Наследница Теней

7. Кэйлеер

Сэйтан с легким беспокойством смотрел на огни Риады – самого большого поселения Крови в Эбеновом Рихе и ближайшего к Цитадели, – мерцающие в окутанной тьмой долине, словно пойманные звездные лучи.

Он сегодня наблюдал за рассветом. Нет, более того. Сэйтан стоял в одном из маленьких садиков и чувствовал солнечное тепло на своем лице. Впервые за очень много веков, которым Повелитель давным-давно утратил счет, он не ощутил резкой, пронзительной боли в висках, от которой желудок словно завязывался в узел. Эта мигрень была напоминанием о том, как далеко он ушел от живых. Но сила его не ослабла ни на йоту.

Он был так же силен сейчас, как в те годы, когда только стал Хранителем, едва начав ходить по тонкой грани, отделяющей мертвых от живых.

Это сделала Джанелль – и ее тоник. Но причина была не только в этом.

Сэйтан успел забыть, какое удовольствие может приносить еда, и в последние несколько дней искренне наслаждался несколькими кусочками говядины и молодой картошки или жареной курицы и свежих овощей. Он забыл, как целителен сон, не похожий на полубодрствование, которым приходилось довольствоваться Хранителям на протяжении дня.

Забыл он и о том, как гложет голод или какой беспорядок царит в голове человека, достигшего крайней усталости.

За все нужно платить.

Он осторожно улыбнулся Кассандре, которая тоже подошла к окну.

– Ты сегодня великолепно выглядишь, – произнес Сэйтан, обводя взглядом длинное черное платье, кружевную изумрудную шаль и рыжие, словно припорошенные пылью волосы, собранные в высокую прическу.

– Какая жалость, что Гарпия не удосужилась одеться соответственно случаю, – колко отозвалась Кассандра и сморщила нос. – Ей следовало бы, по крайней мере, нацепить что-нибудь на шею.

– А тебе следовало бы воздержаться от комментариев и предложений одолжить ей платье с высоким воротом, – столь же ядовито отозвался Сэйтан. Он стиснул зубы, пытаясь сдержать рвущиеся с языка слова. Тишьян не нужен защитник, особенно после ее презрительного замечания о не в меру тонких чувствах и заносчивых слабонервных ведьмах из высшего общества.

Он наблюдал за тем, как в Риаде один за другим гаснут огни.

Кассандра глубоко вздохнула.

– Все должно быть совсем не так, – тихо произнесла она. – Черный Камень не может достаться кому-то по Праву рождения. Я сама стала Хранительницей только потому, что наивно полагала, будто следующей Ведьме понадобится друг, человек, способный помочь ей понять, чем она станет, принеся Жертву Тьме. Однако то, что произошло с Джанелль, изменило ее так сильно, что она никогда не сможет быть нормальной.

– Нормальной? А что, по-вашему, «нормально», леди?

Кассандра бросила выразительный взгляд в другой конец комнаты, где Андульвар, Протвар, Мефис и Джеффри пытались вовлечь Тишьян в разговор и вместе с тем держаться от нее на подобающем расстоянии.

– Джанелль отпраздновала свой пятнадцатый день рождения. Вместо шумной вечеринки с юными хохочущими подругами она провела вечер с демонами, Хранителями – и Гарпией. Неужели ты действительно считаешь, что это абсолютно нормально?

– Я слышал все это и раньше, – проворчал Сэйтан. – И мой ответ не изменился: да, для Джанелль это действительно нормально.

Кассандра пристально посмотрела на него, а затем тихо произнесла:

– Да, ты и впрямь так считаешь, верно?

Комнату на миг заволокло красным туманом, но Повелитель сумел обуздать свой гнев.

– И что это должно значить?

– Ты стал Повелителем Ада, оставаясь при этом живым. Тебе бы и в голову не пришло, что это странно – играть с килдру дьятэ, обучаться у Гарпии правильному поведению с мужчинами…

Сэйтан со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

Предвидя ее приход, ты назвала ее дочерью моей души. Но это были просто слова, не так ли? Таким образом ты хотела убедиться, что я действительно стану Хранителем, моя сила будет в полном твоем распоряжении и ее хватит, чтобы уберечь твою ученицу, юную ведьмочку, которая будет сидеть у твоих ног и с благоговением ловить каждое слово, наслаждаясь вниманием Ведьмы, носящей Черный Камень. Только получилось совсем не так. Пришедшая Ведьма действительно стала дочерью моей души, она ни перед кем не преклоняется и не сидит ни у чьих ног.

