Герой из героев. Баснями сыт не будешь

Глава 9

Подъём по лестнице не стал сродни восхождению на самый высокий и крутой пик на свете, как я предполагал. Ранее натянутая верёвка значительно ускорила и обезопасила процесс, равно как и слаженная взаимопомощь. И подобное вызвало воодушевление у моих спутников. Так что, недовольным по результату остался разве что я. И то только потому, что непроизвольно сделал вывод, что за недели пребывания в этом мире прикосновений к моему телу произошло больше, нежели за все бесконечные годы прямого служения Хозяевам. А мои рефлексы по-прежнему возражали против получения удовольствия от приближения чужой плоти к моей собственной! Да и какое удовольствие? Ладно бы симпатичная девица ластилась. Но нет! То мощная лапа гнома бесцеремонно за шиворот хватает, когда бог мог бы и пролевитировать немного. То божественная длань по плечу нагло треплет вообще безо всякого повода.

…Вот как сейчас!

– Мы справились! – довольно сказал Арнео, после чего положил свою руку мне возле шеи, и зачем-то стукнулся лбом о мой лоб.

Я попытался усмирить раздражение представлением, что всё это проделала некая пресловутая симпатичная девица, но вымышленная кокетка никакой симпатии не смогла вызвать. Наверное потому, что лицом она крайне походила на Арнео, а мне хотелось подчистить его родословную не меньше, чем ему мою.

– Прекрати уже до меня дотрагиваться! – наконец не выдержал я, хотя для возражений было поздновато. Остальные уже двинулись к месту, где мы не так давно устраивали привал.

– А? Чего? – не понимая, обернулся Арнео.

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу чужие прикосновения!

– А, вот в чём дело, – с широкой улыбкой ответил он. – Конечно, я знаю. И, думаю, ты сможешь прочувствовать разницу. Заметь – не нравятся они тебе. А мне нравится, когда ты немного несчастен.

Я впал в лёгкий ступор от того, что кто-то напоказ отказывался ценить моё личное пространство. А потому смог только в детском крикливо-приказном тоне произнести:

– Ты не должен так делать!

– Почему это я должен уносить из твоей жизни какую-то там проблему, мой хмурый мальчик? – по-хамски рассмеялся бог. – Это твоя проблема. Только твоя! И не хочешь носиться с ней, как курица с тухлым яйцом, так тебе прекрасно известно, как легче всего решаются нюансы подобного рода. Начинаешь сравнивать, акцентируешь внимание на иных доводах, приходишь к другим выводам и, в конце концов, меняешь своё отношение.

– Меня устраивает моё отношение. Так что я всё также считаю…

Указательный палец Арнео с силой уткнулся мне в грудь, заставляя замолкнуть посреди фразы.

– Точка зрения нужна лишь для того, чтобы с комфортом ей воспользоваться и перейти к следующей. Иначе можно так и остаться слепцом, искренне считающим себя зрячим. Если ты не способен менять взгляды, то ты не умеешь мыслить.

Внезапно бог расслабился и в глазах его промелькнула хитринка. Мне она сразу не понравилась, но пока я не мог определиться чем именно, мне оставалось только молчать и наблюдать. Поэтому из последующего спектакля я не упустил ни мгновения. Арнео очень натурально нахмурился. Так, слегка. А затем отстранился от меня и неуверенно произнёс, прежде чем вновь засмеяться:

– Хотя тебе такая косность мышления дозволительна… Всё равно ты тупой! Ха-ха!

Сам не понимаю, как мой кулак врезался в его челюсть. Я вовсе не собирался драться. Я уже давно не реагировал столь банально на дерзкие насмешки, но за первым ударом с ловкостью профессионального боксёра нанёс и второй, и третий, и четвёртый, пока ошарашенный гном не среагировал, пытаясь оттащить меня от Арнео. Далсинору действительно пришлось постараться, несмотря на собственную силу, потому что вопреки хиловатому телосложению я завсегда мог проявить недюжий энтузиазм и рвение в поединке.

