Диверос. Книга первая

ГЛАВА 4

У Хенрила – главы Диверта, представителя власти в Восточном Таре, было любимое кресло. Старое, с потертыми деревянными подлокотниками и весьма выцветшей от долгой службы обивкой. Уж сколько раз супруга просила его, если не избавиться от старья, так хотя бы отдать на пару часов плотникам. Они заменят набивку и ткань, подновят дерево подлокотников и ножек – и будет нормальная новая мебель, а не драное пугало, за которое перед гостями стыдно. Однако Хенрил и слушать ничего не хотел. А, когда однажды жена отправила кресло к плотникам тайком, он лично явился в мастерскую и в красках описал старшему мастеру, что с ним произойдет, если обивки коснется нож мебельщика.

И вот, впервые, сидя в своем любимом кресле во главе длинного стола, за которым происходили собрания городского Совета, он ощущал некоторое неудобство.

– Еще раз прошу прощения за произошедшее недоразумение, – он очередной раз поерзал, пытаясь устроиться поудобнее под взглядами присутствующих. – Сами понимаете, Болота рядом, с них лезет гадость всякая. У нас тут не Аверд – народ попроще. Книг маловато, а вот страшных сказок – в избытке.

И ведь хотел же собрать Совет с раннего утра, чтобы предупредить, что будут такие необычные гости. Как говорится, во избежание различных недопониманий. Но пропавшие дети переломали все планы. Сначала собирали людей на поиски, потом все разъехались обыскивать лес и поля вдоль дороги на восток.

И надо же было, чтобы все вот так совпало-то! Херсвальд тоже хорош: нет, чтобы гонца прислать с дороги – спокойно посадил всех троих под замок и пришел, неторопливый, с докладом: «Так, мол, и так, что делать будем?». А тут еще и Зельва, матушка Тельги, прибегает – и чуть ли не с кулаками на него: «Да что же ты, боров толсторылый, делаешь-то?! Они же детей наших от смерти спасли – из Болот вывели! Да мы их вечно вспоминать должны, а ты что?! За пустоголовыми повторяешь – значит сам без ума!» Еле растащили. Но можно женщину понять. Для нее дочка – последняя радость в жизни с тех пор, как мужа похоронила.

Что делать – собрали быстро Совет, вызвали обоих детей. По одному запускали в зал и просили рассказать, что произошло. Ну, они и порассказали. Правда, как с пути сбились – все путались, но о том, что ночью было, – храни Светоносная от такого – рассказали подробно. И о том, как санорра спасли их из Болот, отогрели, отчистили от грязи, накормили и повели домой, тоже рассказали. И выходило по всему, что хоть все и повели себя не самым гостеприимным образом, но тарн Хернил в этой истории – самый виноватый: и не предупредил никого, и сам гостей не встретил.

Что делать, собрались всем Советом, пошли с толпой горожан, выпустили санорра на волю. На глазах у всех собравшихся тарн объявил всех троих своими личными гостями, затем пекарь Херсвальд, который в городском Совете отвечал за ополчение и порядок, принес всем троим свои извинения, а Зельва, плача обняла каждого со словами благодарности. В общем – как смогли, честь города восстановили. Только кто ж этих санорра поймет – у них же на лице никогда ничего не написано.

– Тарн, не стоит волноваться об этом, – ответила Мэи Си. – Места вокруг Диверта опасные. Ваши горожане правы, что проявляют осторожность.

– Но лучше вам все-таки объяснить всем, для чего мы здесь, – заметил Кин Зи.

Хенрил снова поерзал, пытаясь устроиться, и обратился к сидящим за столом членам городского Совета:

– Завтра начинаются Тэйцевас – Праздники Урожая. Значит, скорее всего, сегодня вокруг новых ферм опять начнется какая-нибудь страсть.

Вайтриц, городской врач, родовспоможенец, аптекарь, костоправ и излечитель скота, а по совместительству и хранитель небольшой библиотеки, как самый ученый после местного энле, горожанин, скептически поморщился.

– Поменьше бы налегали на храмовое угощение, да пораньше возвращались домой. Глядишь – и не мерещилось бы в тумане всякое. Заплетающиеся ноги быстро в лес уведут. А там ночью и трезвому шею свернуть недолго.

