Читать книгу: «Рукопись несбывшихся ожиданий. Цена выбора», страница 4

– Совсем рехнулись? – так опешил телохранитель, что за словами следить перестал. – Я ж вас оберегать обязан.

– Не дури, этим и сбережёшь. Это моё прикрытие будет, и это единственный шанс на время грёбаную магическую блокаду снять. Сообрази сам, чтобы вытащить меня отсюда к целителю, магам ведь придётся ненадолго убрать свои чары.

– А, теперь поняла твой план. Хорош, – вклинилась в разговор вмиг повеселевшая женщина и мнущемуся от нерешительности Томасу свой стилет протянула. – В бабское оружие законники больше поверят. Им коли и на меня вали вину.

– Да ни за что. Мистер Сильвер, наверняка есть другой выход из ситуации, – проигнорировал протянутый ему стилет Томас. И, быть может, другой выход действительно имелся, только времени искать его не было ни сколько. Но Саймон не успел всего этого сообщить. Женщина ни с того ни с сего сама ударила его стилетом и, не став вытаскивать оружие из тела, поспешно юркнула за дверь.

Острая боль поглотила левый бок Саймона так, что, хотя он думал о том, что сумеет сдержать крик, а протяжно и громко застонал. В голове у него резко помутилось, но Томас успел подхватить своего хозяина и после крепко обхватил, чтобы выволочь из комнаты. Ноги у Саймона отчего-то едва шевелились, как если бы отказали. Кровь, хотя из тела стилет он благоразумно не порывался вытащить, так и сочилась сквозь пальцы, которые он прижимал к ране.

– На помощь! – завидев поднимающихся по лестнице людей в форме, истошно закричал Томас. – Мистер Сильвер серьёзно ранен. Мы склад проверяли, и какая-то девка его стилетом пырнула! Его нужно немедленно к целителю доставить.

– Где она? Где девка? – проигнорировав просьбу о помощи требовательно осведомился мужчина с сержантскими нашивками на форме.

– Там! – раздражённо указал телохранитель на комнату и вновь запричитал: – Пусть кто‑нибудь поможет мне мистера Сильвера до экипажа донести. Эй! Хоть кто-нибудь!

Несмотря на то, что пара рядовых стражников с сочувствием на Томаса и Саймона покосились, служивые продолжили обыск. Часть вбежала в комнату, где Саймон держал под замком редкие специи, двое остались сторожить у двери. На первом этаже тоже было слышно, как стража суетится, то и дело покрикивая на рабочих, чтобы они в одном углу спокойно стояли и даже голоса подавать не смели.

– Мать вашу, да вы все под суд пойдёте, если мне сейчас никто не поможет! – начиная в одиночку волочить Саймона в сторону лестницы, гневно заорал Томас. – Кого бы вы там ни искали, а мистера Сильвера срочно нужно к целителю.

Пожалуй, будь у Саймона силы, он бы что-то похожее заголосил тоже. В конце концов, в этом и состоял его план – он должен был отвлечь внимание на себя, должен был поспособствовать снятию блокады хотя бы на несколько секунд. Но он не мог. Как-то совсем неудачно его девка Секача ножом пырнула, раз у него язык во рту едва шевелился. Саймон даже с трудом сосредоточился на внушительного вида мужчине, что навстречу им по лестнице поднимался.

Этот мужчина со значительной проседью в чёрных волосах, шагая вверх по ступеням, мимоходом отдал пару приказов, благодаря которым вмиг стало понятно, что командует облавой именно он. Если же говорить об его внешности, то он был аристократично красив, хотя уже совсем не молод, одет богато и отчего-то в штатское. Надетые поверх одежды кожаные доспехи с металлическими накладками некий оружейник мастерил явно по индивидуальному заказу, уж в этом Саймон, как купец, разбирался. Также, было удивительным для Саймона то, что лицо этого мужчины ему показалось знакомым. Вот только не до воспоминаний в настоящий момент было. Саймон тяжело и часто дышал, сердце его билось всё быстрее, выталкивая тем из тела кровь. А боль превратилась в таковую, что столь крепкий мужчина, как он, снова протяжно застонал и после вообще едва не упал. Если ранее ноги ещё хоть как-то Саймона слушались, то вот и перестали.

