Читать книгу: «Клеон, сын Трояна. Том I», страница 5

Их максимум – это «в канаве притопить» кого беспомощного.

В пяти метрах от противника замедляюсь, начиная двигаться всё ещё довольно быстро, но осторожно. Шаг, второй, третий – без затей, с широкого замаха пытаюсь дотянуться раскрытой ладонью до виска противника, но тот вскидывает обе руки и закрывается, невольно довернув ко мне бок. Пытается схватить мою руку и не справляется – двигаюсь я быстрее, чем этот крепыш, да и опыта больше. На вдохе делаю ещё подшаг, и уже прямым хуком левой скорее толкаю, чем бью вскинутые в защитном жесте руки – не даю времени на контратаку и проверяю, насколько основательно засранец стоит на своих двоих.

А стоял он плохо, так что в следующий же миг я изобразил хук правой, прерванный на полпути, но вынудивший недруга защищаться от ничего, и без затей пробил ногой ему по лодыжке. Можно было вообще вот так повоевать с пару минут, «выбив» ему конечность и надёжно сыграв на истощение, но времени не было, так что после удачной атаки я перешёл в решительное наступление…

Перешёл бы, если б этот засранец с сиплыми звуками не бросился на меня в попытке перевести бой в партер. Попытке формально удачной – через секунду мы действительно повалились на брусчатку, причём я оказался снизу. Вот только перед этим я, «закрепившись» и встав в основательную такую стойку, очень удачно заехал ему локтем по подбородку… и пару мгновений продолжал бороться против уже совершенно безвольно обвисшего на мне тела, остановившись непосредственно перед тем, как выдавить ему глаза, и не получив вообще никакой ответной реакции.

Каюсь: адреналин, алкоголь, неготовность к такому повороту событий – всё сыграло свою роль в избиении ненароком нокаутированного противника.

Но зато когда до меня дошло, и я, отбросив тушу в сторону, вернулся ко второму, припав перед ним на колено, с силой прижав его голову к брусчатке и ударом в прогнувшийся висок лишив его жизни, пришло понимание около-идеального исполнения задуманного.

Ну и первой крови на руках в этом мире: живыми мне они в хрен не впёрлись.

Ещё с пару минут я стоял рядом с парой беззвучно развалившихся на земле храмовых служек, пока не убедился в том, что шум никто не поднял.

Город спал, во время стычки мы не орали, дрались беззвучно, не считая хрипов – они привлекать внимание тоже не хотели, так что у меня был простор для избавления от тел. Травм я не получил. Так, хитон испачкал да пара синяков есть, но ведь на пирушке атлеты и побороться, и дружески смахнуться были горазды, так что это будет не аргумент, случись начаться разбирательствам.

А то, что рядом с домом, да ещё и те, кого отправили конкретно за мной…

Будем честны: даже закопай я их там, где не найдут, факт пропажи это не скроет, а вот вопросы могут появиться уже ко мне. Куда, мол, дел служек? Отмутузить их вчерашний дурак ещё мог, чисто теоретически – ну талант выявился, боец от рождения, чего поделать? Но незаметно избавиться от тел… это уже другой уровень.

Навык и умение, а не импровизация.

Оставить в живых – так тоже лишние проблемы, произрастающие с их стороны и стороны храма, которому они формально служат. Соломку я по этому поводу уже подстелил, задав Теоклу направление для поисков, за счёт чего, может, в храме на пропавших всем вообще наплевать будет – нарвались и нарвались, всё равно их изгонять собирались, служение богам опорочивших. Но это в рамках вероятного, а не гарантированного.

Ну а так – тела есть, проблем меньше, чем при любом другом варианте. Вообще вряд ли кто-то в здравом уме и без весомых доказательств предположит, что такой хилый и только вчера раздуплившийся дурачок, обрётший разум, вот так взял и спьяну ночью прикончил двоих полноценных юношей, каждый из которых пошире меня был, да и покрепче. Одного так вообще полгодика помуштровать, и атлет получился бы.

Меня вообще спас только опыт – дрался я не единожды, и убивать с моим незаконным ремеслом приходилось не сказал бы, что так уж редко. Так что ни сомнений, ни душевных терзаний по этому поводу я не испытывал. Тем более, что и эти двое явно шли меня убивать – иначе нахрена удавка, которую я сейчас крутил в руках?