– Вайтриц, не вали все на бутылку, – хмуро возразил Херсвальд. – Товальс, которого в прошлом году нашли в овраге – он капли в рот не брал. Глаз у него верный был и рука твердая, недаром с детства с отцом за зверем ходил. И лес он знал как собственный двор. Жена у него на ферме, детей четверо – зачем ему среди ночи с дороги сворачивать? А ведь свернул. И смерть-то какую нашел – глупую, бессмысленную.

Но на доктора-историка-библиотекаря его слова впечатления не произвели. Он махнул рукой и спросил:

– А поденщики, которые в прошлом году среди ночи в город прибежали и носились по улицам, стучались во все двери, крича, что за ними гонятся три всадника? Сколько вы потом лес прочесывали – нашли хоть какие-нибудь следы? А младший Трегаль и Лифца, дочка плотника, которых через пару ночей у Тарнова Камня поймали – им тоже верить?

– Ты их видел? Они же перепуганные были до смерти! С какой бы радости им врать?

– Что их девка какая-то в лес завела? – Вайтриц усмехнулся. – А что ты ожидал от них услышать, правду что ли? Сказать тебе, зачем они в лес-то ходили по ночи, или сам догадаешься?

Сидящая между пекарем и аптекарем Зельва покраснела. Тарн тоже, казалось, смутился.

– Вайтриц… Ты давай, за словами-то следи. Не в кордже ведь.

Он кашлянул в кулак и продолжил.

– В общем, как бы то ни было – разбираться надо. И потому, я пригласил сюда наших гостей. У них уже есть богатый опыт в выполнении разных… – Хенрил замялся, подыскивая подходящее слово

– Необычных поручений, – подсказала Мэи Си

– Да, необычных поручений.

– За соответствующее вознаграждение, не так ли? – подал голос седой старик, сидящий у самого края стола. Одет он был в белые длинные одежды с широкими рукавами, в которые прятал сложенные руки. На его седой голове лежала белая круглая шапочка.

Все повернулись нему, и он продолжил.

– Впрочем, любой труд заслуживает награды. Но, насколько мне известно, Старый Город не одобряет обращения в Эш Гевар.

Тарну его слова явно не понравились

– Энле Йозэф, давайте, каждый из нас будет заниматься своим делом, – холодно ответил он. – Я буду служить городу в Совете, а вы в Храме.

– Могу ли я передать эти слова эйцвасу Решевельцу, если он захочет узнать, почему Диверт пренебрегает его рекомендациями? – спокойно поинтересовался храмовый служитель.

– Эйцвасу совершенно не обязательно задавать этот вопрос вам. Захочет – спросит у алворда Государственного Совета лично.

– Диверт не обращался в Эш Гевар – пояснил Кин Зи. – Мы – Дей Кай. Вы ведь знаете, что это означает?

– Дей Кай? – удивился старик, – «Отделившиеся»? Все трое? Это очень не похоже на обычаи санорра – отпускать двух посвященных и, судя по тому, что рассказали дети, великолепно подготовленного бойца, за пределы Эш Гевар.

– И, тем не менее, это так. Мы давно уже отвечаем за себя сами. Так что все в порядке – никакие негласные указания Аверда не нарушены. И вы, разумеется, можете сообщить об этом в Старый Город, раз таковы ваши обязанности.

Йозэф вежливо улыбнулся, и снова склонил голову, сложив руки и спрятав их в рукавах.

Тут впервые заговорил Тэи Зи.

– Вы писали нам, что все началось только после того, как расчистили и распахали новые участки в редколесье?

– Да, – кивнул Хенрил. – Земля там хорошая, мягкая, деревья молодые, не укоренившиеся. Родник рядом. Расчистили, пни выкорчевали, дорогу новую накатали, дома поставили, наделы распахали – за весну управились. Лето и начало осени прожили спокойно. А как первый урожай сняли – началось. Был у нас парень – Гольдат его звали. И был Гольдат этот хуже зубной боли: что ни день – то драка, что ни ночь – то попойка с песнями. Ну да не об этом речь. А ходил этот Гольдат к девице одной, что жила тогда на фермах. Как там ее звали то… Ладно, не важно. Так вот – после угощения пошел он ее провожать. А назад не вернулся. Утром нашли его у самой новой дороги с такой раной в груди, как будто его хорошим топором кто угостил.