– Мне нужна помощь, чтобы увезти его отсюда! – громко потребовал Томас, но ответ командующего здесь мужчины был категоричным.

– Потéрпите. До конца операции отсюда никто не выйдет.

– Что? Да мистер Сильвер может истечь кровью! Ему нужен целитель.

– Я же сказал, что придётся обождать, – грозно повторил этот немолодой властный мужчина, прежде чем остановился недалеко от Томаса и Саймона и, глядя через открытую дверь помещения пятого отсека, осведомился. – Там она? Нашли?

– Нет, на первый взгляд всё чисто. Никого.

– Тогда остальные помещения проверяйте. Вот ключи.

Мужчина не передал, а бросил одному из служивых связку с ключами. Увы, этот человек оказался недостаточно расторопен, ключи со звоном упали на пол, и происшествие заставило молоденького служителя порядка с красными от стыда щеками поспешно наклониться за ними. Командующего облавой мужчину подобное ещё больше раздражило. Он недовольно нахмурится, и в этот момент Саймон понял, кого тот ему напоминает – Антуана Грумберга. Конечно же, уж на эту кислую высокомерную гримасу он вдоволь в академии насмотрелся.

– Никак вы лорд Грумберг? – даже невольно пролепетал Саймон.

– К вашим услугам, – буркнул королевский советник безо всякого почтения, а затем вдруг поднял голову к потолку и принялся всматриваться в широкие потолочные балки. Машинально Саймон с тревогой посмотрел туда же, но ничего не увидел. Пожалуй, ничего и никого не усмотрел там и Герман Грумберг, раз он вдруг громко выкрикнул: – Твой сын у меня! Выходи или это он вместо тебя проведёт всю свою жизнь в каком-либо подземелье. Ну же. Или тебе действительно безразлична судьба невинного ребёнка? Подумай о Сэо!

Не будь его боль столь сильной, Саймон бы мог втайне обрадоваться. Он вмиг сообразил, что происходящее не просто касается чего-то важного, это важное явно с Милкой связано. Он чувствовал это, да и умел складывать два плюс два. Слишком хорошо помнились Саймону слова брата, что не так Его величеству девка Секача нужна, сколько какая-то другая, о которой та знать может. И не так давно прозвучали слова, что облава запросто закончится тем, что ему предстоит Милки и «их ребёнка» лишиться. Всё это было между собой связано. Саймон чувствовал это сердцем, понимал разумом… вот только ему в настоящий момент так паршиво сделалось, что он и другое ясно понял – ещё немного и сознание его покинет.

– Томас, к целителю, – слабым голосом кое-как сумел пролепетать он. – Я умираю.

Телохранитель мрачным взглядом посмотрел на лестницу. Она была широкой и с полозьями по краям, чтобы было удобно ящики с помощью верёвок наверх тягать. Но уж очень крутой эта лестница являлась. В целях экономии пространства такой вот её соорудили, что тут бы самому в одиночку спуститься да не навернуться. Однако, Томас всё равно поплёлся вперёд. Саймона он при этом держал крепко.

– Прекратите геройствовать и положите его на пол, – тут же в недовольном тоне прокомментировал старания телохранителя лорд Грумберг. – Даже если вы благополучно на первый этаж спуститесь, возведённую магией блокаду вам не пройти. Склад полностью изолирован, не занимайтесь бессмыслицей.

– Когда это стало бессмыслицей пытаться жизнь человеку спасти? – огрызнулся Томас, хотя вряд ли не понимал какого ранга перед ним собеседник. А после и ворчливо добавил. – Это вам потом перед дознавателем объясняться отчего вы бездействовали.

– Мне? – сверкнули удивлением и гневом чёрные глаза. – Да будет вам известно, что даже если некое судебное разбирательство произойдёт, то это как бы мистеру Сильверу вследствие него головы не лишиться. У меня есть донесение доверенного лица, что в намерении этого человека поспособствовать бегству из Верлонии крайне опасной преступницы.

