Я говорил, что лучше промолчать?

6

Наши дни

Еду на окраину города на вечеринку к некой Люси, которую вряд ли узнал бы в лицо. Уже почти десять вечера. По дороге я успел заскочить в винный и затариться двумя упаковками пива, а еще пачкой «Мальборо». Кассир, как всегда, закрыл глаза на то, что мне только семнадцать, но взамен стряс с меня лишних двадцать баксов. Ему повезло: я всегда покупаю именно у него. Вероятно, я его любимый клиент, если учесть, сколько от меня перепадает на чай.

Темнеет. Медленно двигаюсь по Стенфорд-стрит и наконец нахожу нужный дом. Рядом припарковано несколько машин, а на крыльце ошиваются два парня: в руках – кружки, на губах – довольные улыбки. Кажется, я видел их в школе.

Не в моих правилах заявляться на вечеринки так рано, но, по словам Калеба, почти все гости уже собрались. Даже не припомню, когда я в последний раз приезжал на такую тусовку в одиночестве. Обычно мне составляют компанию друзья или на худой конец Тиффани, однако сегодня придется побыть придурком, который проводит время наедине с бутылкой.

Припарковавшись у тротуара, глушу мотор. Парни на крыльце вытягивают шеи и, разинув рты, глазеют на мою машину. Делаю вид, что не замечаю; их зависть мне приятна.

Отстегнув ремень безопасности, опускаю оконное стекло, и до меня долетает ритмичная музыка. Достаю из упаковки банку пива. После дневной пьянки алкоголь уже совсем выветрился из организма, и я должен исправить положение. Меня не прельщает перспектива войти в эти двери трезвым. Когда я навеселе, гораздо проще поддерживать репутацию крутого парня.

Зубами открываю банку и отпиваю глоток. Выдохнув, залпом осушаю ее и швыряю в бардачок. Смотрюсь в зеркало заднего вида. Глаза поблескивают более насыщенным, чем обычно, изумрудным цветом, но, пожалуй, я выгляжу слишком приветливым. Сжимаю зубы и сощуриваюсь, чтобы казаться угрюмым и жестким. Так-то лучше.

Сую ключи в карман и вылезаю из машины, прихватив с собой обе упаковки пива и сигареты. Локтем закрываю дверцу и, поставив пиво на багажник, закуриваю.

Один из парней на крыльце, прихлебывая из кружки, интересуется:

– Ты на вечеринку?

Вот кретин. Смерив его презрительным взглядом, глубоко затягиваюсь и неторопливо выдыхаю облако дыма.

– Не-а. Я так, пейзажем полюбоваться.

Зажав зубами сигарету, подхватываю пиво и направляюсь к дому. Доносящаяся оттуда музыка звучит тише, чем обычно на вечеринках, а значит, во-первых, Люси в этом деле – новичок, а во-вторых, народу собралось не так уж много.

– Не знал, что ты придешь, – замечает парень, оценивающе уставившись на меня.

Выпускаю струйку дыма ему в лицо. Он задерживает дыхание. Они с приятелем выглядят слишком юно. Скорее всего, даже в одиннадцатый класс пока не перешли. Странно, что их вообще сюда позвали.

– Первый раз на вечеринке? – уточняю я, приподняв бровь и не вынимая изо рта сигарету.

Не хватало только тратить время на болтовню со всякими придурками. Мне бы поскорее выпить еще пива, выяснить, кто из моих друзей здесь, и найти Деклана Портвуда.

– Ну да. – Парни растерянно переглядываются.

– Заметно, – смеюсь я и толкаю входную дверь.

Меня тотчас оглушает грохочущая музыка, хохот гостей и звон разбиваемой посуды. Прежде чем войти, оборачиваюсь и ухмыляюсь.

– Хотите совет бывалого? Хорош торчать на пороге, топайте в дом.

Кинув на пол окурок, наступаю на него и только после этого захожу внутрь.

Вопреки обыкновению, никто не бросается ко мне и не донимает занудными разговорами. Среди присутствующих я различаю всего несколько смутно знакомых лиц и сразу отправляюсь на поиски Калеба. Многие кивают мне в знак приветствия; ответом я никого не удостаиваю. Расталкивая стайку собравшихся в проходе девушек, пробираюсь в кухню и вижу Калеба, сидящего на столешнице.

