Читать книгу: «Правдивые истории из жизни искателя приключений. Пакистанская воронка», страница 3

Брюнетка, не пытаясь освободить свою ладошку, активно закивала, а он увлеченно продолжил:

– Продажная стоимость ткани, ну, например, хлопковой бязи, составляет сорок два рубля за погонный метр, а моя оптовая наценка равна десяти процентам. Итак, Сонечка, сколько я заработаю на первой партии?

– Сорок две тысячи рублей, – мгновенно сосчитала она.

– Согласитесь, Соня, не так много, – развел руками Иннокентий, – и это при условии, что покупателям понравится внешний вид ткани, и я продам всю партию. Однако, господа студенты, вы должны понимать, что, если дизайн, предложенный Соней, окажется удачным, многочисленные конкуренты мгновенно его скопируют и наводнят рынок, поэтому я успею продать не больше, чем десять партий. Я называю вам цифры из своего практического опыта (на самом-то деле, конечно, Иннокентий оперировал данными, полученными в ходе беседы с Дмитрием Николаевичем). Итак, мы с Вами, Соня, вместе посчитали, что на первой партии я заработаю сорок две тысячи рублей. Значит, если я успешно продам десять партий, то получится четыреста двадцать тысяч. Вот из этих цифр и приходится исходить, назначая «честную» премию победителю конкурса. Вы бы, Соня, сколько заплатили?

Девушка разочарованно наморщила хорошенький носик и пожала плечами.

Иннокентий улыбнулся и не смог отказать себе в удовольствии снова подержать в своей ладони маленькую, крепкую и прохладную ладошку девушки:

– Итак, уважаемые коллеги, наш краткий урок рыночной экономики завершен. Как вы сами видите, Соня на моем месте не смогла бы заплатить дизайнеру больше тридцати тысяч, и рублей, а не долларов, уж простите. Мы тоже не заплатим больше. Первая премия составит тридцать тысяч рублей, зато, обещаю, сотрудничество с активными участниками конкурса, и не только его победителем, продолжится и в дальнейшем.

– Иннокентий Сергеевич, хотя Вы и такой скупой, но я приму участие в любом конкурсе, который Вы проводите, – кокетливо улыбнулась Соня, не проявляющая ни малейшего намерения уйти со сцены, – когда можно подъехать к Вам с рисунками?

– Подъезжать не надо, мы встретимся в этой же аудитории через две недели и выберем победителя или победителей прямо при вас, – наконец-то удалось вступить в диалог Елене.

– А возможно ли с Вами посоветоваться, может быть, Вы дадите свой телефон? – обращалась прямо к Иннокентию настырная девушка, не обращая на Лену ни малейшего внимания.

– Свой телефон, если надо, дам Вам я. Пойдемте, Иннокентий Сергеевич, – жестко пресекла все неделовые разговоры Елена и взяла его под руку.

Иннокентию ничего не оставалось, как подчиниться, правда, ему удалось-таки незаметно подмигнуть понимающе улыбающейся девушке…

Через две недели в той же аудитории были выбраны пять дизайнов-победителей, их авторам выплачены премии в тридцать тысяч, двадцать тысяч и три премии по десять тысяч рублей.

Активная брюнетка Соня абсолютно честно завоевала вторую премию, а Лена не успела помешать ей договориться с Иннокентием о дополнительном просмотре ее работ. В результате, оригинальная, активная и непоседливая брюнетка поселилась в квартире Иннокентия на два месяца.

Соня-то и сделала оригинальный дизайн его квартиры, а также нашла мастера по мебели.

Правда, Иннокентий не смог долго выдерживать буйный темперамент и неумеренную жизненную активность юной дамы, и на третий месяц они абсолютно дружески расстались…

Иннокентий понял, что на некоторое время он потерял нить рассказа Федора.

Перед его внутренним взором предстала Соня во всей своей юной красе, когда она, обнаженная, абсолютно без нетронутых то ли солнцем, то ли кварцем участков тела и с множеством колечек, продетых везде, где возможно, гуляла по квартире – будучи дизайнером текстиля, она старалась носить минимум одежды или обходиться вообще без нее.

