Глава 6
За время разговора моё сердце перестало стучать как проклятое. Я немного отстранил от себя Элдри, вытер ладонью вспотевший лоб и, подойдя к краю бездны, всмотрелся в её темноту.
– Что это за дыра?
– Если бы это была шахта, одна из тех, что ведут на уровень ниже, то её оградили бы, – пожал плечами Далсинор. – Но, может, и не успели из-за проблем вокруг?
– А больше ни на что не похожа?
– Нет. Выработка ведётся иначе. А тут… как будто кусок горы взял да и исчез.
– Да?
Продолжая стоять на месте, я вытянул шею, чтобы лучше осмотреть стены. Однако для того, чтобы охватить взглядом заинтересовавший меня кусок скалы, мне пришлось сделать шажок в сторону.
…И не спрашивайте, как случилось дальнейшее!
То ли я неуклюже наступил на камень шаткий какой, то ли неудачно ступня подвернулась, то ли… Я только понял, что моё тело уже находится горизонтально и до поверхности под ним ой как далеко!
– Морьяр! – завизжала Элдри.
Наверное, мне тоже полагалось что-нибудь прокричать, но я не мог определиться с тем, что именно. Не хотелось, чтобы последнее произнесённое мною слово оказалось примитивнейшей буквой «А». Я как-то за свою жизнь много фраз и подлиннее, и поразумнее выучил. Вон Арнео какую смачную закрутил! Заслушаешься!
Хрясь!
Уж не знаю, как можно было зацепиться капюшоном плаща за выступ, но у меня получилось. Жаль, что неосознанно. Несмотря на то, что шея едва не сломалась от такого и тут же заныла, навык мог пригодиться.
Р-р-р-р!
А это согласно законам физики ткань начала рваться. Силу тяготения никто не отменял. Я тут же быстро замахал руками. И, конечно же, мною двигала не попытка взлететь вопреки видовой принадлежности к человеку. Просто мне захотелось в сей непроглядной темноте нащупать хоть что-то, за что можно ухватиться. Но от резких телодвижений я только быстрее снова полетел вниз.
Шмяк!
Я с лёгким стоном приподнялся на руках. Под ладонями оказалась какая-то неприятная и крайне дурно пахнущая масса. Словно бы я очутился в глубокой вонючей луже. Однако, во всяком случае, она оказалась достаточно мягкой, чтобы сделать окончательное падение менее болезненным.
– Морьяр! – донёсся до меня далёкий вопль Элдри.
– Светильник какой сбросьте! – тут же попросил я и услышал не особо-то и тихо произносимую Арнео фразу:
– Зря вы так, почтенный Далсинор, решили. Эта сволочь так просто не помрёт…. Эй! Мальчик мой гениальный! А, может, тебе к светильнику верёвку привязать, э?! Наверх выбраться не желаешь?
– А давайте вы свяжете лестницу!
Может кто-то и обладал достаточной сноровкой, чтобы подтягивать себя наверх всё то расстояние, что я падал, однако я в своих физических возможностях никак не сомневался. Точно бы грохнулся где посреди пути! Несмотря на то, что долгое путешествие по родному миру значительно улучшило состояние моих щуплых мышц, я всё равно оставался обычным человеком, а не силачом или атлетом…
В конце концов, я маг! И мне можно не страдать комплексами по поводу физической составляющей!
– Угу. Крючком до ажурных кружев царского нижнего белья! – донёсся до меня ехидный ответ Арнео. После чего сверху полетели клочья мха из разбитой склянки. Они красиво и неторопливо опускались подобно плавно падающим звёздам или пушистым хлопьям радиоактивного снега.
В яме стало немного светлее. Не особо, но я хотя бы понял, что мягкое под моими конечностями оказалось начавшей разлагаться плотью.
– Я нашёл вторую часть гномов! – тут же завопил я, и в разговор теперь вступил и Далсинор:
– Какую вторую?!
– Ту, что обычно на костях держится!
– Чего-чего?!
– Здесь полно тухлого гномьего мяса и их гниющих потрохов, почтенный!
– Ах ты, мерзкий щенок!