Сказав так, лорд Грумберг дал знак, чтобы двое его людей проход к лестнице перекрыли. Он не желал дать Томасу и Саймону покинуть второй этаж, но не был сосредоточен на злорадстве. Поступив так, лорд Грумберг начал поворачиваться вокруг себя. Он пристально вглядывался в каждую тень и при этом в какой-то момент выкрикнул:

– Со мной бесполезно играть в прятки! Даже если скроешься ты, твой сын и твой брат заплатят за твоё решение кровью!

– Бляха муха, вы что, из-за какой-то девки кровь невинных проливать намерены? Прикажите своим людям отойти от лестницы, дайте мне доставить мистера Сильвера к целителю! Или вы никак не поймёте, что он из-за вас умирает?!

Вокруг не было столь шумно, как до облавы, чтобы выкрик Томаса не прозвучал громогласно. Саймону даже показалось, что рядовые служители порядка подпрыгнули от испуга, но… но королевский советник остался совершенно спокоен. Лорд Грумберг всего‑то окинул недовольным взором откровенно осуждающе посмотревших на него людей, а после с раздражённым вздохом пристально и оценивающе поглядел на Саймона. При этом он явно воспользовался магией. Пусть дар Саймона к магии был ещё в том году запечатан, он всё равно ощутил знакомый холодок.

– Ну-с, соглашусь, комедию вы не разыгрываете, – задумчиво прикусил нижнюю губу Герман Грумберг, совсем иначе посмотрев на Томаса (не так, как на беспрерывно лающую дворовую собачонку размером с кочан капусты). А затем он даже подошёл к Саймону ближе и едва ощутимо приложил ладонь к месту чуть выше его раны.

– Ему нужен целитель, – тут же обратил на себя внимание Томас.

– Разрыв селезёнки более чем способен привести к смерти, вот только, – равнодушно пожимая плечами, в совершенно спокойном тоне посчитал нужным сообщить граф Мейнецкий, – получится очень даже неплохо, если мистер Сильвер умрёт в силу сложившихся обстоятельств. От мёртвых для меня значительно проще выяснять достоверную информацию нежели от живых.

Саймону вследствие прозвучавших слов сделалось так плохо, что он на покойника в разы больше похож стал. Уж вмиг ему вспомнилось о родовом выборе специализации семейства Грумбергов. Также, достаточно времени Саймон провёл в академии вблизи своего декана, чтобы неподдельно ужаснуться. Из уст опытного некроманта подобные фразы заклятому врагу услышать не пожелаешь. А потому неудивительно, что Саймон окровавленными пальцами ещё крепче ухватился за Томаса. Из-за этого телохранитель перевёл на него взор, и как-то так вышло, что их взгляды столкнулись.

«Спаси меня!» – мысленно взмолился Саймон, ибо сил произносить слова вслух у него уже не было. Но Томас, видимо, и так понял его отчаяние. Телохранитель злобно поджал губы да вновь взглянул на растекающуюся по полу лужу крови так, что даже слегка задрожал от ярости.

О да, Томас был на грани, когда тихим голосом обращался к Герману Грумбергу.

– Эй вы. Не знаю как вас там зовут точно, но я у мистера Сильвера телохранителем служу. Моя задача оберегать его жизнь даже ценой собственной жизни. Понимаете?

– Да что вы всё замолчать не можете? Силой вас утихомирить? – хмуря брови, повернулся к Томасу лицом лорд Грумберг.

До произнесения этих слов королевский советник смотрел на идущего в его сторону быстрым шагом сержанта. Герман Грумберг ожидал, что вот-вот выслушает некое важное донесение, а тут какой-то ненормальный со своими надоевшими требованиями. Из-за этого ему захотелось сперва поставить наглеца на место, но больше, чем пара фраз, произнести, а, тем более, сделать, Герман Грумберг не сумел. Пока он поворачивал голову, пока он гневался на словах, правая рука телохранителя проворно и незаметно вытащила нож, а там и вонзила его.

Да, стой граф Мейнецкий хотя бы на шаг дальше от Томаса, задумка бы не удалась. Однако, Герман Грумберг ради диагностики состояния здоровья Саймона приблизился настолько, что его магическая защита впустила в себя тела этих двоих. А ещё, на таком незначительном расстоянии были прекрасно видны щели между доспехами. Нож Томаса вошёл в бок королевского советника легко и без препятствий.

