Читать книгу: «Аэлла», страница 3

– Это ты обычно рассказываешь полицейским, когда они выписывают тебе штраф за превышение?

– Хорошая шутка. – Кристиан впервые улыбнулся и открыл для меня дверь своей небесно-голубой малышки с панорамной крышей.

Мы тронулись, я закинула голову назад, и моему взгляду открылась бескрайняя картина ночи. Небо, словно холст художника, терпеливо ожидало, когда на него наложат сперва черные, потом темно-синие цвета, которые, приближаясь к откусанному тучей зигзагу луны, смешаются в светло-синие, серые и молочно-белые оттенки.

– Как красиво! – тихо произнесла я, нарушив затянувшееся молчание.

– Ничего особенного, – отозвался Крис, тоже взглянув наверх.

– Но ты же художник, тебя должно привлекать все красивое.

– Меня притягивает не сама красота, а то, где ее можно найти.

– Хм… Так вот почему ты был в стрип-клубе.

Кристиан снова улыбнулся. И мне показалось, будто этого мужчину я знаю уже много лет. В то же время он был для меня недосягаемым. Словно между нами та самая восковая картина с пепельными стрелами волос, каменистым оттенком его лица и вымытым дождем цветом глаз, до которых так и хочется дотронуться взглядом, чтобы только убедиться, что они совсем рядом. Это как если каждого человека сравнивать с полной воды чашей, из которой невидимо испаряется живительная влага. На дне чаши Кристиана еще оставался тонкий слой неподвижных капель, а он, как утопающий, искал жизненную силу в тех, в ком она пока еще бьет через край, вытягивая ее полностью, и поэтому не подпускал к себе близко того, с кем опасался раскрыть свой истинный замысел.

У нас шел ломаный разговор, пока я в собственной голове искала нити, подсказывающие, как все же закончится вечер. Поедем ли мы в гостиницу или к нему домой, отпустит ли он сразу и вызовет такси, или, может, придется ждать до утра, а потом осознавать ужас того, что ночью казалось не таким порочным. Кристиан рассказал, что он женат и у него есть ребенок. Жена живет с трехлетним сыном отдельно, а он, как художник, много работает, и почти каждые два месяца его творения, как и его самого, отправляют в новый музей нового города. Любимое место отдыха – солнечная Италия, любимый напиток – кофе и красное вино. Кажется, ничего другого в течение дня он и не пьет. В Нью-Йорке бывает редко, хотя здесь на последнем этаже в старом доме у него есть квартира с огромной террасой и выходом на крышу, на которой он создает свои лучшие картины и которую ни за что не променяет на бездушные апартаменты в небоскребе.

Мы перекусили в кафе на Девятой авеню. Крис с удивлением наблюдал, как я съела бо́льшую часть самой большой пиццы, пока рассказывала о себе то, что, наверное, и следует рассказывать мужчине возрастом, как у собственного отца. Приехала из небольшого города, получив приглашение сразу из нескольких престижных колледжей; выбрала юридический, мечтая стать известным адвокатом. Немного описала жизнь в общежитии, сказала пару слов об Энн, о нашей первой съемной квартире недалеко от галереи, где мы с Крисом впервые столкнулись, только на соседней улице, в доме, где недавно открылся «Старбакс». Еще я зачем-то старалась убедить его, что все же хочу работать по специальности, а специализируюсь я на семейном праве и хочу устроиться в небольшую компанию, чтобы наработать опыт, а место, где Кристиан застал меня сегодня, – полное недоразумение, которого могло и не случиться, будь мы с подругой финансово целомудреннее и сдержаннее.

Когда мы вновь сели в машину, я не хотела спрашивать, куда едем. Теперь я знала точно, что не в его квартиру, а в гостиницу. В горле ком стоял размером с теннисный мяч, от которого я старалась избавиться неслышными глотками воздуха.

– Мы приехали, – сказал Крис. – Это твой дом?

Я отвела взгляд от панорамной крыши и посмотрела в окно. Торговые ряды первого этажа, знакомая вывеска «Старбакс». Да, это был наш с Энн новый дом. Сердце забилось так часто, как у собаки, увидевшей хозяина после долгого рабочего дня. Я, улыбаясь, закивала.