– Может, она ни перед кем и не преклоняется, – холодно произнесла Кассандра, – зато у нее никого нет. – Голос ее немного смягчился, и она добавила: – И поэтому мне очень ее жаль.

«У нее есть я!» – огрызнулся про себя Сэйтан.

Колкий, резкий взгляд Кассандры поразил его в самое сердце.

Да, у Джанелль был он. Князь Тьмы. Повелитель Ада. И именно по этой причине, больше, чем по какой-либо другой, Кассандра жалела ее.

– Нам следует присоединиться к остальным, – бросил Сэйтан, неохотно предлагая даме руку. Несмотря на бушующую в нем ярость, Повелитель попросту не смог повернуться спиной к женщине.

Кассандра начала было отнекиваться, не желая принимать его любезность, однако, заметив, что Андульвар и Тишьян бросают на них холодные взгляды, сдалась.

– Дрейка хочет поговорить с нами, – сообщил Андульвар, как только они приблизились, и сразу же отошел в сторону, расправляя крылья, словно подыскивал подходящее местечко для схватки.

Сэйтан понаблюдал за ним еще несколько мгновений, а затем начал укреплять собственную защиту. Они были очень разными, однако Повелитель всегда доверял предчувствиям старого друга, с уважением относясь к его инстинктам.

Дрейка вошла в комнату медленно и очень спокойно. Руки ее, как всегда, были спрятаны в длинных рукавах мантии. Она подождала, пока все усядутся и будут готовы уделить ей безраздельное внимание, а затем пригвоздила Сэйтана к месту холодным взглядом.

– Леди исссполнилоссь пятнадцать сссегодня, – прошипела она.

– Да, – осторожно согласился Повелитель, не понимая, к чему Сенешаль клонит.

– Она оссталассь довольна нашшими маленькими подношшениями.

Иногда было сложно уловить интонации в бесстрастном шипении Дрейки, но эти слова больше походили на утверждение, чем на вопрос.

– Да, – согласился Сэйтан. – Полагаю, что так.

Долгое молчание.

– Пришшла пора ей покинуть Цитадель. Ты – ее зззаконный опекун. Ты вссе уладишшь.

Сэйтан почувствовал, как сжимается горло. Мышцы шеи конвульсивно напряглись и не желали расслабляться.

– Я обещал Джанелль, что она сможет оставаться здесь столько, сколько захочет.

– Леди пора уходить. Она будет жжжить ссс тобой в Зззале Ссса-Дьябло.

– Я могу предложить другой вариант, – поспешно вмешалась Кассандра, уперев руки в бока. Она даже не взглянула в сторону Повелителя. – Джанелль может жить со мной. Все знают, кто такой Сэйтан и что он собой представляет, но я-то…

Тишьян развернулась в кресле:

– Ты что, на самом деле считаешь, будто никто в Царстве Теней не знает, что ты тоже Хранительница?! Неужели ты искренне веришь в то, что нелепый маскарад, когда ты старательно корчишь из себя живую, может хоть кого-то одурачить?!

В глазах Кассандры вспыхнул гнев.

– Я всегда была осторожна…

– Ты всегда была лгуньей. А Повелитель, по крайней мере, никогда и не скрывал своей сущности.

– Но он же Повелитель – в том-то и дело!

– Дело в том, что ты хочешь воспользоваться Джанелль точно так же, как Геката! Отлить форму по своему выбору и наполнить ее тем, чем посчитаешь нужным, вместо того, чтобы позволить девочке просто быть собой!

– Да как ты смеешь так говорить со мной?! Я – Королева, носящая Черный Камень!

– Ты же не моя Королева, – ехидно осадила ее Гарпия.

– Леди. – Голос Сэйтана больше походил на далекий раскат грома. Сделав над собой усилие и взяв себя в руки, Повелитель вновь повернулся к Дрейке.

– Она будет жжжить в Зззале, – твердо произнесла та. – Это решшено.

