– Так здесь написано, – недовольно буркнула командир. Продолжила: – Маршрут в Солнечной системе: станция Земля-Орбитальная-9 – Врата «WASP-13»… что такое «Врата»? Ладно, проехали. Маршрут в системе WASP-13: Врата – орбита планеты WASP-13 d (Диана)… что-что, «Диана»? Лихо. Назначение рейса: обеспечение ресурсами проекта «Терра-Диана». Груз: 76 312 единиц ДЧТ… это что такое? Непонятно. Теперь собственно полётный журнал. «Стандартное время 12.11.2358 11:43. Расстыковались со станцией Земля-Орбитальная-9 в штатном режиме…»

Она продолжала читать, но Вацлав перестал слышать её голос, видеть, что там дальше написано. Не мог оторвать взгляд от даты. Мысли застряли на ней же, не в силах воспринять и усвоить. Когда командир перелистнула экранную страницу, он закричал:

– Стойте! Вы что, не заметили? Какой там год написан?!

– Успокойтесь, пилот, я заметила.

В голосе командира был лёд. Она перешла на официальное «вы», что всегда означало крайнее недовольство подчинённым. В других обстоятельствах Корницкий язык бы прикусил, но не сейчас.

– Там написано «2358»! Но это же…

– Это на пятьдесят один год позже нашего отбытия из Солнечной системы. «ТС 236» «гость» не из прошлого, а из будущего.

– Но как такое может быть?! Время анизотропно, в прошлое попасть нельзя! Или это мы… застряли в надпространстве на полвека, и уже пятьдесят восьмой год?

– Я не знаю. Нет технической возможности определить, какой год сейчас на Земле. Давайте дочитаем бортжурнал, если не возражаете. Немного осталось.

Вацлав сконфузился, сообразив, как глупо себя ведёт. Кивнул.

– Да, конечно.

– «23.11.2358 08:15. Вошли во Врата. Начинаем проверку готовности». «23.11.2358 17:50. Корабль готов к переносу. Покидаем борт». Всё. Примечание: Планета WASP-13 d названа в честь Дианы Шнит, командира первой исследовательской экспедиции в систему.

Она замолчала. Когда заговорила вновь, льда в её голосе не было, только удивление:

– Похоже, Ахилл таки догнал черепаху.

– Что? – не понял Корницкий.

– Ты слышал об апориях Зенона? Это древнегреческий философ. Его рассуждения о парадоксах времени, пространства, движения на тысячелетия опередили свой век. В одном из них он говорит об Ахиллесе, бегущем за черепахой. Пусть Ахиллес бежит в десять раз быстрее и находится в тысяче шагов позади черепахи. За время, пока он пробежит это расстояние, черепаха проползёт сто шагов. Когда Ахиллес пробежит эти сто шагов, черепаха проползёт ещё десять, и так далее. Процесс будет продолжаться до бесконечности, Ахиллес никогда не догонит черепаху. Теория надпространственных перемещений приняла эту апорию в качестве постулата. Длительные события, последовательные в трёхмерном пространстве, останутся последовательными и при переходе к высшим измерениям. Два столетия межзвёздных полётов вроде бы подтвердили незыблемость постулата. Но «никогда не случалось» не означает «не случится впредь», а постулат – всего лишь предположение. «ТС 236» – не скачковый корабль в нашем понимании, но он каким-то образом преодолел десятки парсеков. Значит, мы понятия не имеем о технологиях потомков. Тем более о внешних факторах, способных нарушить их работу…

Она запнулась, пальцы её опять засновали по пульту. Обзорный экран корабля ожил. В центре его ярко светилась умирающая Бетельгейзе.

– Возможно, причиной стала вспышка сверхновой? Мы не знаем, но это и не важно. Есть факт – при движении в пространствах высших измерений последовательность событий может быть нарушена. Я понятно объяснила?

– Да, – неуверенно подтвердил Корницкий. – А кто такой Ахиллес?

Несколько секунд замешательства, и командир прыснула.

– Ладно, забудь. Это мои досужие умопостроения. Пусть учёные мужи головы ломают над феноменом. Посмотрим, что здесь ещё есть. Вот это, наверное, описание груза. Интересно.

Она вывела на дисплей очередной текст. Вацлав прочёл и не поверил глазам. И командир не поверила.

