Читать книгу: «Король рогоносец», страница 2

Опасаясь за собственную жизнь и жизнь Марии, Боснячка начала переговоры с оппозицией, но они закончились ничем.

В мае 1385 года, после прибытия в Венгрию французской делегации, был заключён брак «по доверенности» Марии с Людовиком Валуа. После чего принц, согласно французскому хронисту Фруассару, стал подписывать свои письма как «Людовик Французский, король Венгрии».

В августе хорваты официально предложили корону Карлу Неаполитанскому. В сентябре он высадился в коронных землях Далмации. Было ясно, что Дураццо собирается не защищать Марию, а хочет отнять у неё престол.

В то же время обиженный Сигизмунд заложил своим кузенам Йобсту и Прокопию Моравским часть своей Бранденбургской марки, а оставшиеся земли продал своему старшему брату Вацлаву. На вырученные деньги он собрал под своё начало около 10 000 тысяч бродячих рыцарей и солдат и вторгся в Верхнюю Венгрию. Старая королева находилась в то время вместе со старшей дочерью в одном из своих моравских замков возле немецкой границы, что облегчило дело Сигизмунду. Окружив замок, Рыжий лис потребовал выдачи невесты. Сначала Елизавета Боснийская ответила ему отказом, но потом, в надежде в скором времени избавиться от него, приказала открыть ворота. 11 ноября 1385 года в городе Зольме (ныне Зволен) Сигизмунд женился на четырнадцатилетней Марии, но короноваться не успел.

Без сомнения, Елизавета Боснийская постаралась передать дочери свою неприязнь к зятю-немцу, который недолго наслаждался своим супружеством. Спустя несколько недель пришла весть о том, что Карл Дураццо идёт на Буду. Бросив свою супругу, Сигизмунд в страхе покинул Венгрию. Причём так торопился, что, по некоторым свидетельствам, пешком возвратился в Германию. Армия же его разбежалась.

Мария и её мать торжественно встретили Карла Малого ещё до того, как он добрался до столицы. В начале декабря 1385 года неаполитанский король вошёл в столицу в сопровождении двух королев.

Из боязни, что Дураццо убьёт её, Мария отреклась от венгерского престола в его пользу, и 31 декабря 1385 года он был коронован под именем Карла II.

Елизавета Боснийская и её дочь были вынуждены присутствовать на его коронации, после чего они посетили могилу Людовика I Великого, где расплакались из-за своей жалкой судьбы. Об этом венецианскому правительству доложил дипломат Лоренцо де Монасис (отец Марии отвоевал у венецианцев Далмацию и наложил на них ежегодную дань в размере 7 000 флоринов, поэтому послы Республики прибыли в Венгрию, чтобы добиться уменьшения контрибуции). Тридцатичетырёхлетний венецианец явно проникся сочувствием к шестнадцатилетней Марии. Возможно, он почувствовал себя рыцарем, обязанным прийти на помощь прекрасной даме? А, может, просто влюбился в неё? К сожалению, не сохранилось никаких свидетельств ни о внешности, ни о характере Марии. Наверняка она унаследовала красоту своих родителей. На миниатюре «Хроники венгров» Яноша Туроча, написанной спустя столетие, у неё миловидное лицо с подбородком в форме «сердечка», светло-русые волосы и тонкая талия. Голову Марии покрывает большой белый чепец, увенчанный короной, а платье скроено по французской моде. Сидя на троне, она держит в руке скипетр в левой руке, а державу – в правой. Возможно, Мария была левшой.

Проникнувшись сочувствием к свергнутой королеве, Монасис пытался развлечь Марию песнями и стихами собственного сочинения, в то время как её мать лелеяла планы мести. Бывшая регентша притворялась дружелюбной по отношению к Дураццо, пока его сторонники-хорваты находилась при дворе. Но после того, как они разъехались по домам, Карл Малый остался беззащитным. Тогда Елизавета и её фаворит Гараи убедили Блажа Форгача, королевского виночерпия, убить своего господина, пообещав ему за это владения Гимеш (ныне Еленец в Словакии). Боснячка пригласила короля навестить Марию в замке Буды. Там 7 февраля 1386 года Форгач ранил его ножом в голову в покоях Елизаветы. Затем Карла Малого отвезли в тюрьму Вышеградского замка, где он скончался 24 февраля.