Наверное, некоторым из вас моё поведение может показаться неуравновешенным и чрезмерно эмоциональным для состоявшегося мага, но… а кто вам сказал, что маги не умеют чувствовать? Всё как раз‑таки наоборот. Мы активнее мыслим, чем обычные люди. Это действительно серьёзно влияет на приоритеты действий и делает магов более сдержанными. Но если бы маги не умели и ощущать всё в разы ярче, то не замечали бы энергетические потоки также, как и вы – примитивные клетки, сложенные в ущербные единые существа. Мусор, не способный и на элементарнейшее магическое воздействие.

Странно… Отчего я ощущаю исходящее от вас возмущение?

– Твою ж фнова! – промямлил Арнео и выплюнул из окровавленного рта выбитый зуб себе в руку. Затем он горько распрямил ладонь, с тоской посмотрел на утраченный кусочек кости, но… никакой агрессии так и не проявил. Только уставился на меня обиженными донельзя глазами.

– Стальной можно вставить, – неуверенно предложил гном и, желая сделать приятное, добавил: – А то и золотой.

– А пришифётся?

– У кого как. Кто-то десятилетиями не жалуется, а у кого-то вся челюсть распухает, пока не помрёт.

– Не, – подумав, решил Арнео. – Фам отрасчу.

Между тем я уже окончательно восстановил душевное равновесие. Вида крови наглеца хватило для возвращения уравновешенного спокойного состояния, и Далсинор это заметил. Он понял, что новых попыток ввязаться в драку я предпринимать не намерен, а потому выпустил меня из своей хватки и сказал богу:

– Мне думалось, что на такое и у людей принято отвечать. Зуб за зуб. Глаз за глаз.

– Я не такой кровофадный… Пфосто потом фде тифонечко пвикопаю и фсё на вэтом!

Мне никак не хотелось комментировать беседу, ведущуюся так, словно бы меня нет рядом. Я только вновь остро ощутил тоску по междумирью и царящему там вселенскому одиночеству. И она заставила меня пойти вперёд. Мне с новой силой захотелось как можно скорее выбраться из Амонранда, чтобы отправиться своим путём куда подальше. Главное, без этих двоих!

***

Словно стена была всего лишь театральной декорацией, из нутра её вышел уже знакомый нам облик Ужаса Глубин. И, наверное, намного меньше трепета было бы от этого трюка, если бы в нём проявилось хоть немного пафоса… Ну, не знаю там. Хоть мерцание какое? Или рябь на поверхности камня?

– Тонкокожий справился, – протяжно зашипел ящер, пока все переваривали его внезапное появление из ниоткуда. – Ты принёс из хранилища Коготь. Готов ли ты отдать его мне?

Первым в себя пришёл Арнео. Он ненадолго плотнее прижал к уголку рта окровавленную тряпицу и, сделав один длиннющий шаг, оказался прямо возле меня:

– Пвофтите, фто фмешиваюсь. Но у меня фынужденное обфтоятельство. На пвафах хвавителя я не могу пофволить софтояться сделке, если она нефёт угфозу суфефования мира!

Говорил он на малоизвестном диалекте языке междумирья и говорил с такой нарушенной дикцией, что я едва его понимал. А ящер, видно, и не старался в этом направлении. Он просто сообщил:

– Твои слова неясны для меня, хранитель.

– Вставь пока хотя бы камень какой, – тихонько посоветовал я и даже помог Арнео подыскать в пыли под ногами подходящий кусочек горной породы.

– Я хотел сказать, что я Артондол – хранитель этого мира, – тёмное пятно кварца на месте переднего выбитого зуба сделало для меня вид бога комичным. – И на правах хранителя я не могу позволить состояться сделке, если она опасна для моих владений. Хочу знать заранее, должен ли я вмешиваться.

Мне наконец-то довелось понять, почему Арнео за всё время так и не поднял тему, как стребовать с невиданного чудища ответы на интересующие нас вопросы. У него же имелись свои полномочия! Также стало ясно, почему он перешёл на такой странный язык. Достаточно было взглянуть на недовольно сощурившиеся глаза гнома. Далсинор явно понял всё сказанное от и до, несмотря на нежную мечту бога оставить его в полном неведении. Однако мудрый гном проявил благоразумность и предпочёл не встревать в разговор.