– Тайлер! – зовет он.

С трудом протискиваюсь к нему. Стол посреди кухни весь уставлен всяческими напитками, поэтому тут сгрудилась целая толпа.

– Приехал наконец. – Калеб кладет ладонь мне на плечо и обводит мутными глазами окружающее сборище. От него несет пивом и марихуаной. – А где Тиффани, Дин и остальные?

– Скоро будут. – Стряхнув с себя его руку, ставлю рядом с ним упаковки пива и достаю новую банку. – А Деклан здесь?

Калеб пожимает плечами и, облокотившись на кофемашину, понимающе улыбается. Похоже, обкурился до одури.

– Пока нет. Чем собираешься заняться? – Он наклоняется ко мне и шепчет, стуча указательным пальцем себе по карману: – Зачем ждать Деклана? Я сам могу толкнуть тебе дозу.

Отпивая пиво, внимательно смотрю на Калеба. Почему он вообще ходит на такие вечеринки? Они с Декланом оба первокурсники, но Калеб выглядит лет на четырнадцать. Вероятно, поэтому и тусуется со школьниками, а не со студентами. А вот Деклан со всеми на дружеской ноге. Однажды он объяснил мне, что хорошие связи – залог успеха в бизнесе.

Качаю головой и отступаю на шаг.

– Не сейчас. Свистни, когда Деклан появится.

– Хотя бы дерни для начала. Почему ты еще не надрался? – Калеб спрыгивает со столешницы и, схватив ополовиненную бутылку водки, грозно тыкает ею в меня.

– Может, потому что не успел? – огрызаюсь я и вырываю бутылку у него из рук.

Калеб прав: нельзя оставаться трезвым. Тайлер Брюс не такой! Запрокидываю голову и пью, пока жжение в горле от спирта не становится нестерпимым, а потом возвращаю остатки Калебу.

– Пойду гляну, кто еще здесь.

– Ладно. – Калеб снова запрыгивает на столешницу и тоже прикладывается к бутылке. – Если передумаешь, то ты знаешь, где меня найти.

Выхожу в коридор, чтобы не поддаться соблазну. Доза бы мне сейчас не помешала, но я понимаю: лучше подождать. Где-то час я вполне продержусь. А вот когда появится Тиффани, тут уж точно припрет.

Чтобы отвлечься, проверяю, кто еще приехал на вечеринку. Выясняется, что, не считая Калеба, я здесь ни с кем не знаком.

В саду шестеро парней играют в пив-понг^[1]. Они даже на ногах не могут устоять, не то что прицелиться, поэтому желания присоединиться к ним не возникает.

Пиво заканчивается, и я возвращаюсь в кухню. Калеба уже нет. А еще говорил, «знаешь, где меня найти». Даже пятнадцати минут не подождал.

Выкидываю опустевшую банку и, достав новую, направляюсь на второй этаж. Дом небольшой, и гостей здесь не так уж много: пока я насчитал двадцать семь. Скучно.

Наверху никого нет, только в туалете мается какая-то девушка. Ее рвет.

– Все в порядке? – окликаю ее.

Она не поднимает голову от унитаза, но показывает мне большой палец, поэтому выхожу из туалета и прикрываю за собой дверь.

Сзади слышится голос:

– Тайлер, ты?

Оборачиваюсь. От лестницы мне машет моя школьная знакомая. На литературе мы сидим за соседними столами, и я иногда прошу ее объяснить непонятную строчку из Шекспира. Не сразу вспоминаю ее имя.

– Привет, Наоми.

Она пьяно ухмыляется, а вот я почему-то не могу заставить себя улыбнуться в ответ. Я все еще пребываю в том странном настроении, которое вызвала встреча с Иден.

Не придумав, о чем говорить с Наоми, молча отпиваю пиво.

– Что ты тут делаешь? – Наоми нетвердой походкой приближается ко мне, опираясь о стену, чтобы не упасть. – Разве ты не должен быть в кухне? Там, где выпивка? – Она глуповато хихикает и поправляет юбку.