Мария была восстановлена на троне, и вскоре Монасис доложил венецианскому правительству об успехе своей миссии. В апреле Сигизмунд снова вторгся в Венгрию, и после нескольких недель переговоров королева признала его своим соправителем. Однако после подписания договора Мария с матерью вернулась в Буду, а Рыжий лис – в Богемию, что говорит о его недовольстве (наверно, ему снова отказали в коронации).

Однако хорваты снова подняли восстание против королевы, заявив:

– Мы признаём нашим законным королём Владислава!

Речь шла о сыне Карла Малого, который впоследствии много лет безуспешно боролся за венгерский престол. Желая утихомирить восставших, Елизавета, которая, по словам хрониста Яноша Туроча, «была одержима безумием», вместе с дочерью и небольшой свитой во главе с Миклошем Гараи отправилась в путешествие по южным землям королевства. Почему-то Боснячка считала, что одно лишь появление её дочери утихомирит восставших.

Перед отъездом Мария печально сказала Монасису:

– Обещайте, что сложите поэму о моей судьбе и о моих несчастьях!

Однако главные испытания ждали её впереди.

По дороге обе королевы попали в засаду сторонников покойного Карла Малого. Королевский эскорт был быстро подавлен превосходящими силами хорватов. Лишь Миклош Гараи долго отбивался от врагов. Со стрелами, торчащими из груди, отламывая их, чтобы не мешали ему, спешившись со своего коня, мужественный палатин наносил сабельные удары нападающим, защищая королев. Тогда вражеские воины заползли под королевскую карету и, схватив его за ноги, повалили на землю. Он был обезглавлен в ходе этого боя 25 июля 1386 года,  а женщины захвачены – в плен.

– Пощадите мою дочь! – умоляла бывшая регентша. – Это я во всём виновата!

Однако вдова Карла Малого, которой отправили головы Миклоша Гараи и Блаша Форгача, настаивала на том, чтобы Боснячку казнили. Тем временем Елизавету с дочерью привезли в Новиградский замок на побережье Адриатики. И тут Боснячка вспомнила о миссии Монасиса:

– Если пообещать венецианцам Далмацию, они нам помогут!

Но когда она попыталась тайно связаться с Республикой, её письма были перехвачены. Как только стало известно о приближении войск Сигизмунда, стражники 16 января 1387 года прямо на глазах у Марии задушили её мать (по слухам, их подкупил сам Рыжий лис, который давно мечтал избавиться от тёщи). В том же месяце муж Марии вторгся в Славонию, но не смог победить повстанцев. Тем не менее, венгерские магнаты решили, что королевство больше не может оставаться без правителя и 31  марта короновали Сигизмунда. В это время боснийский король Твартко I, кузен Елизаветы, договорился с венецианцами об освобождении её дочери (возможно, немалую роль в этом сыграл Лоренцо Монасис). Хотя теперь Сигизмунду жена, по сути, не слишком была нужна, ради приличия он тоже оправил отряд во главе со своим сторонником Иван Кркским на осаду Новиградского замка. При поддержке венецианского флота под командованием Джованни Барбариго тот освободил Марию 4 июня 1387 года. В Задаре во время похорон Боснячки королева резко упрекнула своего мужа:

– Вы не слишком торопились вызволять нас с матушкой из тюрьмы!

Позднее останки Елизаветы перенесли в Секешфехервар – некрополь венгерских королей, где она обрела вечный покой рядом со своим супругом.

Так закончилась жизнь Боснячки. Некоторые считали её жертвой собственного честолюбия, хотя она на законных основаниях боролась за короны для своих дочерей.