– Я знаю о таком праве. И мне нет дела до войны с тобой, чтобы промолчать, – спокойно и тягуче прошипел ящер. – Наше соглашение не опасно, но может быть разрушительно. Я не знаю, какую награду выберет для себя этот тонкокожий.

– Нет. Нет. И нет! – только что не притоптывая ногой, заупрямился Арнео. Однако вид у него, несмотря на детскую злость, и правда стал внушительным. – Мне нужны не пустые слова, а подробные объяснения!

– Разве хранителю мира не известно, что мои слова могут нести только правду или то, что я считаю правдой?

– Пока хранителю мира даже толком не понятно, с кем он, то есть я, разговариваю!

– Ты плохой хранитель, – серьёзно и равнодушно сказал ящер, заставляя тем мой рот непроизвольно растянуться в широкой злорадной улыбке. – Перед тобой раб великой расы Джух-аджха. Голем-страж, голем миротворения, хранитель пятнадцати големов миростроения. Големы не умеют лгать.

Это голем?!

Я давно сделал вывод, что стоящее передо мной существо не могло быть живым, но… Голем?! Как у Джух-аджха получалось создавать… такое?!

Великая Тьма, я же тоже так хочу! Как мне найти себе учителя? Я способный. Я талантливый. Я буду идеальным учеником!

– Хорошо. Мы познакомились, – как ни в чём не бывало продолжил беседу Арнео. – Зачем тебе этот камень и что будет, если ты его получишь?

– Ты задаёшь много ненужных вопросов, хранитель. То, что ты имел право знать, уже сказано.

– Сообщаю неприятные новости. За свою жизнь я успел по достоинству оценить все прелести шантажа, чтобы не испытывать ни малейших угрызений совести по его применению. Так что сей тонкокожий, – Арнео поднял ладонь, чтобы похлопать меня по плечу, но столкнулся со мной взглядом и сразу одумался. – Хм. Этот тонкокожий, отдав тебе Коготь, будет молчать о том, что он хочет взамен.

– И что? – недоумённо прошептала Элдри.

– Этот голем не сможет завершить сделку, – поворачивая голову к девочке, пояснил Арнео тоном чего-то само собой разумеющегося.

– И что? – повторила она вопрос… И, кажется, я ей вторил. Но нам никто не ответил. Внимание Арнео вновь перешло к ящеру:

– Так зачем тебе камень?

– Мои хозяева мертвы. Моё служение стало бессмысленным, и я хочу завершить его. Коготь нужен мне для моей дезактивации.

– И раз ты голем миротворения, то часть моего мира, где находится Грах’морннор, рассыплется… Это что? Не опасно, что ли?!

– Удерживаемые мной земли не относятся к твоему миру.

– Поздравляю! – великодушно переходя на райданрунский, обратился Арнео к гному. – Король Мамелф Второй мог бы быть заподнебесно счастлив, если бы не был мёртв. Как он и жаждал, признаю – Амонранд действительно независимое от меня государство!

Воевода смачно и непереводимо выругался. Его реакция, видимо, бога удовлетворила, раз он расщедрился ещё больше.

– Вашему народу нужна моя протекция, почтенный Далсинор? Или геройски сгинете?

– Я мало чего понимаю, – сознался глава войск. – Когда он умрёт, то Ужас Глубин исчезнет, но Ночь Бездны поглотит Амонранд?

– Да. Если, конечно, Амонранд не желает власти никчёмного бога Артондола над ним.

– Тогда делай так, чтобы всё как раньше было. Хотя бы скрижали истории жрецам перебивать не придётся!

– Хотя бы! Вы бы хоть одну самую малюсенькую, но приличную чеканку с моим ликом на стенах разместили, неблагодарные! – с обидой произнёс Арнео, прежде чем, приложил ладонь к груди и почти что пропел голему. Не иначе как какую балладу репетировал: – Жители твоего мира слёзно взывают ко мне. И раз уж у нас столь смежные миры, то дашь ли ты мне право сохранить за собой твои земли после своей… эмм, безвременной кончины?

– У меня нет запрета на это, – начиная зло подергивать кончиком хвоста, ответил Ужас Глубин.

– Замечательно. Один серьёзный вопрос решён, другой улажен… Мне вот ещё что интересно. Как это хранилище здесь возникло?

