Читать книгу: «Моя история: Alternative. Часть 1»

© Евгений Пахотин, 2025

ISBN 978-5-0067-9556-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

I. Неожиданная находка

В полумраке старого сарая, где воздух был пропитан запахом гниющей листвы и сырого дерева, Женёк методично разбирал обломки досок и проржавевшие инструменты, которые когда-то принадлежали лесничему. Каждая вещь, казалось, несла на себе отпечаток прошедшей жизни, напоминая о временах, когда мир не был разорван на части вирусным кошмаром. Пыль поднималась при каждом движении, оседая на его бровях, но он упорно продолжал работу, чувствуя, как монотонность помогает заглушить постоянное тревожное эхо в голове. Он искал хоть что-то полезное, какую-нибудь забытую деталь или приспособление, что могло бы облегчить их повседневное существование в этом новом, жестоком мире.

Внезапно, под кучей трухлявых досок, его пальцы наткнулись на что-то плотное и гладкое. Сердце в груди дрогнуло, предчувствуя нечто необычное. Это был старый, потрёпанный кожаный дневник, стянутый выцветшей бечёвкой, с обложкой, испещрённой царапинами и потемневшими пятнами времени. Он аккуратно вытащил его из-под завалов, очистив от вековой пыли, и с некой благоговейной осторожностью поднёс к глазам, чувствуя его непривычную тяжесть.

– Что это такое? – прошептал Женёк сам себе, его голос прозвучал глухо в замкнутом пространстве сарая, наполненного тишиной и шорохом собственных мыслей. Потрёпанная обложка навевала мысли о давно забытых тайнах.

Открыв дневник, Женёк сначала увидел знакомые, аккуратно зарисованные растения: листья дуба, иглы сосны, неведомые ему полевые цветы, словно перенесённые с гербария в бумагу. Он узнал этот почерк, эту точность линий. Это был дневник Александра Всеволодовича, их мудрого наставника, который уже давно исчез. Однако, по мере того как он переворачивал страницы, его взгляд зацепился за странные, шифрованные фразы, написанные между строк ботанических заметок, словно некий тайный код. Слова «новый путь» и «старая лаборатория» повторялись с настойчивой регулярностью, написанные почерком, который казался торопливым и почти паническим. Чувство беспокойства нарастало с каждой прочитанной строкой, словно холодная волна омывала его сознание, предвещая что-то грандиозное и пугающее. Эти фразы несли в себе необъяснимую тяжесть, обещание чего-то гораздо большего, чем просто заметки о травах.

Дрожащими руками Женёк поспешил из сарая, его шаги по скрипучим половицам дома лесничего были быстры и нервны, пока он не достиг гостиной, где собралась вся группа. В воздухе повисло напряжение, смешанное с ожиданием. Он протянул дневник Лёхе, чьи глаза сразу же расширились от узнавания.

– Это… это же почерк Александра Всеволодовича! – выдохнул Лёха, его обычно спокойное лицо исказилось от изумления. Он бережно взял дневник в руки, словно это был некий священный артефакт, и начал перелистывать страницы, его взгляд скользил по знакомым каракулям и странным, новым фразам.

– Смотрите, – голос Женька дрожал от волнения, он указал пальцем на одну из шифровок. – «Долгосрочное решение». И вот здесь: «ингибитор». Между строк, проклятье! Что он пытался нам сказать?

Вокруг дневника тут же вспыхнул жаркий спор. Семён, скрестив руки на груди, выглядел скептически, его взгляд выражал явное недоверие к столь загадочным записям.

– И что это значит, Женёк? Что, нам теперь бежать за каждой каракулей, словно за хвостом кометы? – Семён говорил медленно, но в его голосе сквозила явная усталость от бесконечных поисков. – Этот дом лесничего – наше единственное безопасное место, он хорошо укреплён, а вокруг лес, который мы уже знаем. Зачем рисковать всем, что у нас есть, ради каких-то догадок?

– Да он прав, блин! – гаркнул Стас, его бита с гвоздями, всегда лежавшая рядом, теперь казалась ещё более угрожающей. – Идти в этот гребаный город – это же верная смерть! Зомби там кишат, как черви в гнилом яблоке, а бандиты… Бандиты ещё хуже! Это глупо и опасно до безумия, слышишь?