– Разбирались?

– Ну как же. Только все впустую. Сам я дознание вел. Девица рыдает: до дома, говорит, довел – пошел назад. Дружки его знать ничего не знают – кто допивать остался, а кто по домам уже спал. Была, конечно, мысль, что подкараулили его да рассчитались за все хорошее по темному делу. Да только кто ночью караулит – он или камнем по голове, или ножом в спину бить будет.

– Добавлю еще, что рана была престранная, – вставил Вайтриц. – Я осматривал тело, и скажу вам – не колуном его приложили. Широкое и тяжелое было лезвие. И острое. Такими топорами головы рубят, а не дрова.

– Гедарский боевой двуручный тельдар? – спросил Кин Зи.

– Очень похоже, что да. Ну, или что-то подобное.

Тарн Хенрил покачал головой:

– Только не думаю я, что в Диверте найдется богач, у которого в доме лежит оружие гедарской работы. У меня, например, его нет. Заглядывался как-то в одной лавке, в Хейране, но брать не стал– дорого, да и к мечу рука привычнее.

Он похлопал рукой по висящим на боку ножнам.

– В общем, искали мы, искали – но никого не нашли. А с ферм что ни день – то жалоба: то крики какие-то в ночи из леса, то тени между деревьями мелькают. Утром идем проверять – никаких следов. А через пару дней пришли старые Вольки. Муж с женой, ферма там у них. Говорят, шел Вольк до дома ночью, отошел с дороги до кустов – приспичило. И вдруг выходит к нему из леса кто-то жуткий. Огромный, волосы рыжие, лицо – краснющее, как яблоко по осени. А в руках – не то пика, не то копье, но здоровенное. Заметил Волька – и к нему. Кричит что-то непонятное, руками машет. Ну, Вольк и бегом оттуда. Так до дома и добежал – штаны держал руками.

Санорра переглянулись

– Но прошли праздники – и тишина. Как ничего и не было. Осень прошла, зима, лето – мы и забыли уже про все. И тут, снова под самые праздники – беда: Товальс – зверолов пропал. Искать вышли его всем городом. И нашли… – тарн вздохнул. – Но про это я вам в письме писал. И про все остальные случаи тоже.

Тэи Зи кивнул.

– В Аверд мы писали несколько раз. В ответ – ни слова. В этом году отправили еще одно письмо. И на этот раз они решили ответить.

– Так, а что же ты молчишь-то! – воскликнула Зельва. – Что пишут?

Тарн помрачнел, вынул из-под разложенных на столе бумаг лист с двумя печатями: большой – Государственного Совета, и малой – его алворда. Протянул его женщине.

– Вот, почитай.

Зельва развернула письмо. Через пару секунд ее брови удивленно приподнялись

– «Совет внимательно рассмотрел ваше сообщение и не нашел в нем ничего, что требовало бы срочного вмешательства. Поэтому вашу просьбу о направлении в Диверт специально подготовленных офицеров Храмовой Стражи решено оставить без удовлетворения».

– Я ожидал чего-то подобного, – тарн посмотрел на санорра. – Поэтому и разыскал вас по совету друзей. Я понимаю, что после сегодняшнего происшествия город перед вами и так в неоплатном долгу, но что скажете? Вы сможете разобраться в том, что творится?

– Мы постараемся.

– Вы понимаете, что происходит?

В ответ Кин Зи неопределенно пожал плечами.

– То, что вы нам написали, натолкнуло нас на определенные подозрения. То, что нам удалось узнать и то, что вы нам сейчас рассказали, эти подозрения только подкрепило. Если бы вы допустили нас к городскому архиву…

– Если это необходимо, то он в вашем распоряжении, – поспешил согласиться Хенрил. – Надеюсь, энле Йозэф не возражает.

– В храмовый архив, как вы понимаете, я никого допустить права не имею, уж вы простите, – возразил служитель. – Но если ваш интерес ограничивается архивом крепости и города…

– Исключительно архивом Диверта.

Йозэф улыбнулся

– Юноша, архив Диверта огромен. Он хранится еще со времен строительства крепости.

