Диверос. Книга первая

– Папочка!

Тридцать тяжких лет и три неподъемных столетия одновременно вдруг рухнули наземь с его плеч, словно чья-то рука разорвала приковавшие их цепи. Прохладный ночной воздух ворвался в грудь и обжег ее изнутри, огнем поднялся к глазам и прорвался наружу с хлынувшими слезами.

– Девочка моя. Доченька. Родная, хорошая моя, – повторял он не замечая ничего. – Ну, успокойся, не плачь. Теперь все хорошо. Теперь все будет хорошо.

И почему-то он был уверен, что так все и будет.

Когда Ольгрид немного успокоилась, он поцеловал ее в лоб, как делал когда-то очень-очень давно и повернулся к стоящему рядом Ашфарту.

– Саффат, – твердо произнес он, справившись с волнением – Между нами произошло много такого, о чем я жалею. И Энлиан Светоносная пусть будет мне свидетельницей – я ничего бы не пожалел, если бы мог вернуть все назад, чтобы этого никогда не случилось.

– Тарн Хольсварг…

Но тарн поднял руку, прервав его.

– Хайен, Ковтель, подойдите, – позвал он, и, когда они встали рядом с ним, он продолжил – я даю тебе слово тарна Диверта, клянусь тем, что всегда было для меня дороже всего – именем своей дочери и моей любовью к ней – ни один из моих друзей никогда не желал зла ни тебе, ни Ольгрид. Я отправил их на ваши поиски не для того, чтобы силой вернуть домой, но для того, чтобы они рассказали о том, как я виню себя за сказанное. Они должны были рассказать вам, что если когда-нибудь вы сможете простить меня за все, что я сказал, то я был бы рад видеть вас в Диверте, как мужа и жену. И неважно, когда это произойдет – для вас всегда будут открыты двери и готовы самые уютные комнаты.

Ольгрид посмотрела на отца и на ее лице появилась улыбка. На лице раг’эш отобразилось сильное волнение. Саффат шагнул навстречу тарну. Но тот снова поднял руку и он остановился.

– Ты должен знать – Хайен и Ковтель отправились в лес по моему приказу. И поэтому не они, а я несу ответственность за то, что произошло. За твою жизнь, за жизнь Ольгрид, за все те муки, что мы все перенесли – вина лежит на мне.

Он мягко отстранил Ольгрид и подошел ближе к Саффату.

– Саффат, ты не пожалел собственной жизни, защищая мою дочь, А я повел себя недостойно правителя, отца, и мужчины. Смогу ли я просить твоего прощения?

Саффат сжал руку в кулак и приложил ее к груди.

– Тарн Хольсварг, я не держу зла ни на тебя, ни на кого другого. В том, что случилось достаточно и моей вины. Мне стоило вести себя сдержаннее, а не бросаться в бой, не выяснив, кто передо мной и каковы его намерения. Я готов служить тебе, если на то будет твоя воля, потому что я не представляю без Ольгрид ни своей жизни, ни смерти. Позволь мне быть вместе с ней – и я клянусь священным пламенем Эшге – у нее не будет более верного защитника и любящего мужа!

Он опустился на колено и, подняв с земли свою пику, ударил ее концом в землю.

– Ольгрид, – тарн взял дочь, слезы которой уже высохли, за руку – Саффат просит у меня твоей руки. Он благороден, смел, предан – и я никогда не пожелал бы для тебя лучшего мужа. Но последнее слово остается за тобой.

Саффат поднял голову. В его взгляде светилась радость. Ольгрид ответила ему взглядом и повернулась к отцу.

– Отец, с твоего разрешения я стану его женой с радостью и без страха.

– Что же, так тому и быть.

Тарн протянул руку коленопреклоненному раг’эш.

– Встань Саффат, ашфарт Ашхакара, Защитник пламени. Встань и подойди.

Ашфарт поднялся с колен и подошел к нему. Взяв его за руку, Хольсварг соединил ее с ладонью дочери.

– Здесь и сейчас, я Хольсварг, тарн Восточного Тара, властью своей, добровольно и при свидетелях объявляю вас мужем и женой, – он помедлил секунду, а затем добавил: – Да будет так!

– Да будет так! – повторили за ним Ковтель и Хайен.

Вдруг вокруг посветлело. Не очень сильно – словно рассвет вот-вот собирался показаться из-за горизонта. Над дальними холмами появилось чуть заметное светлое зарево.