– Теперь тебе, сука, самому целитель нужен, – злорадно произнёс телохранитель.

– Твою мать, – в тоже самое время вытянулось от ужаса лицо замершего каменным истуканом сержанта. При этом его челюсть опускалась всё ниже, одновременно с тем, как опускалось на дощатый пол тело Германа Грумберга – человека, с которого ни волосинки упасть в ходе операции не должно было бы.

Кстати, стоит отметить, что из-за ранения королевский советник так же, как этот сержант, не растерялся. Пусть жизнь ускользала из него, граф Мейнецкий всё же смог сотворить не только новые защитные чары (он создал между собой и телохранителем Саймона сверкающую молниями стену), а даже смог произвести атаку. Под воздействием магии Германа Грумберга тело телохранителя поднялось в воздух так, как если бы Томаса принялись мутузить некие невидимые руки силачей-великанов. Его подкидывало, ломало, под конец мощно и с грохотом, едва ли не в лепёшку, ударило об пол! И Саймон ещё сумел осознать, что смотрит на это широко раскрыв глаза. А там он сам не понял как, но провалился в некую чёрную бездну без чувств и мыслей. Из-за этого он нисколько не видел и не знал дальнейшего. А, между тем, произошло вот что.

Прощаться с собственной жизнью Герман Грумберг не был намерен даже во имя спасения мира, а потому прошептал приказ доставить его к целителю и… и лишь тогда лишился сознания. Как результат, королевского советника уже в таком вот опасном состоянии (ну, и попутно Саймона тоже) в срочном порядке увезли со склада. Для этого магам пришлось временно снять блокаду. Непреодолимая волшебная стена исчезла всего‑то минуту, не больше. Однако, даже такого скромного времени хватило на то, чтобы едва заметная для взгляда тень прошмыгнула наружу и тайком скрылась на улицах Форельморска. А там, пусть «Бывалый боцман» был окружён стражами порядка такими же бдительными, какие только могут охранять сказочных принцесс, а таможенники вынужденно трижды прошлись по трюмам, сунув свой нос в каждый закуток, пусть даже капитан корабля от греха подальше приказал убрать спущенную в воду верёвочную лестницу…. Пусть. Без пассажирки корабль не отчалил.

Глава 4

Находящемуся в смертельной опасности свойственно давать обещания

Когда Саймон открыл глаза, ему сперва почудилось, будто он всё ещё крепко спит. Ну откуда, демоны побери, могла в его комнате взяться решётчатая дверь, да и вообще…

«О нет», – даже помертвел от осознания он.

Пусть помещение на обычные промозглые казематы, где томились преступники, не особо было похоже, зато едва ли не один в один выглядело как одиночная тюремная камера Форкреста, где некогда ему довелось от похмелья в себя приходить – перебрал однажды Саймон (ещё до поступления в академию) и вследствие бузить начал так, что его городская стража повязала. Но служивые тогда быстро смекнули, кого к себе притащили, вот и устроили младшего сына грозного купца Сильвера эдаким образом, чтобы и проучить его, и самим в беду не вляпаться.

Испытав неприятное дежавю, Саймон машинально попробовал сесть. Он захотел рассмотреть помещение во всех подробностях и заодно понять, как его сюда занесло, но тут же со стоном скорчился от боли. Правда, эта боль принесла существенную пользу. Вместе с ней к Саймону молниеносно вернулись воспоминания о складе, о воровке в маске, о том, как его телохранитель пошёл наперекор королевскому советнику. Собственно, стоило Саймону про лорда Грумберга вспомнить, как, словно по волшебству, этот мужчина возник перед его взором. Ещё секунду назад никого возле решётчатой двери не было, и вот уже мерзкая знакомая харя в сопровождении двух амбалов и мага вовсю на пленника таращится. Мгновением позже заскрежетал в замке ключ.

– Что с Томасом? – выдавил из себя Саймон, едва дверь открылась. – Что с ним? Ответьте мне.

Вроде не так долго Саймон Томаса знал, но этот молчаливый мужчина незаметно стал важной частью его жизни. Привык Саймон к нему крепко, вот и беспокоился всерьёз. Но ответ Германа Грумберга не унял переживаний, а только причинил глубокую душевную боль.