– Этот вопрос не имеет значения для взятого тобой обязательства, – прошипел ящер. – Мне надоело отвечать тебе!

Ну, а мне уже хватило услышанного, чтобы сделать свои выводы.

– Держи, – решительно протянул я Коготь.

Арнео едва не захлебнулся воздухом, увидев, как лапа ящера взяла алмаз.

– Странник, мальчик мой! Мы же ещё не выяснили всё, что нужно!

– Постарайся заметить разницу. Это ты ещё не выяснил всё, что тебе нужно. А мне достаточно.

– Сволочь!

– Такая же, как и ты. Я всего лишь использовал ход твоей логики.

Мои слова заставили хранителя мира замереть. Его глаза зло сощурились, ладони сжались в кулаки. В его взгляде горела ненависть, но ответить ему было нечего. А потому ящер перестал обращать на него внимание и спокойно вопросил меня:

– Что ты хочешь взамен, тонкокожий?

О! Хотел я много чего. И кому как не Арнео было представлять размах моих желаний! Его лицо выразило крайнюю тревогу, а затем он, умоляюще глядя на меня, отрывисто произнёс:

– Странник! Морьяр!

– Да? – снизошёл до разговора с ним я. И это короткое слово едва не довело бога до ярости. Вместо того, чтобы сказать то, что ему думалось, он вдруг грозно потребовал. – Только попробуй что недоброе для моего мира пожелать! Я тебя с того света достану!

– За это не переживай… Не сможешь.

Я улыбнулся ему на прощание и обратился к ящеру:

– Прежде чем я озвучу свою просьбу, нам стоит пройти немного вперёд. Не хочу, чтобы вокруг вертелись лишние слушатели.

– Для меня это не составляет сложности.

Мы отошли поодаль. Теперь без применения магии Арнео не смог бы нас подслушать, но, по правде, мне бы хотелось пройти ещё такое же расстояние. Я отнюдь не боялся свидетелей разговора. Мне хотелось потянуть время. Я не был до конца уверен в тщательности выбранной формулировки своего запроса, а любая ошибка могла обойтись очень дорого. Она свела бы уникальную возможность к унизительному воспоминанию, что у меня когда‑то имелся шанс на миллиард полностью изменить свою судьбу и добиться редкостного могущества.

– Ты преодолел много опасных испытаний, приложил много сил, и это не должно пропасть втуне. Я обещал тебе подарок. Слушай же, – заговорил первым голем, когда мы остановились. И, ухватив меня за шею когтистой лапой, подтянул к себе так, что его зубы почти что коснулись моего левого уха. Затем он едва слышно прорычал: – Раб всегда служит. Живой он. Или мёртвый. Выбрать свободу по своему решению может лишь тот, кто становится равен хозяину. Только так стирается клеймо вечного служения.

– Это что? Шутка?! – прохрипел я. Мне и дышать было тяжело, но после таких слов и мертвец бы не промолчал.

– Хорошо. У меня получилось пошутить.

Вроде бы он издал нечто похожее на хрюкающий смешок. Я не смог различить из‑за собственного покашливания – голем отпустил меня, и мой организм пытался таким образом привести дыхание в норму.

Хорош подарочек! Ничего не скажешь!

Хотя…

Ещё раз кашлянув и скосив глаза на подлецов, не ринувшихся меня спасать, я, уже не особо и задумываясь о формулировке, произнёс нечто кардинально отличное от того, что намеревался произнести в начале. Голем выслушал. Я ждал его ответ с вожделенным нетерпением и уверенностью, что на его месте я бы уже убил себя. Моя жизнь серьёзно зависела от того, насколько обязательство держать своё слово голем считал важнее данной ему цели существования. Легко было предвидеть, моя просьба вынудила бы его повременить с собственной дезактивацией и нарушить многие запреты своих создателей. И потому я был готов умереть в любой момент. Но вот никак не ожидал, что Ужас Глубин распорет Когтем не мой, а свой живот! И уж тем более не был готов к тому, что из сочащегося слизью нутра он вытащит какую-то тяжёлую многогранную штуку размером с яблоко. Мало того, что она мало походила на положительный или отрицательный ответ на мою наглость, так и брать её в руки было противно. Жёлто-зелёная слизь напоминала то ли гной, то ли сопли. Она воняла похлеще сотни разлагающихся трупов… Но на мне было уже столько всякой грязи, что…

– Хм, – стараясь не уронить скользкую непонятицу, только и сумел произнести я. Обоняние не давало проявиться красноречию. – Спасибо. Очень… необычно.