Саффат и Ольгрид его, конечно, не заметили, потому что не сводили глаз друг с друга, а Хольсварг не отрывал взгляда от дочери, но Ковтель обратил внимание на то, что ночная темнота немного рассеялась. Он посмотрел на горизонт и толкнул локтем Хайена.

– Смотри. Солнце, что ли, встает?

– Ты что, какое солнце? Едва полночь прошла. – удивился тот. – А где санорра? Может, они знают?

– Нет, не знают,– услышал он в ответ.

Мэй Си и Кин Зи уже стояли рядом и точно так же осматривались по сторонам.

– Посмотрите… – Тэи Зи указал в сторону холмов, где всю ночь светились огни в окнах Диверта и на фоне ночного неба темнел шпиль храма с горящим на его верхушке огоньком.

Сейчас в ночи не мерцало ни одно окно. Более того, рядом с холмом больше не было города – лишь с десяток аккуратных крестьянских домов, разбросанных у его подножья. Исчез храмовый шпиль. Вместо него на вершине холма виднелись силуэты крепких сторожевых башен и высоких стен. На башнях и стенах кое-где горели костры – совсем крошечные отсюда огоньки.

– Кин, – прошептала Мэи Си, – это же старый Диверт.

– Такой, каким он был триста лет назад, – кивнул Кин Зи.

Из крепости послышался протяжный громкий звук. Услышав его, Хольсварг вздрогнул. Он обернулся и впервые увидел, что происходит вокруг.

– Энлиан Светоносная, – он прищурился, глядя на силуэт крепости, виднеющийся на фоне посветлевшего неба. – Это что – рог нашей стражи?! Ольгрид, Саффат, смотрите!

К стоящим подошел Тэи Зи.

– Вы видели? – спросил он, кивнув в сторону темного крепостного силуэта на посветлевшем горизонте. – А теперь посмотрите под ноги.

– Вот эту дорогу я узнаю, – усмехнулся Хайен.

Дорога изменилась. Ровно уложенные один к одному камни превратились в простую землю, утоптанную множеством ног.

Второй раз протяжно протрубил рог со стен крепости.

– Да что же происходит-то? – с волнением спросил Хольсварг.

Санорра переглянулись.

– Полагаю, они волнуются за своего тарна, все еще не вернувшегося в крепость, – ответил ему Кин Зи. – Трубят в рога, чтобы вы могли найти дорогу домой.

– Но как же это возможно…

– Я не знаю. Но стоит ли разбираться в этом сейчас? – пожал плечами санорра. – Вот ваш дом. А вот дорога, которая ведет к нему. Зачем же терять время? Разве вы не достаточно долго ждали?

Рог протрубил еще раз.

Хольсварг посмотрел по сторонам. Рядом с ним стояли его дорогая Ольгрид и ее любящий муж, двое верных друзей, разделивших с ним целую жизнь. Он взглянул на слабое зарево, тихо мерцающее над горизонтом, на крепостные стены и башни, на дорогу, что вела к холмам. И впервые за очень долгое время он ощутил, как его охватывает чувство покоя и радости. Словно тысячи маленьких стеклышек сложились в сложный витраж, и сквозь него в сознание хлынул поток теплого света.

Он улыбнулся и хлопнул по плечу Ковтеля:

– Ну что, Ковтель, уступишь своего пэва молодоженам? Уж до ворот-то доедите с Хайеном на одном?

– С чего это на моем-то? – возмутился Ковтель – А своего не хочешь дать?

– Так он же старый уже! Куда ему двоих-то?

– Мой, можно подумать, молодой.

– Садись, говорю, к Хайену, а то сейчас пешком пойдешь! И моего приведите.

Ковтель с Хайеном отошли к стоящим в стороне пэва. Хольсварг повернулся к Ольгрид и Саффату.

– Садитесь на пэва. Я должен кое-что сказать нашим друзьям.

Кивнув, Саффат и Ольгрид пошли следом за Ковтелем и Хайеном. Хольсварг же повернулся к стоящим рядом санорра.

– Никаких слов не хватит, чтобы отблагодарить вас, – сказал он.

– Значит, не тратьте на это время, – ответил ему Кин Зи. – Лучше посвятите его тем, кого любите. Радуйтесь их обществу и ни о чем более не волнуйтесь.

– Скажите мне честно – вы знаете, что нас теперь ждет?