Кристина, сидевшая рядом с Анжелой, сжала руки и опустила голову, её голос был тих, но пронзителен.

– Я согласна с Семёном и Стасом. Я боюсь, друзья. Мы только-только обустроились здесь, нашли относительно спокойное место. А там… там неизвестность. Что, если мы потеряем кого-то? – В её словах чувствовалась искренняя, глубокая боль за каждого члена их маленькой группы, которой она стала настоящей душой и хранителем.

Лицо Женька потемнело, но его взгляд оставался решительным. Он посмотрел на каждого, пытаясь донести всю важность своего открытия.

– Вы не понимаете… или не хотите понять! Эта антирабическая сыворотка, которую мы находим, – это лишь временное решение! Она только подавляет вирус, но не уничтожает его. Мы не можем жить в постоянном страхе, что рано или поздно она перестанет действовать, или мы не сможем её найти! Наставник искал что-то большее, я уверен. Это наш шанс, единственный шанс на настоящее избавление от этого кошмара! Мы должны это проверить. Он всегда был на шаг впереди.

Аркадий, который до этого слушал, прищурив глаза, внезапно поднялся, его большой живот слегка колыхнулся, а в глазах загорелся азарт.

– Женёк прав, мать его! Сколько можно прятаться в лесу, словно зайцы?! Это вызов, черт возьми! Это же реальная надежда, а не просто очередная доза временного облегчения! Мы же не для того выжили столько времени, чтобы гнить здесь, пока не кончатся консервы или нас не найдут! Александр Всеволодович не стал бы писать чушь, он всегда был прагматиком. Если он что-то зашифровал, значит, это жизненно важно!

На некоторое время в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Ветер за окном завывал, словно предвещая грядущие испытания. Каждый из группы переваривал сказанное, взвешивая на незримых весах безопасность текущего убежища и призрачную, но такую манящую надежду на избавление от S-вируса.

Семён тяжело вздохнул, его плечи поникли, словно он признавал поражение. Он понимал правоту Женёка. Это была не просто прихоть, а отчаянная необходимость.

– Хорошо. Если это действительно так важно, – наконец произнёс он, его голос был глух, – тогда мы пойдём. Но мы должны быть предельно осторожны, каждый шаг, каждое решение будет стоить нам жизни.

Группа почувствовала, как внутри них нарастает напряжение, смешанное с решимостью. Надежда, словно крошечный огонёк в кромешной тьме, разгоралась всё ярче, вытесняя страх. Они понимали огромный риск, который им предстоит, возвращаясь в кишащий зомби и бандитами город. Город, где смерть поджидала на каждом углу, а ресурсы были на вес золота, за которые боролись одичавшие выжившие. Но перспектива бесконечного выживания в лесу, постоянный поиск припасов и страх перед заражением были ещё страшнее. Надежда на настоящий ингибитор S-вируса, на то, что наставник нашёл путь к спасению, теперь двигала ими вперед, заставляя забыть о мгновенных опасностях. Предстоящий путь был неизведан, но обещал то, чего они жаждали больше всего – конец их скитаний.

II. Опасность рядом

Раннее утро в лесу лениво разворачивалось над домом лесничего, окутывая окрестности призрачной дымкой, едва проникающей сквозь густую хвою вековых сосен. Воздух, пропитанный влагой и запахом прелой листвы, был обманчиво тих, но это было лишь затишье, обманчиво обещающее покой. Каждый шорох, каждое движение листвы, казалось, таило в себе скрытую угрозу, от которой никогда нельзя было укрыться полностью.

Семён, как всегда, вышел на патрулирование первым, его крепкая фигура легко скользила между деревьями, обходя знакомые тропы. Курсантская выправка и инстинкты, отточенные годами тренировок, заставляли его постоянно сканировать окружающий ландшафт, выискивая малейшие изменения, необычные следы. Сегодня с ним был Федя, чьи острые глаза ветеринара, привыкшие замечать тончайшие детали в поведении животных, стали бесценным активом для группы. Федя двигался тихо, подобно лесному зверю, его взгляд то и дело скользил по земле, по кронам деревьев, выхватывая нечто большее, чем просто обыденную картину.