– Нас интересует вполне определенный период времени. Весьма небольшой – около трехсот лет назад. Тэи Зи сможет указать точнее.

– Ну что же, – Йозэф не спеша кивнул. – Не вижу никаких препятствий. С удовольствием составлю вам компанию, сразу после окончания этой встречи.

– Благодарю, энле.

Тэи Зи сложил руки на столе и посмотрел на членов Совета.

– И еще одна просьба. Необходимо сделать так, чтобы ни на новых фермах, ни на дороге вдоль леса, сегодняшним вечером и ночью никого не было. Это крайне важно.

Это требование вызвало у присутствующих гельдов удивление.

– Положим, тех, кто живет у холма, мы не выпустим, – покачал головой Херсвальд. – Выставим ополчение на выходах, дозоры на дорогах… Но как загнать в город два десятка фермеров? Да еще и с малыми детьми?

– Начните праздник сегодня вечером, – предложила Мэй Си.

– Праздники Урожая – древний и уважаемый обычай. Столетиями порядок празднования не менялся, – заметил Вайтриц.

– Тогда устройте другой праздник, – подал идею Кин Зи, – например, в честь спасения детей. Накройте столы с угощением и пообещайте рассказать о том, что было ночью на Болотах. Думаю, на такую приманку придут все.

– Ночи уже холодные, – возразила Зельва. – Молодым, положим, еще ничего, а вот старикам да младенцам ночью на улице делать нечего.

– И не нужно на улице, – вдруг поднял голову Йозэф. – Все прекрасно могут поместиться в храме. Разберем сиденья по сторонам, установим длинные столы, будет хорошо.

Он засмеялся и добавил:

– А уж если наши старики умудряются дремать и под музыку на танцах, то на теплых шкурах им будет еще удобнее. Поставим им отдельные мягкие сидения в углах, позаботимся, чтобы там было выпить–закусить, большего и не потребуется. Для малышей приспособим боковые комнаты. Если сейчас распорядиться – к вечеру все будет готово.

Хенрил, Херсвальд и Вайтриц посмотрели друг на друга. Помощи от старика-энле они явно не ожидали и теперь искали в его словах подвох. Йозэф это заметил.

– Впрочем, дело ваше, – пожал он плечами. – Но не забывайте, что храмовые двери закрыть проще, чем городские ворота, которых нет.

– Энле Йозэф прав, – согласился Кин Зи, – это прекрасный выход.

– Да кто же спорит, – проворчал тарн, глянув искоса на довольного служителя. – Хорошо, так и поступим. Сейчас же начнем подготовку. Херсвальд, отправь молодцов поголосистее, пусть объявят по городу и на фермах, что к закату всем быть у храма. Потом вечером нужно дома дозором обойти, все проверить, особо непонятливых проводить.

Херсвальд покачал головой:

– Проводить-то проводим. Но люди начнут задавать вопросы. Лучше дать им хоть какое-нибудь объяснение. И чем оно будет проще – тем лучше. Дети опять же – как за ними уследишь?

– Скажите им, что чоды разбушевались, – сказал Тэи Зи.

– Кто?!

– Чоды. Чоды, приходящие в ночи, – темное лицо черноволосого санорра продолжало оставаться бесстрастным. – И что безопасно нынче будет только в храме. Вот увидите – этого будет достаточно. И особенно – для детей.

– Да о каких чодах вы все речь-то ведете? – возмутился Вайтриц. – Тельга с Вольцем про них говорили, теперь вы еще. Никогда о них не слышал!

– И я, – согласился тарн. – Но, чоды или не чоды – меня больше волнует, сможете ли вы справиться с ними?

– Приложим все силы, – Кин Зи поднялся с места. – С вашей помощью. А теперь нам всем нужно подготовиться.

– Конечно, – Хенрил тоже поднялся со своего кресла, и члены Совета последовали его примеру. – Недалеко от храма, вниз по улице, есть небольшой дом. Он полностью в вашем распоряжении. Внутри вы найдете все необходимое. Вайтриц вас проводит. Если что-то потребуется – обращайтесь сразу же ко мне, или к любому из присутствующих.