Сверху послышалась приглушённая ругань. Но мне было не до конца понятно, о чём спорят Арнео с Далсинором, так что я начал собирать в ладонь гаснущие ошмётки мха. Пропитываясь кровью, они переставали светить.
– Эй, Странник!
– Что? – откликнулся я на клич Арнео.
– Там, внизу, ты видишь какой иной выход? А то у верёвки не хватит длины, даже если забить на идею плетения лестницы.
– А верёвку доплести?
– Не из чего!
– Может, цепь?
– Некому ковать!
– Вы там совсем безрукие, что ли?! – вконец рассердился я, но тут узрел проход и задумчиво сообщил. – Здесь есть ответвление… Кажется, в сторону завала.
– На том же уровне высоты? Или сможет на другой ярус вывести?
– Отсюда не видно. Но вроде ровно всё.
– Почтенный Далсинор говорит, что это хорошо, так как за завалом тоннель на спуск идёт. Мы вполне можем наткнуться на перемычку, и тогда он с удовольствием поговорит с тобой. С глазу на глаз!
– А если не будет ничего такого?
– Ты как будто вчера родился! Не будем же мы ради тебя такой путь обратно делать.
– Морьяр, – тут же заныла Элдри. – Мы не оставим Морьяра!
– Ну-ну, – начал успокаивать её бог. – Мы не оставляем его… А предоставляем своей особенной уникальнейшей судьбе.
– У-у-у!
– Странник! – перекричал не утихающие рыдания гном. – Лови!
Видимо, Далсинор успел сбегать до лагеря и обратно, ибо возле меня бухнулся мешок с моей поклажей. Я с превеликим удовольствием нащупал не только свои вещи, среди которых лежали съестные припасы, но и привязанный к ним самодельный факел Арнео. Бог накануне кропотливо и непрофессионально сооружал его под мои неодобрительные взгляды.
Зажечь фитиль оказалось просто. Яму тут же наполнил подрагивающий тёплый свет огня. И пусть это мало решало мою проблему воссоединения с отрядом, я почувствовал себя увереннее и, не прощаясь, двинулся вперёд по тоннелю.
***
Просто так вышагивать вперёд было муторно скучно, поэтому я начал осмысливать произошедшие события.
Несомненно, Ужас Глубин полностью подтвердил своё название. Он внушал своим жертвам их потаённые страхи, но… для чего? Питался он эмоциями или это была самозащита? Или и вовсе развлечение? Кто-то же отделил плоть от костей и занялся искусством творения. И пусть, конечно, никто не мог утверждать, что ни один гном при этом не оказался съеден, я всё равно был уверен, что если бы интерес Ужаса Глубин состоял только в физическом насыщении, то он бы бережнее относился к мясу.
Пожалуй, пока я мог отнести данную аномалию аж к семи классам живых существ. Первый из них, именуемый…
– Именуемый, – медленно, только что не по слогам, произнёс я вслух, чтобы подстегнуть память. – Именуемый…
Мне пришлось остановиться от потрясения. Из семи классов (или я думал о пяти?) не вспоминался ни один.
– Да что же это такое!
Я раздражённо сел на холодный пол, поджал под себя ноги и, удобно пристроив факел рядом, соединил кончики пальцев. Эта поза считалась классикой для активации… чего-то там.
Дряньство!
Я же лучший ученик… неофит? Выпускник? По какому направлению?
Неужели вскоре я потеряю все свои знания? Медленно, капля за каплей, превращусь в тупое подобие человека? Осознаваемо забуду всё о себе?! Как полное ничтожество, свернувшись клубком в этой каменной могиле, перестану дышать?!
Способность сделать глубокий вздох несколько усмирила паническое настроение. О кое-чём я ещё помнил. А потому слегка наклонился вперёд и начал рисовать пальцами на пыльной поверхности пола фрагменты воспоминаний. Остатки разума вопили, что надо сделать хоть что-то, прежде чем окончательно потерять себя. Наверное, я был умён когда‑то, раз предвидел тщетность попыток иных логических рассуждений и действовал столь уверенно.
– Эветта, – вывел я имя под изображением женского лика.
Среди всего, что действительно стоило сохранить, я оставлял то, что надлежало выкинуть из сознания. То, что надо было оставить в покое. Похоронить.