Они шли в полном молчании, прерываемом лишь хрустом веток под ногами и редким поскрипыванием снаряжения. Заметки Александра Всеволодовича о «долгосрочном решении» всё ещё эхом отдавались в сознании Семёна, создавая странный диссонанс между этой далёкой надеждой и необходимостью сосредоточиться на насущных, смертельно опасных реалиях. Дом, несмотря на все его укрепления, оставался всего лишь временным пристанищем. Они знали это.

Вдруг Федя замер, подняв руку.

– Подожди.

Семён мгновенно остановился, напрягая слух, его пальцы привычно легли на рукоять ножа. Он не слышал ничего, кроме шелеста ветра и далёкого щебета птиц, но доверял инстинктам друга. Федя медленно присел на корточки, его взгляд скользнул по нетронутой лесной подстилке, задерживаясь на тонкой, едва заметной проволоке, когда-то натянутой между двумя кустами.

– Здесь была наша растяжка, – прошептал Федя, его голос был необычно глухим. – Простая, сигнальная. Помнишь, Аркадий её ставил, чтоб зомби шумом спугнуть?

Семён присмотрелся. Действительно, там, где должна была быть проволока, теперь зиял разрыв. Оборванные концы не были рваными, как от лап животного или неуклюжего зомби. Они были аккуратно перерезаны, почти хирургически точно, словно острым лезвием, а затем притоптаны, чтобы скрыть следы. Это было тревожно. Очень тревожно.

– Не животное, – констатировал Семён, его голос был напряжённым. – И не ходячий. Слишком чисто.

– Точно, – кивнул Федя, указывая на примятую траву чуть в стороне от предполагаемой траектории проволоки. – Кто-то обошёл её, прежде чем перерезать. И сделал это тихо.

Тишина леса, мгновение назад казавшаяся лишь обманчивым спокойствием, теперь ощущалась как гнетущая пустота, в которой затаилась неизвестная угроза. Они продвинулись дальше, внимательно осматривая каждый квадратный метр земли. Всего в нескольких шагах от оборванной ловушки, под покровом густого кустарника, Федя обнаружил ещё один след. Это был нечеткий отпечаток подошвы, но он был слишком велик для их ботинок и слишком отчетлив, чтобы быть старым.

– Свежие следы, – произнес Федя, его глаза сузились. – Не наши. И не единственные.

Он прошел еще несколько метров, его острый взгляд выхватил едва различимые примятости на мхе и сломанные веточки, указывающие на движение нескольких человек. Это был не просто один заблудший мародер, а целая группа. Они шли с осторожностью, не оставляя явных улик, но Федя, с его уникальной способностью к наблюдательности, смог распознать едва заметные знаки их присутствия. Сердце Семёна пропустило удар.

– Сколько их? – голос Семёна был негромким, почти шепотом, но в нем чувствовалась стальная решимость.

– Минимум четверо, может, больше, – ответил Федя, принюхиваясь. – Здесь пахнет дымом. Костёр разводили. И, кажется, табаком. Вон, окурок притоптанный, смотри.

Его палец указал на маленький, почти полностью присыпанный землей окурок, который, несмотря на усилия по скрытию, Федя все же обнаружил. От него веяло запахом дешевого табака, который мгновенно перенес Семёна в воспоминания о городских задворках, где собирались маргиналы. Эти люди не были охотниками, заблудившимися в лесу, и уж тем более не дружелюбными путниками. Это были мародеры, ищущие легкой наживы, и их появление так близко к дому лесничего не предвещало ничего хорошего. Они были новой, куда более хитрой и жестокой угрозой.

– Значит, нас нашли, – голос Семёна был сухим, лишенным эмоций. – Как я и боялся. Человеческий фактор… всегда хуже зомби.