– Ну что ж, тогда приятно было познакомиться еще раз!

– И мне, – не скрывая счастья, вымолвила я, нащупывая ручку двери.

За секунду я вылетела из машины и помахала вслед уезжающей небесно-голубой малышке Кристиана, а в голову закралась странная мысль: «Зачем он это сделал? Неужели я ему не понравилась?..» Ответ на этот вопрос я отгоняла от себя уже в нашей с Энн комнате с пачкой сигарет, усевшись на подоконнике и пуская неровные кольца к раздутой луне.

После второй сигареты я успокоилась и поздравила себя с тем, что все обошлось без приключений. Перед тем как лечь, отправила СМС Энн: «У меня все ОК, я уже дома, не забудь забрать деньги». Посмотрела в отправленные – «1 июля, 01:01». Забавная комбинация. Как ни в чем не бывало я стала готовиться ко сну.

* * *

Энни не отвечала на звонки все утро и вернулась только после полудня.

– Энни, где тебя носило? Все нормально?

Она выглядела разбитой и испуганной, губы дрожали, а глаза она спрятала под темными очками.

– Энн, с тобой что-то сделали? – Я обняла ее за плечи и сняла дурацкие солнечные очки.

– Кэтти… – В глазах Энн появились крупные прозрачные капли. – Этот придурок не хотел меня отпускать.

– Какой придурок?

– Тот самый! Клиент. Он пришел под закрытие, отвез в гостиницу… Мне тогда уже нужно было понять, что с ним что-то неладно. Он позвонил администратору и попросил продлить номер до вечера. Я ему сказала, что так долго тусить с ним не буду, а если он хочет, пусть платит вперед. Он сперва стал торговаться, как на рынке, мол, знает, что я и так только половину получаю, а тут сразу все должен выложить? Сказал, заплатит мне половину, но позже, мы ведь с ним уже друг друга знаем. Я отказалась, собралась уходить, а он стал предлагать полную сумму, потом в два раза больше. Его знакомый должен был подвезти деньги. Я согласилась, но сказала, чтобы он с ним встретился внизу, в холле.

Энн начала всхлипывать, слов практически было не разобрать. Я сильнее прижала ее к себе, пока она вытирала мокрые щеки о мою футболку.

– Энн, – гладила я ее по голове, – что случилось потом?

– Потом он ушел за деньгами, вернулся не один. Я пыталась закричать. Но его друг сказал, если я хоть пикну, они меня быстро успокоят. Кэтти, это было ужасно! Я сказала, что сделаю все, лишь бы меня не били.

– Господи, Энни, нужно обратиться в полицию!

– В полицию? И что я скажу? Что проститутку оттрахал не один клиент, а двое? Кэт, первый, который забирал меня, ушел через полчаса после какого-то срочного звонка, а второй никак не мог наиграться мной. Я начала реветь и просить, чтобы он меня отпустил… – Энн заплакала еще сильнее. – Он сказал, что я не заработала ни цента, взял мою сумку и забрал оттуда все деньги, даже твои. Прости меня, Кэт.

– Черт с ними, с деньгами! Главное, ты цела! Господи, Энни, больше мы туда не вернемся ни за что! – повторяла я, целуя подругу в мокрые от слез ресницы и раскрасневшиеся щеки.

Вечером мы с Энн остались дома. На наши скоромные запасы она попросила купить две пачки сигарет и бутылку виски. Я не стала пытаться ее образумить и скоро вернулась домой с увесистым пакетом, полным разных закусок из чипсов и шоколадок. На мое удивление Энн встретила меня с веселой улыбкой, как будто ужаса, который произошел с ней несколько часов назад, вовсе не было. Мне бы ее силу воли и радость к жизни! Мы спрятались вдвоем в нашей маленькой восьмиугольной квартире и открыли большие окна, выходящие на шумный проспект и на окна молодого симпатичного соседа в растянутой желтой футболке, живущего этажом ниже в противоположном доме. Подвыпившая Энн игриво подмигивала ему и громко хохотала, когда он неуверенно улыбался в ответ и жестами демонстрировал нам знаки приветствия. Пару раз я спросила Энн, а что, если вместе пожаловаться в клубе на того мужчину, вдруг его знают и заставят вернуть деньги. Да и в будущем уберегут других девушек от этого придурка! Но Энни больше не хотела возвращаться к воспоминаниям прошедшей ночи и уходила от моих предложений и новых вопросов, ссылаясь на то, что ей не хочется, чтобы еще кто-то знал, что с ней случилось.