Качаю головой и, прикончив пиво, небрежно швыряю банку на пол. Я выпил их уже штуки три или четыре, но все еще трезвый, как стеклышко. Когда уже меня развезет? Обращаю внимание, что у Наоми нет в руках ни стакана, ни бутылки.

– Кстати, о выпивке, тебе что-нибудь принести?

Наоми надувает губки.

– А почему ты не с Тиффани?

– Она пока не приехала.

Кидаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Значит, Тиффани будет здесь примерно через полчаса – не так уж много времени, чтобы напиться как следует. Если не успею, мы с ней точно опять поскандалим.

– Ясно. – Наоми снова улыбается и кивает. – Да, выпить не откажусь.

– Чего принести?

– Хм… – Наоми склоняет голову набок, прикидываясь, что всерьез над этим размышляет. Потом, рассмеявшись, еще сильнее наваливается на стену. – Удиви меня.

– Ладно. Жди здесь.

Спускаюсь на первый этаж. Музыка оглушает, и всем приходится ее перекрикивать. Видимо, кто-то увеличил громкость. Отпихнув ошивающегося у двери парня, прохожу в кухню. Выпитый алкоголь потихоньку начинает действовать, и мне удается слегка расслабиться, несмотря на отсутствие Тиффани и Дина.

Калеб снова водрузился на столешницу и болтает с каким-то приятелем, то и дело принимаясь хохотать. При виде меня он подмигивает и одними губами спрашивает:

– Дозу?

Я снова отказываюсь.

Обнаруживаю, что кто-то позаимствовал мое пиво: осталось всего четыре банки. Что ж, обычная вещь на домашних вечеринках. Нахожу рюмку с водкой и добавляю туда порцию энергетика, а потом беру полученный «коктейль» и, прихватив чужую бутылку пива, направляюсь обратно. В этот момент меня окликает Калеб.

– Тайлер!

Оборачиваюсь и вижу, что он манит меня пальцем. Вздохнув, подхожу к нему.

– Ты же знаешь правило, – заплетающимся языком выговаривает он. – Заходишь в кухню – пей!

Приподнимаю бровь. Очевидно, это правило он только что выдумал. Но я не возражаю. Какой идиот откажется от бесплатной выпивки!

– Ну давай.

Руки у меня заняты, поэтому просто запрокидываю голову, а Калеб льет водку мне в рот. Я глотаю и глотаю. В желудке жжет. Калеб не останавливается, только ухмыляется и поднимает бутылку чуть выше. Больше я не выдержу. Сжимаю губы, и струя водки окатывает мне лицо и одежду.

– Вот как надо пить, – довольно кивает Калеб и сам хлещет водку из той же бутылки.

Меня подташнивает, а Калеб, похоже, этому рад. Глубоко дышу, стараясь сдержать рвоту, и, наконец обретя дар речи, бормочу:

– Вот придурок…

Ставлю рюмку Наоми на стол, чтобы вытереть лицо и шею. Как тут жарко! Скорее отсюда, из этой духоты, от толпы и грохочущей музыки!

Снова подхватываю рюмку и отбираю почти пустую бутылку у Калеба. Он зло щурится. Отвечаю ему невинным взглядом и передразниваю:

– Ты же знаешь правило: уходишь из кухни – бери выпивку с собой.

Калеб закатывает глаза.

– Ладно, один-один.

Справедливости ради, водки осталось всего ничего, на пару глотков, а Калеб и без того пьян и к тому же под кайфом, так что ему хватит. По крайней мере, мне нужнее.

Кто-то хлопает меня по плечу и здоровается, но я не обращаю внимания, сосредоточившись на том, чтобы в целости и сохранности донести обе бутылки и не расплескать «коктейль»» для Наоми. Рюмка наполнена до краев. Когда меня случайно толкают, часть проливается на ковер, и я тороплюсь убраться подальше, пока никто не заметил. Хотя, если учесть, что почти все присутствующие пьяны в стельку, странно, что никто еще не наблевал на пол.