– Что, список пассажиров? Какие пассажиры на грузовозе? Семьдесят шесть тысяч триста двенадцать человек? Это вообще бред. Корабль большой, но не настолько же. Даже если предположить, что он весь заполнен гибернационными капсулами… нет, не может быть!

Она замолчала, снова взялась изучать пульт.

– Командир, что вы делаете? – не удержавшись, спросил Корницкий.

– Ищу, как из пилотского модуля пройти в грузовой. Хочу посмотреть на этих «пассажиров».

Увы, поиски успехом не увенчались. Попасть в грузовой модуль можно было только снаружи. Видимо, присматривать за грузом в обязанность экипажа не входило.

– Что ж, придётся прогуляться по обшивке, – подвела итог Шнит.

Встала с кресла, вернула на место шлем.

– Но там же Бетельгейзе… – пробормотал Вацлав.

Командир его реплику пропустила мимо ушей.

Поход к аварийному люку через открытый космос занял почти час. Всё это время Вацлав места себе не находил. Корпус «ТС 236» прикрывал женщину от жёсткого излучения сверхновой, но полностью защитить не мог. Во сколько миллизивертов обойдётся ей любопытство? Хорошо, хоть автоматика потомков работала безукоризненно.

Внутри грузового модуля атмосферы не было, поэтому полноценный шлюз не требовался. Короткий тамбур, и фонари на скафандре командира выхватили из темноты стеллажи, плотно заполненные… Что именно лежит на стеллажах, Корницкий разглядеть не успел, – картинка погасла.

– Не стоит тебе этого видеть, – прозвучал голос Шнит, упреждая обеспокоенный вопрос. – Да, они тут, все семьдесят шесть тысяч.

– Они… мёртвые?

– Я бы так не сказала. Скорее, не живые. Я возвращаюсь.

Но вернулась на «Нансен» она лишь три часа спустя. Поднялась в рубку, тяжело опустилась в кресло. Спросила:

– Что будем делать, пилот?

Вопрос был неожиданным. Вацлав растерялся, услышав его из уст командира. Но она и не ждала ответа.

– Не знаю, как человеческие тела… трансформировали в такой вид. И даже представить не могу, как их восстановить в первоначальный. Ничего похожего на аппаратуру для подобной цели на борту я не нашла. Но предположить, что для колонизации планеты понадобилось семьдесят шесть тысяч мумий, было бы чересчур. Значит, исходим из того, что на борту живые люди. Это всё меняет.

Это и впрямь меняло случившееся кардинально. Одно дело наткнуться в открытом космосе на потерянный грузовоз, совсем другое – на лайнер без экипажа, но с семьюдесятью шестью тысячами пассажиров. Корницкий облизнул вмиг пересохшие губы, пробормотал:

– Вытащить их отсюда мы не сможем. Нужно возвращаться на Землю и предупредить, чтобы их полёт отложили на… ну, не знаю.

Подумав, Диана Шнит кивнула.

– Интересный был бы эксперимент. Что произойдёт с находящимся здесь «ТС 236», если он не стартует из Солнечной системы? Вот только осуществимый ли? Апорию Зенона ввели в качестве постулата теории надпространственных перемещений, чтобы избавиться от временных парадоксов. У меня из головы не идёт примечание в бортовом журнале. Там сказано, что планета названа в мою честь, но ни слова о том, кто и когда это сделает. А я не впала в маразм, чтобы называть вновь открытые планеты своим именем. Понимаешь, Вацлав, что это может означать? Временной парадокс – неприятная штука. По сути, мы оказались в шкуре кота Шрёдингера, ожидающего, когда коробка откроется.

– И что нам делать? – вконец потерявшийся Вацлав вернул командиру вопрос.

– Не знаю… – Та внимательно посмотрела на него и внезапно сменила тему. – А ты давно бодрствуешь?

Корницкий взглянул на табло хронометра, признался:

– Двадцать три часа.

– Охо-хо-хо. Ты давно должен был разбудить маневровую группу и идти отдыхать, а я тебя задержала. Ладно, с маневровой спешить не будем, но ты ложись поспи. Я пока подежурю. И подумаю.

Вацлав был уверен, что не уснёт после всего случившегося. И правда, стоило закрыть глаза, как появлялся Зенон – бородатый, закутанный в плащ, типичный древний грек. Расстояние между ними было тысяча световых лет, но бежал Зенон в сто раз быстрее. Апории не действовали, и пилот знал: стоит греку догнать его, как он превратится в кота Шрёдингера. Со всеми нехорошими последствиями.