– Что ж, ладно, как считаешь нужным, – согласилась я и принялась рассказывать, как прошла моя ночь: каким галантным оказался Кристиан, как мы познакомились в галерее, катались по ночному городу, сидели в кафе.

– У тебя есть его номер?

– Нет, он не узнавал мой номер, а я не спрашивала его.

– Хреново, – вдыхая сигаретный дым, протянула Энн. – Разве можно таких мужчин отпускать?

Мы не знали, где возьмем денег на жилье, знали только, что ни за что не вернемся в тот клуб. Как запасной вариант я предлагала Энни сдать наши вещи на хранение и налегке поехать на все лето к моей маме. Но подруга не торопилась, у нас было в запасе три дня, с пятницы по воскресенье. Это были дни, которые все могли изменить.

В пятницу вечером Энн целых три часа как юла прокружилась у зеркала с щипцами для волос и копьями из разноцветных карандашей – для глаз, бровей и губ. И вот она, в желтом корсете и узких шортах, ловит взгляды незнакомых парней в ночном клубе. Я, в ее красном платье, чувствую себя увереннее, чувствую себя частью Энни. Музыка как неуправляемая волна с каждым ударом выплескивается через край танцпола, ударяется о стены и потолок и врывается в наши тела. Я у барной стойки, симпатичный парень заказывает мне коктейль. «Хм, меня тоже заметили…» – проносится у меня в голове. Мы разговариваем, смеемся. Но он оказывается студентом, который подрабатывает официантом в выходные дни, чтобы самому обеспечить себя и понемногу гасить кредит. Пока он живет с родителями. Мама любит разводить улиток, а он увлекается теннисом, настольным. Зачем он мне все это рассказывает? Неужели я вновь устроила допрос? Была у меня с симпатичными парнями привычка задавать им вопросы так, словно вкручивая их штопором вглубь пробки, пока она под напором не проваливалась на дно бутылки, а уставший собеседник под видом срочных дел не уходил от меня подальше. Увидев, как мой новый мачо без стеснения поглядывает на часы, Энн подбежала ко мне, чтобы первой оттащить меня от неперспективного самца, который с минуты на минуту намеревался понизить мою самооценку своим внезапным исчезновением.

– Молодой человек, я украду на несколько минут мою подругу? Кажется, у меня вот-вот развяжется корсет, и только она может мне помочь его обуздать.

Парень заискивающе улыбнулся, а Энн потащила меня в туалет.

– Кэт, успокой меня и скажи, что ты не занудствовала с этим красавчиком.

– Да ну его. Он нищеброд.

– О чем вы говорили?

– Я ему рассказывала, как за три недели написала дипломную работу, – ожидая комментарий, съязвила я.

– О нет, не продолжай. Детка, когда с тобой мужчина, который тебе нравится, с ним нужно говорить только о трех вещах…

– О еде, футболе и сексе?

– Нет, о сексе, о сексе и еще раз о сексе. Тебе надо расслабиться, и у меня есть то, что поможет. – Энни растворилась в улыбке и пошмыгала носом. – Нас угощает один тип, Стив. Познакомлю тебя с ним сейчас.

Не знаю, как она так быстро находила типов, готовых платить за все наши удовольствия, но уже через полчаса меня было не узнать. С взъерошенными, спутанными волосами, ярко-красной помадой, широко раскрытой улыбкой и предательски черными зрачками размером с квотер ², заполняющими всю синеву глаз. Я ладонями раздавливала каждый звук доносящейся до меня мелодии и будто втирала его в шею, плечи и бедра. Это было нечто на грани экстаза и неподдающегося объяснению чувства восторга. Мне казалось, я все контролировала, осознавала и просто ловила кайф, позабыв абсолютно обо всех проблемах. Энн и я в ВИП-зоне хохотали в компании Стива, которому было, похоже, столько же лет, сколько мне и Энн, вместе взятым. После моего очередного возвращения из туалета Энни отвела меня в сторонку и сказала, что мы поедем к нему, он даст нам тысячу баксов.