– Раз уж ты не удосужилась обсудить этот вопрос с кем-либо из нас, может, скажешь, кто принял такое решение? – резко поинтересовалась Кассандра.

– Лорн решшил.

Сэйтан забыл, что нужно дышать.

Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна!

Никто не осмелился возразить. Они боялись издать хоть один звук.

Сэйтан запоздало заметил, что у него дрожат руки.

– А я могу поговорить с ним? Есть кое-что, чего он, возможно, не знает о…

– Он зззнает вссе, Повелитель.

Верховный Жрец Песочных Часов пораженно уставился на Сенешаля Эбенового Аскави.

– Время вашшей всстречи ещще не пришшло, – размеренно прошипела Дрейка. – Но оно насстанет. – Она слегка склонила голову. Это был редкий знак уважения, которым она почти никогда никого не одаривала. За исключением, возможно, Джанелль.

Они наблюдали за тем, как Сенешаль плавной, змеиной походкой скользит к выходу, и еще долго прислушивались к эху шагов, пока и оно не стихло.

Андульвар шумно выдохнул.

– Когда она хочет подрезать кому-то поджилки, то с выбором ножа не промахивается.

Сэйтан склонил голову на спинку кресла и прикрыл глаза.

– Да уж, это точно.

Кассандра закуталась в шаль и грациозно поднялась с кресла, не глядя на присутствующих.

– Если вы извините меня, я, пожалуй, пойду.

Все поспешно встали и пожелали Королеве доброй ночи.

Вскоре и Тишьян собралась уходить. Однако на полпути она обернулась и криво улыбнулась Сэйтану:

– Возможно, жить в Зале с Джанелль будет нелегко, Повелитель, но совсем не по тем причинам, о которых вы думаете сейчас.

– Мать-Ночь, – только и ответил Сэйтан. Затем он повернулся к оставшимся в комнате мужчинам.

Мефис прочистил горло.

– Будет не так-то просто сообщить несносной девчонке, что она должна покинуть Цитадель. Ты вовсе не обязан делать это в одиночестве.

– Обязан, Мефис, – утомленно произнес Сэйтан. – Я обещал ей. Значит, именно я должен сообщить о том, что слово придется нарушить.

Он пожелал всем доброй ночи и медленно направился прочь по каменным коридорам Цитадели. Вскоре Сэйтан стоял у подножия лестницы, ведущей наверх, в покои Джанелль. Однако, вместо того чтобы не мешкая подняться по ступенькам, он привалился к стене, дрожа всем телом.

Он обещал Джанелль, что она сможет пробыть здесь столько, сколько пожелает. Он обещал ей.

Но Лорн решил по-другому.

* * *

Было уже далеко за полночь, когда Сэйтан наконец нашел Джанелль в маленьком огороженном садике, примыкавшем к ее покоям. Девушка сонно улыбнулась ему и протянула руку. Сэйтан благодарно сжал ее пальчики.

– Замечательный был праздник, – произнесла Джанелль, когда они неспешно двинулись по тропинке. – Я очень рада, что ты пригласил Чара и Тишьян. – Она помолчала немного и добавила: – Правда, мне очень жаль, что Кассандре так трудно с этим смириться.

Сэйтан задумчиво посмотрел на нее.

Джанелль только пожала плечами в ответ.

– И что именно ты услышала?

– Подслушивать очень некрасиво, – чопорно отозвалась она.

– Дипломатичный ответ, который на самом деле лишь помогает уклониться от сути, – сухо прокомментировал Сэйтан.

– Я вообще ничего не слышала. Я просто почувствовала, что вы ссоритесь.

Повелитель подошел ближе к приемной дочери. От нее исходил нежный аромат диких цветов, прогретых солнцем полей и поросших папоротником родников. Этот запах был диким, едва уловимым и зачаровывал мужчину просто потому, что не был предназначен для этого.

Он помогал расслабиться – и вместе с тем возбуждал.

Даже зная, что это нормальная реакция Верховного Князя на присутствие Королевы, подавить которую до конца он никогда не сможет, даже понимая, что никогда не пересечет границу между привязанностью отца и страстью любовника, Сэйтан устыдился пережитых чувств.