Вещь удобная, и видно, что попользованная, так что я ещё и мир чище сделал. Так сказать, если убийца убьёт двух убийц, то в целом убийц станет на одного меньше. Выгодная сделка для социума! Ну не замечательное ли завершение дня?..

Проведя «контроль» и убедившись в том, что оба исполнителя безвозвратно мертвы, я так и оставил их на краю улицы, изменив, впрочем, положение самих тел. Крепыша изначально умертвил, придушив удавкой, после оставив её висеть на его шее. Само тело перевернул пузом вниз, сорвав ему пару ногтей об брусчатку – для реализму. Незадачливого утопителя-удушителя, отдавшего богам душу от удара в висок, бросил рядом.

Не то, чтобы я намеревался замаскировать их смерти под конфликт-междусобойчик, но вдруг? Как оправдание для тех, кто будет всё это расследовать может и прокатить. Или на месте первым окажется сонный раздолбай, которому лишь бы прикорнуть где в теньке, а не заниматься трупами с «очевидными» причинами смерти.

Ах да – ещё содержимое их кошелей по большей части переехало в мой. Много они с собой на дело не взяли, но мне и копейка за благо. Да и наличие такой незначительной суммы в моих руках никого не удивит. Вот если бы раз в сто больше, то были бы и возможности, и проблемы, но чего нет – того нет.

Один раз я уже поднялся со дна вместе с сестрой, покуда судьба не нанесла свой коварный удар, поставив жизнь Алисы в зависимость от обильных денежных вливаний.

Второй раз в обществе, куда более зависимом от индивидуальных возможностей, должно быть проще. Да ещё и одному, без груза на своих плечах…

– А ведь такая ночь красивая была… – Пробормотал, покачав головой точнёхонько перед тем, как подобрать свои венки, пару отвалившихся с них листьев и таки свалить.

Свидетелей, вроде бы, не оказалось – ночь, света нет, а подходить поближе никто не подходил. До дома же оставалось всего полста метров, так что совсем скоро я уже умывался во внутреннем дворике, избавившись попутно от крови на руках. Буквально, а не метафорически.

Ну а после завалился спать, радуясь первой маленькой победе из, подозреваю, череды попыток меня укокошить, которые будут продолжаться и продолжаться. Как минимум до тех пор, пока храм не возьмёт на себя мою недвижимость… да, надо будет там отметить, что в случае моей смерти всё им и отойдёт.

И поторопить, если такая возможность представится.

В том, что сами жрецы не опустятся до моего устранения ради наживы я был уверен, ибо за них, во-первых, как бы «ручались» боги, а во-вторых имущество храма и имущество жреца в Подолимпье – вещи совершенно разные. Религиозный орган, так сказать, был отделён от общей системы, и из-за всё тех же реальных богов навариваться там было считай что и негде.

Пища, вода, вещи – всё храмами получалось бесплатно, просто честной народ собирал всё это добро под надзором архонтов да привозил, передавая из рук в руки.

Производимый храмами и, так выразимся, «подконтрольным имуществом», включая рабов и наёмных работников в тех же мастерских товар вполне мог опускаться за деньги, но прибыль неизменно шла на благие, нужные полису дела.

Происхождение имущества храмов тоже нехитрое: что-то оставалось от тесно связанных с храмами, но прервавшихся семей, что-то жертвовали богатые граждане, а кто-то добровольно уходил в такое вот то ли религиозное рабство, то ли служение богам вместе со всем своим добром.

Зачем, спросите, храмам имущество? Ну, жрецы спонсировали обучение не слишком широких, но всё же масс грамоте – именно за их счёт был банкет для бедных, которым вдалбливали в подкорку самое нужное. За деньги храма возводили постройки общественного толка вроде тех же купален, частично спонсировали армию и стражу, помогали сирым и убогим, в конце-то концов!

Последнее Клеон, сын Трояна так вообще на себе прочувствовал: вряд ли в моём случае храм ничуть не потратился, разгребая его-мои проблемы. Иначе отстали бы от меня на такой срок, ага, разбежались прям.

А ещё жрецы жили не абы где, а на своей горе, и не только «по рабочим дням», а с посвящения и до самой кончины. Даже личных вещей у них почти что не было, и жизнь они проживали в служении богам. С учётом существования загробной жизни – сделка в целом может быть даже выгодной. Какая в таких условиях страсть до денег, какая готовность что угодно сделать за кошель серебра, если можно нарваться и попасть на суд к своему покровителю, с обязательно хреновым для тебя итогом?