Снова очутившись на втором этаже, вздыхаю с облегчением. Свет в коридоре выключен, и никого поблизости не видно, в том числе и Наоми. Заглядываю в туалет, но и там пусто. Даже девушка, которую рвало, куда-то пропала. Возвращаюсь в коридор и зову Наоми, хотя подозреваю, что ее уже нет.

– Я тут! – немедленно откликается она.

Я рад, что Наоми не ушла. Все-таки больше мне здесь не с кем пообщаться. Разве что с Калебом. Но он сейчас под кайфом, только и может, что по-идиотски лыбиться.

Иду на звук голоса Наоми. Осторожно открыв дверь коленом, захожу в комнату. Это чья-то спальня. Судя по футбольным плакатам на стенах, вряд ли она принадлежит… как там ее зовут? Короче, той девятикласснице, которая устроила вечеринку.

Наоми стоит, облокотившись на комод, и разглядывает плакат с Филиппом Риверсом.

– Значит, ее брат – фанат клуба «Чарджерс»? – Она кидает на меня взгляд через плечо. В ее тоне сквозит отвращение.

Познания Наоми в области футбола удивляют.

– Похоже на то. – С трудом удерживаюсь от соблазна развить эту тему, поведать, что я терпеть не могу «Чарджерс», что команда Сан-Франциско «Форти Найнерс» гораздо лучше. Вместо этого подхожу и протягиваю ей напиток. – Держи.

Приняв позу поустойчивее, Наоми берет у меня рюмку и проводит пальцем по ее краю.

– А ты не такой придурок, каким тебя считают. – Она подносит рюмку к губам.

Наверное, это был комплимент, пусть и сомнительный. Не найдясь, что ответить, неловко отхлебываю пиво и интересуюсь:

– Не слишком крепко получилось?

Она показывает большой палец. Видимо, не слишком. Залпом осушив рюмку, Наоми резко выдыхает и с размаху ставит ее на комод. Тут же выясняется, что девушка слегка не рассчитала силу: от удара рюмка разбивается.

– И это ты называешь «крепко»?

– Ух ты! – Растерянно моргаю. Кто бы мог ожидать такого от Наоми с литературы? Конечно, ее совсем развезло, и она едва стоит на ногах, но все равно меня впечатлило, как лихо она разделалась с «коктейлем», учитывая, сколько в нем было спирта.

Передаю ей бутылку с остатками водки. Прикончив ее одним глотком, Наоми приближается ко мне и, хихикнув, спрашивает:

– А Тиффани умеет так пить?

Одно упоминание о Тиффани выводит из себя. Я же только-только перестал о ней думать! Меня снова охватывает гнев.

Наоми тем временем кладет руку мне на грудь. Ее лицо с чуть смазанной косметикой принимает хитрое выражение. Снова поднеся пустую бутылку ко рту, Наоми обхватывает ее горлышко губами и, глядя мне в глаза, медленно проводит по нему языком. Подходит ко мне вплотную и эротично шепчет:

– Так умеет или нет?

От Наоми пахнет спиртным. Жар, исходящий от ее разгоряченного алкоголем тела, меня парализует, лишая возможности двигаться. В горле встает ком, и я тщетно пытаюсь его проглотить.

– Мне… мне пора, – бормочу я, однако не успеваю сделать ни шагу: Наоми берет меня за подбородок и целует.

От неожиданности отшатываюсь назад, но, быстро восстановив равновесие, обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, так, что бутылка с пивом оказывается прижата к ее бедру. Наоми в порыве страсти хватается за мою рубашку, гладит меня по груди. Наши губы вновь сливаются в поцелуе, и я чувствую привкус водки. В крови бурлит алкоголь. Провожу ладонью по волосам Наоми и случайно дергаю спутанные пряди. Ее близость мешает мыслить здраво, и мне это нравится. Не могу остановиться… не хочу…

Наоми прикусывает мою нижнюю губу, стремясь выглядеть более сексуальной. По-моему, она переусердствовала – поранила ее до крови. Впрочем, я быстро отвлекаюсь от этой мысли: ее ладони, оказавшись у меня под рубашкой, скользят по коже, а затем настойчиво опускаются ниже, в джинсы.

Вздрагиваю, осознав происходящее, и, взяв Наоми за запястья, отстраняю от себя.