Однако затем молодой здоровый организм победил философию. Корницкий заснул крепко, без сновидений. Зенон был посрамлён.

Проснувшись, он первым делом проверил время. Присвистнул от удивления: умудрился проспать почти десять часов, и командир его не будила. Поспешно умылся, оделся, поднялся в рубку.

В рубке было пусто. Удивляясь всё сильнее, пилот отправил вызов по интеркому. Командир не отвечала. Легла спать, не разбудив его? Поколебавшись, Корницкий спустился на жилую палубу, подошёл к каюте Дианы Шнит. Нерешительно коснулся сенсоров рукояти. Дверь была не заперта изнутри, послушно отворилась. Не требовалось входить, чтобы увидеть: каюта пуста.

На смену удивлению пришло беспокойство. Вацлав больше не сомневался, куда подевалась командир. И если она не отвечает, значит, случилась беда. Он бросился к шлюзу. Скафандр Дианы Шнит покоился на положенном месте, – в грузовой она не пошла, и на том спасибо! Корницкий тоже хотел идти в пристыкованный корабль налегке, но в последний миг передумал. Если на борту «ТС 236» случилась беда, то нужно подготовиться ко всему. Поэтому он и скафандр надел, и лазерный резак с функцией бластера прихватил – мало ли!

Один за другим раздвигали и сдвигали лепестки шлюзовые люки, – сначала на их корабле, затем на чужом. Вацлав первый раз увидел потрясающую эстетику потомков собственными глазами, смог притронуться к ней. Но даже не задумался об этом. Не останавливаясь, пробежал к рубке.

Он правильно угадал. Диана Шнит сидела за пультом, плечи её вздрагивали.

– Командир? – окликнул он.

Женщина обернулась. Глаза красные, щёки мокрые, – плачет?! Та самая «железная Шнит», за плечами которой четырнадцать звёздных экспедиций, опыт полётов в дальний космос, какой ему, новичку, не снился? Корницкий не мог в это поверить, спросил растерянно:

– Что-то случилось?

Командир кивком головы указала на дисплей. Вацлав подошёл ближе, прочитал верхнюю строку: «Персональные данные пассажиров». Перевёл взгляд на фото человека. Волосы зашевелились, ноги сделались ватными.

С дисплея корабля, покинувшего Солнечную систему в две тысячи триста пятьдесят восьмом году, на него смотрела Диана Шнит. Женщина на фото выглядела на несколько десятилетий моложе оригинала, но это была она, несомненно. Те же черты лица, тот же цепкий взгляд светло-серых глаз. Хватаясь как за соломинку, Корницкий поспешил прочесть текст справа от фото. Соломинка выскользнула. Чёрные буквы на белом фоне сообщали: «Диана Шнит». Зенон из его сна никуда не делся, он прятался где-то в уголке сознания. И теперь громко захохотал.

Понимая, что должен немедленно найти хоть какое-то рациональное объяснение, Корницкий принялся читать текст под именем. «Специальность: инженер-климатолог. Год рождения: 2335. Родители: отец – Марк Шнит, мать – Инна Коблева…»

Пелена сумасшествия лопнула. Вацлав выдохнул облегчённо.

– Это же ваша…

– …внучка. Дочь Марка, которая родится очень нескоро. Вырастет, получит хорошую специальность, полетит терраформировать планету, названную в честь её бабки… и не долетит. Одна из семидесяти шести тысяч.

Она резко сжала кулаки, зажмурилась, но не заплакала. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы справиться с собой. Затем она открыла глаза, снова заговорила. Голос сделался холодным и властным, каждое слово – приказ:

– «Фритьоф Нансен» продолжает экспедицию в соответствии с полётным заданием. До возвращения на Землю ты не скажешь никому ни слова о том, что здесь произошло. И на Земле сообщишь об этом не сразу, а в две тысячи триста пятьдесят восьмом, после того, как «ТС 236» войдёт в одни Врата и не выйдет из других. Орбита одиночного коричневого карлика – вполне надёжное место, чтобы сохранить космический корабль. Он останется целым и невредимым не то что десятки – тысячи лет. Когда придёт время, думаю, потомки найдут способ забрать находящихся в грузовом модуле людей. До тех пор – никакой информации! Даже о вспышке сверхновой. Они могут посчитать её опасной и отложить полёт, могут вообще заморозить проект терраформирования. А такого случиться не может, потому что не случилось. Мы должны восстановить последовательность событий во что бы то ни стало. Иначе временной парадокс сделает это за нас. Вацлав, ты понял? Мы – и наш экипаж, и эти люди – надеемся на тебя.