На этом собрание закончилось. Распрощавшись с тарном, санорра покинули его кабинет. Выйдя следом за Хенрилом и Вайтрицем на улицу, Кин Зи заметил, что толпа горожан уже разошлась. Гельды занимались своими делами и лишь украдкой рассматривали идущую по улице группу.

Воспользовавшись тем, что библиотекарь замешкался, разговаривая с каким-то прохожим, Кин Зи усмехнулся и тихо спросил:

– Чоды, значит? Приходящие в ночи?

– Приходящие в ночи, – пожал плечами Тэи Зи. – А что?

– Да ничего… Молодец, Тэи.

– Угу.

– Прекращайте болтать, – одернула их Мэи Си. – До заката осталось не так уж много времени, а дел еще полно.

– Согласен. – Кин Зи посмотрел в сторону не спеша идущего к западному горизонту солнца. – Тэи, ты в архивы?

– Просмотрю все записи о смерти горожан за тот период, плюс-минус тридцать лет. Но есть ли смысл? После объединения земель все документы на семьи тарнов хранятся в Аверде, их мы видели, там записи о ее смерти и погребении нет. Вряд ли она затерялась среди гарнизонных бумаг.

– Вот и проверишь. За одним – заглянешь на кладбище. Где искать – знаешь.

– В старой части.

– Именно. Мэис?

– Я пройду по лесу. Если есть прорывы в Тонкий Мир – я постараюсь их заметить. В таком случае, мы ошибаемся, и тут разгуливают какие-то бродячие сущности, вроде Загонщиков. Если прорывов не будет – значит…

– Значит, все сходится, – кивнул Кин Зи. – А я попытаюсь все-таки поговорить со всеми, про кого рассказывал Хенрил. Надеюсь, после того, как нас принародно расцеловали лучшие представители Диверта, при виде меня они не станут хвататься за оружие. А теперь тихо – Вайтриц догоняет.

ГЛАВА 5

Жутко ночью в лесу. Чернота разбавлена ледяным туманом, наползшим с Болот. Непроницаемая серая пелена медленно движется, обтекая деревья, источая холод и сырость. Все вокруг превращается в смутные тени, теряет свои очертания. Кажется, что старые деревья медленно движутся, поворачивают со вздохом свои стволы, печально опускают ветви и жалуются тяжко на что-то свое, непонятное тем, кто не прожил еще под этим небом хотя бы пары сотен лет.

Ночь, словно тяжелый сон больного, тихо ползет по привычной дороге, от заката до рассвета, отсчитывая часы и приближаясь к своей середине. И вдруг туман начинает нехотя расползаться в стороны, открывая неширокую поляну. Посреди нее ясно видна большая куча старых листьев и обломанных сухих веток. И на первый взгляд ничего необычного – то ли ветер постарался, то ли ручьи по весне потрудились, но вдруг раздается шорох и слежавшаяся листва начинает медленно двигаться.

Сначала из нее появляется рука. Широкая ладонь упирается в мох и сразу же выдавливает небольшую ямку, быстро наполняющуюся водой. Ветки и листья рассыпаются в стороны, и с земли медленно приподнимается мужчина.

Он сразу оглядывается по сторонам, шаря в темноте вокруг себя руками. Очень быстро находит то, что искал – рядом, присыпанный листвой лежит стальной нагрудник. Рядом с ним – скомканный и покрытый грязью плащ. Но сейчас не они интересуют его. Раздается тихий звон, и он поднимает с земли длинную пику с широким наконечником. Присев на колени, он внимательно прислушивается. Глаза, иногда отблескивающие желто-красным, внимательно смотрят вокруг, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь туман. Но, похоже, он не смог ни увидеть, ни услышать ничего такого, что хотел бы, потому что, опершись на древко своей пики, он поднимается на ноги и тихо произносит:

– Ольгрид? Ольгрид, ты меня слышишь?

Его голос вязнет в тумане, а лес отвечает ему тишиной.

Мужчина делает несколько шагов, приближаясь к окружающим поляну деревьям. Он идет вдоль них, продолжая всматриваться в белую мглу.

– Ольгрид, ты здесь? Отзовись! – постоянно повторяет он.

Вдруг он останавливается, резко наклоняется и поднимает обрывок светлой ткани. Всего секунду он смотрит на него, затем делает решительный шаг вперед, прямо в темноту.

– Ольгрид!