– Он не дожил до объявления официального приговора. Я был слишком зол.

После этих слов королевский советник, кривя лицо, оглядел камеру. В помещении кроме кровати, на которой лежал Саймон, ничего пригодного для сидения не было, а Герман Грумберг, судя по взгляду и бледности лица, с удовольствием бы на что-нибудь присел. Ранение подкосило его здоровье, а потому граф Мейнецкий за неимением лучшего прислонился спиной к стене и только тогда сделал взмах рукой. Двое амбалов, повинуясь этому жесту, подошли к постели и едва сдерживающего ругательства Саймона (благоразумие не позволило ему обложить королевского советника матами и заверениями, что тот де возмездия не избежит) рывком подняли с постели.

– Эй! Впредь не так резко, аккуратнее с ним, – сурово возмутился третий спутник Германа Грумберга, едва Саймон начал болтаться между двух громил. При этом сей мужчина щурился да оценивающе смотрел на окровавленную повязку, которой был перетянут живот заключённого.

– Ба, да чего нежиться? Нормально всё.

– Я здесь для того и нахожусь, чтобы решать, что нормально, а что нет, – грозно заявил этот человек. – Поэтому бережнее давайте. Покамест бережнее.

Громилам, судя по выражению их рож, сказанное не понравилось, но они промолчали. Не тот ранг у них был, чтобы магу-целителю перечить. А Саймон уже догадался, что на защиту его именно целитель встал, и из-за этой догадки горечь от смерти Томаса молниеносно отошла для него на второй план. В сцепке некромант плюс целитель пытки, которым его могли подвергнуть, имели все шансы стать как очень долгими, так и крайне болезненными.

Страх, который испытал Саймон, не поддавался словесному описанию. У него даже в голове помутилось, волосы на голове дыбом встали. И всё же ужас не долго управлял им. Стоило Герману Грумбергу сухо приказать: «Держите его так, чтобы он на меня смотрел», как Саймон сам в ненавистные чёрные глаза уставился и, покуда опасные вопросы ещё не прозвучали, потребовал:

– Объяснитесь, отчего я здесь. Почему меня задержали? Я никакого закона не нарушал, чтобы в камере находиться.

– На вас поступил донос, мистер Сильвер, – холодно ответил Герман Грумберг. – Ваш брат сообщил в королевскую службу безопасности, что вы шантажируете его собственным племянником ради помощи некой особе, которую разыскивают по всей Верлонии уже много недель.

– Вот подонок, – гневно прошептал Саймон. Пусть он давно догадался, кто его подставил, но такого масштаба подлости даже предположить не мог.

«Аж не куда-то, а напрямую в королевскую службу безопасности», – был поражён до глубины души Саймон, но… но возразить кое-чем дельным на сказанное для него было возможно.

– Мой брат сам ко мне сына привёл. Вон, не верите, так у моих слуг спросите. Чай не плакал, не страдал малец ни разу, что у дядьки живёт. А отчего оно так? Так отцовскому указу подчинялся.

– Неужели это не вы были инициатором «отцовского указа»? – приподнял брови Герман Грумберг.

– Нет!

– Предположим. Тогда зачем вам чужой ребёнок?

– Да какой он мне чужой? – демонстративно выпучил глаза Саймон, хотя попытки найти общий язык с Вильямом, привели его к мысли, что большего гадёныша среди малолеток ещё поискать надо. Пожалуй, на всей территории Верлонии другого такого шельмеца не встретишь. Однако ж, вслух Саймон произнёс другое: – Лорд Грумберг, я же потому и рассудил, что просьба брата за его сыном приглядеть с тем связана, что раз я собственными наследниками ещё не обзавёлся, так, быть может, к племяннику привяжусь и на него завещание составлю. Ну, а мне несложно было родную кровь под крыло взять. Захотелось узнать мальца получше, да и думалось мне, что так я и Вильгельм помиримся. Ведь я и он, лорд Грумберг, в ссоре не первый месяц. И, виделось мне, что пришло время старые обиды забыть. Но мой брат не… Он, оказывается, вот что, сволочь, удумал. Вот оно что.