– Д-да. Почему вы говорите только обо мне? А вы?

– Я остаюсь. Не доверю автопилоту коррекцию орбиты. Я должна убедиться, что «ТС 236» не упадёт на субзвезду… – Диана Шнит запнулась. Внимательно посмотрела на пилота, призналась: – Вацлав, мне нельзя вернуться. Я не смогу видеть, как внучка растёт на моих глазах, взрослеет, из девочки превращается в девушку, и знать, что всё это время её обезвоженное тело лежит в потерянном корабле за сотни световых лет от Земли. Я сорвусь! А значит, такого варианта событий не существует.

– Но в пилотском модуле нет установки гибернации, – растерянно пробормотал Корницкий. – Как вы протянете эти годы? Запасов кислорода не хватит на пятьдесят с лишним лет. А продовольствие? Даже если мы перенесём сюда всё, что есть на «Нансене»…

– Мы ничего не будем переносить. Чтобы вывести «ТС 236» на орбиту субзвезды и убедиться в её стабильности, запасов мне хватит.

Она наконец-то разжала кулаки, улыбнулась. Вопрос: «А потом?» – так и не слетел с губ Вацлава.

Земля, 2401 год

Гости объявились утром, но старик был предупреждён о визите и установил будильник гипносна на нужное время. Он успел умыться, побриться, надеть парадный мундир, и когда два башибузука двенадцати и девяти лет взлетели на крыльцо, встретил их во всеоружии.

– Привет, дед! Ты видел сверхновую? – с порога потребовал доклад старший.

– Нет. Я спал.

– Как спал?! Это же событие тысячелетия! Мы ради него с Дианы прилетели, а ты – проспал?!

– Ничего, деда! – поспешил успокоить младший. – Она и днём светится. Пошли, покажу!

Схватил за руку, потянул. Старик послушно вышел вслед за ним. Бетельгейзе сверкала на утреннем небе, придавая ему фантастический оттенок. Даже Солнце не способно было притушить её блеск.

На лужайке перед домом стоял прогулочный флайер. Высокая худощавая женщина в светло-зелёном комбинезоне медленно шла от него. Увидела старика, улыбнулась, помахала рукой.

– Доброе утро! Принимайте нахлебников.

– Доброе утро. Как долетели?

– Спасибо, хорошо.

– Илья не с вами?

– Нет, мы втроём. У мужа много работы. И вы же знаете отношение детей первопроходцев к этой сверхновой. Мама Ильи умерла от последствий облучения, полученного, когда фронт вспышки достиг системы WASP-13.

– Да уж… – Старик вздохнул. Поспешил сменить тему. – Идёмте завтракать?

– Позже. Давайте сначала бабушку навестим, а мальчишки пусть тут погуляют. На Диане мы таких лесов пока не вырастили.

До Мемориального кладбища героев космоса флайер доставил их за сорок минут. В действительности, захоронений там не было. Кто-то не вернулся из экспедиций, другие завещали развеять свой прах на орбите родной планеты либо над её лесами, горами, океанами. Но тем ни менее это было кладбище – место, куда можно прийти, пообщаться со своими ушедшими близкими.

На гранитной табличке, не отличимой от сотен таких же, значилось: «Диана Шнит. 2259 – 2307». Женщина положила рядом с табличкой букет лилий. Улыбнулась на немой вопрос старика, качнула головой.

– Нет-нет, это земные.

Сегодня она как никогда походила на ту Диану Шнит, под командованием которой старик служил давным-давно. Неудивительно, – если считать только биологические годы, они почти ровесницы. Он знал, что сейчас услышит.

– Вацлав, скажите, что на самом деле случилось в системе той субзвезды? – спросила Диана Шнит как всегда при их встречах.

Как всегда, старик не ответил.