Он взглянул на нее, желая получить прямо сейчас напоминание о том, что перед ним совсем юная девушка, его дочь. Однако в его глаза смотрела Ведьма, чья рука так крепко стиснула его пальцы, что он не сумел разорвать физическую связь.

– Полагаю, даже мудрый человек иногда ведет себя как глупец, – полуночным, глубоким голосом произнесла Ведьма.

– Но я никогда бы… – Его голос сорвался. – Ты же знаешь, что я бы никогда…

В этих древних, призрачных глазах он заметил веселый блеск.

– Да, я-то знаю. А ты? Ты ведь обожаешь женщин, Сэйтан. И так было всегда. Ты наслаждаешься их присутствием. Тебе нравится прикасаться к ним… – И она подняла их соединенные руки.

– С тобой все иначе. Ты – моя дочь.

– Поэтому ты и впредь будешь держаться подальше от Ведьмы? – грустно спросила она.

Он обхватил девушку руками и обнял так, что она придушенно пискнула.

– Никогда, – с яростной убежденностью произнес Повелитель.

– Папа… – слабо позвала Джанелль. – Папа, мне нечем дышать…

Он поспешно ослабил хватку, но и не подумал отпустить девушку.

Тихие ночные звуки заполнили сад. Нежно вздыхал весенний ветер.

– Ты сегодня такой из-за Кассандры, да? – проницательно спросила Джанелль.

– Отчасти, – честно отозвался Сэйтан, прижавшись щекой к густым волосам девушки. – Нам придется покинуть Цитадель.

Ее тело так напряглось, что он невольно вздрогнул.

– Почему? – наконец произнесла Джанелль, отстранившись немного и пристальным взглядом изучая его лицо.

– Потому что Лорн решил, что нам следует жить в Зале.

– О… – протянула девушка. – Что ж, неудивительно, что ты в таком настроении.

Сэйтан рассмеялся:

– Да уж. Он знает, как лишить человека права на выбор. – Он нежно убрал выбившийся из прически локон с лица своей дочери. – Я действительно очень хотел бы жить вместе с тобой в Зале. Я очень этого хочу, поверь. Но если ты бы предпочла остаться в каком-нибудь другом месте или не хочешь сейчас покидать Цитадель, я не побоюсь вступить с ним в противоборство.

Ее глаза удивленно расширились.

– Ой, какой ужас! Это не самая лучшая идея, Сэйтан. Он гораздо больше тебя.

Сэйтан попытался сглотнуть.

– Это меня не остановит.

– Ой… – Она сделала глубокий вдох. – Давай лучше попробуем пожить в Зале.

– Спасибо, ведьмочка, – слабо произнес он.

Джанелль обняла его за пояс:

– Ты выглядишь усталым.

– Что ж, в таком случае я выгляжу гораздо лучше, чем чувствую себя, – произнес он, обнимая Джанелль за плечи. – Пойдем, ведьмочка. Следующие несколько дней будут суматошными, так что обоим нужно как следует отдохнуть.

8. Кэйлеер

Сэйтан открыл дверь Зала Са-Дьябло и оказался в средоточии хаоса.

Повсюду сновали горничные. Лакеи перетаскивали мебель из одной комнаты в другую, причем принцип их действий для Повелителя был покрыт мраком. То и дело пробегали садовники с охапками свежих цветов.

В самом центре большого зала стоял дворецкий, Беале, носящий Красный Камень. В руках он держал очень длинный список, управляя нескончаемым потоком людей и отдавая множество распоряжений.

Несколько сбитый с толку, Сэйтан направился к нему, надеясь получить объяснение происходящему. Однако, едва сделав пять шагов, он сообразил, что в царящей вокруг суматохе движущееся препятствие в его лице в расчет не принималось. То и дело в него врезались горничные, выражение лица которых быстро сменялось с раздраженного на почтительное, стоило только узнать в нем господина, хотя отрывистое «Извините, Повелитель» граничило с грубостью.

Наконец добравшись до Беале, Сэйтан резко ткнул его в плечо.

Беале покосился назад, увидел будто окаменевшее лицо Повелителя и поспешно опустил руки. За этим тут же последовал грохот, чей-то плач и возмущенный крик горничной:

– Только посмотри, что ты наделал!