– Наоми… нет.

Она раздраженно вырывается.

– Почему?

– Ты сама понимаешь. – Тихо вздохнув, сажусь на кровать, ставлю бутылку на тумбочку и ерошу шевелюру.

Я целуюсь иногда с другими девушками – и не более того. Конечно, порой я поступаю глупо, но не настолько же. Пусть Тиффани часто устраивает мне «веселую» жизнь, пусть мы только притворяемся, что любим друг друга, и все же я никогда не посмею ей изменить.

Наоми усаживается на ковер напротив меня и, надувшись, хлопает ресницами. Лукавое выражение ее лица теперь кажется не соблазнительным, а, наоборот, отталкивающим.

– Что тут такого? Тиффани никогда не узнает. Я ей не скажу, и ты тоже. – Она начинает поглаживать мое колено.

Резко отталкиваю ее и повторяю:

– Наоми, нет.

– Ну и ладно! – фыркает Наоми и, поднявшись на ноги, поправляет волосы. Ее шатает. Внезапно она самодовольно ухмыляется. – Все равно я выиграла спор: речь шла только о поцелуе.

С этими словами Наоми разворачивается и выходит из комнаты.

Растерянно гляжу ей вслед. Какого черта? Запускаю пальцы в волосы и навзничь валюсь на кровать. Из груди вырывается стон. Лежу, пытаясь успокоиться. Интересно, который час? Музыка стала еще громче. Скоро меня хватятся: я должен быть на кухне, пить и наливать другим, потому что именно так я всегда себя веду. Мне не пристало прятаться наверху.

Сажусь. Надо взять себя в руки. Спуститься на первый этаж. Не забывать свирепо буравить глазами всех парней, скупо улыбаться девушкам и хохотать, когда кто-нибудь шутит, даже если совсем не смешно. Такова моя роль, и я обязан играть ее как можно лучше.

Одергиваю рубашку и приглаживаю взлохмаченные волосы, чтобы никто не подумал ничего такого. Намереваюсь выкинуть осколки рюмки, но вовремя останавливаюсь: Тайлер Брюс не такой человек, чтобы убирать за собой. Так что вместо этого я допиваю пиво и швыряю пустую бутылку на пол.

Направляясь к двери, замечаю на комоде будильник. Сейчас одиннадцать пятнадцать, а значит, Дин уже здесь. Меган с Джейком тоже. А еще Тиффани, встреча с которой пугает теперь еще сильнее.

7

Пятью годами ранее

Отец уезжает, стоит мне только закрыть дверцу машины. Я этому рад. Когда его нет, я могу вздохнуть свободно. Напряжение уходит. Расправляю плечи и вслед за Дином иду к школе.

До начала урока еще десять минут, народ в ожидании звонка толпится у шкафчиков. У меня не так много друзей, но я все равно улыбаюсь всем ребятам, и некоторые из них машут мне в ответ. Я вообще постоянно улыбаюсь, даже когда не хочется.

– Вот и Джейк! – Дин ускоряет шаг, и мне приходится поспешить, чтобы поспеть за ним.

Высматриваю Джейка и наконец замечаю его у кабинета директора. Джейк уже спешит нам навстречу. На нем старая синяя толстовка. Взлохмаченная копна светлых волос, как обычно, падает на глаза. Вроде бы Джейк такой, как всегда, только что-то в нем изменилось. Склонив голову набок, разглядываю его.

– Я тут с половины восьмого торчу, потому что маме понадобилось раньше принять смену, – жалуется Джейк и добавляет, слегка шепелявя: – Я поговорил с тем странным пацаном с физкультуры…

Вижу металлическую полоску у него на зубах и наконец понимаю, в чем дело.

– Тебе поставили брекеты?

– Ах, да. – Джейк делает вид, что совсем забыл об этом, хотя еще вчера их не было, и широко улыбается, чтобы мы полюбовались. – Как вам?

– А почему они зеленые? – интересуется Дин.

– Потому что это мой любимый цвет, идиот, – фыркает Джейк и хлопает его по плечу.