Флинт Киборд
Каждая планета мертва

Every planet we find is dead

– В бесплатной мышеловке бывает только сыр, – изрёк Хирге. Он любил загадочные древние присказки. – Так что нет. Не советую.

– Ну и ладно, – качнул джойстик мимо Нерг. Он был отменно покладист, этот Нерг.

– Вот за тот бомбульдер, – посоветовал Хирге.

– Чего? – не понял Эрих.

– Хирге слов нахватался, – объяснил Нерг. – Не суть. Нандаманай.

Церекс-4, он же Зирекс Дельта. Серое небо, серый пейзаж. Город до бесконечности. Мёртвый… Если киберов не считать жизнью. Но и кибержизнь здесь какая-то… доходяжная. Как на всех Церексах.

Орф и Эрих сидели рядом. Эрих теребил эмган:

– А как на воду повернуть?

– Зачем тебе?

– Ну, просто… чтоб случайно не…

Орф немножко разбирался. Повернуть «на воду» – это людей жарить, есть режим такой, хотя главное – приборы жечь, схемы. То есть киберов. Тут угарная мощность вообще. Киберы если не вырубаются, то тупеют резко, их уже можно с хвоста стряхнуть. Тонкие схемы жжёные потому что.

– Не знаю, – соврал Орф. – Вот этот предохранитель не трогай…

– А это что у тебя? – В следующую секунду узрел Эрих прозрачную штуковину в упаковке на шейном шнурке.

– Капсула. С ядом, – честно ответил Орф. – Ну, снарядили… Под рассказы о киберах, которые людей мучают…

– А-а, страшилки, – хмыкнул Эрих.

– Да ладно. Нормальная логика, – отозвался Нерг.

– Классика её! – уточнил Хирге.

Хирге основательно развернулся в их сторону.

– Киберам. Интересна. Регенерация, – с расстановкой разъяснил он. – То, как раны на нас заживают. Такую фигню тебе объяснять приходится. А не фигня здесь то, что это – периферийные дятлы-киберы, самостийные маргиналы. Центровой киберспейс проехал давно регенерацию, у них блочность и ремонт. Так технологичней.

– То есть не фигня – то, что мы имеем дело с дятлами. На Церексах, – объяснил Нерг. – И это опасно.

Эрих взялся возражать:

– Слуште, ну один процент здешних киберов опасен для человека! Я штудировал же вопрос!

– Не процент. Меньше. На порядки, – уточнил Нерг.

– Условно-опасных я тоже включил, – объяснился Эрих, хотя уже непонятно было, кто эту самую опасность числит выше. – Да и кто считал? Пусти дикаря в наш дом – ему всё опасно будет, вся техника!

– Это вряд ли, – усомнился Нерг. – Ну, разве что техника будет та ещё… дятловая… Ладно, успокою: киберы-садисты-расчленители нами пока не встречены. Так что да, страшилки, как бы… Но, может, встретятся ещё? Никто не хочет вернуться к терминалу?

Оба гостя помотали головами.

– Ну хорошо. – Нерг перешёл на монотонную скороговорку. – Напоминаю, что вне терминала с нами может произойти что угодно – и никаких доказательств. Данные регистраторов глайдера или твоей снаряги не сертифицируются. То есть могут помочь расследованию – но не станут доказательством. Мы переубиваем друг друга – и никому ничего не будет. Можно врать что угодно. Кейс спустят как бездоказательный. Все поняли?.. Мы в немодерируемой зоне. Следующая остановка – Райские сады… Хотя нет, остановки ещё будут.

И заложил плавный поворот «вон за тот бомбульдер»…

– Они троллят тебя вообще-то, – поведал Орфу Эрих. То ли в друзья набиваясь, то ли в эксперты. Орф неопределённо кивнул. Хирге, обернувшись, взял слово:

– Троллим, не троллим… Давай так. Общие места. Мы для киберспейса – никто. Согласен? Ненаблюдаемая величина. Плесень. Нас можно и в покое оставить, кстати. Или поизучать. Хотя вряд ли интересно.

– …Или принять за что-то другое, – вставил Эрих.

Нерг хмыкнул.

– Ты как себе представляешь киберспейс?

– Ну… Киберы разрабатывают киберов, – отозвался Эрих. – Производят, утилизируют… Любых. Под любое пекло и холод, любые условия, любой космос. Вещества и энергию – отовсюду, с планет и звёзд.