Беале смущенно кашлянул, поспешно оправляя жилет, и принял невозмутимый вид, приличествующий дворецкому. Общее впечатление портили только раскрасневшиеся щеки.

– Скажи-ка мне вот что, Беале, – проворковал Сэйтан. – Ты знаешь, кто я?

Тот удивленно моргнул:

– Вы – Повелитель, Повелитель.

– О, это просто замечательно. Раз уж ты меня узнаешь, значит, я не утратил человеческого облика.

– Повелитель?

– Вроде бы я не похож на торшер или, скажем, горшок, поэтому никто не пытается запихать меня в дальний угол и засунуть пару свечей в уши. И вряд ли меня можно перепутать с письменным столом, который нужно привязать к стулу, чтобы я не успел слишком далеко сбежать.

Глаза Беале полезли из орбит, но он быстро оправился от удивления.

– Нет, Повелитель. Вы выглядите точно так же, как вчера.

Сэйтан скрестил руки на груди и неспешно обдумал этот ответ.

– В таком случае, как ты полагаешь, если я сейчас отправлюсь в свой кабинет и останусь там, то смогу избежать смахивания пыли, нанесения полироли и прочих, несомненно, полезных в хозяйстве процедур?

– О да, Повелитель! Ваш кабинет был приведен в порядок сегодня утром.

– Надеюсь, я его хотя бы узнаю? – пробормотал Сэйтан. Он поспешно направился в свой кабинет и вздохнул с облегчением, увидев, что мебель совсем не изменилась и стоит на своих местах.

Сняв длинный черный пиджак, он небрежно бросил его на спинку стула, а затем опустился в огромное кожаное кресло за письменным столом и закатал рукава белой шелковой рубашки. Глядя на закрытую дверь кабинета, он покачал головой, но его золотистые глаза приняли несвойственный им теплый оттенок, а легкая улыбка выразила понимание. В конце концов, он сам был причиной этого переполоха, сообщив слугам новость заранее.

Завтра Джанелль вернется домой.

Глава 4

1. Ад

– Этот ублюдочный сын блудливой шлюхи что-то замышляет, я знаю!

Решив, что будет лучше промолчать, Грир откинулся на спинку кресла, покрытую заплатами, наблюдая за тем, как Геката меряет комнату шагами.

– На протяжении двух очень, очень славных лет он никуда не высовывался, его не видели ни в Аду, ни в Кэйлеере. Его сила медленно, но верно угасала. Я знаю это! А теперь он неожиданно вернулся и поселился в Зале в Кэйлеере. Поселился! Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз появлялся в одном из Королевств, населенных живыми?

– Тысяча семьсот лет? – предположил Грир.

Геката замерла на месте и медленно кивнула:

– Верно. Тысяча семьсот лет. Ноги его не было ни в Террилле, ни в Кэйлеере с того самого дня, как Деймона Сади и Люцивара Яслану забрали у него. – Она закрыла глаза и мстительно улыбнулась. – Как он, должно быть, выл от горя, когда Доротея отказала ему в праве отцовства над Сади во время Церемонии, устанавливающей Право рождения! Но старый дурак ничего не смог бы сделать, не пожертвовав своей бесценной честью! Поэтому он уполз оттуда, скуля, как побитая собака, утешая себя мыслью о том, что у него есть еще один ребенок, на которого Черные Вдовы Хейлля не могли претендовать! – Геката обхватила себя руками и открыла глаза. – Но Притиан уже успела побеседовать с мамашей и скормила ей огромное количество полуправды, которой можно смело пугать тех, кто ничего не знает о Хранителях. Это был едва ли не единственный правильный поступок этой бескрылой дуры! – Выражение удовольствия быстро исчезло с ее лица. – Так почему Сэйтан вернулся сейчас?

Грир, поразмыслив немного, покачал головой.

Геката задумчиво постучала кончиками пальцев по подбородку:

– Неужели он нашел замену своей маленькой игрушке? Или же наконец решил превратить Демлан в пастбище, где много вкусной свежей крови? Или дело в чем-то другом?..

Она направилась к Гриру, соблазнительно покачивая бедрами и кокетливо улыбаясь. Тому оставалось только пламенно сожалеть о том, что он не знал эту женщину в те времена, когда был способен не просто оценить намек.