– А зачем терять время на раздевание? – говорила она, обвивая шею Иннокентия…

Хорошо, что ничего важного из рассказа Федора пропущено не было.

Очередным шагом Лены стал поиск солидного производителя ткани. Как оказалось, почти все яркие и красивые ткани, поступавшие к нам якобы из Турции, на самом деле производились в Пакистане.

Поэтому Лена по интернету нашла московское представительство одной из крупнейших пакистанских компаний «Down Textile», что в переводе означало «Заря Текстиль», созвонилась и договорилась о встрече.

Очередной удачей Лены явилось то, что в Москве в это время находился президент компании – старший сын известной семьи пакистанских промышленников Резви – Инаят Резви.

Эффектная Лена произвела неизгладимое впечатление на Инаята, да и она была очарована высоким, солидно округлым, как это принято в Пакистане, красивым сорокалетним мужчиной с томным взглядом черных глаз и огромным, как ей представлялось, состоянием.

Инаят красиво ухаживал, не переходя границ, хотя было понятно, что он радостно перешел бы их при первом же знаке со стороны Лены. Эта игра очень понравилась Лене, и она не смогла проявить должной жесткости и осмотрительности, когда их деловые отношения стали развиваться.

Главным рынком сбыта для текстильной империи Резви являлись США.

Семейство Резви сумело подписать долгосрочный контракт с колоссальной системой американских магазинов «World Market» и теперь контейнер за контейнером гнало туда ткани, постельные комплекты, подушки и одеяла.

      В системе «World Market» существовал жесткий входной контроль, и, если в поставленной партии попадалось одно некачественное изделие, то без разговоров заворачивался весь контейнер.

Вот эти-то отбракованные контейнеры Инаят и отправлял в Россию, где старался продать уже по полной стоимости.

Лена пыталась убедить Инаята, что текстильный бизнес в России нужно ставить на планомерные регулярные рельсы, что эпизодические нерегулярные поставки бракованной ткани не позволят ему развернуться по-настоящему.

Однажды Лена попросила Иннокентия срочно приехать в их так называемый офис в торговом центре «Европа».

– Инн, мне нужна твоя помощь, – с места в карьер начала она, едва Иннокентий сел за столик.

– Опять? Прямо здесь? – Он не выдержал и рассмеялся.

– Да ну тебя, – отмахнулась разгоряченная и возбужденная Лена, – сейчас не до личной жизни! Хотя…

Лена сделала паузу и многозначительно приподняла бровки:

– да нет, не могу сейчас думать ни о чем, кроме бизнеса. В общем, нужен твой совет. Я вчера ужинала с Инаятом и договорилась, что мы с ним сделаем совместную компанию. Пятьдесят на пятьдесят! Представляешь? Он просит срочно подготовить бизнес-план, завтра улетает в Пакистан и согласует там наш проект.

– С кем согласует?

– С семьей. У них все важные вопросы решаются на семейном совете. Представляешь, для миллионера Инаята Резви сотрудничество со мной – это важный вопрос! – горделиво закончила женщина.

– Ну, хорошо, – Иннокентий положил на стол лист бумаги и взял ручку, – язык инженера – чертеж, так что будем с тобой, моя красавица, обсуждать и сразу записывать. Что мы должны оценить? Полагаю, минимальную необходимую сумму инвестиций в проект, так?

– Точно. Он так и сказал: Лена, мне нужно знать, сколько денег я должен инвестировать, – подтвердила Лена.

– Тогда отвечай на вопросы. Первый: сколько видов тканей ты хочешь продавать?

– Понимаешь, Инн, дело не в том, что я хочу продавать. Просто у любого оптового продавца должен быть полный ассортимент: бязь, поликоттон и сатин, при этом каждый вид ткани обычно бывает в двух сортах: получше-подороже и похуже-подешевле. Так что, получается всего шесть видов тканей.