Сердце Саймона, казалось, было в кровь растоптано. Ладно ещё когда Вильгельм только торговым делам мешал, но такое вот… Право, Саймон ещё более-менее ровно понял бы попытку убийцу подослать дабы от него избавиться. Но радеть за то, как бы собственного брата прилюдно под правосудие палача отправить? Нет, это в голове с трудом укладывалось. В глазах даже противно защипало. Но хотя в сложившейся ситуации даже для мужчины расплакаться было бы не зазорно, Саймон старался держать себя в руках.

Граф Мейнецкий, глядя на эти старания, позы и мимики лица не изменил. Голос его звучал так же ровно, как у бесстрастного судьи:

– Я бы с удовольствием поверил в вашу версию, мистер Сильвер. Право, она хороша и трогательна. Но ведь кто-то отдал указание Вильяма Сильвера в случае неурядиц на тот свет отправить, и для меня сомнительно, чтобы этим озаботился его собственный отец. Единственный сын – зачастую единственная отрада в жизни. Поэтому у меня больше веры в то, что вина лежит на шантажисте невинным ребёнком, а не на убитом горем отце.

Саймон, казалось, перестал дышать, но вовсе не от того с каким осуждением и каким цепким взглядом посмотрел на него королевский советник. Новое известие у него в голове не укладывалось. Пусть своего племянника Саймон невзлюбил, дурного он ему ничего не желал. Всё же Вильям был ребёнком, которого просто вот так вот дурно воспитали. Да и текла в нём родная кровь. По этой причине Саймон приказал своим людям с мальчика глаз не спускать и только. У него язык не повернулся дать указание хотя бы ухо отрезать, коли Вильгельм свою собственную игру поведёт.

– Мёртв? Вильям что, мёртв? – ошарашенно прошептал Саймон и, если бы мог, так со стоном бы за голову схватился и упал на колени. Право, не держи его двое стражников, так бы и произошло.

«Сволочь! Какая же сволочь! Даже сына не пощадил», – гневно прозвучало внутри Саймона, когда королевский советник ответил:

– Да, малыш Вильям Сильвер мёртв.

– Я бы просил дозволить мне допрашиваемого успокоить.

Последние слова были произнесены целителем, но Саймон их в своём горе словно не слышал. И не видел он, как Герман Грумберг едва заметно кивнул. Он лишь ощутил будто ещё недавно падал в некую пропасть, и вдруг кто-то протянул ему руку и потянул на поверхность.

Мир ещё не хотел быть прежним, но, когда целитель отошёл от него, Саймон смог посмотреть на Германа Грумберга более спокойным взглядом.

– Как… как именно Вильям был убит?

– Эмахтриаш.

– Эмхатриаш? – нахмурился Саймон. – Что это за оружие? Или это имя?

Ему не было знакомо слово, а потому десятки догадок хороводом закружились в его голове. Однако, отчего-то королевский советник всё молчал, ничего не отвечая, а затем вдруг снисходительно улыбнулся и приказал своим дуболомам:

– Посадите его на кровать. И мне какой-нибудь стул принесите. Живо.

Покуда похожие на великанов стражники смешно суетились с тем, чтобы угодить королевскому советнику, Саймон мёртвым грузом полусидел на жёсткой постели. Он никак не мог прийти в себя от услышанного, вот и не мог пошевелиться. Его сознание сосредоточилось только на одном – ладно бы его Вильгельм подставить хотел, но ради достоверности своего единственного сына в могилу свети? Как такое только возможно?

– Он умом не тронулся? – вдруг донёсся до Саймона полный беспокойства вопрос лорда Грумберга.

– По энергетике я таких изменений не вижу, – ответил маг, – но этот человек глубоко погрузился в свои эмоции.

– Сможет ещё вести беседу или дать перерыв?

– Да о чём нам беседовать? – тут же со злостью подал голос Саймон и впервые за несколько минут взгляд от собственных рук поднял.

К его удивлению, граф Мейнецкий уже сидел подле его кровати на стуле. И стул этот определённо не был достоин того, чтобы на него садилась задница не кого-то там, а самого королевского советника. Однако, сей предмет мебели был крепок и прослужил бы ещё с десяток лет, не меньше.

… И всё же Саймона не столько рассматривание стула захватило, сколько то, что он не заметил, как тот принесли. Вот насколько он оказался поглощён мыслями.