Ну а свою версию ночных событий, конечно же, без моего в них участия, я в голове сформировал. Не видел, не слышал, пришёл перебравши вина, освежился и уснул. Это если меня вообще опрашивать будут: реципиент был не особенно сведущ в этом вопросе, а я, по понятным причинам, ничего разузнать просто не успел с момента своего в этом мире появления.

Но что-то мне подсказывало, что расследования тут ведутся по тому же принципу, по которому в черте полиса защищают одну семью от другой. Никак, нахрен, не ведутся, если шестерни механизма серебром не смазать!

За такими мыслями меня и сморило, погрузив в глубокий и спокойный сон.

Глава 6

«Нет ничего невозможного для того, кто будет стараться».

(с) Плутарх, Сравнительные жизнеописания.

Ставни я на ночь глядя не закрыл, как должно, так что лучик солнца золотого вновь разбудил меня, начав требовательно подпекать веко.

Продрых я столько, что и сам удивился: часов восемь навскидку. В первый день в новом мире я ещё списал это на необходимость адаптироваться к телу, но оказалось, что я в нём себя ощущаю как в родном, если не лучше.

Значит, это просто молодой тушке хочется спать больше, чем старой.

Вроде бы и логично, но что-то я в первой молодости не помню за собой такого уж желания надавить на подушку. Хотя тут и подушки-то нет – так, сено одно в мешке из-под картошки, которой тут не водится.

Недовольно покряхтывая, я встал, размялся, облачился в уже успевший высохнуть со вчера хитон, натянул сандалии и выбрался во двор, где у колодца занялся приведением себя в порядок. Непосредственно снаружи делов у меня было не так уж и много: умыться, да прополоскать рот ледяной водой.

Мыться дома было суть извращением в силу отсутствия инструмента и необходимости ледяную водичку тягать из колодца, да и недешёвой выходила процедура, если с «мылом». Заботы явно стоили зубы, но абразивной гадости из толчёной пемзы, соли и угля у прошлого меня не водилось. Гигиену полости рта реципиент поддерживал «как все» – запас подходящих веточек хранился дома, и там я уже позаимствовал парочку.

Конечно, даже самая примитивная зубная щётка и зубная же паста были бы куда эффективнее и удобнее в использовании, но чего нет – того нет.

На, Клеон, пожуй мяты для свежести, и всё образуется, так сказать…

Дочищал зубы я уже в доме, запалив очаг и начав сооружать нехитрый завтрак: в глиняном горшке собрались воедино компоненты для похлёбки из бобов и лука, а рядом на железном штырьке сиротливо повисла безголовая и выпотрошенная рыба: в таком виде её и продавали. Я оставил всё это удовольствие готовиться, и только после этого, продолжая разминаться, – до чего же приятно быть молодым! – вышел на улицу, дабы окинуть взглядом дела рук своих и убедиться, что курьер из храма ещё не прибыл.

Зрелище, представшее передо мной, оказалось… никаким. Тел не было, лишних людей тоже. Город уже жил своей жизнью, и под стенами забора, огораживающей мой внутренний дворик, не стоял легион славного стратега, Неарха-покорителя.

Сообщений из храма тоже не обнаружилось, так что преспокойно вернулся домой: торопиться сегодня было некуда, ибо куда я денусь с подводной лодки? Теокл обещался следующим днём известить меня о времени и месте передачи «прав», так как этот процесс происходить должен был, кхм…

Специфично, если мерять привычными по двадцать первому веку категориями.

Договор на бумаге мог быть, но не являлся вещью обязательной. Никаких реестров недвижимости в городе не было, хотя и существовали люди, знающие, кому и что принадлежит. Вот только это являлось скорее побочным следствием их рабочих обязанностей, будь то сбор налога с богатых горожан и торговцев-ремесленников или что-то ещё.

Крупные сделки проводились просто: обе стороны договаривались и приводили влиятельных и известных в черте Подолимпья авторитетов из самых разных, так скажем, слоёв общества, в зависимости от того, какое положение занимали сами договаривающиеся. Если имело место быть безоговорочное доверие одной стороны к другой, то допускалось, чтобы свидетелей подбирал как раз тот, кому всецело доверяли. В моём случае это Теокл. Далее объявлялся предмет сделки, её условия, которые тут же и исполнялись, насколько это было возможно, после чего собравшиеся свидетельствовали перед богами и расходились по своим делам.