– Отлично, это мы посчитали. – улыбнулся Иннокентий, – Тогда второй вопрос: каждый вид ткани имеет свой дизайн. Сколько всего дизайнов тебе нужно?

Лена на секунду задумалась:

– Хотя бы по пять-шесть дизайнов на каждый вид ткани. Серьезные оптовые покупатели просят, чтобы я предлагала им широкий ассортимент.

– Итак, Лена, в общей сложности надо тридцать-тридцать пять дизайнов. Мы с тобой уже знаем, что в одном дизайне нужно заказывать, как минимум, десять тысяч метров ткани. Скажи мне, а сколько ткани помещается в один стандартный морской контейнер?

– Мне говорили, что, а в один большой, по-другому ещё говорят сорокафутовый, морской контейнер влезет от девяноста до ста тысяч погонных метров ткани.

– Итак, Лена, дальше калькуляция проста. Нужные тебе тридцать дизайнов составят в общей сложности партию в триста тысяч погонных метров; вся партия поместится в три сорокафутовых морских контейнера; производитель возьмет на изготовление партии ткани примерно месяц; ещё два месяца контейнеры будут плыть по морю и ехать по суше; затем два месяца ты будешь продавать ткань и возвращать деньги. Итого торговый цикл составит пять месяцев.

Ты говорила, что средняя цена ткани равна примерно один доллар и двадцать центов за погонный метр. Таким образом, нужно триста тысяч погонных метров ткани умножить на пять месяцев и на цену в доллар двадцать. Итого один миллион восемьсот тысяч долларов. Плюс деньги на таможенную очистку и прочие бизнес-расходы. В общем, как видишь, без двух, а лучше двух с половиной миллионов долларов нечего и думать о начале работы.

От такого расчета Лена оторопела:

– Инн, ты хочешь сказать, что мне нужно инвестировать миллион долларов или больше? Наверное, для Инаята это мелочь, а у меня таких денег нет! Что делать?

– Думай. Говори с ним, ищи компромиссы. Пусть дает товар с отсрочкой, пусть предоставит заем, попробуй выторговать побольше. Веди нормальный деловой торг, спекулируй своей неотразимостью, что я могу ещё посоветовать? – Иннокентий пожал плечами.

Лена сжала губы, помолчала несколько минут и затем решительно встала:

– Спасибо. Буду что-то придумывать. Пока.

– Звони, всегда готов помочь другу, – не удержался от легкого подкола Иннокентий…

Вот с этого-то момента Иннокентий начал слушать рассказ Федора с полным вниманием – начались события, о которых он еще не знал.

Миллиона долларов у Лены, действительно, не было, но она загорелась, и остановить ее стало невозможно. Да и с деловым партнером ей повезло – Инаят готов сделать все от него зависящее для успешного совместного с Леной бизнеса.

Лена зарегистрировала собственную компанию с воодушевляющим названием «Победа-Текстиль».

Деловые партнеры устно договорились о том, что Инаят начнет отгрузки в адрес «Победы» без всяких авансовых платежей, а Лена должна оплачивать полученный товар через три месяца после прихода соответствующего контейнера в Россию. Кроме того, Инаят предоставит Лене беспроцентный заем в размере семидесяти тысяч (!) долларов для расходов по растаможке двух первых контейнеров.

Обеспечением будущих расчетов станет участок Лены с домом, который партнеры оценили в один миллион долларов.

– Стоп! – поднял руку Иннокентий, – Теперь прошу поподробнее. Вы оформили какие-то документы касательно дома?

– Зришь в корень, братуха, – криво улыбнулся Федор, – на этом мы и прокололись. Подожди, к этому я щас подойду…

Лена слетала в Пакистан вместе с Федором. Там их поселили в огромном семейном особняке Резви, в котором только столовая имела площадь метров сто, и сделали экскурсию на фабрику вблизи города Карачи, главного промышленного центра страны.

На предприятии Резви работало, по словам Инаята, до десяти тысяч человек.

Лена с Федором видели, как с огромного склада готовой продукции выезжала целая колонна машин, груженных морскими контейнерами для отправки в США.