Он огляделся, пытаясь понять направление, с которого пришли эти непрошеные гости. Они явно двигались со стороны главной дороги, минуя несколько естественных препятствий, но выбирая более скрытные пути. Это говорило о том, что они либо хорошо знают местность, либо тщательно ее разведывали. Мысль о том, что кто-то следил за ними, пробирала до костей.

– Что теперь? – спросил Федя, его обычно легкий тон исчез, уступив место серьезности. – Возвращаемся?

– Немедленно, – отрезал Семён, уже разворачиваясь. – И максимально тихо. Мы должны предупредить остальных. Ни слова, пока не доберемся до дома. И будь начеку. Кажется, их лагерь был где-то здесь, рядом. Они могли еще не уйти.

Обратный путь занял куда меньше времени, но каждый шаг был пропитан тревогой. Лес, еще недавно казавшийся таким знакомым и безопасным, теперь ощущался как враждебная территория, где за каждым деревом мог притаиться наблюдатель. Приблизившись к дому, Семён и Федя подали условный сигнал, и Анжела, стоявшая на часах, сразу поняла всю серьезность ситуации по их напряженным лицам.

В гостиной, где ещё недавно велись жаркие споры о дневнике Александра Всеволодовича, теперь царило напряженное молчание. Кристина нервно сжимала руки, Лёха хмурился, а Стас яростно сжимал свою биту. Семён, едва войдя, без лишних слов, выложил факты, словно докладывая командиру о положении на фронте.

– Мы нашли следы, – начал Семён, его голос был ровным, но каждое слово звучало как удар. – Растяжки перерезаны. Свежие отпечатки обуви. Окурки. Не менее четырех человек.

– Костёр жгли, – добавил Федя, его взгляд был по-прежнему острым, словно он всё ещё сканировал лес. – Недалеко от забора. Их лагерь был рядом, возможно, до сих пор там.

Группа словно застыла, поглощенная осознанием новой, ужасающей реальности. До сих пор их главной угрозой были зомби и постоянная нехватка ресурсов. Теперь к ним добавились другие люди – более коварные и безжалостные.

– Какого черта?! – выкрикнул Стас, его голос был полон ярости. Он так сильно ударил битой по стене, что от неё отлетел кусок штукатурки. – Значит, нас нашли! Этим ублюдкам не жить, клянусь!

– Успокойся, Стас, – произнесла Кристина, её голос дрожал. – Ярость нам не поможет.

Анжела, сидевшая у окна, наблюдая за лесом, повернулась.

– Мы должны укрепить периметр. Немедленно. И усилить дозоры.

– Это уже не просто дозоры, – пробурчал Аркадий, его лицо побагровело от гнева. – Это, мать его, война. Я вам говорил, надо было ставить больше ловушек! Я же предлагал!

– Теперь поздно об этом, Аркадий, – резко прервал его Семён. – Нам нужно действовать, а не спорить. Женёк, проверь аптечку, нужно быть готовыми ко всему. Лёха, ты с Кристиной и Анжелой, подготовьте еду и воду, чтоб можно было быстро переместить в подвал, если что.

Женёк, всегда прагматичный, быстро кивнул, уже представляя худшие сценарии. Новая угроза принесла с собой новый уровень отчаяния.

– Но, Семён, – тихо начал Лёха, его взгляд метался между дневником на столе и напряженными лицами друзей. – А как же… дневник? Наш путь…

Семён тяжело вздохнул, его взгляд стал жестким.

– Сейчас дневник подождет. Наш путь – это выживание здесь и сейчас. У нас нет выбора. Если эти люди решили нас найти, они не отступят. Мы должны защитить этот дом, пока не придумаем, как двигаться дальше. Возможно, это даст нам время, чтобы понять, кто они и откуда пришли. И главное – зачем.

В его словах звучала холодная решимость, которая передалась и остальным. Группа, еще минуту назад разрываемая внутренними спорами, теперь сплотилась перед лицом внешней угрозы. Они знали, что впереди их ждёт борьба не на жизнь, а на смерть, и это ощущение, острое и беспощадное, выжигало все прошлые разногласия, оставляя лишь единое желание выжить. Дом лесничего, их временное убежище, теперь должен был превратиться в настоящую крепость, а они сами – в ее защитников, готовых к битве, которая уже стучалась в их двери.