«Это хорошо, что я забуду тебя. Забуду, как и всё остальное», – спокойно и даже довольно вдруг подумал я, хотя не понимал, почему ко мне пришла такая мысль. Мне просто было больно хранить воспоминание об этой женщине. И, может, когда-то я и знал нечто важное. Нечто такое, ради чего стоило жить, несмотря на острую боль, но в данный момент возможность избавиться от памяти об Эветте показалась мне щедрейшим даром за собственную смерть. Хрупкий образ в пыли был хуже кошмара. Он изводил меня! Словно тяжёлая болезнь проник в тело и старательно день за днём выжигал изнутри всё живое.
– Нет. Тебя я забуду. Навсегда!
Подрагивающей ладонью я стёр рисунок и выжидательно закрыл глаза, добровольно отдавая себя желанной судьбе беспамятства.
…Однако вместо этого, ни с того, ни с сего, я не только перечислил про себя все классы живых существ (а не всего‑то семь), но и пришёл к унизительному выводу, что Ужас Глубин добрался и до Предвестника. Если бы случайность не помогла мне преодолеть свой страх…
Медленно поднимаясь на ноги, я нервно отряхнул от песка и пыли руки да, сутулясь, уставился на загрубевшие от тягот путешествия пальцы. На ладонях образовались жёсткие мозоли, кожу и одежду покрывала подсохшая трупная жижа, а под неровные ногти впиталась дорожная грязь и гномья кровь.
Великая Тьма! Как же я опустился до такого?!
– Если бы я мог убить тебя ещё раз, Эветта, то непременно бы это сделал! – пригрозил я царящей тишине и пустоте, мгновенно раздражаясь.
После чего взял факел и снова пошёл вперёд по тоннелю.
***
Здесь мрак. Безветрие. Молчание.
Как будто жизни окончание.
Я ощущаю одичание.
Былого важность развенчание.
Покой. Молчание. И мрак.
О! Сколько прежде бедолаг
В сей темноте за шагом шаг
Вдруг обнаружили овраг?
Здесь мрак. Молчание. И тишь.
Не пискнет мышь. И среди ниш
Лишь слышно, как ты сам пыхтишь.
Теряя свой престиж, бубнишь.
Молчание. Мрак. И полный штиль.
Повсюду пыль. Повсюду гниль!
И пройдено не мало миль!
И бьётся пульсом: «Пересиль!».
… Нет. Не по мне вся эта гиль!
И раз сгорел во тьме фитиль,
То всё задание в утиль!
Как маг люблю иной я стиль!
Факел служил мне больше суток и погас всего с часа два назад. Однако мне уже по полной хватило его отсутствия! Крупиц гномьего мха я собрал слишком мало, чтоб приемлемо освещать путь.
– Да будет Тьма!
Созданный тусклый фонарик никак не помог делу, если не учитывать положительный аспект тренировки. Так что, размышляя, что надо бы выработать привычку произносить какую иную фразу для концентрации, более подходящую для любой возможной для меня ситуации, я продолжил свой путь в полной темноте, на ощупь. …И в результате четырежды споткнулся, набил себе на голове шишку, ненароком глубоко рассёк ладонь и дважды уткнулся разбитым из-за спасения Элдри носом в камень, заставляя кровь с новой силой стекать по лицу! Тоннель же и до этого петлял и изобиловал перекрёстками словно некий лабиринт, чтобы очевидное осознание, насколько я заблудился, постепенно дошло до панического настроя.
– Эге-гей! Я тут в гости зашёл! – в отчаянии выкрикнул я.
Ужас Глубин не откликнулся. В ответ не отозвалось даже эхо.
Пустота подземелья давила. На такой глубине не было ни сквозняков, ни мелких тварей – ничего привычного для существа, приспособленного к бурной жизни на богатой на звуки поверхности. А потому мне приходилось что-либо периодически говорить вслух только для того, чтобы не терять понимание разницы между на редкость отчётливо звучащим в голове мыслительным процессом и реальной тишиной вокруг.
– Морьяр, вот ты где!
Странно, что я не заметил магического фонарика Элдри раньше. Его отсвет должен был показаться и из-за более крутого поворота, однако я настолько обрадовался свету, что не захотел пока углубляться в думы об этом. Я наслаждался вновь обретённой способностью видеть. И мне было даже всё равно, что автор этого светоча прижалась ко мне, крепко обняв мою талию.