В общем, впечатления оказались самыми что ни на есть обнадеживающими.

Лена целую неделю проработала в архиве компании, где вместе с главным дизайнером компании, симпатичной Марине, отобрала из огромного количества образцов, рисунков и фотографий те дизайны, которые могли стать интересны для России.

В качестве заключительного аккорда успешных переговоров новые партнеры подписали договор поставки между «Pobeda Textile», Russiа, и «Dawn Textile», Pakistan, где оговорили дизайны тканей, сроки, объемы и цены поставок.

Лену и Федора представили главе семьи престарелому Азфару Резви, что, судя по всему, явилось знаком наивысшего уважения и чести.

Инаят торжественно подписал распоряжение о сдаче заказа в производство; соответственно, уже через 3 месяца первые три контейнера должны были поступить российским покупателям.

Лена и Федор вернулись в Москву с самыми яркими и положительными впечатлениями от поездки и встреч.

В этой части рассказа Федора Лена встрепенулась, слегка улыбнулась и первый раз вступила в беседу:

– Представляешь, Инн, там народ в офисе ходит в брюках и рубашках с длинными рукавами, галстуки никто не носят, а на ногах у половины народа – страшного вида резиновые шлепанцы. Подходит к тебе эдакий респектабельный джентльмен в белой рубашке при галстуке и черных брюках, и ты вдруг видишь, что брюки закатаны до колен, и на коричневых волосатых ногах – синие древние сланцы. Жуть! Я поначалу впала просто в шок: ну как такое возможно?! Только потом мне объяснили, что они молятся 5 раз в день, а перед молитвой нужно помыть все конечности.

– Все? – С интересом уточнил Иннокентий.

– Говорят, что все, и это похоже на правду: у них и брюки вверху мокрые, и шерсть на ногах тоже, – похоже, что нервное напряжение начало отпускать Лену, – а ещё мне ужасно понравились местные белочки. Они не рыжие, как у нас, а маленькие и серенькие, по территории фабрики Инаята их бегает множество…

– Лен, давай про белочек потом, ладно? – скривился Федор.

Итак, следом за ними в Москву прилетел и Инаят.

Он подтвердил, что семейный совет согласовал все условия сотрудничества, в том числе большие отсрочки по оплате ткани, а также беспроцентный заем для оплаты таможенных и транспортных расходов Лены в России.

Однако семейный совет потребовал, чтобы Лена, со своей стороны, предоставила обеспечение расчетов – дом.

Они договорились, что не станут оформлять официальный договор залога на дом Лены. Дом будет формально продан Инаяту, а тот должен вернуть его обратно, как только «Победа текстиль» заплатит за первые контейнеры с тканью.

– Здесь еще раз прошу поподробнее, – вновь не выдержал Иннокентий, – вы как-то оформили письменно ваши договоренности об обратной продаже дома?

– Конечно, братуха, мы же не последние лохи! – Федор поднял вверх здоровенные ладони, – конечно, Ленка загорелась, заторопилась, поверила красавчику пакистанцу, но я убедил ее, что все устные договоренности нужно записать и подписаться. Слухай дальше.

Итак, Лена подписала договор о продаже Инаяту своего участка с домом.

Официальная оценка стоимости объекта была эквивалентна примерно семидесяти тысячам долларов, эта стоимость и была оговорена в подписанном ими договоре купли-продажи.

Лена зажглась проектом и полностью поверила своему респектабельному партнеру.

Федору пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить ее составить письменное «Соглашение о сотрудничестве», в котором были описаны все их устные договоренности, в том числе и то, что Инаят продаст дом Лене обратно за те же семьдесят тысяч долларов.

Инаят без тени сомнения согласился с предложенным ему к подписанию документом.

Лена с бешеной энергией бросилась готовиться к приходу контейнеров с тканью. Она договорилась об аренде нескольких складов, развезла образцы ткани будущим покупателям и согласовала с ними условия продажи, наняла двух менеджеров по продажам, подписала договор с таможенным брокером и пр. и пр. В общем, все было готово к старту программы.