– Грир, – ласково протянула она, обхватив его за шею и прижавшись к нему соблазнительной грудью. – Я хотела попросить тебя об одном маленьком одолжении.

Тот с беспокойством ждал продолжения. Кокетливая улыбка Гекаты стала жестче.

– Что, твои яйца уже успели скукожиться и ты боишься рискнуть, ми-и-илый?

В глазах Грира вспыхнул гнев, но он сумел быстро подавить его.

– Ты хочешь, чтобы я отправился в Зал в Кэйлеере?

– И рискнуть тобой? Я ведь могу потерять тебя, – надулась Геката. – Нет, милый, нет никакой необходимости отправляться в тот мерзкий Зал. У нас есть преданный союзник, живущий неподалеку – в Хэлавэе. Ему нет равных в получении и анализе необходимых сведений. Побеседуй с ним. – Поднявшись на цыпочки, она легонько поцеловала Грира в губы. – Я думаю, он тебе понравится. Вы очень похожи.

2. Кэйлеер

Беале распахнул дверь кабинета.

– Леди Сильвия, – объявил он и отступил в сторону, пропуская Королеву Хэлавэя.

Встретив женщину в центре комнаты, Сэйтан протянул в знак приветствия обе руки, ладонями вниз.

– Леди.

– Повелитель, – отозвалась она, поднеся к его рукам свои, ладонями вверх, оставляя запястья незащищенными. Это было традиционное формальное приветствие.

Сэйтан сумел сохранить нейтральное выражение лица, но не без удовольствия ощутил давление на его руки снизу – легкое напоминание о том, что стоящая перед ним Королева обладает немалой силой. Некоторых Королев сильно задевала необходимость смириться с тем, что Демлан в Террилле и Кэйлеере остается под властью мужчины, свободный от посягательств Хейлля. О да, их оскорбляла необходимость подчиняться Повелителю, а не Королеве Края. Разумеется, большинство правительниц никогда не понимали, что он по-своему всегда служил Королеве. Он всегда служил Ведьме.

К счастью, Сильвия не являлась одной из них.

Эта женщина была первой Королевой, рожденной в Хэлавэе с тех пор, как Провинцией правила ее прапрабабушка. Она была гордостью небольшого поселения. На следующий день после создания собственного двора Сильвия лично явилась в Ад и с холодной вежливостью сообщила Сэйтану о том, что Хэлавэй, возможно, и существует для того, чтобы служить Залу, но тем не менее это ее земля и ее народ. Если Повелителю будет угодно получить что-либо от людей или Провинции, она сделает все, что будет в ее скромных силах, дабы удовлетворить его просьбу – разумеется, если таковая не выйдет за грани разумного.

Сейчас же Сэйтан одарил гостью теплой, но настороженной улыбкой и повел в ту часть кабинета, которая была обставлена менее официально и больше подходила для доверительной беседы.

Увидев, что Королева опустилась на краешек мягкого кресла, Сэйтан устроился на диванчике, обтянутом черной кожей. Их разделял низкий столик из черного дерева. Повелитель поднял графин с ярбарахом, налил немного в один из бокалов из дымчатого, почти непрозрачного воронова стекла и медленно подогрел его над язычком колдовского огня, а затем предложил гостье.

Как только она приняла бокал из его рук, Сэйтан все свое внимание уделил собственной порции. В противном случае он рисковал оскорбить Королеву неуместным смехом – вероятно, похожее выражение появлялось в последний раз на ее лице, когда один из сыновей попытался всучить ей огромного, уродливого жука, которого только маленький мальчик мог найти красивым.

– Кровь ягненка, – мягко пояснил Повелитель, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу.

– О! – Женщина робко улыбнулась. – Это вкусно?

Голос Сильвии становился хриплым, когда она волновалась, не без нотки веселья заметил про себя Сэйтан.

– Да, вино неплохое. И полагаю, придется вам по вкусу куда больше, нежели человеческая кровь. Вы ведь опасались, что с вином смешали именно ее…

Она сделала осторожный глоток, изо всех сил стараясь не подавиться.