Мы знакомы с Джейком всего год, с тех пор, как перешли в среднюю школу, но кажется, знаем друг друга всю жизнь. Хорошо, что нас теперь трое. Джейк, как и мы с Дином, любит футбол, ненавидит математику и постоянно играет на «Плейстейшен-2».

– Врач мне чуть рот не разорвал, – делится впечатлениями Джейк по дороге в класс. Я половину пропускаю мимо ушей. Вновь возникает ощущение, что я очень далек от друзей, что на самом деле меня здесь нет. – Папа начал кричать на него и требовать, чтобы он прекратил издеваться над ребенком. А мне теперь придется весь день есть только суп.

Джейк любит поболтать и постоянно мелет какую-то ерунду, однако сейчас его слова привлекают мое внимание.

– Папа тебя защищает?

Меня всегда волнует, как относятся к другим ребятам их родители. Мой отец закатил бы глаза и велел вести себя как мужчина.

– Конечно. А тебя разве нет? – пожимает плечами Джейк и драматично прикладывает руку к щеке. – У меня жутко болит вся челюсть! Даже дышу с трудом! Я вообще зря пошел сегодня в школу. Это настоящая пытка!

Вновь ухожу в себя. Вокруг кричат, смеются, толкают меня локтями, заезжают прямо по синяку у лопатки. Джейк понятия не имеет, какой бывает боль, что значит пытка и как тяжело не вздрагивать, когда кто-то к тебе прикасается. Я завидую ему и Дину, и всем остальным, кто приходит домой и не съеживается от ужаса при виде собственного отца.

– У тебя сейчас разве не естествознание? – удивляется Дин.

Поднимаю взгляд и обнаруживаю, что прошел мимо нужного класса. Похоже, я на эти пять минут выпал из реальности. В последнее время такое со мной происходит частенько.

– Тьфу ты, и правда. – Поворачиваю обратно. Под лопаткой пульсирует боль. – Увидимся в столовой.

Естествознание всегда проходит спокойно. На меня никто не обращает внимания. Каждые несколько секунд кто-то из ребят поднимает руку и задает вопрос, и мисс Фицджеральд по пятому разу объясняет одну и ту же тему. Сижу у окна, подперев подбородок ладонью, и смотрю сквозь грязное стекло на залитую солнцем пустующую спортивную площадку. Трава на ней местами вытоптана. Через какое-то время погружаюсь в собственные мысли. Голос мисс Фицджеральд звучит все тише и вскоре совсем исчезает. Я люблю тишину. Мне начинает казаться, что я один, а значит – в безопасности.

Снова думаю об отце Дина, Хью. Через несколько часов он в своем пикапе будет ждать у школы. Когда увидит нас, заулыбается и станет махать рукой, чтобы мы точно его заметили, а потом выйдет из машины поздороваться. Дина такое поведение отца напрягает. А мне очень нравится. Когда Хью похлопывает нас с Дином по спине, я на секунду представляю, что мы братья, а Хью – наш папа. Вот было бы здорово! Уверен, Хью не злился бы, когда я делаю ошибки. Не колотил бы меня и даже не повышал голос. Он бы обо мне заботился.

Конечно, я люблю отца, но не всегда. Чаще ненавижу. Может, сбежать из дома? Прямо сейчас выскользнуть из школы, доехать автобусом до вокзала, прыгнуть в какой угодно поезд… К сожалению, у меня всего пять баксов, на такие деньги билет не купишь.

– Тайлер! – Голос мисс Фицджеральд звучит прямо у меня над ухом. Словно очнувшись, обнаруживаю, что учительница, подбоченясь, возвышается надо мной и осуждающе хмурится. – Поделись с нами, пожалуйста, что там, за окном, тебя так заинтересовало?

– М-м-м…

Ребята, хихикая, оборачиваются ко мне. Что же ответить? Все хотят, чтобы я не выдержал и сдался. Нет, ни за что! Здесь, в школе, я никогда не покажу свою слабость.

Откидываюсь на спинку стула и, лениво пожав плечами, уверенно заявляю:

– Я же не виноват, что разглядывать траву увлекательней, чем слушать ваш урок.

Раздается взрыв хохота. И отлично. Буду так себя вести, и тогда никто не догадается о моих проблемах.