Однако контейнеры не пришли ни через три месяца, ни через шесть.

Сначала Инаят очень убедительно говорил о загруженности своего пакистанского предприятия американскими заказами и просил немного подождать. По прошествии некоторого времени он начал настойчиво предлагать Лене забирать контейнеры с забракованной в США тканью, а не с теми дизайнами, которая Лена так долго и с такой любовью отбирала в Пакистане.

Инаят воспринял возмущенный отказ Лены как личное оскорбление.

Дальше – больше.

Последний разговор состоялся два месяца назад. При очередной встрече в офисе Резви в гостинице «Стар» Инаят заявил, что вообще не видит перспектив в развитии текстильного бизнеса в России, и предложил Лене заняться поставками тракторов «Беларусь» в Пакистан…

– Лена, в Пакистане принята программа государственной поддержки фермеров, им предоставляются кредиты на покупку техники, а нехватка тракторов составляет более 10 тысяч единиц в год – объяснял Инаят через переводчика, а также по совместительству директора Московского представительства Зульфигара Али.

Лена возмущенно затрясла головой:

– Инаят, о чем ты, какие трактора? Я уже семь месяцев жду прихода моих тканей!

– Наши планы изменились. Я готов отдать тебе ткань, пришедшую из США, и дам на нее очень интересные цены, однако наше производство перегружено, и мы не сможем изготовить ткань по твоему заказу.

– Но мы же договаривались! – закричала Лена. Ответом ей было молчание.

– А как же мои расходы, а мой дом?

Томный взгляд и неторопливая речь обаятельного смуглого мужчины не изменились ни капельки. Он оставался, как всегда, спокоен, вежлив и смотрел на Лену все с тем же обожанием:

– Лена, я оставлю дом у себя. Скажи, сколько доплатить за него?

– Инаят, да я не хочу его продавать, я всю жизнь мечтаю о собственном доме. Я никогда его не продам, о чем ты говоришь?

– Лена, моя семья считает, что нам нужен дом в России. Твой дом я уже купил. Извини, но другого варианта у тебя нет. Скажи, сколько за него доплатить, и давай двигаться дальше. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, у нас прекрасные перспективы совместного бизнеса.

      У Лены перехватило горло. Впервые в жизни она не знала, что сказать и как поступить. Если б напротив нее сидел мошенник, бандит, аферист, она бы завизжала, вцепилась бы ему в лицо, позвала Федора, а тот бы уж разобрался… Но перед ней сидел богатый и респектабельный бизнесмен, искренне ее обожавший и смотревший на нее с вожделением даже сейчас.

У Лены мелькнула мысль:

– А может быть, он просто хочет заставить меня переспать с ним?

В этой части своего рассказа Федор старательно не смотрел на Лену.

Она осторожно проговорила:

– Инаят, я сегодня вечером свободна, Федор уезжает в командировку. Я предлагаю обсудить наши дела за ужином…

Инаят неторопливо поднялся из-за стола:

– Почему бы и нет, но сегодня я улетаю в Пакистан. Я планирую вернуться через месяц-два. Подумай насчет цены дома, скажи, сколько ты хочешь. И еще: пожалуйста, передай ключи Зульфигару, он начнет делать там ремонт, я дал ему только три месяца на завершение всех ремонтных работ.

Зульфигар предупредительно распахнул перед хозяином дверь, и тот величаво убыл.

– Лена, я провожу господина в номер и вернусь, подожди меня, – шепнул Зульфигар.

Когда он вернулся минут через двадцать, Лена продолжала стоять на том же месте.

– Послушай, я так и не поняла, это что – шутка?

На лице пожилого, получившего образование в Советском Союзе лет тридцать назад Зульфигара Али были написаны искренняя симпатия и участие:

– Леночка, господин попросил меня поговорить с тобой и объяснить ситуацию. Вчера он звонил домой, советовался с папой, и они решили, что им нужен дом в России. Они собираются развивать здесь бизнес.

– Какой бизнес, о чем ты говоришь? – закричала Ленка, – Он же только что сказал, что не хочет заниматься текстилем?