Мария же так и не смогла простить мужа, который по её настоянию наказал одного из убийц Елизаветы. Тем самым она сильно обидела Рыжего лиса, тонко намекавшего приближённым:

– Королева почти полгода провела в плену и ещё неизвестно, чем она там занималась…

Ещё восемь лет король и королева Венгрии жили отдельно, каждый своей жизнью. Официально Мария оставалась соправителем Сигизмунда, но её влияние на управление страной было минимальным. Между тем её бывший воздыхатель Монасис в 1389 году снова прибыл в Буду, чтобы добиться от Сигизмунда снижения дани.

– Помните, Вы дали обещание сочинить для меня песню? – с улыбкой спросила его Мария.

– Да, Ваше Величество, – ответил венецианец.

После чего под звуки лютни продекламировал свои стихи на латыни, в которых защищал Марию и её мать от нападок врагов, обвинявших их в убийстве Карла Малого.

Интересно, что во время пребывания в Буде дипломата обокрали: возможно, искали письма королевы? Впрочем, по решению венецианской сеньории ему всё компенсировали. Кроме того, в награду за свою успешную миссию Лоренцо Монасис был пожизненно избран канцлером Крита, и в следующем году в последний раз посетил Буду. Больше они с Марией, вроде, не виделись. Дожив до преклонного возраста, бывший воздыхатель венгерской королевы приобрёл известность своими трудами по истории Венеции.

Известно, что Монасис находился с дипломатической миссией во Франции, когда последняя представительница Анжу-Сицилийской династии на венгерском престоле покинула этот свет при загадочных обстоятельствах. 17 мая 1395 года она, беременная, решила отправиться на охоту в одиночку (?) в лес возле Буды. Её лошадь споткнулась, сбросила всадницу и упала на неё. Мария преждевременно родила сына и скончалась от полученных травм. Младенец тоже умер, так как находился далеко от любой помощи.

– Интересно, кто был отцом ребёнка, если король и королева жили раздельно? – ехидничали придворные.

– Не иначе, как король приложил руку к смерти своей супруги, – шептались подданные.

Марию тихо похоронили в соборе города Варада (ныне Орядя в Румынии). Почему не рядом с родителями? Возможно, Сигизмунд боялся волнений в Венгрии, поэтому и постарался скрыть смерть жены. Позже османы оставили от Варады одни развалины и могила Марии не сохранилась. Несмотря на это, венгры помнят несчастную королеву, чья судьба до сих пор вдохновляет писателей и художников. Что же касается Сигизмунда, то он ещё полвека правил Венгрией и, кроме того, в 1433 году был избран императором Священной Римской империи.

Глава 3

Несовершеннолетняя невеста

А теперь вернёмся к нашей главной героине Ядвиге. Так как обе её бабушки были польскими принцессами, это дало основание историку Оскару Халецкому прийти к выводу:

– …генеалогическое древо Ядвиги ясно показывает, что в ней было больше польской крови, чем в ком-либо другом.

При крещении ей дали имя в честь её дальней родственницы святой Гедвиги Силезской, которую особо почитали при венгерском дворе. Об её детстве известно, в основном, то, что оно быстро закончилось.

«В дни последних соловьиных песен», как поэтически выразился хронист, в сорока километрах от Вены в городке Хайнбурге, в присутствии многочисленных титулованных гостей и папского нунция, состоялся «предварительный брак» пятилетней Ядвиги с Вильгельмом Габсбургом. Димитрий, архиепископ Стригонский, «одетый в свои богатые ризы, соединил в приходской церкви с надлежащей торжественностью руки обоих детей». После этого состоялся банкет и танцы до поздней ночи. Затем, согласно обычаю, родители отвели «молодых» в брачную комнату и, как явствует из официального документа, «уложили их друг подле друга». Эта церемония давала им право на консумацию брака без каких-либо дополнительных церковных обрядов, как только они достигнут совершеннолетия.