Мисс Фицджеральд поджимает губы. На ее лице мелькает разочарование – так на меня в последнее время смотрит большинство учителей. Еще год назад я был тихим и послушным. Сидел, не поднимая головы, и строчил в тетрадке. Старался, как мог. А теперь… Отец в любом случае мной недоволен. А значит, нечего и пытаться ему угодить.

– Тогда, наверное, ты будешь только рад подождать в коридоре. – Сложив руки на груди, учительница кивает на дверь.

Вызывающе усмехаюсь, но в глубине души чувствую себя виноватым перед мисс Фицджеральд. Она хорошая. Даже стыдно поднять на нее глаза.

Пробираюсь между партами к выходу. Все с любопытством провожают меня взглядом. Чтобы еще немного повеселить класс, громко хлопаю дверью.

В коридоре тихо. Воняет канализацией. До конца урока пятнадцать минут, поэтому я решаю провести это время здесь и начинаю расхаживать туда-сюда. Только бы отцу не сообщили, что меня выгнали с урока! Пару месяцев назад мистер Тиллер выставил меня с математики за то, что я с ним препирался. Я был рад, что посмешил ребят и показал всем, какой я крутой. Но не предполагал, что мистер Тиллер позвонит родителям.

Когда я пришел домой, отец кипел от ярости.

Плохой был вечер.

Я изобрел специальную шкалу. Есть потрясающие вечера, когда отец мне улыбается, по секрету от мамы наливает добавку содовой, и мы вместе смеемся. К несчастью, такое случается все реже и реже, и каждый раз я напрасно надеюсь, что все наладится.

Есть хорошие вечера, когда отец меня просто не замечает, потому что занят: сидит за кухонным столом над бумагами, грызя карандаш и постукивая ногой по полу.

Чаще всего вечера бывают плохими. Это происходит, если, по мнению отца, я делаю что-то не так. Я научился терпеть. Обычно я зажмуриваюсь, чтобы его не видеть, и гадаю, как там у мамы на работе, прошел ли Джейми следующий уровень, нравится ли Чейзу очередной мультик… Раньше я ждал, когда все это закончится, а теперь просто стараюсь отвлечься.

А еще есть ужасные вечера. В такие отец сам на себя не похож. Его дикий, безумный взгляд навевает ужас. Отец превращается в одержимого. Последний ужасный вечер случился всего месяц назад. До сих пор вспоминаю о нем с содроганием. Именно тогда отец сломал мне запястье. Я потерял сознание, даже не успев понять, из-за чего он так разозлился. Мама считает, что я упал с лестницы. Если бы… У нее разорвалось бы сердце, узнай она правду.

Изучаю собственные ладони. Поднимаю левую руку и вращаю кистью. Порой запястье еще болит. Вздыхаю и, опираясь спиной о стену, соскальзываю на пол. Я так устал от вечного страха и попыток забыться… Утыкаюсь носом в колени и ни о чем не думаю, сосредоточившись на звуке чьих-то шагов. Шаги постепенно приближаются, и девчоночий голос спрашивает:

– Тебя что, с урока выгнали?

Поднимаю голову. Рейчел Лоусон с любопытством смотрит на меня через большие круглые стекла очков. Выбившиеся из хвостика светлые прядки обрамляют ее лицо. На некоторых уроках мы сидим рядом и иногда видимся после школы. Можно сказать, мы друзья.

– Ага, – киваю я. Нужно собраться и снова выглядеть крутым пацаном, а не собой – жалким, робким мальчиком, который зацикливается на своих неприятностях и не в силах за себя постоять. Не хочу быть таким. – Я нагрубил мисс Фицджеральд. Она не оценила.

– Ну ты даешь! – Рейчел смеется и идет дальше.

– А то! – кричу ей вслед.

Конечно, не каждый умеет настолько хорошо притворяться. Такое поведение мне несвойственно, однако постепенно я к нему привыкаю. Мне нравится этот новый Тайлер Брюс: уверенный в себе и смелый. Но как только Рейчел уходит, я опять становлюсь собой. Сижу на полу, прислонившись затылком к стене. Мысли путаются. Ноет синяк под лопаткой.