– Да, Лена, принято решение, что за текстиль будет отвечать Гохар, средний брат, а Гохар категорически против бизнеса в России, он считает, что рынок США гораздо перспективней. Инаят будет развивать новые проекты по поставке различной техники из России, Украины и Белоруссии в Пакистан. Ему нравится в России, и он хочет работать здесь.

Лена прекрасно знала, что именно нравится Инаяту в России. В его московском представительстве был еще один переводчик, точнее, переводчица: двадцатишестилетняя учительница русского языка Валя Фролова из провинциального Козельска, что в Калужской области, нанялась на работу несколько месяцев назад.

Белокожая девушка с длинными русыми волосами и простеньким славянским лицом быстро стала смотреть на своего работодателя с искренним и нескрываемым обожанием.

Похоже, что весь громадный запас любви и нежности, все еще присущий провинциальным женщинам, воспитанным на русской классической литературе, обратился на респектабельного южного джентльмена. И, конечно, тот не стал сопротивляться и величественно позволил Вале любить себя.

Не так давно Валя поделилась с Леной, по-видимому, единственным человеком в Москве, с которым она могла быть откровенной, что она уже приняла ислам и молится аллаху пять раз в день.

Как результат, ее отношения с родителями обострились, и те даже подсылали к Вале православного священника в один из приездов дочки домой. Валя упорствовала.

Да разве что-то может остановить искренне любящую русскую женщину?!

Интересно, что сам Инаят был отнюдь не религиозен и совсем не дурак поужинать с хорошим вином или водочкой, что аллах отнюдь не одобряет. Да и моральные соображения его совсем не заботили: в Пакистане его ждали жена и трое сыновей.

Наверное, Валя молилась за них обоих.

Надо отметить, что после старта их близких отношений приезды Инаята в Москву участились и обязательно начинались с совместного визита в гостиничный номер.

Весь персонал фирмы в количестве двух пакистанцев и одного киргиза смиренно ждал прихода своего повелителя в офис и даже не помышлял об уходе домой без высочайшего соизволения. Всесторонне отдохнувший господин приходил в офис часов в одиннадцать вечера, сидел пару часов, что-то обсуждая с Зульфигаром Али, и затем возвращался в номер.

Только после этого сотрудники поспешно убывали домой.

Лену искренне занимала и забавляла эта традиция.

– Али, а если Инаят придет в офис в час ночи? – спрашивала она.

– Когда господин в офисе, ему может в любое время понадобиться любой из сотрудников, поэтому они обязаны тоже быть там – отвечал потрепанный жизнью старый пакистанец. На самом деле причина была проста. Зульфигар Али, как и другие его соотечественники, имели минимальные шансы трудоустроиться в российские компании, поэтому они держались за место изо всех сил и проявляли лояльность боссу любыми доступными способами.

Но сегодня Лене было не до интимных увлечений Инаята:

– Али, что мне делать?

– Лена, если семья решила, то Инаят не сможет поступить по-другому. Возьми у него деньги и купи другой дом.

Тут Иннокентий не выдержал и прервал рассказ Федора:

– И в самом деле, почему бы не содрать с этого засранца хорошие деньги?

– Увы, – Федор скрипнул зубами, – этот базар случился два месяца назад. После этого Инаят один раз побывал в Москве, оттрахал Вальку и свалил обратно. Ленке он даже не позвонил. Мы просили Зульфигара связаться с ним – старая сволочь говорит, что господина нет в Пакистане, связи с ним нет. Алена много раз набирала его пакистанский мобильный – трубку, гад, не берет. Вчера я заскочил в его офис и взял за горло Зульфигара, ты знаешь, как я умею это делать.

Иннокентий действительно знал, что Федор прекрасно умеет вести жесткие разговоры, а его бандитская физиономия и борцовская фигура всегда являлись хорошим дополнительным аргументом.