– Мир, – ответил Тэи Зи. – Мир, которого вы уже давно не знали. Только мир и покой.

Тарн кивнул.

Затем он наклонился, поднял свой тяжелый тельдар, лежащий рядом на земле, рукавом стер с него пыль.

– Эта ночь заставила меня многое вспомнить. Многое, что омрачает мою радость. Могу ли я просить вас об услуге?

– Все, что будет в наших силах, тарн.

Херсвальд протянул им свое оружие.

– Я прошу вас передать этот тельдар жителям Диверта. Скажите им, что я прошу у них прощения за все то, что им пришлось пережить по нашей вине.

– Я обязательно передам им это. – Кин Зи принял подарок и бережно поставил рядом, придерживая за рукоять.

– Поблагодарите их также за добрую память. И… Знают ли они о том, что я сделал?

Санорра покачал головой.

– Расскажите им все. Пусть узнают правду.

– Хорошо, тарн Хольсварг.

Рог с крепостной стены пропел еще раз. Послышалось громкое сопение. Тарн положил руку на шею пэва, которого подвели ему, и легко запрыгнул в седло.

– Будьте счастливы! – он натянул поводья и махнул рукой следующим за ним: – Нас ждут. Едем домой!

Его пэва легко зашагал по дороге, ведущей к холмам. Следом за ним проехали, сидя в одном седле, Ковтель и Хайен. Ковтель, проезжая помахал рукой, а Хайен приложил ладонь к груди и поклонился.

– Будьте счастливы! – крикнули они на прощание.

Последними, ведя пэва за повод, подошли Ольгрид и Саффат. Девушка была в светлом платье с оторванным рукавом. В руках у нее был аккуратно свернутый черный плащ.

– Спасибо тебе, – она протянула его Мэи Си. – Спасибо, за то, что согрела. И за то, что помогла.

– Не замерзнешь? – спросила Мэи Си.

– Не замерзну. Я никогда-никогда больше не замерзну. – Ольгрид обняла Саффата, а он поднял ее и усадил в седло.

Затем он повернулся к Кин Зи.

– Прости меня, друг, за то, что усомнился в тебе.

– Ничего, – улыбнулся тот, – Не каждый раз увидишь ашфарта, демонстрирующего искусство владения оружием.

Саффат прижал кулак к груди.

– Пусть священное пламя хранит тебя.

Он запрыгнул в седло. Обнял сидящую рядом Ольгрид.

– Будьте счастливы!

И их пэва быстрыми шагами поспешил следом за остальными.

Когда всадники отдалились от перекрестка, свет, тихо переливающийся над горизонтом, начал гаснуть. Ночь возвращалась, пряча в темноте силуэты стен и башен старой крепости. Гасли огни костров, превращаясь в мерцающие огоньки, в окнах домов. На фоне ярко вспыхнувших в потемневшем небе звезд задрожал огонь на конце венчающего крышу храма Диверта шпиля. Сквозь пыль дороги снова проступили старые, но все еще плотно пригнанные один к другому камни.

– Они ушли, – сказал Тэи Зи. – Я их больше не чувствую.

Мэи Си отдала Кин Зи его плащ и накинула на плечи свой. Кин Зи вздохнул.

– Эта история оказалась печальнее, чем я ожидал, – сказал он. – Но, по крайней мере, у нее счастливый конец.

– Давайте и мы будем заканчивать, – сказала Мэи Си.

– Действительно, праздник же, а мы мерзнем в чистом поле на лесной опушке. А в доме, между прочим, камин. Можно огонь развести, погреться.

Они в последний раз осмотрели перекресток. Над старыми дорогами в тишине вились светящиеся точки светлячков. Пахло травой и немного пылью. Огонек лампады на могильном камне тарна Хольсварга спокойно горел, освещая высеченную надпись.

– А знаете, над чем я сейчас думаю? – спросил Кин Зи, когда они шли по дороге, ведущей к Диверту – Что это такое странное было в небе? И старая крепость… Что мы вообще видели? Прошлое? Тонкий Мир?

– Не думаю, что это было прошлое, – покачала головой Мэи Си. – А был ли это Тонкий мир… кто знает – какой он? Возможно, такой, каким каждый хочет его видеть?

– Сложно все это, – задумчиво ответил Тэи Зи. – Могила тарна Хольсварга никуда с перекрестка не делась. Ольгрид и Саффат похоронены в лесу, а могилы Хайена и Ковтеля – около храма.