– Энни, ты обалдела! Ты же только вчера зарекалась больше никогда не ездить к незнакомым мужчинам.

– А какого черта мы возле него крутимся уже полночи? У тебя еще есть варианты?

– Но я не хочу ехать, мы же обсуждали, что отправим резюме…

– Кэт, чтобы ждать приглашения на собеседование, мы должны иметь деньги. Неужели ты думаешь, что кафе, алкоголь, шмотки мне достаются бесплатно? Ты же ни хрена не делала целый год, не заработала ни цента, только сидела за книжками. Тебе не жаль твою мать, которая тебе до сих пор перечисляет деньги?

– Ладно, хорошо, я поеду.

И мы втроем поехали в гостиницу. Я ожидала увидеть обычный дешевый отель, в котором уже бывала по обоюдному согласию пару раз после похожих пятниц. Но это было совсем другое место. Приветливый швейцар отворил для нас двери. Шикарное лобби, освещенное огромной двухметровой люстрой в стиле ампир на высоком потолке, украшенном сложной лепниной. Замысловатый интерьер в дворцовом стиле и изобилие позолоты почти в каждом элементе отделки поражали кричащей роскошью и величием. Мне казалось, что мы приехали не в гостиницу, а в музей, в котором я, как красная ворона, нелепо выделялась на фоне сдержанного разноцветного гобелена.

Пока наш спутник получал ключи, Энн отвела меня и тихо сказала:

– Кэтти, солнце, он хочет, чтобы с ним пошла только ты.

– Нет! Ты чего? Ты же сказала, что мы будем вместе!

– Не кричи, тсс… Мы приехали вместе. Я тебя подожду здесь внизу, в лобби. Ты же знаешь, если бы он заинтересовался мной, я бы пошла и глазом не моргнув. Только не воспринимай все серьезно.

– Нет-нет, я не хочу! Он мне даже не нравится, – противилась я.

– Я понимаю. Кэтти, детка, сделай это ради меня, пожалуйста. Представь, что для тебя заняться сексом – это как высморкаться. Просто повторяй про себя: «Штука баксов, штука баксов…»

– Энн, ты больная на всю голову!

Я развернулась, чтобы уйти, но в меня крепко вцепилась рука Энни.

– Кэтти, пожалуйста, я знаю, что это ужасно, но у нас нет выбора. Я бы правда пошла, даже после вчерашнего, но ему понравилась ты. У тебя есть телефон, все будет в порядке, а я жду внизу. Ничего страшного не произойдет.

«Ничего страшного не произойдет»? Тогда я еще не понимала: самое страшное – не то, что может произойти, а то, как меняется твое отношение к тому, чего ты не допускала даже в мыслях, а потом воспринимаешь как норму или… «как высморкаться».

Сейчас я уже не могу описать внешность Стива. После той ночи мозг сам стер его образ, и, встретив этого мужчину на улице, я даже не смогла бы его узнать. А вот тяжесть его тела, сухие массивные руки, мокрый от пота и заросший волосами живот я запомнила надолго.

Стив попросил, чтобы я не ходила в душ: он хотел чувствовать запах моего тела. Сам он тоже не пошел мыться, но хотела ли я чувствовать его запах – меня не спросили.

– Энн сказала, вы выступали в «Доллс». Станцуй для меня.

«О нет! – подумала я. – Опять танцы…»

– Окей.

Я включила музыку на телефоне и задвигалась как на танцполе в клубе. Мой танец явно не походил на эротический. Стив сидел в кресле и курил сигарету с вишневым запахом. Я, не прекращая танцевать, взяла из его пачки одну сигарету и тоже закурила. Все это я старалась делать, абсолютно не обращая внимания на своего собеседника, будто его нет в комнате.

– В стрип-клубе ты так же танцевала?

– Конечно. У меня особая манера исполнения, – сострила я, пуская дым в противоположную сторону, разглядывая флористический рисунок на обоях.