С этого момента сделка считалась свершившейся: каждый получал, что ему обещалось, а в случае с домом или недвижимостью просто озвучивалось что-то вроде «теперь земля там-то и там-то принадлежит тому-то!».

Простые времена и простые нравы, чего уж. Когда нужно зарабатывать на хлеб насущный и бороться за выживание, людям становится резко не до излишеств. Свою роль играли и боги, попасться на лжи перед которыми не хотел, пожалуй, никто, так что откровенного обмана и глобальной лжи или не водилось, или её организаторов не ловили. Так сказать, это было давно и вообще неправда.

Система работала, и над ней не было смысла городить что-то ещё.

Спустя полчаса-час, точно не скажу, мой завтрак, и он же ещё и обед с ужином, оказался готов. Я снял горшок с огня, наполнил миску, прихватил рыбу и устроился на травке во внутреннем дворике своего жилища: погода, к счастью, располагала.

Ну а после с чувством, толком и расстановкой набил желудок полезной пищей, вкусовые качества которой на мой вкус болтались где-то между «есть можно» и «выше среднего» – специями я не располагал, да и соли было мало, так что выделил оную я лишь на рыбу.

Было ли это основным фактором «безвкусия»? Отнюдь. Свой вклад внёс и метод приготовления. Угли и открытое пламя давали совсем другой вкус, нежели приготовление на сковороде, в казане или в походе с изобилием разного рода излишеств, так что ко всему этому тоже следовало привыкнуть.

Ну и научиться готовить нормально, а не так, что с рыбы пришлось гарь сошкрябывать и на венки оливковые поглядывать, прикидывая, получится ли из них приправу организовать.

Почему я не умею? А откуда, скажите, у дурачка шикарные кулинарные навыки? А у человека двадцать первого века? Нет, дайте мне мангал, шампура и прочие привычные каждому вещички плюс специи – я такой обед забабахаю, пальчики оближешь! Но в отсутствие ресурсов развернуться без подобающего опыта невозможно, так что приходится довольствоваться малым.

Есть что поесть, и это хотя бы полезно для тела – уже жить можно.

В иных обстоятельствах я бы сейчас взял руки в ноги и пошёл в гимнасий, дабы начать там тренироваться и, быть может, учиться, но пока приходилось ждать посыльного от Теокла. Занимался делами по дому, копался в памяти, упорядочивая её… и, наконец, дождался-таки!

Немногим позже полутора часов после истребления мною завтрака прибыл мальчонка, вручивший мне скромных размеров клочок пергамента, свёрнутый в трубочку.

На исходе второй четверти солнечного дня мне потребно было явиться пред светлы очи жрецов, и времени у меня оставалось с совсем небольшим запасом. Ну а коли делать было всё равно решительно нечего, я сразу же и выдвинулся в путь.

Чего тянуть, в самом деле?..

Знакомый уже путь до храмовой горы, как и на неё, я проделал минут за сорок с небольшим, так как не особо торопился. Встречающих «у входа» не оказалось, так что я проследовал к храму Гермеса – тот, казалось, выделялся среди всех прочих, и будто бы светился изнутри.

Свечение это было манящим и приковывающим взгляд. Не только мой, но и всех тех, кто оказался в области прямой видимости. В теле под этим светом из ниоткуда появлялась невероятная сила и словно начинала циркулировать жизненная энергия, мысли очищались, а тяжкие думы отходили на второй план. Некоторые даже богам похвальбу возносили или молились, но я ничего сделать толком и не успел, так и прошагав завороженно пару минут.

Потому что с небес на храм опускался целый столб очень плотной и яркой, но мягкой и ничуть не слепящей магии, в которой струилось… что-то. Вроде упорядоченное, а вроде и не совсем – я так и не смог понять, ведь одновременно с моим к храму приближением сам столб, а вместе с ним и свечение, просто пропали.

И ровно тогда же из громады здания посыпались, иначе и не скажешь, жрецы, оживлённо обсуждающие ни много, ни мало, а явление своего бога!

Я невольно стал свидетелем достаточно редкого события, которое ещё реже удавалось застать кому-то, обитающему вне храмового комплекса. Обычно боги, насколько я знал, общались с массами через своих самых-самых любимых жрецов, нашёптывая им что-то там наедине.

