к перекрёстку, откуда осталось только повернуть к отелю, но Толя, чтобы избежать лишних манёвров автомобиля, попросил остановить, сказав, что два дома сам пройдёт. Я опередила момент прощания и обратилась к таксисту:

– Одну минуточку, пожалуйста.

Молодой парень за рулём ничего не сказал, просто опустил руки на колени. По-моему, он пребывал в некоем ступоре от своих пассажиров, за время поездки не произнёсших ни слова друг другу (при этом всю дорогу не разнимавших рук) и не поддержавших его пространной беседы, которую он свернул, как только уловил тягостное молчание с заднего сиденья.

Толю я легонько ткнула рукой в бок и сказала:

– Выходи.

Получилось у меня довольно властно (только этого сейчас и не хватало), и я мысленно обругала себя.

Я выбралась наружу вслед за Толей. Мы встали позади автомобиля.

– Толь, ты завтра можешь не дожидаться времени выезда, а как соберёшься – сразу ко мне приезжай. Я весь день дома. Необязательно тянуть…

«Что я несу!»

Надеясь смягчить ситуацию, я расправила пальцами планку его рубашки. Не помогло – судила по отстранённому выражению лица Толи.

Я подтянулась на носочках и поцеловала его. Не уклонился. Можно было успокаиваться.

Толя открыл дверцу и стал усаживать меня в машину:

– Из квартиры отзвонись.

Я кивнула. И вдруг схватила его за руку:

– Толь! До завтра…

– Конечно.

Дверь захлопнулась, в салоне стало темнее. Удаляясь на разгоняющемся авто, через заднее стекло я следила за тем, как Толя переходит проезжую часть.

***

С самого утра внутри присутствовало опасение: что-то пойдёт не так. Я не сомневалась в Толе – он приедет. Больше стоило бояться, как бы не напортачить самой. Посещали такие мысли. И было отчего!

Не придумав ничего оригинальнее, я накрыла стол – классический атрибут приёма гостей. Еды было много – я явно перестаралась. Для себя приобрела самый лучший из известных мне вермутов, ближе к месту Толи поставила дорогой коньяк. Не была уверена, что бутылки сегодня вообще откроются, но универсальным правилом «на всякий случай» решила не пренебрегать. В холодильнике и на столе, помимо прочего, было несколько упаковок натуральных соков (на выбор), а нас с Толей объединяла слабость к безалкогольным напиткам.

Я переставляла с места на место пуфик, перекладывала книги с журнального столика на полку и обратно, горшки с цветами убрала с подоконника на низкий комод, чтобы совсем ничего не мешало при необходимости открыть окно. Отойдя в центр комнаты, я ещё раз окинула взглядом свои старания и пришла к выводу, что таким образом не удастся спасти положение, которое неминуемо будет испорчено моим платьем. Завершив все приготовления, я окончательно поняла, как промахнулась с нарядом: ну зачем было выбирать такое узкое платье с мудрёными застёжками сбоку? Его надевать-то было настоящим мучением, не говоря уже о том чтобы снять. Но… Переодеться времени уже не оставалось, так как раздался стук в дверь. Живя в квартире столько месяцев, так и не установила звонок!

«Вдох… Вдох.. Вдох. – Я положила руку чуть выше талии. – Выдыхай!»

В полной уверенности, что помогла себе успокоиться, я открыла дверь. Изображать, что не предвидела, кто окажется за ней, чтобы разрядить обстановку, которую сама же накалила ещё до прихода Толи, я не стала. И так было понятно, что я никого, кроме него, не ждала, особенно когда он вошёл и увидел разложенный стол, оформленный, как выставочный образец на продуктовой ярмарке.

– Я ждала, что ты раньше придёшь. Уже подумала, не решил ли ты напоследок сходить-таки на обед в отеле.

Толя приставил чемодан к стене под вешалкой и повернулся ко мне. Я приблизилась и поцеловала его. Сначала хотела чмокнуть в щёку, но не могла позволить себе выглядеть в его глазах не владеющей собой сумасбродкой, которая наутро испугалась того, что так легко вчера сама же «заварила». Он объяснил свою задержку:

– Я очень поздно встал сегодня. Всю ночь ворочался и только под утро заснул. – Мне стоило огромных усилий не выдать на своём лице выражения совестливости и продолжать строить невинные глазки (даже сочувствия подмешала, словно не моё вчерашнее поведение послужило причиной вышеупомянутого расстройства сна). Но Толя, похоже, и не собирался спрашивать с меня за это: – А на обеде я не был. Так, перехватил что-то в вашем буфете по-быстрому.

– Толя, у нас нет буфета, – я указала ему на ярус этажерки, куда можно было поставить обувь.

– Это я так, по старинке называю, – отшутился Толя. – Я и у тебя на обед не рассчитывал, а тут такое. Или это ранний ужин? – Он глянул на кухню через моё плечо и потёр ладони друг об друга: – Где можно руки помыть?