– Раздевайся.

– Окей, – вновь повторила я, затянулась поглубже, потушила сигарету, отвернулась к окну и сняла с себя все.

Стив продолжал сидеть в кресле, он не подходил ко мне.

Я попыталась пошутить и, глядя в окно, произнесла:

– Что стоим, кого ждем?

Стив ухмыльнулся:

– Хочу полюбоваться тобой. Встань на колени на край кровати.

Я встала.

– Раздвинь ноги шире. Опусти руки.

Я раздвинула, опустила. Но он снова не подходил. В телефоне звучала уже, наверное, пятая с начала моего танца песня, слишком быстрая для моего бездвижного положения.

«Какую он курит сигарету? – думала я. – Шестую или седьмую? Он, наверное, чертов импотент… Конечно же, столько дымить. Не зря во всех источниках пишут: „Курение вредит вашему здоровью“. Но мне-то оно и лучше. Извращенец. Может, сказать ему, что у меня двойной тариф за ожидание?..»

Тут Стив снял футболку и подошел ко мне сзади. Весь процесс занял не более трех минут. Даже трек не закончился, а он уже успел вспотеть, просто облиться потом. А я успела вспомнить гнилое старое дерево у себя под окном в детстве. Украдкой я брала из домашнего чемоданчика несколько гвоздей и вбивала их в сухой ствол, пока никто не видит. Я была сейчас как то дерево. И поняла, что имела в виду Энн, говоря «это как высморкаться».

Я побежала в душ первой. Через мгновение он решил присоединиться, но я уже успела ополоснуться и, как душистое мыло, выскользнуть из его мокрых рук. Когда он вышел из душа, я уже оделась. Стив отсчитал тысячу баксов плюс сотню дал на чай, и я, получив заветную сумму, позабыв попрощаться, выбежала из номера и побежала к лифту.

Энн сидела в холле напротив окна, ее взгляд будто застыл в мигающем экране телефона. Не сказав ни слова, я положила деньги на стол.

Энн посмотрела на них, на меня и кинулась мне на шею.

– Кэтти, прости, я была не права. Не надо было тебе туда идти, – и она принялась целовать мои мокрые от слез щеки, пока не высушила губами все до единой слезинки.

* * *

Следующие несколько дней были самыми спокойными за последние месяцы. Мы рассчитались за квартиру и посвятили выходные отправке наших резюме в десятки компаний. Нам было не важно, куда нас возьмут, мы мечтали работать вместе в одной фирме. У Энн, правда, работа ассоциировалась с красивым, богатым и одиноким начальником, который влюбится в нее с первого взгляда, а у меня – с нескончаемым потоком клиентов и судебными процессами, где я, как Аттикус Финч ³, справедливая и лишенная предрассудков, боролась бы за справедливость несмотря ни на что. Мы загорали в парке, катались на великах, гуляли по центру, обедая в уютных кафе. И каждый раз я выбирала маршрут, который проходил через галерею. Но я ни разу не встретила Кристиана.

В понедельник нам повезло: сразу четыре компании пригласили нас на собеседование в одно и то же место. Мы, предвкушая новый жизненный этап, стали готовиться к первому интервью. Я читала статьи в интернете, как пройти собеседование, Энн наводила порядок в шкафу, перебирая вещи в поисках идеального образа. Потом, сидя на подоконнике с пачкой сигарет, мы задавали друг другу каверзные вопросы и смеялись своим ответам. Через несколько дней после интервьюирования мы получили ответ. Энни брали сразу во все четыре компании, меня – только в одну, которая в нашем списке желаний стояла на последнем месте. Оказывается, умение нравиться эйчарам, убеждать, преувеличивать, без страха описывать несуществующие победы, оказывать приятное впечатление и иметь позитивный настрой играло бо́льшую роль, чем мой идеальный диплом и заученные статьи из кодекса по семейному праву. Узнав, что сразу четыре компании делают ей предложение, Энни станцевала танец победителя на незаправленной кровати, а когда я сообщила, что меня берут только в одну, она, закрыв подушкой глаза, свалилась набок, убрала подушку и громко прокричала:

– Ура, у нас получилось! Мы будем работать вместе!