Торжества закончились подписанием в день святого Вита, 15 июня 1378 года, брачного контракта. Король Людовик назначил в приданое своей дочери 200 000 золотых, которое должно было быть выплачено в день её совершеннолетия, когда она достигнет двенадцатилетнего возраста. Со своей стороны герцог Леопольд давал от имени сына в вено Ядвиге такую же сумму. В случае же смерти одного из супругов все 400 000 золотых переходили к тому, кто останется в живых. Но, главное, перед Вильгельмом открывались возможности его избрания в будущем королём Польши или Венгрии.

Потом родители обменялись детьми: Вильгельм был взят на воспитание в Буду, а Ядвигу увезли в Вену. Следует заметить, что австрийская столица, подобно большинству средневековых городов, слыла «гнездом безнравственности». Разнузданность венских женщин омрачала славу даже тамошней Академии. Зачастую они (о, ужас!) выходили замуж без согласия отца и предавались греху прелюбодеяния даже в монастырях. Поэтому можно предположить, что то заведение, где Ядвига получила начальное образование, тоже не отличалось особой строгостью. Тем не менее, несмотря на всю их суетность и весёлость, эти времена отличались пылкой набожностью, которая была присуща и младшей дочери Людовика I.

– Мало кто умел так горячо любить, как она, мало кто уже в детском возрасте был так богобоязнен, как она, – утверждает польский историк Карл Шайноха в своём труде «Ядвига и Ягайло».

Вильгельм часто приезжал в Вену и навещал Ядвигу. Каждое его посещение радовало девочку, потому что он привозил ей вести от родных. Встречались они и при венском дворе, где, согласно обычаю, жило много певцов. Один из них, придворный поэт Сухенвирт, наверняка исполнял для них свою песню о походе Альбрехта Австрийского, дяди Вильгельма, в языческую Литву. При этом Ядвига невольно вспоминала рассказы своей бабки Елизаветы и отца о жестоком набеге литовцев на польские земли. Тогда, вероятно, в её душе и зародился невольный ужас перед язычниками.

Спустя два года, 12 февраля 1380 года, Людовик I во время встречи с отцом Вильгельма в Золиме подтвердил все достигнутые ранее договорённости. За их исполнение также ручались горожане восьми главнейших венгерских городов. В составленном тогда документе король и его супруга обещали позаботиться о том, «чтобы Ядвига не дозволила никому отвести себя и отклонить, каким бы то ни было способом, от супружества с Вильгельмом», в том числе, папе и императору.

Опасения Габсбургов были не напрасны: спустя уже год после свадьбы своей дочери Елизавета Боснийская подарила папе драгоценную тиару со всем облачением стоимостью 20 000 золотых.

– Литовский варвар был для неё более милым зятем, чем приглаженный немец, – считал всё тот же Карл Шайноха. – Во всей её дальнейшей деятельности видим её всегдашнею неприятельницей германского племени. Таковою почитала её вся Европа.

По некоторым свидетельствам, предчувствуя близкую смерть, Людовик I захотел проститься с младшей дочерью. Когда прибывшая из Вены Ядвига вместе с Вильгельмом приблизилась к его смертному одру, король, якобы, высказал пожелание, чтобы она унаследовала венгерский престол, а Мария – польский. Но, как известно, Елизавета Боснийская нарушила его последнюю волю.

В первых числах октября 1384 года Ядвига двинулась в путь через Татры. Королевский кортеж, растянувшийся чуть ли не на полдороги Королевы Кинги, состоял из многочисленных экипажей придворных и венгерских магнатов, охраняемых вооружённой стражей и конной свитой из дворян. Замыкал обоз ряд подвод и фур с приданым Ядвиги: золотом, серебром и драгоценными камнями, а также посудой, одеждой, коврами и златоткаными материями. Главными же сопровождающим будущей королевы был кардинал Димитрий, к тому времени, уже почтенный старец. Под его опекой, в окружении благородных дам и девиц Ядвига передвигалась то верхом на богато убранном коне, то в большой «колыбели» с золотыми украшениями, поддерживаемой с обеих сторон лошадьми. Естественно, мать не смогла сопровождать её из-за нестабильной ситуации в Венгрии. Впрочем, девочка, привыкшая к разлуке с родными, не слишком об этом печалилась.