Голем продолжал стоять. Тело его пошатывалось, но он по-прежнему выжидательно смотрел на меня, как будто ждал чего-то ещё. Но я не знал, чего именно. И раб Джух-аджха бездыханным рухнул на камень под моими ногами. И вроде бы не так много веса было в его туше, но земля основательно содрогнулась, а с потолка посыпалась каменная пыль.

– Так-с! А вот это мы уже проходили, – довольно потёр руки Арнео и, прикрыв глаза, произнёс. – Запоминай, как выглядит разрыв материи, Элдри. Вряд ли ты такое когда‑либо вновь увидишь.

– Какой разрыв материи?! Здесь всё рушится! Мне страшно! – пискнула девочка и прикрыла голову руками.

– Тс-с. Ничего не будет, – постарался успокоить её гном, но своими словами достиг иного эффекта – чуть не довёл до истерики меня.

– Материя рвётся! Всё рушится! Ничего не будет! – в отчаянии выкрикивал я, подходя к спутникам на шатающихся ногах, и только что не зарыдал. – И всё не по моей воле!

Подземная дрожь усилилась. Пришла пора всерьёз забеспокоиться из-за возможного обвала, но ни у кого из нас не получилось о нём подумать. Створки, ведущие в хранилище, с силой резко соединились так, что во все стороны посыпались искры. Шов загорелся алым цветом расплавленного металла, превратился в чудовищный рунный узор замка и затем распространился по всему нижнему залу. Синий лёд драконов пошёл мелкими трещинами. Их хруст резал мой слух.

– Надо же как интересно! Никогда не думал, что стану богом сразу двух миров, – довольно сказал Арнео, открывая веки, и с королевской высокомерностью возмутился. – Эй! А это что такое? Что за вольнодумство на моей территории?! Кто разрешил выпускать драконов на волю?!

– Верно! Давай! Запри их! – горячо поддержал я.

– Их запереть?! Ты что больной?

– Нет, это ты бог бракованный.

Проворчав так, я благоразумно спрятал в карман плаща, доставшийся мне от голема сувенир. Он был очень скользкий. Такой ненароком и уронить можно.

– Я только-только бремя мира принял! Ты хоть понимаешь, какой это груз? Ничего я сейчас с двумя драконами не сделаю.

Арнео беспомощно округлил глаза и прижался к стене, чтобы очутиться как можно дальше от края шатающейся балюстрады. Оба древних создания уже стряхнули с себя остатки сна и как раз потягивались, не забывая при этом хищно осматривать пространство. Их мощные тела как будто и не были никогда заключены в лёд. Они дышали смертельной мощью и… и им было тесно. Крючковатые выступы на крыльях касались каменных стен, оставляя глубокие царапины. Шеи извивались в поисках выхода из каменного плена.

– Они и так здесь заперты, – неуверенно прошептал Далсинор. – Им не выбраться наружу через тот узкий тоннель, что привёл нас сюда.

Его услышали. Не знаю поняли ли, но услышали точно, потому что морда одного из драконов резко повернулась к нам, и он гипнотизирующе, словно кобра, приподнял голову. А затем гребень на его спине опасно вздыбился, и дракон, задрав пасть к потолку, выпустил вверх струю нестерпимо белого пламени…

Если бы не щит Арнео, трещавший по швам, но рухнувший долей секунды позже, чем огонь иссяк, то мы бы уже сгорели. Но драконам не было дела до нас. К счастью. Они прожигали гору насквозь, создавая свой собственный путь наружу из недр Амонранда.

– Пошли отсюда скорее. Было бы на что глазеть! – рявкнул гном.

Вот чес‑слово. Он был определённо не прав! Посмотреть было на что. Перед нами разворачивалось действо, которое, может, имеет шанс произойти раз на миллион, а то и миллиард лет. Но на тот момент пререкаться никому и в голову не пришло. Разве что Арнео. Да и то потому, что Далсинор ринулся к непонравившемуся ему тоннелю.