Это была совсем маленькая фирма, состоящая всего из пяти человек, с нами – уже семь. Нас представили сотрудникам, упомянув о долгожданном росте и помощи по текущим правовым вопросам. Основным заданием первое время была правка и печать уже согласованных договоров. В офисе было всего два кабинета: один – директора и главного бухгалтера, как оказалось его жены, тучной, как и он сам; и другой – для нас, знатоков истины и буквы закона. Весь рабочий день нашего начальства состоял всего из пары встреч и трехразовой трапезы: утром, в полдень и ближе к вечеру бухгалтер превращалась в заботливую хозяюшку, которая вываливала из большого пакета контейнеры с едой и разогревала их в микроволновке, а мы в соседнем кабинете угадывали блюда с трех вдохов.

Конечно, это было не место для Энн, и через пару недель ее главным желанием было сбежать куда-нибудь подальше. Меня же затягивал процесс работы, я не видела узких, давящих со всех сторон стен и увядших цветов на подоконнике, не слышала посторонних запахов и, как остальные, наливала из крана воду, кипятила, заваривала растворимый кофе, а еще успевала делать и свою работу, и половину работы Энни. У нее самой главной задачей дня было найти место, где пообедать. Она каждый день находила новое уютное кафе, чтобы подкрепиться и пострелять глазками. Бизнес-ланч выходил дешевле, чем ужин в тех же самых местах, поэтому мы полностью отказались от ужина, сохраняя и наши небольшие денежные запасы, и наши фигуры от переедания на ночь. Я будто и правда заразила ее желанием иметь нормальную работу и мысленно благодарила Энни за то, что она из-за меня выбрала эту дыру. Хотя мы обе знали, что Энн вообще не могла работать, пока ей кто-нибудь не поможет, как я, и не возьмет часть ее дел на себя. В крупной корпорации с ней бы точно так не возились.

С первого дня я зарылась в «Эйфелеву башню» из документов и перестала замечать, как проходят дни. Утренний кофе в полдевятого утра в кофейне у нашего дома, обед с Энн (самая приятная часть дня) и семь вечера, когда у Энни находился повод куда-нибудь улизнуть. Я же предпочитала доделать все, что на меня нещадно сваливали, будто проверяя, где мой предел. И наконец, последнее время было десять вечера, когда в офис заходил охранник и просил собираться домой, чтобы все закрыть и сдать смену. До дома я добиралась уже по прохладному проспекту, издалека наблюдая, как поочередно в окнах гаснет свет. Потом все сначала.

На второй неделе работы, в пятницу, когда мы получили нашу первую часть зарплаты, Энн грустно собрала веер из трех купюр по сто баксов и сказала, что в ее жизни это самый маленький заработок, на который она посвятила драгоценное время. После работы она намеревалась приодеться и вновь поехать в клуб. Я сказала, что приеду позже, понимая, что максимум, на что меня хватит, – это доехать до дома. В семь вечера заканчивался рабочий день, и если в будни со мной порой на час задерживались еще пару сотрудников, то в пятницу еще три часа я проводила в полном одиночестве. Наедине с собой, в тишине мне удавалось сделать даже больше, чем за весь день.

Закрывая последний документ, я обратила внимание на заставку на рабочем столе, которую мне недавно поставила Энн, – темно-зеленая листва укрывала толстыми слоями стволы деревьев в парке. Я подняла глаза – передо мной были серые голые стены, тусклая лампа на потолке с холодным освещением, серый комод, зеркальный шкаф, в котором стройными рядами стояли графитовые папки, и темно-серые стулья на черных пластмассовых ножках. На подоконнике скучали два одинаковых по размеру и форме пыльных горшка с растениями, листья которых насквозь сжег солнечный свет, а за ними – три светящихся глаза светло-серого здания, в которые упиралось наше рабочее окно. Все, что я увидела вокруг, за считаный миг перенесло меня в следующий день после выпускного, когда я, спасаясь от шума улиц, стояла напротив картины Кристиана. Моя зеленая заставка на компьютере точно повторяла зеленый круг на его полотне. Может быть, Кристиан в картине хотел изобразить планктонную жизнь? Интересно, где он сейчас? Кристиан, Кристиан Смит… Фамилия сама всплыла в памяти, как будто и не терялась вовсе.