Когда точно Ядвига прибыла в Польшу – неизвестно. Легенда гласит, что по пути из Венгрии на самой границе она увидела дикую яблоневую рощу. Ядвига попробовала спелые плоды и так восхитилась их вкусом, что приказала собрать семена в надежде вырастить яблони на новой родине. Но в Кракове она совсем забыла о своей задумке. Прошли годы. Однажды на королевский стол подали небольшую корзинку с морщинистыми, невзрачными фруктами.

– Что это? – удивилась Ядвига.

– Это первый урожай яблонь, выращенных из взятых Вашим Величеством когда-то перед границей семян, – ответил её садовник.

– Кош тэле? (Только корзинка?) – удивилась королева.

– Кош тыле, – почтительно поправили её.

Но авторитет королевы был настолько велик, что новый сорт яблок назвали в память о ней не «коштыльными», а «коштэльными».

Наконец, королевский поезд приблизился к Кракову, который располагался полукругом на севере и суживался по направлению к замку на Висле.

– Было в нём что-то похожее на лютню… – так описывал польскую столицу современник. – Было также сходство с орлом, голова которого представляла замок, городская улица шею, а предместья нечто вроде крыльев.

Большой Вавель, окружённый каменными стенами, выглядел как отдельный город. Потому что кроме королевского дворца включал в себя ещё значительное число каменных зданий, главный кафедральный собор и несколько других церквей, большая часть которых была воздвигнута при короле Казимире III. Вдобавок, с севера и юга город защищали две крепости.

Большая толпа священнослужителей, дворян и бюргеров собралась перед воротами Кракова, «чтобы поприветствовать Ядвигу с проявлением привязанности», согласно польскому хронисту ХV века Яну Длугошу. С приближением королевы хоругви низко склонили перед ней, а затем последовало поднесение поздравительного подарка. Эта церемония сопровождалась громкими звуками труб, флейт и свирелей. Им вторили радостные крики и смех, вызванные фарсами и шутками нанятых на средства города шутов и фокусников. У ворот же под звон колоколов Ядвигу встретила весёлым пением процессия прекрасных девушек, одетых во всё белое и державших в руках зажжённые свечки. Их поддержали своими песнями школяры. Кроме свечей улицы и площади также освещали фонари перед домами и разложенные костры.

Первым делом Ядвига посетила главный храм, после чего перед ней открылись ворота Вавельского замка.

Поляки были поражены красотой своей королевы. В различных источниках Ядвигу напрямую сравнивали с Еленой Троянской. И есть письма, говорящие о том, что некоторые люди специально заезжали в Краков посмотреть на эту красавицу. Хотя, говорят, она проигрывала в красоте собственной матери!

В день святой Ядвиги, в воскресенье, 15 октября 1384 года, состоялась её коронация как «короля Польши» (по примеру Марии). Так как она не привезла с собой мужскую корону Болеслава Храброго, которую забрал её отец, из краковской сокровищницы взяли другую, для коронации королев. По прочтении вступительной молитвы и окропления Ядвиги святой водой весь двор направился к Вавельскому собору. Впереди следовали магнаты и шляхта, за ними – духовенство и придворные со знаками королевской власти. Затем под золотым балдахином, который держали избранные вельможи и чиновники, шла юная Ядвига в коронационных одеждах: белых тунике и далматике, золотистых сандалиях, королевской мантии и с распущенными волосами. Сопровождали её самые знатные дамы и обе краковские настоятельницы. Заключали шествие придворные и шляхта со свечами, а также многочисленные трубачи и флейтисты.

В храме, посредине которого возвышался королевский трон, знаки королевской власти были возложены на алтарь. Королева же, окружённая придворными, остановилась возле ступеней престола. Потом началось богослужение.