– А куда я ещё мог деться, если действую, как условлено? – недовольно буркнул я. – Остальных где потеряла?
– Лайрэм и Далсинор отказались сворачивать в тоннель, который мог привести к тебе. Сказали, что и сами справятся. Что это тебе без них страдать.
– Какая наивность!
– Но я тебя не брошу. Никогда-никогда!
Она на миг подняла на меня свои доверчивые глазёнки и обняла ещё крепче. Сдавила так, что у меня даже живот заболел. Пришлось отстранить её. Внутренние органы мне нужны были целыми.
– Тогда показывай, откуда ты сюда попала. Может, удастся вернуться к завалу.
– Зачем?
– Там полно припасов.
– Мы не пойдём искать Ужас Глубин? – надула она губки.
– Нет, конечно! Мы благоразумно устроим лагерь и станем поджидать либо Лайрэма с Далсинором, вкупе с их отчётом о проделанном пути и свершениях, либо дождёмся отправленных Ванесцарной новых гномов. Опишем им, что можем рассказать уйму наиважнейшей информации только королевне, и таким образом отправимся в Грах’морннор. А там уж найдётся обстоятельство какое, чтобы покинуть мрак гор.
– Это как-то не честно.
– Мало чести в том, чтобы быть мёртвым. И поверь, никому ни эти честь да совесть не нужны, чтобы счастливо жить. Кроме того, Лайрэм вот бог и спуском в подземелья почти ничем не рискует. Далсинор – превосходный воин и сам по себе гном. Для него эти тоннели дом родной. А вот моя персона ни коим образом не видится мне подходящей для нынешнего приключения!
– А моя?
– Так! Держи фонарик повыше и веди, откуда пришла.
– Ладно, – согласилась Элдри.
Девочка дружелюбно улыбнулась, и я повыше приподнял уголки своих губ ей в ответ. Подобные социальные мелочи значительно упрощают общение и взаимопонимание. Однако не успели мы проделать и нескольких шагов, как тоннель наполнило зелёное свечение, исходящее от прорвавшего текстуру этого мира потока смерти. Привычные мне маски мертвецов закружились в хороводе. Сердце забилось чаще от сладкого предвкушения будущей свободы и некоего неприятного предчувствия, но я преклонил колено со спокойным изяществом. Элдри, прежде чем фонарик погас так, словно бы сильный порыв ветра задул свечу, отшатнулась да спряталась за меня. Затем схватилась за моё плечо тонкими пальчиками. Я протянул руку, чтобы стряхнуть ладонь девочки, но… лишь положил поверх её кисти свою.
– Зовущий себя Странником…
– Посмевший обрести имя!…
– Наш верный служитель…
– Или наш отступник?…
– Желаю дать знак ему…
– Желаю познать помыслы его…
– Желаю ведать тайное его…
– Новое свершение для испытания…
– Старое окончание прежнего…
– Убей дитя…
– Заверши начатое…
– Закончи путь и возвращайся…
– Дай лицезреть твоё решение…
– Покажи, кто ты есть…
– Открой себя Тьме!…
– Тьме…
Вот оно! Знак! Не нужно больше спешить ни в какой Юдоль! Можно вернуть себе уже вычеркнутые годы жизни. Из всех дел – только избавиться от девчонки! Я столько раз спасал её. Настала пора оставить эту традицию. Пора перечеркнуть тенденцию одним взмахом меча или быстрым поворотом рук, в хватке которых окажется её раздражающе болтливая голова!
Резко поднимаясь, я повернулся лицом к Элдри. Она часто моргала ресницами, едва сдерживая слёзы, нервно теребила край одежды, но в целом представляла собой полное смирение. Доверчивый взор не предполагал даже тени мысли о том, что я причиню ей зло. Она ждала только защиты от пугающей её Тьмы.
Моё нутро отчего-то охватил жуткий страх. До спазмов! Мне тяжело даже стало сделать глоток воздуха. Сердце сковало и болезненно кольнуло.
Необходимость разрывала меня на части!
И… я застыл.
Полностью.
И телом. И разумом.