– А чего не побеседовать, если разговор наконец-то может принять дружеский тон? – ни с того ни с сего мягко улыбнувшись, ответил Герман Грумберг и даже хохотнул, когда Саймон на него непонимающе посмотрел. – Видите ли, мистер Сильвер, теперь я жалею, что ранее желал вашей смерти. Все кусочки мозаики сложились воедино, и для меня стало понятно, что мистер Вильгельм Сильвер, ваш собственный брат, подставил вас очень неприятным образом.

– Эм-м, – промычал Саймон и головой помотал. – Вы что, меня запутать хотите?

– Нет.

– Но вы же сначала были уверены, что…

– Я хотел увидеть вашу реакцию, – перебил королевский советник, прежде чем выпил из поданного ему целителем бурдюка какой-то терпкий на запах отвар. – Так вот, благодаря вашей реакции и тому, что ваш племянник всё-таки жив, истина вскрылась.

– Как жив? – пожалуй, в настоящий момент Саймон даже куда как больше удивился, чем тогда, когда ему сообщили про смерть Вильяма.

– Была создана лишь видимость его смерти. Но то, как её организовали, впечатляет. Профессионализм и актёрское мастерство на высоте. Будучи свидетелем происходящего, я до сих пор под впечатлением с какой тревогой Вильгельм Саймон вломился в ваш дом вместе со стражей и принялся выкрикивать имя сына.

Герман Грумберг сообщал о произошедшем так, будто рассказывал другу какую-то шутку. В его голосе слышался восторг, с лица не сходила улыбка… Но злость не покидала его взгляда, и оттого Саймон был уверен, что этот человек нисколько его не обманывает.

– Собственно, – продолжил говорить граф, – из-за показной отеческой тревоги свидетелем происходящего оказался не только я…

Придя в себя у целителя, Герман Грумберг перво-наперво принялся не благодарить присутствующих за оказанную ему помощь, а начал в голос да в замысловатых выражениях проклинать молодчика, что сумел застать его врасплох. Он был прямо‑таки взбешён из-за этого. «Как идиота какого-то подловили!» – крутилось в его голове, и вследствие мыслей активно двигался он сам. В результате сих телодвижений целителю пришлось своего грозного пациента утихомирить магией. На время Герман Грумберг утратил способность как-либо шевелиться.

– Ну вот, последний шов готов, – немногим позже мягко произнёс целитель и обрезал нить, которой ранее стягивал рану.

Спустя мгновение сдерживающая магия наконец-то покинула тело Германа Грумберга, и его лицо тут же брезгливо поморщилось. Несмотря на то, что маг, к которому его доставили, действовал довольно-таки профессионально, умения полноценно обойти заговор на оружии, нанёсшим рану, ему не хватило. Именно по этой причине в дело включились мерзкие игла и нить.

– Когда эти швы можно будет снять? – первым делом процедил сквозь зубы Герман Грумберг.

– Хм. Ну, не раньше, чем через сутки.

От услышанного королевского советника, привыкшего получать от жизни самое лучшее, понесло на грозную ругань. Его неистово раздражил факт, что он не только скверно пострадал из-за ерунды, но и будет вынужден в качестве напоминания об этом около суток терпеть на своём теле швы. Швы, без которых другой целитель прекрасно бы обошёлся!

– Простите, что наш городской маг не оправдал ваши ожидания, – в какой-то момент смог вклиниться в злобный монолог графа присутствующий в комнате глава службы порядка Форельморска, – но лучшего специалиста у нас нет.

– И вообще никакого другого специалиста моего уровня в городе нет, не зря же ко мне очередь на месяц вперёд, – обиженно заявил целитель, прежде чем в надежде покинуть буйного королевского советника поглядел на главу стражи и произнёс: – Поэтому прошу прощение, но я вынужден покинуть вас. Жизнь лорда Грумберга вне опасности, зато моя помощь более чем требуется мистеру Сильверу.

– А ну подождите, – тут же требовательно произнёс Герман Грумберг и, несмотря на встревоженные взгляды как целителя, так и главы стражи порядка Форельморска, поднялся на ноги.

– Эм-м, в ближайшее время вам не стоит так напрягать себя. Вам нужен покой. Отдохните хотя бы до следующего утра.