– Желаете ли Вы сохранить все права, свободы и привилегии народа? – вопросил её после прочтения Евангелия архиепископ.

– Желаю, да поможет мне в этом Бог! – отвечала Ядвига, приблизившись к алтарю.

Как только она преклонила колени, прелат помазал её священным елеем и, наконец, возложил на её голову корону. В ту же минуту снова загремели трубы и флейты и раздались радостные крики во славу новой королевы. Как только снова прочитали Евангелие, Ядвига воссела на трон, устланный парчой. Чтобы тяжёлая корона не давила на девичье чело, два придворных сановника держали её над головой королевы во время богослужения. Возможной, это был тот самый «лилиями украшенный» венец, доставшийся ей по завещанию бабки, Елизаветы Польской. После обряда причащения вся процессия проследовала в том же порядке в замок. Там всех ожидал роскошный стол, причём гости больше всего хвалили «обилие рыбы и вина».

На другой день со своей свитой в королевских одеждах Ядвига объехала кругом на коне главную городскую площадь и воссела на трон перед ратушей, чтобы принять присягу в верности от горожан. Интересно, что первая милость королевы была оказана именно мещанам. Через три дня после коронации она дозволила какому-то Зыделю из Нового Сондча, купившему «деревню Янышево», пользоваться Магдебургским правом при условии внесения ежегодно в казну шести гривен.

В опекуны юной Ядвиге назначили польского шляхтича Димитра из Горая, по происхождению русина. А самыми доверенными её советниками в первые годы её правления были Бодзанта (архиепископ Гнезненский), Ян Радлица (епископ Краковский), Доброгост (епископ Познанский) и князь Владислав II Опольский.

(В Кафедральном музее Вавеля хранится литургическая накидка, вышитая Ядвигой в 1385 году. Это был подарок канцлеру Яну Радлице, который выучился на врача во Франции и раньше лечил её отца Людовика I. Для этой вещи королеве понадобилось сорок тысяч жемчужин. Кроме того, Ядвига использовала золотые нити для нескольких слов на латыни: «doctura» – «знание», «veritas» – «правда», «prudenta» – «рассудительность» и «simplicitas» – «простота». А ещё она оставила свою подпись: «Hedvigis Regina, filia Regis Lodovici» – «Королева Ядвига, дочь короля Людовика». Эта литургическая ткань, несмотря на свой более чем солидный возраст, всё ещё используется во время особенно важных богослужений).

Согласно широко распространённой научной теории, Ядвига была «всего лишь инструментом» в руках своих советников.  Однако некоторые историки опровергают эту точку зрения, утверждая, что она быстро повзрослела, а её характер, особенно обаяние и доброта, только укрепили её положение. Уже в конце 1384 года Ядвига вмешалась в дела князя Опольского, чтобы примирить его с фаворитом своей матери Миклошом Гараи. Конфликт между ними, кстати, произошёл из-за её жениха Вильгельма, сторонником которого был Владислав II.

Как пишет хронист, и польские прелаты, и магнаты были в восхищении от своей королевы:

– Забыв совсем, что они мужи, те не стыдились самого униженного послушания столь знаменитой и добродетельной женщине.

Ещё бы! Ведь её восшествие на престол ознаменовалось для них богатыми приобретениями. Даже начали раздаваться голоса, что не нужно искать для неё супруга. Однако мелкая шляхта, притесняемая магнатами, думала по-другому.

– В Кракове действительно находится младшая дочь короля Людовика, – свидетельствовал один из её современников, – и почитается королевою, но так как её не выдают замуж ни за прежнего её наречённого, Вильгельма, ни за кого-либо другого, то плохо приходится польской короне без короля: магнаты и шляхта враждуют между собой, многие вовсе не желают короля, чтобы самим присвоить имущество и доходы королевства…

Поляки и в самом деле не хотели признавать жениха Ядвиги, Вильгельма Габсбурга, своим правителем. Они считали, что неопытный юнец и его австрийские родственники не смогут защитить интересы их страны от её могущественных соседей, особенно от Сигизмунда Люксембургского, который контролировал Богемию и Бранденбург  и претендовал на Венгрию и Польшу. Некоторые ещё не отказались от надежды увидеть на польском престоле в качестве мужа королевы Семовита Мазовецкого, другие – Владислава Опольского, хотя последний был женат.