– Киберспейс всемогущ?

– Да.

Нерг кивнул, как бы полностью удовлетворённый ответами (и даже заскучавший от них) – и беседу не продолжил. Да и ему хватало дел как пилоту, видимо…

Орф решил поизображать словоохотливость:

– Я байку слышал… Кто-то из наших, разведчиков. Давно ещё… Выскочили куда-то, метеоритным роем чуть не убились… И там планетка вполне себе… Короче: садятся – а вся планета утыкана разведчиками, ну, кораблями их же модели! Или чуть более ранней…

– Та-ак… – оживился Эрих. – И что это было?

– Нанобульон. Ну, порошковый. Грунт такой. Всё, что туда попадает, – копируется, много раз. Кто-то сел… крушение, может… но людей не было уже живых, не засекли.

– А корабли-то рабочие? Или мутанты, как тут?

– Да хрен их знает! Удрали оттуда, еле выбрались.

– Э-э-м-м… Их что? Тоже размножило?

– Не-ет, они садиться не стали. Зонд им грунт привёз – посмотрели, и вместе с зондом убили. Нанотоксичность…

– Короче, понял, да? – обернулся ехидный Хирге. – Байка что надо, концы в реку! Это из тех сказочек, которыми Зирексы объяснить пытались. Нанобульон. Мутации. Ну-ну…

Орф улыбнулся. Как бы – да, смешно, ладно.

Он заранее решил, что лучше проявлять любопытную неосведомлённость – даже когда не слишком интересно, – нежели молчать и думать о своём. Пусть люди почувствуют себя важными. Вольёшься в общество опять же… Да и – здесь было вполне интересно, несмотря ни на что. Хотя, по ситуации, Орфа вообще ничего не должно было б интересовать… Ладно: отвлечься – тоже повод для «интереса» ко всему.

– А чё киберов так мало? Нет вовсе…

– Их много, – ответствовал Нерг. – Просто не видны. Пока… – подумал пару секунд. – Проверю, кстати, вот да…

Заложил вираж вдоль врытых в почву ржавых шаров двадцатиметрового диаметра, затем штабелей непонятно гнутых рельсов (или что это было?) – и припарковался под стеночку, где неподалёку стоял другой глайдер.

– Остановка первая. Не выходить. Ждать здесь.

Нерг выдвинулся к тому глайдеру. Обошёл его, залез в кабину… Вернулся с довольным лицом:

– Гляди-к ты, починила! Говорю же – этот глайдер удачливый. Всё, на нём и пойдём.

– Ой, как в тот раз было удачливо… – пробурчал Хирге.

– А что было? – заинтересовался любопытный Эрих.

Хирге промолчал, Нерг ответил:

– Да так… Обычное. Налетела какая-то хрень…

– Нерг налетел на какую-то хрень… – тут же поправил Хирге. Но дальше никто ничего не объяснил. Ладно, мало ли…

Перебрались. Глайдер был поновей и получше, чем та барбухайка, на которой они вышли из терминала.

Орф осмысливал ситуацию:

– То есть… Они чинят нашу технику?

– Когда как.

– Принимают за свою. Ибо похожа, – объяснил за Хирге Нерг.

– Что, настолько… местная техника… действительно похожа на нашу? – загорелся восторгом Эрих.

– Когда как. Попадается местный транспорт…

– Но не едет, – вставил Нерг.

– …где сиденья как бы для людей. Эргономика сходится. Сенсация… Но большинство техники мёртвое, не забывай. Там и сям какие-то идиотские механизмы шевелятся. А вот автономные киберы себе на уме. Чинят. Ломают… Иногда стаями шарятся… Но их мало.

– А на остальных так же? – спросил Орф.

– Да.

– Нет, – почти одновременно ответили Нерг и Хирге. Причём вопрос оба явно поняли правильно: «на остальных Церексах». Нерг пояснил:

– Всё разное, но всё одинаковое.

– Я в смысле, понять… почему здесь… реально никого больше.

Хирге взялся объяснить:

– А именно потому что одно и то же! Смотри. Зирекс Первый самый обжитой. Так?.. Второй – для тех, кому непременно нужна другая песочница. Хотя игрушки те же. Третий… ну, там уже почти как у нас. Для любителей трудностей. Хотя такие чаще лезут на самые свежие Зирексы. Но им там быстро надоедает – абсурд, знаешь, надоедает быстро! Особенно тому, кто надеялся его понять. То есть Дельта… – самое неинтересное, что ли. Потому что то же самое. И никого нет. Я и Нерг – пара злыдней, Рейна не в счёт. Вот вы тоже отсюда с проклятьями свалите… если живы будете.