– Да-да, я тоже считаю, что вы не так уж хорошо меня подлатали, – с раздражением (попутно накидывая на голое тело испачканную в крови рубаху) прокомментировал Герман Грумберг и с присущей ему язвительностью добавил: – Так что во избежание возможных неприятных последствий вашего халтурного лечения, вы будете сопровождать меня на «Бывалый боцман». Я не отступлюсь от своих планов, я лично по всем трюмам этого корабля пройдусь!

– Лорд Грумберг, мои люди с такой ерундой сами справятся, – с напускным энтузиазмом, вмешался в разговор глава стражи. При этом он спал с лица, увидев, какое новое алое пятно образовалось на рубашке графа в районе шва. Герман Грумберг и сам это пятно заметил, а потому гневно чертыхнулся и, пожалуй, много чего ещё целителю бы высказал, если бы с улицы вдруг не послышались крики.

– Сюда, сюда! Вот этот дом он арендовал, мне точно известно!

– Точно сюда, мистер Сильвер?

– Да. И быстрее, молю вас!

Обращение привлекло внимание Германа Грумберга, а потому он, морщась от боли, поспешил к окну, но ничего особенного для себя не углядел. Всё же это он сам ранее отдал приказ стражникам в возвращении сына Вильгельму Сильверу поспособствовать. Так уж вышло просто, что не за вызволением ребёнка Герману Грумбергу наблюдать полагалось, а….

Увы, несколько стремительных шагов до окна отозвались такой болью и так голова у него закружилось, что Герман Грумберг влёт понял сколь плачевно его нынешнее состояние.

«Нет, до «Бывалого боцмана» мне не добраться. А уж если и доберусь до корабля, то на осмотр трюмов меня точно не хватит. Какое тут применение магии, мне бы не свалиться мешком на палубу, не закряхтеть позорно от боли», – пронеслось у Германа Грумберга в мыслях.

Однако, бездеятельно валяться в постели королевскому советнику тоже не хотелось. Он настолько боялся беспомощной старости (а у него за последние годы волосы взяли и едва ли не полностью поседели), что он не сдержался и выкрикнул за окно:

– Погодите! Стойте, я намерен к вам присоединиться.

– Да что вы? Вы не готовы к такому. У вас же швы… – попытался воззвать к его благоразумию целитель.

– Вот вы и будете контролировать, чтобы ваши швы не разошлись!

Герман Грумберг погрозил целителю кулаком и от такого простого движения едва не потерял равновесие. Но не зря глава службы порядка Форельморска вместо слов осуждения сперва королевского советника подхватил, а там и выразительно на мага уставился. Этот человек уже понял, что просто так графа Мейнецкого в постель не уложить, вот и решил немного поспособствовать тому в дурости.

«Так он быстрее сознание потеряет, а там уж не дам я целителю его в чувство привести раньше утра», – рассудил он про себя, а потому даже улыбнулся, когда сказал:

– Ваши намерения достойны восхищения, лорд Грумберг. Все бы так в нашем государстве о деле радели.

Эти слова прозвучали для Германа Грумберга как соловьиная трель. Он гордо выпрямился и, стараясь не шататься, вышел из комнаты в коридор. Но, конечно, главе стражи Форельморска пришлось королевского советника на себе едва ли не тащить, когда дело дошло до лестницы. Целитель же, мысленно матерясь, вынужденно пошёл следом. Он был раздражён как отношением графа к себе, так и тем, что ему не дали заняться вторым пациентом, коим был хорошо известный в городе купец Саймон Сильвер. Всё, что маг смог, так это шепнуть служанке, чтобы та до его жены донесла – обойтись ей в лечении сего важного человека без его помощи придётся. Служанка умчалась, а целитель грустно вздохнул. Его жена, как и он сам, была выпускницей факультета Белой Магии. Но, увы, в отличие от него специализировалась она на благословениях, а потому работа ей нынче досталась крайне сложная. Но Герману Грумбергу покамест в жизни бывшего однокурсника сына интереса не виделось, а потому он был беспощаден. Целитель, глава стражи и ещё двое молодцев, что ранее были призваны дежурить на первом этаже, вместе с ним вышли на улицу.