Совсем давно, когда я был ещё неотесанным учеником, классу дали задание по остановке внутреннего диалога. И, пожалуй, только такая бестолочь, какую я в те времена из себя представлял, могла совершить столь грандиозную ошибку.
Кстати, может отсюда и брала начало моя дотошность в трактовке значений слов, но мне никто не объяснял, что помимо «диалога» существовало ещё и понятие «монолог»!
Как результат, я думал, что задание предполагало не прерывание задушевного разговора самого себя с самим же собой, а в принципе требовало отключение любого голоса. Я изводил и изнурял свой мозг. Однако за долгое время смог добиться лишь около пяти минут полной тишины в голове. Ни о чём, если вспомнить, что по словам учителя жить в состоянии без внутреннего диалога стоило всё время. Кроме того, тревожило меня и обстоятельство, что никаких положительных тенденций в ходе практики я у себя не отметил. Скорее, приходилось делать заключение, что несмотря на то, что восприятие усиливалось, в остальном моё развитие тормозилось. Так что, по итогу, в какой-то момент я поделился своими соображениями с Эветтой, и она, хихикая, объяснила мне наконец-то разницу между «диалогом» и «монологом». Но не особо полезный навык по остановке всей мыслительной деятельности я сохранил на всю жизнь. И конкретно сейчас и применил его.
– Это было глупо, – произнёс я вслух и расхохотался во весь голос.
Серьёзно! Если Ужасу Глубин хотелось подловить меня на моих страхах, то стоило соединить их. А так я прекрасно проанализировал ситуацию.
За всё время моего отключенного мыслительного процесса ничего не происходило. Элдри так и стояла в той же позе, готовясь вот-вот зарыдать. Маски Тьмы по-прежнему кружились в водовороте, но выжидательно молчали. Словно бы некто поставил на паузу компьютерную игру.
…Пожалуй, это не очень хорошее сравнение. Пусть будет лучше так. Сценарист, которым являлся мой собственный мозг, просто-напросто перестал писать текст, и актёры не знали, что им делать дальше.
Едва я приобрёл восприятие нереальности происходящего, как страх покинул меня. И Элдри, и Хозяева тут же исчезли. Вокруг остались только непроглядная темнота и неприятное осознание, что мне крайне не нравится бояться того, чего я оказывается боялся.
С чего мне до сердечного приступа переживать из-за потери раздражающей девчонки?! Бред какой-то!
Сделав твёрдое умозаключение, что этот страх Ужас Глубин подобрал как-то неверно, я решительно двинулся вперёд, хотя стоило бы идти поаккуратнее. Всего через десятка три шагов произошло очередное подворачивание ноги. И оно основательно вывело меня из себя. Нервы и так были на пределе, а тут ещё и новое свинство!
Я зло фыркнул разбитым носом, бессовестно уселся на пятую точку, схватил себя за разболевшуюся щиколотку и постарался усилить свечение магического фонарика, насколько это вообще было для меня возможно… как если бы до этого, я и не старался провернуть тоже самое с десяток раз!
– А-а-а! – громко и отчаянно завопил я во весь голос.
Однако, хочу заметить, причиной моего крика стала не слабость характера. Нет. Всё произошло из-за внезапно появившихся передо мной мертвенно бледных зрачков трупоеда. Как известно, существ этих отпугивали громкие звуки. Закричать было проще, чем запоздало выхватывать меч. Но и оружие я благоразумно попытался вытащить, когда стремительно вскочил на ноги. Трупоед тем временем, а им оказался щуплый гном, шустро юркнул в сторонку. Уж не знаю чем и какому магу мог насолить этот бедолага, но умер он совсем недавно, потому что ещё сохранял остатки разума.
Обычно трупоедами становились «проклятые». Когда магу мало было, чтобы некто просто умер (пусть даже и умирал мучительно), он не давал уйти эфемерному сознанию (которое неверно можно обозвать душой), насильно привязывая его к безжизненной плоти. В результате за умершим сохранялся частичный контроль над начинающим разлагаться телом. Только частичный, потому что «душа» рвалась в положенное ей небытие. Однако память и понимание всего происходящего оставались полноценными. Правда, при этом на них невероятным образом влияли новые инстинкты самосохранения. Чтобы поддерживать гниющее тело трупоед, несмотря на своё название, не ел ничьих трупов. Он убивал живых, предпочтительно своего вида, и таким образом заменял окончательно протухшие «детали» организма. И чем дольше продолжалась подобная «нежизнь», тем больше трупоеда охватывало безумие.