– Над этим я тоже думал. Они выглядели совершенно живыми, – согласился Кин Зи – По крайней мере, Саффат вполне реально едва не расписался острием пики у меня на лице. Да и тельдар имеет вполне ощутимый вес. Тэи, хочешь понести?

Тэи Зи отодвинулся подальше.

– Тебе дали – ты и неси.

– Вот-вот. Между прочим, перекусить бы. У нас там вообще осталось что-нибудь в сумках?

– Не знаю. Может и осталось. Посмотреть нужно.

– Тэи, это же еда – что на нее смотреть? Ее есть нужно!

Так, разговаривая, они добрались до Диверта. На входе в город их встретил Херсвальд в сопровождении ополченцев.

– В домах пусто, город никто не покидал. Все в храме.

– Спасибо, Херсвальд. – ответил Кин Зи – Стражу можно снимать. Более Диверт никто и никогда не потревожит.

– Рад это слышать! А уж тарн-то как обрадуется. Он в храме с остальными. Позвольте вопрос? – он указал на тельдар, который Кин Зи нес на плече: – Это… тот самый?

– Тот самый, – кивнул Кин Зи.

– А… владелец?

Он недоверчиво оглядел санорра, словно пытаясь понять, куда они дели четвертого.

– Владелец… – Кин Зи, задумался на секунду, а затем улыбнулся – Знаете, Херсвальд, это такая невероятная история, что когда мы закончим ее рассказывать, и вы зададите все вопросы, будет уже полдень. Поэтому давайте оставим рассказ на утро? Взамен я обещаю вам самые необыкновенные Тэйцевас, какие только отмечали в Диверте.

– Так они уже начались, – пекарь посмотрел в звездное небо. – Время-то за полночь.

– Ну что же, тогда – айле Тэйцевас!

– Айле Тэйцевас!

ГЛАВА 7

Бездна бы взяла эти мощеные мостовые… Видно, колесо снова попало на торчащий камень, повозка дернулась, и рывок неприятно отдался во всем теле. Один из двух пассажиров обернулся к прикрытому шторами окошку и болезненно поморщился.

Затем он достал из внутреннего кармана плоскую коробочку, вынул из нее маленький, не больше крупной горошины, зеленый шарик, держа двумя пальцами, посмотрел сквозь него на свет, пробивающийся сквозь занавески.

– Позвольте мне очередной раз напомнить, что наше предложение все еще в силе, алворд Ройзель, – услышал он и усмехнулся про себя: разумеется, эта фраза должна была прозвучать.

– Позвольте мне очередной раз от него отказаться, уважаемый Нье Анэ.

Он закинул шарик в рот, проглотил его и только потом обернулся к своему спутнику.

– Мы оба знаем, что болезнь неизлечима, да, к тому же, как не жаль, но сохранить ваше вмешательство в тайне вряд ли получится. Рано или поздно, наш несгибаемый эйцвас Решевельц прознает об этом, и… в общем, это может вызвать слишком много нудных вопросов, на которые мне совершенно не хочется отвечать.

Спокойный взгляд черных глаз был ему ответом. Шторки на окне снова колыхнулись, тонкий лучик света на секунду упал на лицо его соседа, и на его темной коже тихонько блеснули пепельные искорки.

– Очень жаль, что ваши с эйцвасом разногласия влияют на ситуацию подобным образом. – произнес он без каких-либо эмоций в голосе.

– Что поделаешь, советник, такие мы создания, и этого не изменить, – алворд пожал плечами и постучал ногтем по металлическому навершию трости, которую держал в руках. – Пока обойдусь этим и снадобьями наших общих друзей саллейда. А там… А там посмотрим.

– Как пожелаете, алворд.

– Бросьте Нье Анэ, вы – иворэ, посвященный-санорра, а, значит, лучше, чем кто-либо, знаете, что больше всего в жизни я бы желал спокойно передвигаться на собственных ногах без того, чтобы опираться на палку и глотать эту гадость. Поэтому и заводите этот разговор постоянно. Но тогда вы должны понимать и причину моего отказа. Есть неписаные правила, которые я не могу нарушить, если хочу оставаться во главе Совета. А у меня еще очень много незаконченных дел, чтобы уйти сейчас.

В голубых глазах алворда на мгновение появился ледяной отблеск. Но он тут же справился с эмоциями.