III. Загадка дневника

Едва скрытое за горизонтом солнце отбрасывало последние лучи на потрескивающие поленья, создавая на стенах дома лесничего причудливые тени, словно древние духи леса ожили в этом полумраке. В центре гостиной, вокруг небольшого костра, разгоревшегося в камине, собралась вся группа. Пламя танцевало, бросая отблески на их усталые, но сосредоточенные лица, и каждый шорох за окном казался усиленным, предвещая новые испытания, что неумолимо приближались к их хрупкому убежищу. Воздух был пропитан запахом дыма и едва уловимым ароматом леса, который теперь ощущался не как защита, а как безмолвный свидетель их борьбы.

Лёха, сгорбившись над потрёпанным кожаным дневником, словно над священным манускриптом, водил пальцем по выцветшим строкам, пытаясь разгадать очередной ребус своего наставника. Семён сидел напротив, его взгляд был напряжён, а брови сведены в сосредоточенной морщине, он пытался уловить каждое слово Лёхи, пропуская его через призму своего прагматичного ума. Напряжение витало в воздухе, густое и осязаемое, как туман.

– «Здесь, где корни знаний сплетаются с корнями веков, где сталь мысли закаляется в огне открытий…» – Лёха прочёл вслух, его голос звучал задумчиво, почти нараспев, словно он переносился в другой мир, свободный от зомби и отчаяния. – Это определённо метафора. Александр Всеволодович любил такие обороты. Он не мог прямо сказать: «университетская лаборатория».

– Почему не мог? – резко спросил Семён, прервав его размышления. – Почему всегда эти загадки? Мы что, в квест играем, Лёха? У нас тут не ролевая игра, а, мать его, выживание! Каждая минута промедления может стоить нам жизни. Нам нужны конкретные указания.

Лёха лишь покачал головой, не отрывая взгляда от страницы. Он понимал фрустрацию друга, но Александр Всеволодович всегда мыслил иначе, его интеллект оперировал символами и намёками, которые для других были лишь красивыми фразами.

– Потому что он знал, что информация может попасть не в те руки, Семён. Шифр – это защита. Подумай. «Корни знаний», «сталь мысли»… это же явно отсылка к академической среде, к науке. И «огне открытий»… лаборатория, где что-то создавалось, исследовалось. Я уверен, это университет. Точнее университетская лаборатория, в которой у него работали друзья учёные.

Семён прищурился, задумчиво кивнув. Логика в словах Лёхи была, несмотря на всю его «филологическую» витиеватость. Александр Всеволодович был человеком осторожным, предусмотрительным. И шифровки, действительно, могли быть способом обезопасить важную информацию от чужих глаз, особенно если речь шла о чём-то, способном изменить ход этого апокалипсиса.

– Если это так, – проговорил Семён, его взгляд устремился на карту, расстеленную на полу, стараясь представить маршрут, – то это чертовски опасно. Университет находится в самом центре города, в районе, который даже до вируса был густонаселённым. А теперь… там, должно быть, кишат орды. И не только зомби. Мы знаем, что там есть и люди.

Последние слова Семёна прозвучали с особой тяжестью, напоминая о недавнем обнаружении следов мародёров в лесу. Это осознание новой, человеческой угрозы, придавало их разговору ещё большую остроту и тревожность. Дом лесничего, который казался таким надёжным убежищем, теперь ощущался как осаждённая крепость, и они были её защитниками, чья судьба зависела от каждого принятого решения.

Аркадий, который до этого молча слушал, внезапно вскочил, его широкий торс сотрясался от нетерпения. В его глазах горел тот самый азарт, который всегда толкал его на новые, порой безрассудные, свершения. Он был воплощением неукротимой энергии, всегда готовый к действию.

– А чего мы тут сидим, как бабы на базаре?! – выкрикнул он, его голос был полон негодования. – Обсуждаем эти ваши грёбаные загадки, пока жопа не прилипнет к стулу?! Нам нужно готовиться! Если мы идём в город, а мы идём, черт возьми, то нам понадобятся припасы, оружие, транспорт! Я могу начать чинить вездеход, он же стоит в сарае, если вы не знали! Но для этого нужны детали! И много, много горючего!