Он идет между черными деревьями, стараясь не сходить с еле проступающей в тумане тропинки, осматриваясь по сторонам. Периодически останавливается и прислушивается, надеясь услышать хоть что-нибудь. Затем крепче сжимает в руке мокрую ткань, снова зовет… И снова не получает ответа.

Туман все сгущается. Он неохотно расползается в стороны перед идущим и сразу же смыкается позади, сворачиваясь в петли и вырисовывая растворяющиеся узоры.

Внезапно чуткие уши мужчины улавливают тихое потрескивание. Он всматривается вперед и замечает слабые отблески, пляшущие на белой пелене. Его сердце начинает биться чаще, рука крепче сжимает пику, а походка становится бесшумной. Он движется в тумане так осторожно, словно сам стал его частью.

Это же костер! Но кого это занесло в такую глушь? Мужчина вдруг прижимает руку к боку, ощутив острую режущую боль. Уже несколько раз это ощущение беспокоило его, но теперь заболело так, как будто в живое тело всадили лезвие ножа. Но все в порядке, никакой раны нет. Скрипнув зубами, он перехватил удобнее оружие и подобрался почти к самой границе дрожащего светлого пятна.

Хозяина костра он заметил не сразу. Тот сидел, опершись спиной на поваленный ствол дерева, и, судя по расслабленной позе и спокойно лежащим рукам, мирно дремал, укутавшись в широкий плащ. Более никого на поляне не было.

Мужчина задумался. Опасным незнакомец не выглядел: телосложением и ростом явно проигрывал, да и серьезного оружия при нем не было – под плащом его не спрячешь, а на земле ничего не видно.

– Если ты собрался меня грабить, то взять у меня нечего. А если просто хочешь погреться – то можешь не стесняться, подходи, садись, места хватит, – вдруг заговорил тот, кто казался спящим.

Он сделал приглашающий жест. Прятаться в темноте больше не имело смысла, и мужчина решил приглашением воспользоваться. Раздвинув нависающие ветви, он вышел на освещенную поляну.

Сидящий поднял голову.

– Далеко же занесло тебя от Ашхакара, – под капюшоном, прикрывающим голову от тумана, блеснули черные глаза. – Ведь, несмотря на твою одежду, явно позаимствованную у гельдов, ты же раг’эш? Или я ошибаюсь?

– Нет, я раг’эш. – мужчина быстро осмотрел поляну. Странно, но, похоже, туман обтекал ее стороной. – Не сочти за грубость, но не мог бы ты показать мне твое лицо?

– Похвальная осторожность, – незнакомец снял капюшон.

Темная кожа, черные волосы с не то белыми, не то седыми прядями… Санорра. Мужчина опустил оружие, которое все это время держал готовым к обороне.

– Да и тебя далеко занесло от Эш Гевара, – он подошел поближе к костру и тоже уселся около огня.

– Дела в Диверте. Нужно встретить кое-кого, – санорра вынул из-под плаща бутылку с водой. – Пить не хочешь?

– Нет, благодарю.

– Тогда хоть умойся. А то ты выглядишь так, как будто землю рыл. Что случилось?

Набрав в ладонь воды, раг’эш смыл с лица грязь, вымыл руки. Собеседник посмотрел на него и кивнул:

– Так гораздо лучше, – он протянул руку. – Кин Зи. А тебя как звать?

– Саффат! – раг’эш приложил сжатую в кулак руку к груди, а затем протянул ее собеседнику, – Ашфарт Саффат.

– Рад знакомству с тобой, Саффат, – улыбнулся Кин Зи, пожимая ему руку, – Есть хочешь? У меня в костре пара клубней – откапывай любой, уже испеклись.

– Спасибо, не хочу.

– Значит, ты не из-за голода не в себе, – Кин Зи поднял с земли ветку и, выкопав ей из-под костра дымящийся клубень, перехватил его пальцами и принялся дуть, остужая. – Тогда я перекушу, а ты мне расскажи, что за беда изваляла тебя в грязи и выгнала на ночную дорогу.

– Скажи, ты не слышал шума в лесу?

– Шума? – удивился Кин Зи, на секунду отвлекшись от очистки золы и кожуры. – Нет, не слышал. Ты вокруг посмотри – кому сейчас шуметь-то? Я бы услышал. Если уж я тебя услышал шагов за пятьдесят.