Я тут же открыла интернет, чтобы найти больше информации. Окей, Гугл. «Кристиан Смит – американский живописец. Обладатель невероятного навыка создания экспрессивных и размашистых работ. Его картины поражают глубиной, объемом, насыщенностью, а текстура такова, что от них невозможно оторвать взгляд. Наиболее популярная техника живописца – энкаустика, в которой связующим веществом красок является воск. Работы Кристиана Смита не перестают удивлять зрителя разнообразием новых технических приемов и сюжетов. В них автор как на ладони: смелый и яркий экспрессионизм, лаконичная и геометрически стилизованная манера делают его живопись неповторимой и всегда узнаваемой. Благодаря многочисленным выставкам Кристиан Смит приобрел немало поклонников своего таланта. Его картины есть в корпоративных и частных коллекциях по всему миру».

– Кристиан Смит, – повторила я вслух еще и еще раз, будто голосом укачивая его имя. – Кристиан Смит, что-то мне подсказывает, что нам нужно встретиться еще разок. Но как тебя найти? Звонить твоему агенту, чтобы договориться о покупке картины? Нет. Искать, где сейчас проходит выставка твоих работ, и вновь ехать в галерею? Тоже не подойдет. Мне нужно, чтобы наша встреча была случайной.

И тут я вспомнила, что знаю номер машины Кристиана. Три восьмерки. В интернете по номеру найти ничего не удалось. Мне бы сейчас помог Мэтт через своих знакомых, но он уехал и сменил номер. Может, Дэн? Может, у него получится? Знаю, что Дэн названивал последние пару недель Энн, но она изображала себя обиженной на то, что все от нее скрывали переезд Мэтта. Она не брала трубку и просила не отвечать ему, если он вдруг мне позвонит, но Дэн мне не звонил.

Я набрала его номер. Пара гудков, и на том конце провода заиграла громкая музыка.

– Алло, Кэт!

– Дэн, привет. Плохо слышу тебя.

– Подожди минутку, я выйду. – Музыка в телефоне стала затихать. – Да, Кэт. Сейчас лучше?

– Намного. Дэн, ты извини, я тебе звоню, чтобы поинтересоваться: можешь помочь найти адрес человека по номеру автомобиля?

– Что случилось? Ты попала в передрягу с Энн?

– Нет-нет. У нас все хорошо, мы устроились в небольшую компанию и работаем пока помощниками юристов. Найти номер нужно лично для меня. Я потеряла одного человека и никак не могу его найти.

– Думаю, это не проблема. Скидывай номер. А Энн с тобой сейчас?

– Нет, Дэн, я на работе еще, заканчиваю дела. Энн должна быть в баре «Перфект лаундж». Я хотела тоже подъехать, но жутко устала и поеду домой.

– Устала? Кэт, впервые слышу от тебя такие слова.

– Да, сама удивляюсь.

– Ладно, Кэт, передай Энни, что долго названивать ей не буду. Пусть наберет меня, если не хочет проблем. И жду номер машины.

– Окей.

Дэн повесил трубку. Какие проблемы могут быть у Энн с Дэном? Что-то они от меня вновь скрывают.

Утром я проснулась ближе к девяти, ощущая себя свежей и отдохнувшей. Как здорово, что в молодости нужно всего на пару часов больше сна и организм в благодарность стирает синяки под глазами и украшает щеки легким румянцем. Энн еще не было. Я набрала ее – телефон недоступен. Чего и следовало ожидать. И сообщение от Дэна с заветным адресом. Машинально ответив «Спасибо», я посмотрела на карту. Это было относительно недалеко от нас, минут двадцать на велике. Окрыленная и слегка взволнованная, я сделала легкий макияж, надела шорты, топик, бейсболку и решила съездить до возвращения Энни к Кристиану.