– Убей меня, убей меня! – начал умолять мёртвый гном, при этом алчно облизывая рот языком.
Ох! Как я был бы рад исполнить его просьбу! Но взмах моего меча опередило иное оружие. В тело трупоеда воткнулся трезубец и превратил его грудную клетку в месиво всего одним проворотом.
Я крайне медленно обернулся, ощущая пренеприятнейшее головокружение. Из огня да в полымя, как говорится. Передо мной стоял представитель одной из древнейших рас. Это было существо вполовину выше меня. И больше всего оно напоминало гуманоидноподобного хвостатого мускулистого ящера. У него была отливающая мягким синим цветом чешуя, прикрытая в районе паха набедренной повязкой, да мудрые, глубоко посаженные глаза.
Существо вытащило трезубец из тела трупоеда ловким движением и прижало палец к своим губам. Я понятливо кивнул. Если трезубец вонзался в каждого нарушителя тишины, то я был готов молчать вечность! А затем ящер поманил меня за собой. И я на цыпочках тишайше последовал за ним, благо в лапах у того появился (вот уж вопрос откуда!) электрический фонарь.
– Здесь плохое место для разговоров, тонкокожий, – через некоторое время, останавливаясь, с шипением произнёс на райданрунском ящер. Слова он произносил медленно, совершенно безэмоционально и тягуче. – Согласен ли ты говорить со мной здесь?
Сказать по чести, местность вокруг и правда мало подходила для беседы. Мы стояли на краю выступающего из камня узкого ржавого моста. Другой его конец моё зрение едва различало, но зато отчётливо видело упавшую центральную часть. Она лежала глубоко внизу на мягко светящихся синим светом глыбах вечного магического льда, пленившего древних свирепых тварей. Скалящиеся угловатые морды двух огромных драконов, оказавшихся взаперти темницы вечности, бдительно следили за обстановкой. И хотя их глаза неподвижно замерли, они излучали бесконечную злобу и всё равно казались живыми.
– Да, я согласен поговорить. Только давай после этого исчезнем отсюда поскорей, а?
– Ты слишком торопишься, тонкокожий. Люди – очень странная и суетная раса. Я думал, что раз ты умеешь преодолевать свои страхи, то окажешься мудрее прочих.
– Я определённо мудрее прочих, – обиделся я.
– Это хорошо. Тогда мы продолжим наш разговор. Зачем ты нашёл меня?
– Хм, – пришлось мне задуматься. – Да я как-то совсем не ожидал увидеть тебя. Я попал сюда по ошибке.
– Охотно соглашусь. Тонкокожий, появляющийся перед хранителем големов, действительно совершает большую ошибку.
В моей голове зазвенел крошечный тревожный колокольчик. В памяти стремительно пронеслись события первых лет моего блуждания по междумирью. Именно в те годы мне довелось услышать байку про стёртую из мироздания расу червелицых, достигшей таких вершин мастерства, что она стала соперничать с богами. И с богами богов.
Они научились создавать жутких существ – големов. И даже так – Големов. Ибо эти создания отнюдь не походили на обычных искусственно оживлённых кукол. Големы червелицых представляли из себя совершенные устройства, обеспечивающие контроль над любыми, даже разносторонними потоками. А некоторые из них могли даже управлять сердечниками миров подобно богам. И такие технологии предопределили дальнейший пункт легенды – глобальное изменение вселенных. Червелицые покоряли планеты одну за другой. Не принимая тяжести бремени хранителей миров, они умело вытягивали из них энергию и использовали её для продвижения вперёд. Неудивительно, что из-за этого против них объединились все. Увы, эти все не разгадали загадки контроля над големами. И в результате миры массово погибали вместе со своими первыми завоевателями, а загадочные способности червелицых, в конце концов, стали не более, чем мифом.
– Так, может, ты выведешь меня отсюда? – вкрадчиво поинтересовался я. – Можешь даже просто указать дорогу на поверхность. Я уйду, и больше тебя не побеспокою.