– Магнаты Малой Польши были первыми, кто предложил Ядвиге выйти замуж за литовского князя-язычника Ягайло, – утверждал всё тот же историк Халецкий.

В январе 1385 года Ягайло отправил своих послов – в том числе своего брата Скиргайло в Польшу – чтобы просить руки Ядвиги. Вот как пишет об этом хронист:

– …литовские князья Скиргайло, Элгемонт и Борис с большим числом приближённых, придя в Краков, венчанной в польские короли Ядвиге оказали немалые почести, и у вельмож польского королевства эту Ядвигу испросили в жёны великому князю литовскому Ягайло, обещая ещё до того, как такого рода договор будет заключён, вместе с подданными принять веру Христову.

Сама Ядвига считала себя неразрывно связанной с Вильгельмом, хотя после смерти отца она больше не виделась со своим женихом. Желая отделаться от домогательств Ягайло, королева заявила послам:

– Я повенчана с сыном герцога Австрийского, и обязана сохранять ему верность. А если бы даже желала выслушать предложение великого князя литовского, то навлекла бы на свою матушку-королеву, связанную обещанием с австрийским домом, обвинения в вероломстве. Поэтому окончательное решение должна принять она!

Отсылая литовцев к своей матери, юная королева в душе надеялась, что та не пойдёт против воли покойного мужа и склонности своей дочери. Увы, она не знала, что Боснячка мечтает о том, как бы избавиться от обоих зятьёв, Вильгельма и Сигизмунда.

 Тем временем два посла Ягайло прибыли в Венгрию и встретились с Елизаветой, которая дала следующий ответ:

– Я позволю всё, что будет выгодно Польше, и настаиваю на том, чтобы моя дочь, а также прелаты и дворяне королевства сделали то, что, по их мнению, принесёт пользу христианству и их королевству!

Как свидетельствуют современники, к такому ответу королеву-мать склонил её фаворит Гараи, поддержавший литовцев.

В своих «Ежегодниках, или хрониках славного Королевства Польского» Ян Длугош записал, что в июне или июле в Кракове собрались дворяне из столицы, Сандомира и Великой Польши, и «большинство наиболее здравомыслящих» проголосовали за принятие предложения Ягайло о браке.

– А как же мой сын? – возмутился герцог Леопольд III, и поспешил в Буду в конце июля 1385 года, требуя, чтобы брак между Вильгельмом и Ядвигой был заключён до 16 августа.

Под давлением герцога Австрийского и князя Опольского, тоже прибывшего в столицу, Елизавета не нашла ничего лучшего, как согласиться на все их требования.

– Все предыдущие договорённости остаются в силе! – успокоила их Боснячка и приказала Владиславу II подготовить всё к официальной церемонии бракосочетания своей младшей дочери и Вильгельма.

Согласно каноническому праву, оно могло быть совершено до двенадцатого дня рождения Ядвиги, если только компетентный прелат засвидетельствует её преждевременную зрелость. Димитрий, архиепископ Эстергомский, выдал необходимый документ. Четырнадцатилетний Вильгельм отправился в Польшу в первой половине августа, примерно в то же время, что и шестнадцатилетний Сигизмунд в Венгрию. Его сопровождала роскошная свита, а также обоз с сокровищами. Вместе с Вильгельмом вернулось в Краков и польское посольство во главе с князем Опольским.

Однако немцы, согласно обычаю, не могли остановиться в королевской резиденции. Поэтому Длугош утверждал, что Ядвига и её жених могли встречаться только в близлежащем францисканском монастыре. Эта обитель была расположена как раз на середине пути между Вавельским замком, и домом, где остановился Вильгельм.