– Нет, стой! Не туда. Сюда! – указал хранитель мира на другой проход.

– Точно?

– Почтенный Далсинор, мне как богу теперь все ходы здесь видно. Сюда я сказал!

– Нет!

Воевода вдруг бросился прочь от нас, но совсем не туда, куда устремлялся ранее. От дыма и пыли вокруг видимость значительно ухудшилась, но я помнил, что в той стороне не было никаких проходов. Однако вопрос о том, что за безумство творит Далсинор, застрял у меня в горле. Гном выхватил топор, и всё стало предельно ясно.

– Он хочет победить драконов? – изумлённо пробормотала Элдри.

– Нет, – зачем-то прикрывая ей глаза своей ладонью, ответил за меня бог. – Ему нужна голова Ужаса Глубин.

– Но красный дракон нападёт на него!

Девочка не могла этого видеть, но мигом позже одно из чудовищ (судя по переливающимся перламутром гребням вдоль всего хребта это был самец) действительно решило поохотиться. И гном в качестве добычи зверю приглянулся.

– Заколдуй его как-нибудь! – прокричал я в ухо Арнео.

– Всё не так просто. Эта скотина…

– Эта скотина сейчас спалит наш пропуск на поверхность!

– Ну, извини, что дракон о твоих планах совсем ничего не знает! Ты сам не сообщил ему!

Поняв, что если мне хочется хоть как‑то повлиять на судьбу, то стоит сделать нечто самому, я вытащил из ножен клинок и, сделав пару прыжков, словно копьё метнул его, помогая себе магией, настолько то было для меня возможно.

– Да будет Тьма!!!

Лезвие красиво преодолело положенное расстояние, но не достигло цели. Оно не долетело буквально-таки пяди. Волшебный меч исчез в прицельном огненном плевке открывающейся пасти. От столкновения с пламенем во все стороны посыпались фиолетовые искры, а затем произошёл взрыв – от неправильной утилизации волшебной вещи сработало заклинание в рукояти. Интуитивно я присел и прикрыл лицо сгибом руки. Пыль и кровавые ошмётки в воздухе мешали дышать и видеть. Кажется, дракону снесло половину морды, но долго присматриваться, чтобы сделать окончательный вывод, не пришлось. Не пойми откуда возник Далсинор. В одной руке он удерживал свой трофей, а другой свободной лапой гном ухватил меня за шиворот и с лёгкостью поволок. Острые булыжники нещадно отбивали мои ягодицы и разодрали ткань штанов!

– Пусти! Я сам! Сам, тебе говорю!

Глава войск Амонранда безо всяких возражений отпустил меня. Я тут же встал на ноги и, прикрывая голый зад потрёпанным плащом, геройски помчался вслед за остальными.

***

Вскоре мы смогли затеряться в обширной сети подгорных троп. Наконец‑то. Так приятно было оставить действующие на нервы рыки оставшегося в живых дракона да грохот обвалов где‑то там, далеко‑далеко от себя. Но в итоге наш маленький отряд от спешки устал настолько, что мы всё же остановились на отдых. Всё Элдри. В какой‑то момент девочка рухнула на пятую точку и заревела вперемешку с нытьём, что она больше никуда не может идти. Все мы были с ней солидарны, а потому присели рядом. Вымотанным выглядел даже Арнео. Хотя, он то, пожалуй, действительно имел на то право. Одно дело принимать мир, даже столь крошечный, когда ты полон сил. И совсем другое, когда сил у тебя – кот наплакал. Мне было неприятно это признавать, но, задумываясь над его поступком, я пришёл к выводу, что сам бы на его месте не справился. Я бы лучше позволил Амонранду разрушиться, а потом стянул бы образовавшуюся в мире пустоту словно рану. Но Арнео так не поступил. Он взялся за практически невозможную задачу и претворил её в жизнь. Это обстоятельство заслуживало моего уважения. Но мы слишком долго занимались распрями друг с другом, чтобы я донёс его вслух. А потому я с почтением посмотрел на хранителя мира и только, надеясь, что он догадается обо всём сам.