– Я наехал на Зульфигара. Старый мерзавец затрясся, он страшно боится, живет-то он здесь, в России. Я ему гарантировал серьезные проблемы, если не будет сотрудничать. Али сказал категорически, что Инаят дом не вернет, дом вдруг стал очень нужен его семье. Насчет доплаты денег тоже полный п…ц. Он боялся говорить прямо, но дал понять, что хрен мы что-то с Инаята получим, типа, многие хотят получить с господина деньги, но никому не удается это сделать. И вот тут, братуха, началось самое интересное. Аккурат в тот момент, когда наш диалог начал склеиваться, в комнату влетают двое – тощенький пакистанец и здоровенный киргиз, что работают на Инаята. В руках у киргиза был «Макаров».

– Ого! – поднял брови Иннокентий.

– Да уж. Ты меня знаешь, мне многие пушкой в нос тыкали, да без толку. Я с ходу вклеил киргизу по морде и очнулся через полчасика. Представь себе, меня уложил тощенький пакистанец!

– Да, Федор, становится все интереснее. И что дальше?

– Киргиз шипел как змея, видать, зараза, не привык к такому обращению. Он несколько раз повторил, что я не понимаю, с кем связался, и что мне абзац, если еще раз появлюсь возле Инаята.

– Итак, Федор, что ты обо всем этом думаешь?

– Ну, братуха, что-то эта шарашка мало похожа на нормальных коммерсантов. В первый момент я хотел по старой памяти обратиться к знакомым браткам, чтоб тряхнуть гадов по полной программе, но потом чуть остыл, подумал и решил, что здесь нельзя торопиться. Если я серьезно наеду на них, то Инаят здесь просто-напросто не появится, и дом мы хрен вернем. Здесь нужно действовать как-то похитрее, но как? Думай, братуха.

– Лена, – Иннокентий повернулся к предпринимательнице, – как я вижу, первые проблемы начали появляться уже давно, месяцев семь назад, а я услышал об этом только сейчас. Почему?

– Понимаешь, Инн, – опустив глаза, медленно проговорила Лена, – мне очень хотелось добиться успеха самой, а когда начались проблемы, мне долго не хотелось в этом признаваться.

Да и потом тебе последнее время было не до нас! – с вызовом закончила она.

Все замолчали. Иннокентий вздохнул и полез в портфель за листом бумаги:

– Давайте порассуждаем.

Это была традиционная фраза, прекрасно знакомая Лене и Федору. Ею Иннокентий всегда предварял детальный анализ сложных ситуаций, в результате которого формировался план последующих действий.

Но сегодня продолжение было неожиданным. Иннокентий резко закрыл портфель и встал:

– А впрочем, нет. Предлагаю провести очередную встречу ровно через неделю в это же время. Лена, запоминай, мне нужно:

–копия договора купли-продажи дома,

–копия «Соглашения о сотрудничестве»,

–копии любых других имеющихся документов,

–распечатки вашей электронной переписки,

–распечатка смс, которые вы посылали Инаяту и получали от него,

–полная контактная информация и краткие характеристики всех лиц, касавшихся вашей проблемы: Инаят, его братья и папа, Али, Валя, остальные сотрудники офиса, прочие лица,

–изложение всей последовательности событий строго по датам.

Все документы отсканировать и прислать мне по электронке ASAP. Извини, Федор, расшифровываю: ASAР – это традиционное английское сокращение «as soon as possible» – максимально срочно.

Кроме того: Лена, тебе нужно подъехать к Зульфигару с бутылкой, расплакаться у него на плече, выпить с ним и попробовать разговорить. Конечно одной, без Федора. То же самое сделать с Валей. Уверен, оба они проникнутся к тебе глубоким сочувствием и расскажут массу интересного. Узнай побольше об Инаяте и этих бравых парнях, пакистанчике и киргизе, нам надо нарисовать максимально полный портрет нашего врага.

И еще, это очень важно. Нам нужно иметь образцы печати представительства этой пакистанской шарашки и подписи ее руководителя, Зульфигара Али. Как их достать, подумай сама.

– Зачем, братуха? – вклинился в диалог Федор.

– Я уверен, они нам понадобятся. – Иннокентий вновь повернулся к Лене, – Это всё. Запомнила?