А вот так объявлялись или в случае невиданного триумфа, или при приближении беды.

На второе, учитывая события с Неархом и попытками архонтов подстелить соломку на будущее в вопросе пополнения рядов армии, всё и походило.

– Клеон, да будет радостен твой день! – Я ничуть не удивился, когда ко мне аки ледокол прорвался Теокл. Несмотря на возраст, старик, казалось, видел всё вокруг себя. Не исключу, что даже с божьей помощью. Буквально. – Ты как раз вовремя. Приглашённые мною люди уже собрались и даже застали Его явление, так что пребывают в замечательном расположении духа!

Я мысленно хмыкнул своей удаче, понимая, впрочем, что мне и плохое у них настроение ничем бы не навредило. Свидетели, да ещё и в сделке со жрецом, где покривить душой смерти подобно – ну что там они могут сделать-то?

Но и старик улыбался вполне себе довольно, так что я не стал демонстрировать своего скептицизма. Да и не хотелось, после облучения божественным светом.

– Мудрый Теокл, вы посвятите меня в суть того, что будет происходить? Что мне нужно будет сказать, чтобы не ошибиться? Я слишком поверхностно знаком с окружающим миром и, признаться, плохо себе представляю такие нюансы. И ещё одно… – Я вспомнил свои мысли, предвещавшие сон последним вечером. – … можно ли добавить в наш договор пункт, согласно которому в случае моей гибели моё имущество навсегда останется за храмом?

– Юность порождает вопросы и жаждет ответов, но юность же не терпит размеренности и упорядоченности, внося сумбур в неокрепший разум… – Хихикнул жрец, покачав седой головой. – Обо всём, что нужно, я тебе сообщу, юный Клеон. И слова такие, если ты того желаешь, тоже можно будет озвучить. И в этом даже будет смысл, если так посмотреть. А теперь вернёмся к самому договору в том виде, в котором его можно заключить…

На вид Теокл казался совсем немолодым, но за его мыслью и словом я еле-еле поспевал, хоть и запоминал всё нужное без особых проблем. Просто старик оказался весьма многословным, щедро разбавляя конкретные тезисы фактами и цитатами, направленными на внедрение в мои мозги некоего понимания местной юриспруденции.

Краткий курс молодого гражданина, которому ничего не объяснили родители, так скажем. И в моём случае совсем не лишний.

Так или иначе, но невероятной точности в составлении договора не требовалось: во главе угла стоял его дух, а не буква, так что даже если я слегка ошибусь, никто от этого не умрёт. Поправят, если совсем уж чушь начну молоть, но этого произойти не должно.

К моменту, когда я знал всё необходимое и даже чуть больше, мы как раз добрались до небольшой, окружённой густой и ухоженной растительностью и мощёной камнем площадки.

Тут имелся здоровенный каменный стол с каменными же лавками, и всё это было качественно украшено резьбой и узорами. По углам стояли широкие жаровни, ныне не запалённые, но полные топлива и накрытые пластами древесины, и на одном с ними уровне по периметру тянулись ввысь тонкие стеллы, покрытые восхваляющими богов строками.

И тут же собралось девятеро мужчин, восседающих за столом, разбившихся по группкам и о чём-то беседующих.

Пара жрецов – один помоложе, другой же грозил рассыпаться от малейшего дуновения ветра, напоминая древнюю мумию. Трое, видимо, просто уважаемых граждан Подолимпья. Двое очевиднейших воинов, и отнюдь не из числа стражей: даже последним не на службе воспрещалось носить при себе оружие, и уж тем более проносить то в храмовый комплекс.

Эти же мужчины были явно из посвящённых богам, благодаря чему тут и находились.

Ещё один присутствующий мужчина больше всего походил на архонта, будучи облачённым в белоснежный плащ-гиматий и хитон с пурпурной каймой, но я не верил в то, что свидетелем по такой мелочи изберут настолько высокопоставленного человека.

Соответственно, он просто высокопоставленный гражданин.

Очень высокопоставленный.

Последний же, девятый член «почтенного собрания», был мне неплохо знаком. Сколько раз прошлый я видел эту наглую рожу у поместья своей семьи? С десяток точно наберётся. А в скольких случаях он поминал словом и насмешками мою ущербность?

Во всех.