Я включила свет в ванной комнате, дверь в которую располагалась тут же, наискосок от входа. Толя скрылся там, а я, подгоняемая учащённым сердцебиением, стала ходить от думки дивана, выглядывающей из-за обтянутого обоями выступа, до этажерки и обратно, скрестив пальцы рук и выворачивая их в обе стороны. Опять же мысленно отругала себя за платье, разглаживая складки ткани, собравшиеся на животе и бёдрах. Надо же: всё чаще стала отдавать предпочтение длине до колена.

«Ненавижу! Ненавижу эти неловкие ситуации. Ну почему, почему, почему так сложно сейчас??? Раньше всё получалось легко, само собой! Как-то проще проходило. Может, потому что и было всего лишь проходящим…»

Я расцепила руки, прислонилась спиной к стене ванной, прижалась затылком и замерла. Со стороны могло показаться, что так я рассчитываю подслушать, о чём там думает Толя.

«Хорошо ему, наверное. А я тут ломаю голову, как повести разговор. Как себя-то повести? С чего начать, чтобы воссоздать хотя бы подобие того, на чём мы вчера разошлись. Так: не разошлись, а остановились, – одёрнула я себя. – Может, просто накормить его для начала, а потом уже… Как пойдёт, в общем. – Я наморщила переносицу: – Вечно у тебя так! Пусть всё идёт само-собой, а ты – умница-красавица – будто бы ни при чём…»

И пока я расплющивала свои мозги собственными же идеями, пытаясь откорректировать план нашего с ним сближения, передо мной возник Толя и без лишних треволнений приступил к действию.

Мне показалось, что он задремал. Яркий дневной свет из окна уже не захватывал диван (можно было больше не щурить глаза), но по столу и кухонному гарнитуру ещё разливались его широкие полосы. Я осторожно отодвинула кверху отяжелевшую мужскую руку, лежавшую над моей головой, и освободила из-под неё свои волосы. Лениво размяв шею и плечи, я села на край, свесила ноги. Начиная от дивана и дальше, по полу были разбросаны наши вещи: футболка большого размера, джинсы, мужские носки, моё платье, резинка для волос, благодаря которой к приходу Толи моя причёска представляла собой кучерявую шишку на затылке. Бельё, наверное, ютилось где-то в углу нашего ложа или в ногах – мне было неохота поворачивать голову, чтобы убедиться в этом.

По телу протрусил озноб. С чего бы? И на улице, и в помещениях с первых дней лета стояла температура намного выше комнатной что днём, что по ночам. И всё-таки в обнимку с Толей было куда теплее.

Перед тем как встать, придётся что-нибудь накинуть на себя. «Только не платье!» – чуть не вскричала я и поморщилась, наткнувшись на него взглядом. До Толиной футболки было далеко тянуться, зато за спинкой кресла я разглядела длинный сарафан, висевший на складной сушилке, которую я иногда использовала как вешалку. Упустила его из виду, освежая порядок. И к лучшему. Вытянутой рукой я ухватилась за пояс и сарафан подполз ко мне, застилая собой расстояние от маленького окошка до моих ступней. Подобрав, я надела его на себя, просто запахнула (не стала возиться с завязками). Я проследовала в кухонную зону, к оконному проёму с отдёрнутой в сторону прозрачно-салатовой шторой. Окно, изначально распахнутое настежь, сейчас прикрылось наполовину. Помню, когда вешала на кухне занавеску, ошиблась в замерах, подшивая край (я знатная рукодельница!), но потом решила оставить так: мне понравилось, что ткань волнообразно укладывается под батареей, а не висит ровным отрезом, открывая плинтус.

– Тебе хватает здесь места? – Толя прервал мою нерешительность: закрыть окно совсем или притворить его и откинуть в положение проветривания.

Я обернулась. Он занимал диван почти во всю длину, а пальцы его руки, подпирающей голову, пропали в пышной массе волос цвета охры.

– Тебя смущают габариты моей студии? – я не сводила глаз с его растрёпанной косой чёлки, частично закрывшей собой кустистую бровь и ресницы.

– Нет, просто вы, женщины, любите, когда всё на своём месте, вам нужно много пространства, даже пространств, желательно отдельных, закрывающихся. По крайней мере, так рассуждают знакомые мне женщины.

– Всё, чего я хотела, здесь предусмотрено. – Я повернула голову в сторону входа. – В ванной ты уже был. За ним, – я показала рукой на крайний кухонный шкаф-пенал, – проём глухой глубокий, в нём оборудована внушительная гардеробная-кладовая, я там установила дверь-гармошку. А тут… – я вытянула руки вперёд, – смотри, какой диван большой встал: мы с тобой вдвоём на нём уместились, и это не раскладывая.

– Опять же, диван… – Толя лёг поудобнее.

Неужели нам предстоял подробнейший разбор мебельных решений? Стоило приготовиться. Я уже упоминала о проскальзывающем занудстве моего собеседника? Бывало такое: он увлекался какой-то подтемой разговора, и вернуть его к основной было непросто.

– Ты сказала, что специально сняла для меня номер только на четыре ночи, чтобы эту я провёл у тебя. То есть, ты задумала это ещё до моего отъезда из дома.