– Конечно, Инн, без проблем. Копии некоторых документов у меня с собой в этой прозрачной папочке, я знала, что ты их попросишь, держи, а все остальное у тебя будет завтра. Я все сделаю. Ты иди, я расплачусь.

Глава 7.

29 августа 2005 года. Понедельник. Москва.

Путь к сердцу женщины лежит через …кофточку(?)

Иннокентий шел по широкому блестящему коридору торгового центра «Европа» мимо череды бутиков и пытался понять, почему он не смог сейчас делать то, что любил больше всего: неторопливо и обстоятельно анализировать ситуацию, распределять по полочкам события и рисовать взаимосвязи между ними, придумывать варианты действий и их последствия, и, в конце концов, сформировать единственно верный победный алгоритм.

Иннокентий с удивлением признался себе, что нежданное появление Ленки выбило его из колеи: он слушал Федора, а сам ждал, когда же она с вызовом посмотрит на него, а язычок медленно пройдется по влажным губам…

Он вновь почувствовал тепло в низу живота и взглянул назад. Метрах в десяти сзади под ручку шли Федор и Лена.

Иннокентий резко свернул направо в ближайший магазинчик женской одежды. Три хорошо одетых женщины перебирали яркие кофточки на вешалках. Одна из них, невысокая, хрупкая блондинка лет тридцати в салатном брючном костюме поднесла к лицу зеленую блузку и подошла к зеркалу.

Иннокентий краем глаза увидел, что Лена и Федор остановились у магазина напротив.

Он решительно подошел к женщине:

– Извините, сударыня, зеленый цвет Вам очень к лицу, но я предложил бы Вам попробовать вот это.

Иннокентий протянул блондинке другую кофточку – серую со стальным отливом. Она нерешительно приложила ее к себе и застыла. Яркие голубые глаза, светлая кожа и копна русых волос явились неожиданным и привлекательным контрастом строгому дизайну и цвету кофточки.

– Мне очень нравится…, – с удивлением проговорила она, – а кто Вы? Вы здесь работаете? Да нет, не похоже.

Она с неподдельным интересом оглядела Иннокентия. Отлично одет, спортивная фигура, легкая седина на висках, интеллигентное лицо, внимательные глаза стального цвета…

– Постойте, Вы что, подбирали мне блузку под цвет Ваших глаз? – засмеялась она.

– Меня зовут Иннокентий. Я, конечно, работаю, но в другом месте. Скажите, Вы здесь одна? Может быть, я смог бы угостить Вас кофе? Здесь в одной кафешке варят замечательный итальянский кофе, в Москве немного мест, где делают кофе такого же качества, – пошел в прямую атаку Иннокентий.

– Я с подругами, мы решили сегодня сбежать с работы и позаниматься шопингом, вместе веселее, – нерешительно проговорила незнакомка.

– Хорошо. Предлагаю Вам еще с полчасика походить с подругами, а потом от них сбежать. Я буду ждать Вас вон в том кафе, – показал Иннокентий и, не дожидаясь ответа, решительно пошел в указанном направлении.

Минут через сорок на пороге кафе появилась блондинка. Она обвела взглядом посетителей и остановилась в нерешительности.

Иннокентий быстро подошел к ней и открыто улыбнулся:

– Я очень рад, что Вы пришли. Пойдемте к столику.

– Меня зовут Инна. Честно говоря, я думала, что Вас здесь уже нет. Подруги уехали минут двадцать назад, а я ходила по магазину и надеялась, что Вы ушли. А Вы еще здесь…Кто Вы? – она посмотрела ему в глаза.

– Не торопитесь, присаживайтесь за столик. Гарантирую Вам занимательную беседу и отличный кофе с глотком коньяка…

– Давайте-ка поговорим о Вашем имени, – заговорщицки понизив голос, начал Иннокентий, – Вы знаете, что в начале двадцатого века православной церковью была дана рекомендация следующего содержания: "При наречении новорожденной именем следует иметь в виду, что святые Инна и Римма … были мужчинами?"