Леонид, сын Менандра – нынешний глава рода, организовавшего истребление моей родни. Он же занимал лидирующую позицию в, так скажем, «коалиции» агрессоров и впредь. Его присутствие здесь умом я понять таки мог, но всё равно пришлось опускать веки и делать глубокий вдох, чтобы унять поднявшуюся волну гнева.

Я за считанные часы пережил всё, что переживал отдавший мне тело малец. Целую жизнь, по сути, пусть и короткую. И даже если бы нет, этот говнюк на второй, сука, день моего здесь пребывания успел подгадить, отправив за мной душегубов!

– Я благодарю всех собравшихся, да осенят вас своей благодатью боги. – Сходу заговорил Теокл, в голосе которого сквозило сплошное дружелюбие. Его предостерегающий от глупостей суровый взгляд я предпочёл не заметить. – Не буду отнимать у вас время, и потому сразу перейду к делу. Этот достойный юноша – Клеон, сын Трояна, с самого детства был скорбен умом. Лекари были бессильны, и лишь представление богам не шестнадцатом году жизни исцелило его недуг, открыв, впрочем, отсутствие у сего юноши знаний и умений для управления наследством семьи. Ратуя за его сохранение, Клеон попросил у нас, жрецов, помощи, и мы согласились оказать его, взяв юношу под свою опёку. Цель же собрания заключается в подтверждении вашим присутствием и словом договора, заключающегося в передаче храму благодетельного Гермеса во временное владение имущества сего юноши до момента, когда он продемонстрирует способность самолично им управлять. До тех пор юный Клеон будет находиться, повторюсь, под нашей опёкой и у нас же на обучении…

Я едва смог сдержать ухмылку, глядя на перемены на лице Леонида. Удивление, неверие, гнев… прояви он последний чуть более явно, и к нему могли бы возникнуть вопросы. Но этот деятель от мира политики и интриг прекрасно владел лицом, так что никто не счёл необходимым обратить внимание на эти метаморфозы.

И даже я, возможно, их просто себе вообразил, страстно желая того, чтобы он испытывал именно такие эмоции, смешанные с полным бессилием.

Что до остальных людей, то каждый тут выразил своё полное одобрение услышанному, а мужчина в пурпуре и вовсе посетовал на необходимость введения такой практики повсеместно, и не только лишь в отношении «убогих» – слова он особо не фильтровал, да и на правду не обижаются. Торговцы это его высказанное вслух желание всецело поддержали, сетуя на то, что, дескать, недееспособные по тем или иным причинам наследники обеспеченных семей появляются довольно часто, а последствия ложатся на плечи совладельцев их дел: редко когда малые дети или слабые умом догадываются хотя бы просто передать право управления кому-то адекватному.

Даже воины не промолчали, сурово покивав и сказав, что стабильность в тылу – залог успехов на поле брани, а в такую пору она особенно важна.

Леонид просто не мог промолчать, скромно высказавшись в поддержку пурпурного. Но один из торговцев посмотрел на него так, словно знал подоплёку истории, а убедился я в этом спустя десяток секунд: пользуясь тем, что слово взял пурпурный, он шёпотом, «на ушко» просветил своих коллег, и теперь уже вся братия серебра и злата неодобрительно поглядывала на Леонида.

И вряд ли потому, что тот пытался себе присвоить чужое. Скорее их просто раздосадовало то, что видный деятель так нелепо спалился, подставив под потенциальный удар других пользователей сей практики.

А в то, что в Подолимпье сильные не прижимают слабых я, уж простите, не верил.

– Я полагаю, что ни у кого здесь не будет вопросов? – Теокл осмотрел собравшихся. Все молчали. – В таком случае, я озвучу полный договор, а после юный Клеон подтвердит его или попросит что-то изменить…

А ведь мне он не сказал, что это не я должен буду держать речь, отчего в памяти накрепко засел этот самый договор… в устном пересказе, но без потери смысла. Хитрый, конечно, дед, даром что жрец. Видно, что в натаскивании новых поколений он к своим годам поднаторел знатно, и за меня радел словно за внука родного.

Но вот с формальностями было покончено, и я, не рассмотрев подвоха, вслух, громко и отчётливо, выразил согласие со всем озвученным. После чего настал черёд уже свидетелей, собственно, свидетельствовать, уж простите за тавтологию.