Субботнее утро было просто потрясающим – мягким, как теплый шарф, чистым, как будто улицы Нью-Йорка умыли свежей алмазной росой. В воздухе витал манящий запах кофе из «Старбакса», переплетающийся с сернистым, солоноватым запахом океана. Нежное солнце словно целовало оголенные плечи, а легкий ветерок разглаживал завившиеся за ночь волосы и играл с первой опавшей листвой на пока еще тихих, не заполненных людьми улицах.

Я объехала сорок четвертый дом, чтобы увидеть машину Кристиана, и вот удача – она действительно стояла припаркованной у дома. Теперь оставалось ждать. Я, обмотав руку салфеткой, чтобы не испачкаться, спустила цепь с велика, зашла в кофейню на углу дома, взяла круассан, кофе и села на открытой веранде, не сводя глаз с голубой машины. И снова удача – в четверть первого к ней направлялся Кристиан. Преодолев бешеное биение сердца, на ватных от страха ногах я вскочила, чтобы скорее взять под уздцы мною же поломанного коня и быстрее добраться до Кристиана, чтобы он заметил меня и помог надеть цепь. Но, как только я подбежала к велосипеду, намереваясь перекатить его на противоположную сторону дороги, рядом со мной возник парень, примерно моего возраста, и положил руки на мой руль:

– Так ты далеко не уедешь, цепь слетела.

– Я знаю, отпусти, я спешу.

Парень не убирал рук и не сводил с меня глаз, по-дурацки улыбаясь, пока я не отрывая взгляда смотрела в сторону голубого БМВ.

– Да стой ты. Я же помочь хочу. Меня, кстати, Ной зовут.

– Ной, отпусти велик, я сама справлюсь.

Кристиан сел в машину. Парень убрал руки.

– Как знаешь. Перепачкаешься же.

Я посмотрела в сторону машины, она двигалась к нам.

– Подожди, – сказала я парню. – Какая цепь, ты о чем?

Я наклонилась к колесу, натянув бейсболку на глаза так, чтобы Кристиан точно меня не узнал, даже если бы прошел рядом в двух шагах. Парень тем временем на раз-два справился с задачей, испачкав все пальцы в мазуте, пока я смотрела, как голубое пятно машины растворяется на горизонте у подножия такого же голубого неба.

– Ну вот, все в порядке.

– Как, ты сказал, тебя зовут? Ной? Так вот, Ной. Все не в порядке. Ты сейчас все испортил. – И ничего не объяснив, я села на велик и поехала в противоположную сторону, к нашему с Энн дому.

Подъезжая к нашей улице, я получила от Энн сообщение: «Кэтти, у меня роман с Романом, сегодня меня не жди. Все прекрасно, я уже на девятом небе».

«Хм, – подумала я, – с Мэттом Энни была на восьмом небе. Значит, все сходится. За Энн можно не волноваться».

Было жаль, что план с Кристианом не удался. С другой стороны, я так и не придумала, что скажу ему при встрече и чем должен закончиться наш разговор. Внутренний голос стал убеждать меня отказаться от идеи увидеть его вновь, и мне почти удалось согласиться с ним, пока к моему окну не подкралось вечернее закатное солнце, огненный шар которого окрасил малиновым все небо. И как только оно скрылось за дальней серой многоэтажкой на горизонте, я натянула джинсы и футболку, взяла практикум по семейному праву, положила его в сумку за двадцать долларов и вышла. Ноги сами повели меня к метро. До дома Кристиана было всего три станции с одной пересадкой. В метро я придумывала новый план, как случайно встретиться на улице. Но прибыв на место, я несколько раз обошла дом Кристиана и соседние дома и с ужасом обнаружила, что его машины нигде нет. Я зашла в уже знакомое кафе, села на веранде, снова заказала кофе и круассан и принялась одним глазом читать статьи, а другим – ловить каждую проезжающую мимо машину. Не помню, как все мое внимание переключилось на изучение статей, но я оторвалась от книги, только когда услышала слова официанта: «Простите, мисс, мы закрываемся через пятнадцать минут». Ждать дольше не было смысла. Я еще раз взглянула в сторону дома Кристиана, потом дугой обвела взглядом ближайшие парковочные места… и увидела возле соседнего дома голубой БМВ. Три восьмерки красовались на заднем бампере. Я все-таки пропустила машину.