Австрийского принца сопровождали его дворяне, а Ядвигу – её дамы. За ними следовали, как обычно, трубачи и флейтисты. Поэтому прямо в монастырском зале устраивались танцы. Эти весёлые собрания способствовали тому, что прежняя детская привязанность Ядвиги и Вильгельма переросла в нечто большое.

Вильгельм имел недурную внешность, под стать королеве. Немцы восхваляли его высокую красивую фигуру и лицо, а его приверженцы-поляки – добродетели. Поэтому неудивительно, что молодые люди полюбили друг друга со всей пылкостью юности. Набожные люди были даже уверены: Небо наказало их из-за того, что «земной любви они позволили так сильно завладеть собой».

Между тем 14 августа 1385 года в Кревском замке был подписан согласительный акт, по которому Ягайло обязался помочь Польше вернуть захваченные у неё земли, соединить её с Великим княжеством Литовским, принять с народом католическую веру, а жениху Ядвиги – Вильгельму, выплатить 20 0000 золотых флоринов отступного за разорванную помолвку.

Вдобавок, Ягайло попросил Елизавету Боснийскую:

– Усыновите меня, Ваше Величество!

Уж очень ему хотелось остаться королём в том случае, если он переживёт Ядвигу.

Неужели Вильгельм сдался без боя? Хронисты награждают этого принца такими эпитетами, как «амбициозный», «церемониальный» и «роскошный». «Друг покоя и порядка», он не любил войн и во время своего правления в Австрии вёл их только с разбойничьими бандами. Руководствуясь в своих деяниях рыцарским кодексом, Вильгельм также не выносил ругани и всегда стремился к своей цели мирным путём. Всего же более он жаждал власти.

Белорусский журналист Я. Алексейчик, сославшись на исследователя П. Ясеница, утверждал:

– …во время переговоров в Крево с литвинами о женитьбе Ягайло на Ядвиге, Вильгельм проник не только в Вавель – резиденцию королей, но и, возможно, на ложе Ядвиги.

А польский писатель Анджей Зелиньский в своей книге «Скандалисты в коронах» прямо говорит:

– Вильгельм был не женихом Ядвиги, а законным мужем… дочь Людовика Венгерского и Елизаветы Котроманич, дочери бана Боснии, официально стала женой князя Вильгельма с соблюдением канонического правила «sponsalia de futuro», то есть возможности воспользоваться тем супружеством в будущем…. Полагаю, Вильгельм с Ядвигой это и сделали на самом деле. Всё было по праву.

В ХIХ веке польский историк Михал Героним Бобжыньский, ссылаясь на городские записи времени жизни Ядвиги, писал:

– …краковские мещане шумно и торжественно отпраздновали окончательное исполнение супружества королевы Ядвиги и князя Вильгельма.

Опять же, в официальных отчётах муниципальных властей Кракова говорится, что 23 августа 1385 года заключённым в городской тюрьме была объявлена амнистия по случаю бракосочетания королевы.

С другой стороны, в австрийской хронике  читаем, что поляки пытались убить Вильгельма до того, как он вступил в брак.

Похоже, что придворные Ядвиги разделились на две группировки. Коронный совет, на сторону которого перешёл князь Опольский, делал всё, чтобы Вильгельм каким-либо образом не сделался её мужем, а их противники решили тайно провести его в спальню юной королевы. С помощью своего главного сторонника, подкомория краковского Гневоша из Далевице, Вильгельм действительно проник в замок. Несмотря на секретность, всё проходило торжественно, как во время венчального обряда. Жениха сопровождала группа вельмож, необходимых в качестве свидетелей. Однако следивший за Ядвигой коронный совет вовремя обнаружил измену. Самые смелые из противников Вильгельма ворвались в комнаты королевы. Услышав шум, она сама предложила своему возлюбленному бежать. Его спасло то самое средство, которое использовали несколько лет тому назад дамы Елизаветы Польской во время венгерской резни. В корзине на верёвках Вильгельма спустили из окна вниз за замковую стену.