Нье Анэ промолчал. Алворд был прав – он прекрасно видел мучившие его постоянно сомнения. И отлично понимал, что слишком многие гельды, особенно на восточных границах Гельдевайн Таррен, пожалуй, не одобрили бы, если бы глава Государственного Совета принял бы помощь от Эш Гевара. А этим обязательно воспользовались бы скрытые и явные недоброжелатели санорра, которых было достаточно и среди простых жителей Центральных Земель, и, что уж там, среди представителей власти. Алворд старался хранить этот невидимый баланс, стараясь искоренять живущие меж гельдами давние суеверия. Но сколько лет должно пройти, пока они навеки уйдут в прошлое?

Когда шесть лет назад он занял кресло главы Государственного Совета, ему было всего сорок. Член и без того уважаемой и состоятельной семьи, он не только обладал располагавшей к себе внешностью, но и был отличным оратором, тонко чувствовавшим настроение окружающих. Став членом Совета, он, проявляя железную волю, умел настоять на своем, а гибкий ум позволял ему вовремя отступить, чтобы затем, с помощью интриг, добиться того, чего не удалось достичь напором. Талантливый физиономист, он тонко чувствовал настроение собеседников, и неизменно умел предстать перед ними таким, каким они желали его видеть.

Эта способность для всех быть своим, незаурядный ум и, разумеется, солидная финансовая поддержка семьи, позволили ему без особенных сложностей победить на выборах, получив поддержку и жителей Гельдевайн Таррен, и членов Совета. Никто не сомневался в том, что впереди у молодого алворда лежит широкая, устланная успехами дорога. Но не прошло и года, как он тяжело простудился. Не обращая внимания на болезнь, он продолжал работать, пока однажды не потерял сознание прямо в Белом Зале, на заседании Государственного Совета.

В каждой кордже обсуждали любые сообщения о его здоровье. Но хороших новостей было мало: молодой и сильный организм спас Ройзелю жизнь, но появились все признаки того, что болезнь, практически наверняка, лишит его возможности ходить.

Видя складывающуюся ситуацию, Государственный Совет решил выбрать нового главу. Но при обсуждении кандидатов начались торги и интриги. Несколько месяцев прошло, а дело не двигалось с места. И вдруг однажды утром, когда очередное совещание переросло в громкую ругань и обмен обвинениями, за стенами Белого Зала вдруг послышался все нарастающий шум и приветственные крики. Затем высокие двери распахнулись – и ошарашенные советники увидели алворда, который, по их мнению, никак не должен был не только быть тут, но и вообще – стоять на собственных ногах. Опираясь на деревянную трость, тот подождал, пока повиснет мертвая тишина, а затем спокойно вошел в зал.

– Я прошу прощения, что прервал вас, господа, – сказал он. – Продолжайте обсуждение, я постараюсь вникнуть в суть вопроса на ходу.

И неторопливой уверенной походкой он направился к своему месту.

– Но, алворд Ройзель… Ваша болезнь… – вдруг послышался чей-то неуверенный голос.

– Не беспокойтесь, – не оборачиваясь, ответил алворд, спрятав усмешку – Уверяю вас, я вполне готов к работе. Ржавчина безделья разъедает быстрее, чем изнашивает труд.

Он поднялся на помост в центре зала, сел в свое кресло и оглядел притихших советников.

– Итак, о чем вы говорили?

Разумеется, к вопросу о выборах нового алворда Совет возвращаться не стал. Ройзель же, казалось, полностью излечившись от своего недуга, снова посвятил всего себя работе, разве что стал меньше ходить пешком, передвигался теперь чаще в повозке и совсем перестал ездить верхом.

Но входящие в Совет санорра заметили, что все не так хорошо, как алворд пытается показать. Наблюдая за ним, они постепенно смогли выяснить и подробности. И однажды Нье Анэ, разговаривая с ним наедине, сказал ему об этом прямо.

– Нам известно о том, что саллейда дали вам лекарство. Но оно не может вас вылечить, только помогает на время. Постепенно вы привыкнете к нему, и оно потеряет свою эффективность. А если будете увеличивать дозу – оно вас убьет.

– Давайте попустим вступление, Нье Анэ, – перебил его Ройзель. – Ближе к делу.

– Мы предлагаем вам… воспользоваться нашими методами лечения. Вернуть здоровье за счет ваших собственных сил.

На какое-то время алворд задумался.