– На меня напали. Их было двое, оба из местных. Ты точно ничего не слышал?

– Только двое? – рассмеялся санорра, – Вдвоем нападать на ашфарта, хранителя священного пламени Ашхакара? Да им стоило позвать на помощь еще с десяток друзей! Но не похоже, что твое беспокойство связано с мыслями об их судьбе. Также не похоже, чтобы это принадлежало кому-нибудь из них. Если, конечно, они перед тем, как напасть на тебя, не переоделись в женские платья.

Он указал на скомканную ткань в руке у раг’эш. Саффат смутился. Видно было, что его одолевали сомнения. Кин Зи отложил в сторону неочищенный клубень.

– Послушай, Саффат. Я понимаю, что от хорошей жизни в лесу ночью не прячутся. Но я не гельд, и мне нет дела до того, чем ты перед ними провинился. Так что расскажи мне, что у тебя случилось. Кто знает – может быть, я смогу тебе помочь?

Раг’эш опустил голову. Кин Зи проследил за его взглядом и указал на лоскут, с которого Саффат не сводил глаз.

– Ты ведь искал ее?

Ночь подобралась к самой темной своей части. Туман, ползущий между деревьями, стал еще гуще, еще холоднее. Последние звуки жизни смолкли, растворились в белой мгле. И в этот момент со дна неглубокой ямы доносится отчетливый негромкий стон.

Над краем ямы показывается перепачканная землей ладонь. Тонкие пальцы судорожно вцепляются в землю, скомкав листья. Еще одна рука ухватилась за торчащий из земли корень. Влажное дерево потрескивает, когда из ямы на поверхность выбирается совсем еще молодая девушка. На ней отсыревший дорожный плащ, накинутый на простое платье. Один из рукавов платья оторван, а на руке виднеется длинная широкая царапина.

Выбравшись, девушка отползает в сторону и прижимается спиной к дереву. Видно, что поврежденная рука болит – она старается не прикасаться к царапине, когда, обхватив дрожащие от холода плечи, в испуге оглядывается по сторонам.

– Саффат?

В ответ ни звука. Дрожащими губами она продолжает звать:

– Саффат! Саффат, я здесь!

Но лес молчит. Туман вьется вокруг, и страх все ближе подбирается к сердцу.

– Саффат, где ты?

Девушка осторожно поднимается с земли. Она пытается вспомнить, как оказалась здесь, но память отказывается ей помогать. Она помнит, как на краю поляны из тумана появились двое верхом на пэва. Помнит, как Саффат прошептал ей: «Беги. Беги, пока они тебя не увидели. Спрячься рядом, я позову тебя, когда будет безопасно», а потом, поцеловав, подтолкнул к деревьям и закрыл собой от приближающихся наездников. Она успела услышать окрик: «Эй, ты, на поляне! Бросай оружие!», а потом рванулась вперед, сквозь кусты, даже не заметив, как ветки вцепились в ткань рукава, оторвав его и расцарапав руку. Сзади послышались крики и звон металла. Потом… Девушка схватилась руками за голову. Нет, ничего не удается вспомнить. Но поляна должна быть совсем рядом – где же она? Где Саффат, который должен позвать ее?

Вокруг темнота и тишина. В тумане ничего не видно и становится все холоднее.

– Саффат!

Нужно идти. Возможно, он сейчас бродит по лесу, разыскивая ее. Может быть, он уже далеко отошел от поляны. А кричать громче наверняка опасно – мало ли, кто может услышать.

Запахнувшись в отсыревший плащ, чтобы хоть как-то согреться, девушка пробирается через кусты, всматриваясь сквозь туман. Она старается расслышать знакомый голос, зовущий ее, или звук шагов в тишине, но слышит лишь свое сбивчивое дыхание. Туман обнимает ее холодными руками, гладит по волосам и прикасается к лицу, оставляя холодные капли, которые смешиваются с текущими из глаз слезами. Иногда ей кажется, что из-под тумана проступает тонкая тропинка, над которой меньше свисающих колючих веток, и она старается идти по ней. Рука саднит, рана неприятно подергивается. Да еще и в шее появилась какая-то тянущая боль.