Я смотрела на Толю во все глаза. Наступил как раз тот случай: Толя пустил в ход все свои аналитические способности.

– А если бы… Ну нет, я бы не отказался от приглашения, но если бы у нас с тобой вчера ничего не сложилось… В смысле, не так, как в итоге получилось.

Я тряслась от внутреннего смеха, зажав рот ладонью.

– В общем, если бы я приехал просто (подчеркну: просто) переночевать. – Толю сбила моя реакция: – Я не такие уж нереальные варианты развития событий рассматриваю. Разве ты могла знать, к чему мы придём? Откуда была такая уверенность? – Я моментально сделала каменное лицо, и вся превратилась в сосредоточенного слушателя. Толя остался доволен. – Ну вот. Соглашаешься. Я к чему: где бы ты меня разместила? Куда бы положила? Спальное место же одно.

Всё, я больше не могла оставаться серьёзной (особенно наигранно), и мой смех, уверена, услышали даже соседи.

– В таком случае я бы успела прикупить надувной матрас, – проглатывала я слова, завертевшиеся в воронке хохота. – Хватит уже рассуждений «а что, если бы…» Как показала жизнь, я не просчиталась, в том числе и с планировкой квартиры.

Толя правильно понял мой посыл:

– В принципе, что-то похожее мы с ребятами снимали, когда на заработки ездили. Только у нас ещё одна комната была.

– Кстати, да, – подтвердила я. – А ведь и мы там все размещались, когда к вам приходили. Ваша квартира оказалась самой «гостевой».

Толя улыбнулся. Наши общие воспоминания о том времени, когда мы только узнали друг друга, были одними из самых радостных.

– Я часто думаю, – Толя приподнял голову и снова опустил её на руку, а заодно и взгляд перевёл на диван, – особенно после вчерашнего…

Толя улыбнулся – это уже обнадёживало (я отчего-то напряглась, когда он отвёл взгляд).

– Там с нами постоянно были другие… Кроме меня. Ну, ты понимаешь… – Толя обращался ко мне, а глазами как будто боялся встречаться. – Те же Матвей, Андрюха.

«Так, посыл не допоняли», – нервирующая догадка проскакала в моей голове, а я вскинула руку и почесала то место, где она, очевидно, остановилась и топчется.

– Я, если честно, думал, что у тебя с кем-то из них получится… По-моему, ты и сама проявляла интерес…

«К чему это было озвучено?»

Хорошо, что я отучилась покусывать ногти, когда начинала раздражаться.

– Толь, давай сразу договоримся: мы не вспоминаем об этом. – Подоконник позади меня оказался как нельзя кстати: удержал на месте и не пустил в расхаживания по кухне за наспех придуманным занятием. – К чему ворошить? Ну было и было. И когда это было? – Я обхватила руками бёдра крест-накрест. – Я же не вспоминаю твой первый приезд сюда.

О, Толя оживился! Заинтересовался ходом работы моих аналитических способностей?

– О том, как ты постоянно сбрасывал при мне чьи-то звонки, а потом убегал перезванивать, когда думал, что я отвлеклась и не замечаю.

Толя покраснел. Я отвернула голову влево. Можно было молча уставиться в окно, но переключать своё внимание на оживлённую улицу сейчас было не лучшим вариантом.

Я говорила без зла, но доходчиво:

– Не предполагала, что ты пришёл сегодня, чтобы разгрести в своей памяти такие вот подробности. Мог бы тогда продлить проживание в отеле ещё на сутки.

Толя поднялся с дивана и прошлёпал босиком ко мне. Не обнял; положил свои руки на подоконник, по сторонам от меня, а подбородок опустил на моё плечо. Вот ему улицу стало видно очень хорошо.

– Не мог, – подобрался его шёпот прямо к тому месту на моей голове, которое нещадно чесалось. И зуд прошёл!

Я прижалась щекой к его напрягшейся шее и смотрела вниз, на наши ноги. Как это так? Мой не проходящий с сезонными изменениями загар только насыщался с приближением лета, а Толину кожу он, казалось, совсем не трогал, даже если тот проходит всё лето в шлёпанцах, а большую часть отпуска – босиком по пляжу.

– Толя, мне есть, что вспомнить. Есть то, что хотелось бы забыть. Ты же помнишь, какой я была рисковой и отчаянной. Что я только не вытворяла! Удивляюсь, как вообще сейчас разговариваю с тобой целая и невредимая. – Я потерлась щекой, задевая его ухо. – Мама до сих пор не знает о многих моих поступках, и хорошо, что не знает: лично я свою дочь за подобное наказала бы очень строго. Но это было так давно… Сейчас, вспоминая, мне кажется, что половина из того случилась не со мной, а что-то вообще не происходило. Выгодно устроена моя память, да?

Толя не произнёс ни звука.

– Но это часть моего прошлого, сознательного прошлого. Хотя зачастую и прихожу к выводу, что в то время я больше думала не головой, а только своими непрокрашенными прядями.