– Какова вероятность исцеления? – спросил он наконец.

– Полного выздоровления добиться не удастся – болезнь неизлечима. Но ее проявления будут практически незаметны.

– Практически?

– Да, алворд Ройзель. Ваше тело способно на многое, но оно не всемогуще. Я здесь, чтобы предложить вам помощь, а не лгать.

Алворд снова замолчал. Думал он долго. Наконец покачал головой.

– Нет, Нье Анэ. Я благодарю вас и Эш Гевар в вашем лице за предложение, но не могу его принять.

– Но это зависимость от лекарства. На всю жизнь, алворд. На много более короткую жизнь.

– Я понимаю это. Но мой ответ не изменится. Если уж я обречен ходить в ошейнике, то нужно хотя бы выбирать тот, который мягче.

– Как будет угодно, алворд, – кивнул Нье Анэ. – Но если однажды вы решитесь сменить ошейник…

– Я дам вам знать…

ГЛАВА 8

Повозка в сопровождении стражи в белых плащах проследовала ухоженными аллеями Старого Города и остановилась у большого парка, разбитого перед дворцом эйцваса. Сегодня, в честь праздника, вход за обычно закрытые ворота старой крепости был открыт, и на лужайках и скамейках парка отдыхало множество горожан. Многие из них пришли семьями, так что вокруг сразу поднялся гвалт из десятков детских голосов:

– Алворд Ройзель! Алворд Ройзель приехал!

Алворд с улыбкой выбрался из повозки и, подняв руку, поприветствовал окружающих горожан:

– Айле Тэйцевас, друзья мои! Счастливых вам праздников!

– Айле Тэйцевас, алворд Ройзель! – послышалось со всех сторон.

Сопровождаемые ватагой малышей, Ройзель и Нье Анэ добрались до ближайшей скамейки. Взрослые нет-нет, да поглядывали на советника, но детей куда больше интересовала большая коробка в его руках.

Едва алворд и Нье Анэ устроились под деревом, скамейку тут же окружила стая детворы. Ройзель придал лицу самое серьезное выражение.

– Уважаемые, соблюдайте тишину! – он постучал по перилам скамейки концом трости, – Нам необходимо решить важный государственный вопрос. Прошу рассаживаться по местам, время дорого.

Карапузы, тут же замолчав, расселись вокруг, преисполнившись важности.

– Советник Нье Анэ поможет нам подсчитать голоса, – алворд указал на санорра. – Поприветствуйте его, дамы и господа.

– Здравствуйте, советник Нье Анэ!

– Здравствуйте, – вежливо кивнул Нье Анэ, несмотря на то, что половине маленьких государственных деятелей его имя не далось.

Родители, собравшись в сторонке, с улыбками наблюдали за происходящим. Такие «заседания» алворд устраивал на праздники каждый год. Дети обожали эту игру и готовы были ждать его в парке весь день.

– Итак, вопрос. Он очень важный… – Ройзель оглядел притихшую детвору и улыбнулся. – Что вперед: подарки или историю?

Разумеется, торжественность и тишина на этом закончились.

– Подарки! Подарки!!!

– Уважаемый Нье Анэ?

– Решение принято. Совет проголосовал за подарки, – санорра открыл коробку и передал ее алворду

– Ура!!! Ура!!! – зазвенело по всей округе.

– Минуту внимания, господа и дамы! – Ройзель поднял трость, – Не забывайте, что если вы будете толкаться и кричать, то я заберу и коробку, и Нье Анэ – и тогда не будет ни подарков, ни истории. Мы с вами серьезные люди и должны быть вежливыми. Первыми подарки получают самые маленькие! Не волнуйтесь, хватит на всех.

Спустя несколько минут коробка опустела, но детвора не спешила расходиться, устроив возню прямо рядом со скамейкой. Ройзель поднялся и поклонился.

– Благодарю вас за работу, уважаемые советники! Теперь нам с Нье Анэ пора заняться другими делами.

– А историю?.. – вдруг послышался голос, и его поддержали еще несколько

– А разве вам интересно?

– Да! Да!!!

– Ну что же… – Ройзель улыбнулся и снова сел на место. – Раз таково желание Совета, я, как алворд, обязан подчиниться. Подходите ближе, будет вам история!

Дети, радостно шушукаясь, снова собрались в тесный круг. Взрослые тоже подошли поближе.

– Итак, история…