Может быть именно потому, что она смотрела под ноги, а не по сторонам, ей не удалось заметить, когда в тумане вдруг появился источник неяркого дрожащего света. Прямо на ее пути горел костер – такой манящий в этой холодной черноте.

Но кто разжег огонь в лесу в такое время? Так хочется к теплому огню – но не встретит ли около него смерть? Где сейчас те, кто напал на них? Возможно, это они и есть? А, может быть, это Саффат разжег огонь, чтобы она увидела его в темноте? Нужно проверить.

Пытаясь сдержать сбивающееся от холода дыхание и стараясь ступать как можно тише, Она приближается к освещенной костром поляне. Странно, но она совершенно не скрыта туманом, так что ее можно хорошо рассмотреть. И тут девушку настигает разочарование – на поляне нет Саффата, и костер разжег не он. У той, что сидит у огня, спиной к темным деревьям, слишком стройный силуэт и очень длинные волосы, чтобы спутать ее с мужчиной.

Женщина в лесу? Одна? В такое время? Но девушка уже не думает ни о чем. Она чувствует тепло огня и видит хоть кого-то, кто может разделить ее одиночество в этой ночи.

– Помогите! Пожалуйста, помогите!

Собрав последние силы, девушка пробивается сквозь кусты на поляну. Сидящая у костра вскакивает на ноги и оборачивается на шум. Увидев ее лицо, девушка замирает на краю освещенного костром круга.

– Санорра?!

Но как же это? Бежать. Бежать назад, в лес! Лучше уж темнота и холодный туман, чем… Но свет костра вдруг начинает гаснуть в глазах, затем поляна резко наклоняется вниз, а потом – темнота.

Потом она почувствовала тепло. Энлиан Светоносная, как же хорошо! Пожалуйста, пусть тепло останется. Пожалуйста…

– Ольгрид? Ты – Ольгрид?

Девушка открывает глаза и замечает, что она лежит на просохшей и прогретой земле, недалеко от костра, укрытая широким черным плащом. Ее собственный – мокрый и грязный – сохнет, наброшенный на воткнутые в землю ветки. Интересно, откуда плащ? Санорра что ли поделилась?

Сама она сидит рядом. Смотрит своими огромными черными глазами и ждет ответа. С трудом разлепив сухие губы, девушка прошептала:

– Почему ты меня не убила?

На лице у темнокожей появилось удивленное выражение.

– А зачем мне тебя убивать?

– Потому что ты санорра…

– Действительно, как я сразу не подумала, – хмыкнула та. – Ну, теперь что уж.

Она подняла с земли палку и подцепила из углей горящего костра тускло блеснувшую металлическими боками флягу. Подхватив ее руками, свинтила крышку, оказавшуюся к тому же и маленьким стаканчиком. В него она осторожно налила из немного темной жидкости. В воздухе остро запахло травами.

Санорра протянула стаканчик лежащей.

– Выпей вот, станет лучше, вот увидишь. И скажи уже, наконец: Ольгрид – это твое имя?

Укутанная в плащ девушка не спешила брать предложенное питье

– Что это? И что со мной случилось? Что ты со мной сделала, санорра?

Темнокожая вздохнула и опустила стаканчик.

– Во-первых, это простой настой из трав. Из каких – не знаю, потому что варила его не я, но можешь мне поверить, тот, кто его сделал, хорошо в этом разбирается, так что пей и не бойся. Во-вторых, что с тобой случилось, я понятия не имею, но, судя по твоей одежде и твоему состоянию – ничего хорошего. Ты с криком выскочила из леса, а потом, ни слова не говоря, упала в обморок. В-третьих, за то время, пока ты лежала без сознания, я стащила с тебя эту твою мокрую хламиду, счистила с тебя грязь и уложила по-удобнее. А сейчас жду, пока ты наконец осознаешь, что здесь тебе никто не желает зла, и дашь напоить тебя укрепляющим и успокаивающим отваром. И когда ты успокоишься, то, возможно, все-таки ответишь на мой вопрос: тебя зовут Ольгрид?

Она снова протянула стаканчик и на это раз девушка его взяла.

– Кстати, будь добра, прекрати звать меня «санорра». Меня зовут Мэи Си, хорошо?