– К вкусу необходимо немного привыкнуть, – невозмутимо заметил Сэйтан. Интересно, Джанелль уже пробовала кровавое вино? Если нет, нужно будет как можно быстрее исправить это упущение. – Должен признаться, вы пробудили мое любопытство. – Он теперь говорил совсем другим тоном – вкрадчивым, успокаивающим. – Очень немногие Королевы добровольно явились бы на аудиенцию ко мне в полночь, не говоря уже о том, чтобы потребовать ее.

Сильвия осторожно поставила кубок на стол, а затем прижала руки к коленям.

– Мне было необходимо встретиться с вами тайно, Повелитель.

– Почему?

Сильвия облизнула пересохшие губы, сделала глубокий вдох и посмотрела Сэйтану в глаза.

– В Хэлавэе что-то неладно, Повелитель. Не могу объяснить… Это нечто неуловимое. Я чувствую… – Она нахмурилась и покачала головой, обеспокоенная.

Сэйтану очень захотелось протянуть руку и разгладить морщинку, появившуюся между красиво очерченными бровями.

– Что именно вы чувствуете?

Сильвия прикрыла глаза.

– Лед на реке посреди лета. Силы земли иссякают. Урожай гниет в полях. Ветер доносит запах страха, но я никак не могу определить его источник. – Женщина открыла глаза и застенчиво улыбнулась. – Простите меня, Повелитель. Мой предыдущий Консорт часто говорил, что мои объяснения больше похожи на бессвязный бред.

– Вот как? – слишком тихо и мягко произнес Сэйтан. – В таком случае, боюсь, у вас был неподходящий Консорт, леди. Потому что я понял вас даже слишком хорошо. – Он осушил вино и с чрезмерной осторожностью опустил свой кубок на стол. – Кто среди ваших людей страдает больше всего?

Сильвия сделала глубокий вдох:

– Дети.

Комнату напомнило гневное рычание. Только когда Королева нервно оглянулась на дверь, Сэйтан сообразил, что звук вырвался из его собственных губ. Он поспешно взял себя в руки, но сладостный ледяной гнев никуда не делся. Сделав неровный вдох, он попятился от убийственной пропасти. Еще шаг – и контроля как не бывало.

– Прошу меня извинить.

Не дав Королеве времени придумать какой-нибудь предлог поспешно ретироваться, Сэйтан вышел из кабинета, приказал принести закуски и еще несколько минут мерил шагами большой зал, заставляя себя успокоиться. К тому времени, как он присоединился к своей гостье, Беале уже принес чай и поднос с маленькими тонкими сэндвичами.

Сильвия вежливо отказалась от бутербродов и не притронулась к чаю, который Сэйтан собственноручно разлил по чашкам. Ее очевидное беспокойство стало раздражать. Повелитель ненавидел это выражение в глазах женщин.

Сильвия облизнула губы. Ее голос стал совсем хриплым, почти утратив мелодичность.

– В конце концов, это я Королева. Значит, и проблема тоже моя. Мне не следовало беспокоить вас, Повелитель.

Сэйтан с такой силой опустил чашку, что блюдце раскололось надвое. Он вскочил с кресла и отошел подальше, чтобы продолжить мерить шагами кабинет, а заодно не дать Королеве добраться до двери.

Это не должно иметь ни малейшего значения. Давно пора привыкнуть. Если бы она боялась его с того самого момента, как вошла в комнату, Сэйтан как-нибудь это пережил бы. Однако она не боялась. Будь Сильвия проклята, она не боялась его!

Повелитель резко развернулся, не приближаясь к женщине. Их по-прежнему разделяло кресло с высокой спинкой и стол.

– Я никогда не причинял вреда ни вам, ни вашему народу, – рявкнул он. – Я использовал свою силу, Ремесло, Камни – да, в том числе и гнев – с одной-единственной целью – защитить Демлан. Даже когда меня не было здесь, я ни на миг не прекращал беспокоиться о вас. Есть много вещей – включая очень, очень личные, – которые я мог бы потребовать от вас или любой другой Королевы в этом Краю, но я никогда, ни разу не предъявлял подобных требований. Я взял на себя ответственность, согласившись править Демланом, но я никогда, будьте вы прокляты, никогда не злоупотреблял своим положением или властью!

Смуглая кожа Сильвии постепенно теряла здоровый оттенок. Сэйтан заметил, что пальцы женщины задрожали, когда она поднесла чашку к губам и робко отхлебнула чай. Вновь опустив ее на блюдечко, Королева выпрямилась и дерзко подняла подбородок.