– Я, Эврилох, сын Агасикла, свидетельствую перед богами о заключении договора между Клеоном, сыном Трояна, и храмом сиятельного Гермеса! – Пробасил один из торговцев, за которым последовали остальные. Имена я запомнил, но особое внимание уделил пурпурному: больно на него все с уважением поглядывали, да и одеяния намекали на то, что он принадлежит к элите элит.

Просто потому, что купить ткань могли, теоретически, многие, а вот носить её дозволялось не всем. А за использованный «не по статусу» пурпур и вовсе изгоняли, потому что цвет этот был символом высочайшего положения в обществе, и не простым смертным его порочить.

– Я, Фемистокл, сын Каллистрата, свидетельствую!..

Увы, но представляться по титулу, должности или прозвищу, видимо, считалось на таких мероприятиях ненужным, так как что-то из этих трёх пунктов обязано было быть у такого человека. А по имени я его не помнил: в Подолимпье же десятки важных персон, а прошлого меня в центр не отправляли, пожалуй, ни разу.

Я ещё неплохо ориентировался в средне-низших кругах, ибо доставлял послания, многое видя и слыша в силу пренебрежения к своей персоне, но не более того.

– Засим перед лицом богов сделка считается заключённой! – Огласил Теокл, склонив ненадолго голову. Все последовали его примеру, и я от них отстал лишь на миг. – Более я не смею задерживать тех, у кого ещё есть дела. Остальным же я предлагаю насладиться садами подле храма сострадательного Гермеса, или же разделить трапезу со мной спустя половину часа.

– Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением, мудрый Теокл. – Склонил голову Фемистокл, тот самый мужчина с пурпурной каймой на хитоне. Его стремление разделили ещё трое – двое воинов и один уважаемый гражданин. Остальные поспешили удалиться, а Леонида так и вовсе можно было на вчерашние соревнования выставлять: с такими скоростями он бы взял первое место дважды за забег!

Утрирую, конечно, но свалить он поспешил на пределе допустимого в Подолимпье. А перед этим зыркнул на меня недобро, но комментировать ничего не стал. Понял, скотина, что ему теперь с меня даже хер с солью не обломится, ибо пунктик про имущество после смерти Теокл таки озвучил, и даже выразительно, – очень! – посмотрел на первопричину своих беспокойств в лице моего недруга.

После такого я на его месте не стал бы убивать даже кровника какого, а уж сироту казанскую, с которого теперь брать нечего – и подавно. Зачем, если последствия могут быть пренеприятными для всей семьи сразу?

Так или иначе, но меня вежливо спровадили нафиг, наказав отловить какого-нибудь служку у храма, дабы выудить у того особого дизайна хитон и расписание занятий, которые мне потребно посещать.

Что именно – оставили на откуп страждущего, то есть меня, но намекнули на необходимость «вкусить всех знаний, что тебе могут здесь дать, юный Клеон».

И я был со стариком солидарен: уж куда-куда, а в храм попасть явно сложнее, чем на тренировки в гимнасий. И это только книги читабельны исключительно при солнечном свете, а палить свечи ради чтения… дороговато для меня, прямо скажем.

А заниматься телом и практическими навыками можно ближе к вечеру: тренируются там от восхода до заката, и на месте всегда есть те, кто готов обучать и наставлять.

Через гимнасии ведь проходили почти все юноши и мужчины, притом не все могли высвободить самое «ценное» время для тренировок, а не работы.

Как я сейчас, например.

Так что я честно нашёл служку повзрослее, изложил тому свои проблемы, а после в течение получаса шатался по храму, рассматривая местные красоты такими, какими они были, а не в виде руин и последствий реставрации. Меня снабдили пресловутым хитоном и аккуратной фибулой с символом Гермеса в виде простенькой пары змеиных голов, вывалили на голову немногим меньше десятка предметов для изучения и указали, когда и куда приходить к началу занятий.

Те проводились, между прочим, лишь трижды в декаду, ибо к тайнам жрецов меня допускать всё же не собирались, а именно на них делался акцент в храме.

Зато общую часть библиотеки представили, что меня более чем устроило: надо же было выяснить побольше о магии и, желательно, о том, как может работать моя маскировка? Раз уж я теперь связан со жрецами, нужно было или найти выход из щекотливого положения, или я даже не знаю, что сделать.

Как сказал тогда Локи – выбор есть всегда, просто не всегда он устраивает выбирающего.

А казнь меня, естественно, не устраивала, так что будем вертеться…