Не знаю, насколько вспомнившаяся мне история была истинной, и был ли этот ящер вообще хоть как-то связан с червелицыми, но мне даже предположения хватило для проявления осторожности.
– Прежде необходимо соблюсти традиции. Ты преодолел свой страх. Ты выжил. Ты нашёл меня. И я спрашиваю тебя, зачем?
«Ты преодолел свой страх». Ящер уже дважды сказал мне об этом, но откуда он мог это знать? Быть может, он и является первоисточником? Вдруг он и есть Ужас Глубин?
– А существуют какие-либо варианты? – спросил я, пытаясь выиграть время для раздумий.
– Ты можешь вызвать меня на смертельный поединок и умереть. Ты можешь откликнуться на мой зов и принять задание.
– А ещё?
– Это всё.
– Хочу задание, – решил я, внимательно вслушиваясь в слова ящера.
– Тебе тоже предстоит вернуть Коготь.
– Что, значит, «тоже»? Я не первый кандидат?
– Недавно в моё хранилище пришёл низкорослый тонкокожий в железе, назвавшийся Королём. Он был из гномов и тоже захотел заключить сделку. Он не сдержал своего слова, покинув пределы моей власти. Боль наказала его. Но больше я не верю гномам. Тебе пока верю. Задание будет предложено тебе.
– И что это за Коготь?
– Алмазная заострённая вещь размером с твою ладонь.
– Ого!
– Тонкокожие любят камни и золото. Мне не интересны камни и золото. Принесёшь мне Коготь, и я дам тебе их. Всё, что у меня есть. И этого всего много. Очень много.
– Звучит, конечно, хорошо. Но, быть может, договоримся на то, что ты окажешь мне кое-какую услугу?
Я ещё и сам не знал, что там можно пожелать хорошего, но жизненный опыт требовал сделать награду более неопределённой. Если бы я ничего дельного так и не придумал, то тоже самое золото с самоцветами и потребовал бы! Однако ящер задумчиво поднёс морду ближе к моему лицу и втянул огромными ноздрями в себя мой запах (или вонь от дохлых гномов?). После чего отстранился и заключил:
– Пусть будет так. Хотя признаюсь тебе, мне не верится, что тонкокожий сможет попросить меня о чём-то действительно интересном.
– Отлично! Считай, что всё уже сделано.
– Сделано? – удивился ящер, насколько позволяла его неэмоциональностть, и недоумённо нахмурился. – Ты хочешь меня обмануть?
– Нет. Это устоявшаяся фраза из человеческой речи. Вроде шутки. У людей не принято быть очень серьёзными.
Говоря это, я испытал некое ощущение дежавю. Словно бы поменялся ролями с кем из своих собеседников.
– Понимаю. Шутка. Мне приятно чтить традиции. Наверное, смогу соблюсти твою и тоже пошутить. Потом. А сейчас мне надо, чтобы ты вернул Коготь. Он находится глубоко в хранилище, куда я не могу пройти. Вход туда находится здесь. Тебе надо будет спуститься вниз. Потом войти в хранилище. Когда возьмёшь Коготь, сразу возвращайся обратно. Ты запомнил?
– Вниз к этим тварям?! Может, мне лучше прямо сейчас в пепел рассыпаться?
– Нет. Надо просто подойти к той лестнице, – ящер на этот раз даже указал ладонью на полуразрушенную витую конструкцию, запросто подошедшую бы для семиэтажного дома. – Затем спуститься вниз и войти в хранилище. После чего ты возьмёшь Коготь и вернёшься ко мне. Теперь ты запомнил?
– Запомнил, – поморщился я и косо поглядел на злющие драконьи хари. – Просто не верится, что всё так просто!
– Пройти ловушки не просто.
– Стоп! – возмутился я. – Какие ловушки? А если я их не пройду?!
– Тогда ты не вернёшься. Мы не закончим наш разговор и не перейдём к обсуждению награды. Будет лучше, если ты пройдёшь через ловушки. Ты согласен?
– Кто бы спорил, – прикусил я нижнюю губу.
– Так ты даёшь слово принести мне Коготь?