Не знаю, понял ли Арнео что заключалось в моём взгляде, но он определённо заметил моё внимание к себе. И оттого сказал:

– Любопытно.

– Ты о чём? – совершенно не понял его я.

– Как думаешь, что нам в Грах’морнноре скажут на то, что из горы откуда ни возьмись дракон выполз? – задумчиво произнёс хранитель мира и отставил в сторонку жестяную кружку, что держал в вытянутых руках.

– Полагаю, что ничего они не скажут. Просто удлинят тот коридор при входе и повесят на стены новые чеканки, в которых будут отражены их мысли. Причём во всех подробностях отражены.

Моё предположение заставило бога поморщиться, но Далсинор на него никак не отреагировал. Он держался отстранёно, отмалчивался даже на прямо обращённые к нему вопросы и определённо обдумывал нечто, что могло бы нам очень и очень не понравиться.

– Морьяр, – обратилась ко мне Элдри, когда выглянула из норки одеяла. – А что стало с теми пауками? Они не пойдут за нами следом?

– Вряд ли. Они не пошли ведь за нами из хранилища. А теперь им и подавно не выбраться.

– Это верно, девочка. Хранилище сейчас похоже на плотный шарик из нерушимого материала. Если не предпринимать целенаправленные шаги, чтобы попасть в него, то оно так и останется закрытым. А делать их смысла нет.

– Отчего же? – заинтересовался я. – Там же остались големы миростроения.

– Да, но никто так и не научился использовать их в своих целях. Принципы творения Джух‑аджха величайшая нераскрытая тайна. То, что они создавали, никто ещё не смог повторить… Кстати, а что это такое ты там выпросил?

– Не могу сказать, что я просил именно это, – хмуро отозвался я и вытащил на свет непонятную вещицу. Внутри кармана плаща она немного обтёрлась о ткань. Стало понятно, что скошенные грани покрывают незнакомые для меня письмена и элементарные фигуры.

– И что это?

– А, так ты тоже не знаешь, – раздосадовано заключил я и убрал предмет обратно.

– Показал только, чтобы я проговорился? – понимающе хмыкнул Арнео.

– Ну, да.

– Не, впервые вижу подобную штуковину. Но, когда скажешь, что именно ты хотел получить, могу выдвинуть дельные предположения.

– Я хотел освободиться от Тьмы.

– Серьёзно? – присвистнул бог и пристальным взглядом глаз дал мне знак быть осторожнее со словами в присутствии Далсинора. Затем он ненадолго замолчал, но по итогу всё же произнёс. – Скажу тебе напрямую. При таком желании я бы поскорее зашвырнул эту фигню куда подальше. Тут разве что бесповоротная смерть поможет.

– Бесповоротная?

– Такая, чтоб из тебя нежить какую сделать не могли.

– Никогда не слышал такой термин для этого определения.

– Потому что он разговорный, а не лексически правильный.

– Да? Эмм, а он действительно распространён или ты сам его выдумал?

– Не выдумал. А ты что? Серьёзно его не знал? – изумился по началу он, а потом усмехнулся и, скорее по привычке, съязвил. – Хотя чего я удивляюсь? Да кто же с тобой задушевно беседовать-то хочет?

На этом выводе мы и закончили наш разговор. Я заснул, глядя на умиротворённое лицо Элдри. Арнео охранял наш сон. Что делал Далсинор мне было не известно, но он уже бодрствовал, когда я проснулся. И так было ещё четыре раза. Именно столько привалов пришлось устроить, прежде чем мы попали в широкий тоннель полный костей.

Вид этого помещения меня воодушевил. Я, конечно, верил, что Арнео выведет нас из каменного лабиринта, но иногда для поддержания веры нужно хоть немного хороших новостей. И не просто хорошая, а самая отличная весть заключалась в том, что где-то там за завалом остались лежать запасы закончившейся у нас воды.

– Ох, как же землетрясение повредило эту прекрасную картину, – был вынужден с горечью признать я. И особенно неприятно мне стало от того, что некому в подземном царстве было восстанавливать подобный шедевр.