Кристина, сидевшая у камина, нахмурилась, её обычно мягкое выражение лица сменилось тревогой. Она чувствовала ответственность за быт и снабжение группы, и слова Аркадия лишь усилили её беспокойство.

– Какие припасы, Аркадий? – тихо, но настойчиво спросила она, её голос был полон сдержанной боли. – Ты видел, сколько у нас осталось еды? Сколько патронов? Мы почти всё израсходовали на оборону дома. А вода? Мы едва сводим концы с концами здесь, в лесу. Откуда мы возьмём всё это? Только если пойдём в город, кишащем монстрами и бандитами?

Её слова повисли в воздухе, тяжёлые и неопровержимые. Ограниченность ресурсов была их постоянным спутником, их главной проблемой с первых дней апокалипсиса. Каждая ложка крупы, каждая пуля, каждая капля чистой воды были на счету, и Кристина, как никто другой, ощущала эту постоянную, гнетущую нехватку.

– Это не важно! – отмахнулся Аркадий, его пыл не угасал. – Найдём! Где-то же должны быть! Мы всегда находили. Если не идти, то мы просто сгниём здесь, ожидая, когда кончатся консервы или нас найдут другие выжившие! А потом что? Сдадимся? Я – нет!

– Он прав, Кристина, – вмешался Женёк, его взгляд был серьёзен, а голос лишён привычного спокойствия. – Понимаю твою тревогу. Но жить в постоянном страхе – это тоже не выход. Мы либо боремся, либо погибаем. И я выбираю борьбу, потому что у нас есть шанс. Александр Всеволодович не стал бы рисковать собой и писать эти заметки, если бы не верил в успех. Он искал это долгосрочное решение не просто так.

Лёха кивнул, соглашаясь со своим другом. Он чувствовал, как внутри него тоже нарастает это отчаянное, но такое необходимое желание действовать, вырваться из круга бесконечного выживания и найти смысл во всём этом хаосе. Дневник наставника был для него не просто источником информации, а символом надежды, путеводной нитью в этой беспросветной тьме.

– Город – это опасность, – медленно произнёс Семён, его взгляд блуждал по лицам друзей. – Огромная. Каждое здание, каждый переулок – потенциальная засада, будь то зомби или бандиты. Мы будем как белые вороны на черном фоне. Но… – он сделал паузу, его голос стал чуть глуше, – оставаться здесь, когда вокруг бродят мародёры, и наши запасы тают, это тоже смертный приговор. Не говоря уже о том, что эта сыворотка – лишь временная мера. Нам нужно что-то большее, если мы хотим не просто выживать, а жить. Александр Всеволодович знал об этом.

В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров и завыванием ветра за окном. Каждый из них понимал всю тяжесть предстоящего выбора. Город был ловушкой, но лес, который они так хорошо изучили, теперь тоже не казался безопасным убежищем. Опасность подстерегала их со всех сторон, и каждый путь, казалось, вёл к неминуемой гибели.

– Мы понимаем, Семён, – тихо сказала Анжела, её глаза были устремлены в огонь, в них отражалось глубокое раздумье. – Выбор ужасен, но у нас его, по сути, нет. Если есть хоть малейший шанс найти это «долгосрочное решение», мы должны им воспользоваться. Иначе зачем мы выживали всё это время?

Её слова, простые и искренние, словно сбросили с них груз нерешительности. Надежда, хоть и хрупкая, но такая необходимая, вновь разгорелась в их сердцах, вытесняя страх и отчаяние. Они были группой, сплочённой не только общими испытаниями, но и нерушимой верой друг в друга. И эта вера должна была вести их вперёд, в неведомый, кишащий опасностями город, к старой университетской лаборатории, где, возможно, их ждал ответ на все вопросы. Предстоящий путь был неизведан, но обещал то, чего они жаждали больше всего – конец их скитаний и возможное избавление от S-вируса. В их глазах зажглась решимость, предвещая грядущие трудности и готовность встретить их лицом к лицу.