– Скажу честно. Мне бы очень хотелось сначала три вещи. Первая, – я загнул указательный палец левой руки, – узнать кто ты, что хранишь, и зачем тебе этот Коготь. Вторая. Я уже выполняю задание, в котором мне положены спутники. Они остались где-то там. Наверное, ярусом повыше. И без них браться за очередное дело мне тоскливо. Ну, и третья вещь недостижимая, а потому и последняя. Я хочу вернуть себе возможность обращаться к тьме и не иметь за это жутких последствий от своих Хозяев!
– Я вижу на тебе клеймо тёмного служения. Если ты добудешь Коготь, в подарок я раскрою тебе знание, как снять его. Ты сможешь вернуть себе свободу от Тьмы.
Я воззрился на ящера с благоговейным страхом. Тьма всегда брала своё. Она владела. Она не умела отдавать.
– Традиции ничего не говорят мне о том, как поступить с твоими спутниками, – прошипел между тем представитель древней расы. – Но если ты уже дал одно слово, для которого они неотъемлемая часть тебя, то я стану рассматривать вас как одно целое. Я помогу им воссоединиться с тобой. Вы вместе пойдёте за Когтем, и после я окажу вам одну услугу на всех. Недостижимо то, что ты считал первым, тонкокожий. Этого я тебе не сообщу.
– Меня всё устраивает, – мне невероятно хотелось услышать, что там мог наплести ящер о Тьме! Настолько, что мог в данный момент согласиться и не на такую нелепицу. – Даю тебе слово… Так что веди моих сюда скорее!
– Ты снова слишком торопишься.
– Разумно не желаю оставаться в этом месте дольше необходимого!
Бесшумно переставляя массивные лапы, ящер ушёл прочь. Фонарь он забрал с собой, но магический лёд светился достаточно ярко, чтобы мне не остаться во мраке. Так что я задумчиво почесал подбородок, а затем ущипнул себя, стараясь определить, не является ли всё происходящее очередной иллюзией. Однако никакого страха не появилось, ощущения полностью подтверждали реальность бытия. Поэтому я закончил с анализом этой теории и приступил к раздумьям над другой – что мог здесь делать мой недавний собеседник? Гномы ведь совсем недавно докопались до этих мест. Любой лаз они заметили бы. Уж изучили снаружи свои горы и вдоль, и поперёк! Выходило, что этот ящер был замурован здесь? Веками? (Я покосился на драконов и тут же поправился) Тысячелетиями?!
– Ты не живой, – заново загнул я указательный палец.
Вывод основательно противоречил ощущениям, и всё же другого логического объяснения не существовало. Живое, но бессмертное существо, не стало бы проводить вечность в таком месте. Передо мной была некая нежить.
– Ты Ужас Глубин.
Тут, наоборот, полной убеждённости не было, зато интуиция вопила, что я определённо прав. Да и средний палец уже загнут был. А потому вывод считался сделанным.
– Ты обладаешь сильной способностью ощущать потоки и энергию живых.
Иначе никто не сообщил бы мне про мою отметку Тьмы. Даже Арнео, будучи богом, пришлось повозиться, чтоб найти меня в его же мире! А этот ящер запросто озвучил то, что являлось незримым.
– Ты чрезвычайно силён.
Столь просто раскромсать грудную клетку трупоеда мало кто смог бы.
Четыре пальца оказались загнуты. Я посмотрел на оставшийся оттопыренным большой палец и повернул ладонь так, чтобы тот стал смотреть кверху. После чего озвучил явно не последний свой вывод. Просто он ситуации подходил.
– А ещё у тебя нет чувства юмора!
Великая Тьма! С таким действительно лучше не шутить!
…Знать бы ещё наверняка, кто он – этот хранитель големов. А то, может, лучше прямо сейчас делать ноги?
От мысли о побеге эти самые ноги тут же заныли, отяжелели да сделались ватными. Я заботливо потёр ранее подвернутую щиколотку. Она тут же благодарно перестала нудеть. Так что я, словно проделав хорошую работу, ещё раз поглядел на драконов и отошёл ближе к стене, где, подложив под голову плащ, на котором из-за налипшей на него грязи уже не видно было никаких вышитых заклинаний, улёгся подремать.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