– Недавно я познакомилась с вашей дочерью и поинтересовалась, не трудно ли ей уживаться с вами и терпеть ваш нрав. Она была искренне озадачена этим вопросом и спросила: «Какой еще нрав?»

Сэйтан молча уставился на гостью, чувствуя, как исчезает гнев. Он потер затылок и сухо произнес:

– Да, Джанелль всегда отличалась своеобразным взглядом на многие вещи.

Прежде чем он успел призвать Беале, чайник и грязные чашки исчезли. На их месте появился свежий чай, чистые приборы и тарелка с пирожками.

Сэйтан подозрительно покосился на дверь и вернулся к дивану. Он налил чай для Сильвии и наполнил свою чашку.

– Он и тогда не принес их, – тихо произнесла Королева.

– Да, я заметил, – отозвался Сэйтан – и невольно задумался о том, насколько близко к двери стоял его дворецкий. Повелитель поспешно оградил комнату заглушающим щитом.

– Возможно, он боится вас.

Сэйтан только невежливо фыркнул.

– Человек, счастливо женатый на миссис Беале, не боится ничего и никого – включая меня.

– Кажется, я поняла, на что вы намекаете. – Сильвия взяла сэндвич с тарелки и принялась есть.

С облегчением отметив, что на ее лицо вновь вернулись краски и женщина больше не боится его, Сэйтан поднял свою чашку и откинулся на спинку кресла.

– Я выясню, что происходит в Хэлавэе. И остановлю это. – Он нерешительно посмотрел на Сильвию и сделал маленький глоток чаю. Сэйтан уже знал, что этот вопрос необходимо задать. – Когда все началось?

Сильвия одарила его неприязненным взглядом:

– Ваша дочь здесь ни при чем, Повелитель. Я встретила ее однажды, когда гуляла с Микелом, моим младшим сыном. Но я знаю, что девушка здесь ни при чем. – Она покрутила чашку в руках, снова забеспокоившись. – Однако, возможно, именно она послужила причиной. Хотя, наверное, будет правильнее сказать, что ее присутствие заставило меня заметить неладное.

Сэйтан задержал дыхание. Было нелегко уговорить Джанелль посещать Хэлавэйскую школу на протяжении нескольких недель до начала лета. Он надеялся, что если она начнет общаться с другими детьми, то захочет возобновить старую дружбу – с той же Карлой. Вместо этого Джанелль еще более замкнулась, стала избегать всех. А вежливые вопросы, задаваемые лордом Мензаром, касательно ее образования и обучения этикету – точнее, отсутствия и того и другого – беспокоили Сэйтана еще больше. Однако с того самого дня, как они переехали в Зал, Повелитель начал понимать, что нити, сплетенные им и связывавшие их друг с другом, исчезают едва ли не быстрее, чем он успевает латать дыры. Он не имел ни малейшего представления, почему это происходит. До нынешнего момента.

– Почему?

Сильвия, успевшая погрузиться в размышления, озадаченно уставилась на него.

– Почему именно она послужила причиной?

– О! – Между ровными бровями Сильвии вновь залегла морщинка, когда она сосредоточилась на вопросе. – Джанелль… не похожа на других.

«Не срывайся, – велел себе Сэйтан. – Просто слушай».

– Берон, мой старший сын, учится вместе с вашей дочерью, и мы не раз говорили о ней. Разумеется, ваши семейные дела – не повод для сплетен, но она постоянно удивляет его, и мальчик задает мне много вопросов.

– Почему Джанелль удивляет вашего сына?

Королева вновь взялась за бутерброд и, задумчиво прожевав и проглотив следующий кусочек, ответила:

– Берон говорит, она очень застенчивая. Но если суметь разговорить ее, Джанелль может рассказать нечто удивительное.

– Да, в это я с легкостью могу поверить, – сухо произнес Сэйтан.

– Иногда, когда она беседует с кем-то или отвечает на уроке, может замолчать в середине предложения, склонив голову набок, словно прислушивается к тому, кого или что остальные не могут уловить. Если это происходит, иногда она продолжает с того самого места, на котором остановилась. Чаще же замыкается в себе и не общается ни с кем до конца дня.