Хранитель мира покосился на меня недобрым взглядом, но сказать ничего не успел. Его опередил Далсинор, который впервые за много суток подал голос. И говорил он сухо и с презрением:

– Кладбище всё равно только им и останется.

– Это было самое красивое кладбище во всём мироздании! А теперь оно испорчено, – мой ответ заставил Арнео пихнуть меня локтем в бок. – Эй! Чего дерёшься-то?

– Пытаюсь научить тебя тактичности. Это когда такие тупые, как ты, всё же могут своевременно прикинуться глухими и слепыми!

– Зачем мне стараться выглядеть калекой?

– Да потому что едва мы пройдём тот поворот, как вместо завала ты увидишь целую ватагу живых, здоровых гномов, никак не стремящихся вникать в какой-то там твой глубокий внутренний мир. И как бы мне на правах твоего спутника на орехи не досталось!

Далсинор мрачно зыркнул на нас, но промолчал. Его взгляд заставил меня подавиться невысказанными словами. На душе заскребли кошки. Неужели… неужели он узнал про прочих гномов до того, как об этом сказал Арнео? Неужели он мог сканировать пространство на наличие живых существ подобно магам?

Неужели я здесь самое слабое звено?!

– У меня ножки болят, – пожаловалась Элдри, восстанавливая гармонию внутри меня. Я даже тут же предложил ей решение:

– Отрезать?

Девочка надула нижнюю губу. Видимо ответ был отрицательным.

После такой беседы можно было вновь сосредоточиться на дороге. И, как Арнео и предвещал, за поворотом действительно оказался заботливо разобранный завал. Его камни были любовно разложены вдоль тоннеля словно второй свод. Там же мы столкнулись и с гномами – около полусотни подземных жителей под наблюдением зоркого дозорного тащили куда-то на носилках останки. Ко мне сразу пришла мысль об огромном котле и бурлящем в нём бульоне на мясе с косточкой, но вряд ли бы кто-то поступил столь разумно и всё же сварил к моему приходу наваристый супчик.

Завидев нас, гномы прекратили свою работу. Они сбились в плотный строй и выставили вперёд оружие.

– В чём дело? – грозно поинтересовался Далсинор. – Или главу войск вдруг стало принято приветствовать именно так?!

– Святая кузня! – после всеобщего смущённого молчания, воскликнул один из них. – Да это же действительно он. Я узнаю его бороду!

– Да. Это он! – послышались громкие выклики в толпе, прежде чем пещеры сотряс звонкий радостный вопль.

– Это гномье подобие «ура», – крикнул в моё полуоглохшее ухо Арнео.

– Ага. Счастлив узнать.

Пока мне сообщали информацию о гномьих традициях, Далсинор расправил плечи, становясь ещё шире, чем был, и размашистым шагом пошёл вперёд. Чтобы не отставать от него, идти приходилось очень быстро.

– Кто ваш предводитель? – между делом выцепив из стоящих неподалёку гномов какого-то особо корявого на лицо типа, начал расспрашивать воевода.

– Мирнанор из клана Горна Дракона.

– Такой трус не полез бы первым в пекло! Где какой-нибудь его старший брат?

– Среднего тан Махгнор не отпустил. А пять дней назад земля затряслась, и старшенького придавило глыбой, – гном позволил себе кривую злорадную улыбку и даже эмоционально добавил: – Хрясь! И всё.

– Ладно. Где этот недоросль?

– Я отведу вас, достойнейший. Отведу! Но людей он к себе не подпустит.

– А они нам и не нужны особо.

– Смею напомнить, почтенный Далсинор, что я, – начал Арнео, но воевода его перебил:

– Я помню, кто вы и что вы сделали! Вы помогли мне в меру своих сил в борьбе с Ужасом Глубин, – гном машинально похлопал по сумке, в которой тащил отрубленную голову. – И поэтому мы вместе выдвинемся в Грах’морннор. Полагаю, госпожа наша Ванесцарна найдёт, чем отблагодарить вас… прежде чем выставит прочь!

– Можно и сначала выставить прочь, а потом из недр горы выкрикивать в мою сторону благодарности. Уверен, ветер донесёт их до меня точно до самого последнего звука, – с наивежливейшей улыбкой сообщил Арнео, и я тут же пнул его ногой чуть пониже колена.