– Зато чуть ли не самый чистый. Первозданный, – высказал мнение Эрих.

– Самый чистый – седьмой. Или восьмой нашли уже?.. А по нам-то толпа паломников протопталась. Впрочем, хиленькая. Это вам не Первый… Зирекс-пафос выходит из моды.

– Э-э… пафос? В чём? – не понял Орф.

– Ну как же, – ехидно застрял взором на нём Хирге. – Мы находим их. Одну за другой. И каждая планета мертва! Кислород, гравитация – всё под нас! Ах-ах! Братья по разуму! И жестокий киберспейс их уничтожил! Не так ли? Давайте же сплотимся и забудем распри – кто ещё говорит, что вражеский киберспейс не так уж коварен? Что он просто не замечает нас?

– Не гони, Хирге. Всё было иначе, – кинул Нерг.

– Да так примерно и было. Все постарались не замечать, что именно мы находим.

– М-м-м… Правда? – усмехнулся Нерг.

– Ладно! – отмахнулся Хирге. – Хорошо: заметили. Кинулись изучать… Расписались в беспомощности. Растерялись. Ну а политикам-то что – любую картинку нарисуют. Повыгодней. Пока учёные мямлят и не телятся…

Орф не знал, что значит «не телятся», но спрашивать не стал.

– Вот кстати: хоть что-нибудь они нынче мямлят? – поинтересовался Нерг. – Ты вроде следишь. В рамках допуска… Какая концепция возобладала?

– Да никакой. Умерший технобред. Города мертвы – но наноботы, макроботы… инерционно достраивают среду. Угасающая киберсфера рождает монстров… Туфта, но общепринятая. – Тут Хирге обернулся к Орфу. – Я понятно излагаю?

– Нет, – ответил за Орфа Нерг.

– Да понятно, – уверил Орф. – Но я думал, общепринятая – это…

– Что?

– Ну… типа Церексы – развивающие игрушки для человечества.

– Ага, от милого заботливого киберспейса! – ухмыльнулся Хирге.

– Нет. Скорей от коварного, – встрял Эрих. – И кстати, тут ведь есть чему ужасаться! Если представить людей, научившихся жить на Церексах. Они ж весь космос нагнут! И Землю похоронят… Это не люди будут, а придатки к киберам.

Хирге проаплодировал тремя картинными хлопками.

– Браво! Вы воспроизводите диспут для массового люда.

– Из первых диспутов про Зирексы. Давайте уже, выход на сцену Трезвого Аналитика…

– Я… не застал, видимо, – извинился Эрих. – И… что аналитик?

– Ну, он такой… Дескать: здравый анализ даёт всё наоборот – не нагнут. Не похоронят. Новый сорт дикарей выйдет. А киберспейсу такие придатки ни к чему. Вот что говорит Трезвый Аналитик. С тех пор как стало ясно, что вся зирексная туса действительно маргинальна и смехотворна, дискуссия отпала. Хотя иногда её достают из пыльного сундука.

Орф попытался вспомнить, что такое сундук…

– Эрих троллит. Это про Рейну, – бросил через плечо Нерг, ведущий глайдер через «движуху». И дискуссия действительно загнулась – за бортом было интересней.

Мостовые краны (или как их ещё назвать?), под которыми и меж которыми петлял глайдер, слегка двигались. Иногда. Некоторые. Ими было занято огромное поле. Иногда с какого-нибудь из них обваливался груз (или что это было?) – падал некий кубик и раскалывался (кажется), Орф засёк это дважды в отдалении. Но если на глайдер такое рухнет… Ну, автопилот вывернется, может… Но киберы-то не слабей него движения просчитывают…

– А обойти нельзя?

– Там хуже. Цемент, – отмахнулся Хирге, и Орф не стал уточнять, что же это за цемент, который хуже.

Орф был наслышан, что полёт через «движуху» требует добавки к автопилотированию пилотской интуиции. Тут главное – «не злить» и, как ни странно, «наглеть» иногда. Автопилотному разуму вечно не хватает чего-то для полноценного усвоения этого алгоритма (впрочем, и не каждому человеческому пилоту хватает)… Ну, Нерг-то опытный… И «движуха» совсем вялая…

Миновали. Пошёл ландшафт из каркасных вышек и вышечек с присутствием отдельных строений без крыш, из которых тоже что-то выпирало.

– Политики заболтали главное, – реанимировал дискуссию Хирге. – Что никаких следов биоформ не найдено. Что Зирексы девственно чисты, никто тут не жил. Когда это стало всё же просачиваться – пошла заместительная мулька про «игрушки для будущих нагибателей». Киберспейс коварен же? Хотя народные массы уже намертво выучили первую версию. Про убитые цивилизации. Вот этого из народа не вышибешь! Никакими силами!

– Почему? – усомнился Эрих.

– По логике вещей. И по фактам. С самого начала. Когда человечество обнаружило, что космос – это вообще-то киберспейс, то… В общем, страх перед ним неискореним. Я имею в виду именно страх глупый – что киберспейс против нас что-то затевает.

– Но ведь были эпизоды, когда…

– Послушай. Если б киберспейс нас по-настоящему уничтожал – давно сухого места б не оставил! Но мы ему – пофиг, явно. Ну… в прикол. Ребусов нам настроить. Это, типа, если смотреть на Зирексы… Но бессмысленные что-то ребусы. Как бы и не для нас.

Орф решил высказать идею:

– А может… мы ему, в общем, пофиг, но… какая-то периферия киберспейса, самый панк киберспейса – тупо нами интересуется? Ну, сдуру? И строит тупые ребусы? А? А центровому разуму мы точно пофиг. Что? Непохоже? Очень похоже! Прям так и есть!

Нерг кивнул.

– Годится. Нами интересуется тупой левый разум. Но цель этих техноусилий у него будет. Как раз тупая. Вычисляемая.

– Она скрыта за его глюками. Наши вычислители не догоняют цели за этим хаосом.

– Хаос вычитается из сигнала элементарно – на то он и хаос.

– Смотря какой, – упорствовал Орф.

Хирге подмигнул:

– Итак, версия: интересующийся нами разум настолько туп, что нам непонятно, на фига эти города. То есть суть версии – что всё непонятно! Но – это не мы тупые, это он! Блеск, я коллекционирую такое. Коллекционная тупая версия. Спасибо, Орф.

– Ты упрощаешь до неправильности. Всё и всегда, – обиделся Эрих.

– Конечно, лучше запутать до заумной загадочности. И ты сразу гигант мысли.

– Да я-то не… претендую на умность, – объяснился Орф. – Так, подумалось. Нерг, опять же, говорил… про дятлов-киберов что-то.

– Вовсе я другое говорил, – отозвался Нерг. – Слышь, бро. Есть теории, которые работают, – и есть, которые объясняют. Красиво. Мощно. Но я – так, на пальцах. Чисто для техники безопасности. Считай, что киберы непостижимо хитроумны. При этом – тупят и логике не подвержены. Самая лучшая теория.

– Но вы же как-то здесь ориентируетесь, – возразил Эрих. – Просчитываете их ходы… Без логики?

– Хорошо. Теория без теорий. Ситуация проста как сарай. Все, кто могли тут передраться, передрались. Сдуру. И за ресурсы. Держат некое равновесие… Живут. Но вот появляемся мы! Равновесие нарушается. И вся киберва, слово за слово, начинает гасить друг друга по новой. Нам тоже перепадает… Понимаешь? Хотя специфично-опасных для человека киберов мало – в целом всё же опасно. Хотя порой – тишь да гладь, шаришься, как у себя дома.

– Как у себя дома в мусорном ведре, – уточнил Хирге.

– Да. А откуда взялись эти киберы… – ну, взялись откуда-то. Киберспейс, и всё.

Пошёл чуть ли не городской ландшафт, но с бессмысленно обрывающимися улицами и странно срастающимися зданиями.

– Турба, – предупредил Нерг, забирая вверх. – На нашем Церексе её больше, кстати… Не хотелось… Но ладно.

Турба – это болтанка, Орф знал. Ближе к поверхности она сглажена, зданиями и всей техношнягой в том числе. Хотя меж зданиями бывают «хлопки» (резкие порывы), он слыхал… Взялся спросить:

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?