Нелюбовь

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Ти Э., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

* * *

Глава 1

Даша

Жарко. Солнце уже село, но летняя духота не спадает, кажется, что растаю прямо сейчас, а была бы зима, прямо тут превратилась бы в ледышку. Так и не соберусь в нормального человека никогда.

Иду, постукивая каблуками, во дворах пусто, поэтому стук громкий. Темно уже, бабульки все спят, дети тоже, а молодежь у нас почему-то не собирается никогда, все в парке неподалеку тусят, а тут тишина и спокойствие.

Но в тишине этой и в стуке каблуков моих спокойствия отчего-то дико мало. По затылку странные мурашки бегут, ощущение, что кто-то наблюдает за мной, и надеюсь, это просто один из соседей в окно на ночь глядя посмотреть решил, а не… Не знаю, что «не». Спотыкаюсь на ровном месте, чуть не падаю и тут же вздрагиваю: когда сбиваюсь с ритма шагов, слышу, что кто-то идет сзади, негромко шаркая.

Становится по-настоящему страшно, сердце в пятки падает. Оборачиваюсь, стараясь рассмотреть в темноте хоть что-то, но до ближайшего фонаря еще метров двадцать, тут темно жутко, даже силуэтов не видно.

Дышу через раз, язык немеет, мне, черт возьми, страшно! Я спиной чувствую острый взгляд, ощущаю, что кто-то идет сзади, и пытаюсь прибавить шаг, чтобы отдалиться хоть немного.

Снова спотыкаюсь.

Чудом удерживаюсь на ногах. Дышу.

Иду дальше. Трясущимися руками копошусь в сумочке, пытаясь отыскать телефон.

Мне так страшно… Мне настолько страшно, что потеют ладони и сердце выпрыгивает, грудная клетка ходуном, впору вызывать «Скорую», ссылаясь на предынфарктное.

Я его слышу. Чувствую. Мне до тошноты жутко, я не понимаю ни черта. Хочется плакать. Слезы комом встают в горле, от этого тяжело дышать.

Это маньяк? Нашел одну-единственную дуру, гуляющую по ночам в пустом спальном районе?

Дохожу до фонаря и быстро оборачиваюсь: до маньяка метров пятнадцать. Невысокий, в капюшоне, руки в карманах, больше ни черта не видно, но и этого хватает, чтобы паника с новой силой подкатила к горлу.

Вряд ли это мирный житель соседского дома, да? Или заботливый внук, решивший проведать бабушку на ночь?

Саша, блин, наслушалась от нее про маньяков, а теперь жутко до смерти! А вдруг правда…

Наконец-то достаю телефон, открываю телефонную книгу и жму на первый контакт, пытаясь дозвониться. Так же легче, да? Не так страшно, да и преследователя может отпугнуть.

Я надеюсь на это.

Я очень надеюсь!

– Антош, – говорю сразу, как только тот берет трубку, – ты сильно занят сейчас?

– Что случилось, Даш? – звучит в трубке, и на крохотный процент мне становится легче. На самую малость. Но я уже не чувствую себя так уязвимо.

Бегу еще быстрее, радуюсь, что тут уже светят фонари. Очень надеюсь, что не упаду и не облегчу маньяку задачу. Оборачиваюсь. Замедлился. Но все равно страшно до одури.

– Ничего особенного, – тараторю, не понимая, что несу, – я гуляла с подружкой, теперь иду домой, а за мной какой-то мужик! Мне пройти осталось три дома до своего, просто поговори со мной, пожалуйста, очень страшно, с тобой спокойнее.

Голос срывается пару раз, дышать еще тяжелее. Сумочка падает с плеча, ловлю ее в воздухе. Нервничаю.

Кажется, я никогда не дойду до дома. На страхе и адреналине это расстояние кажется просто огромным.

Стопы и икры горят огнем от напряжения, грудь разрывается от гулких ударов сердца. Стараюсь держаться.

– Горе ты, Даша! – рычит Антон, но не злится. Переживает, слышу. – Куда ехать?

О его заботе я обязательно подумаю когда-нибудь потом. Сейчас мне кажется, что маньяк перестал меня преследовать и решил обойти по кругу, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

Твою…

Дышу. Я очень стараюсь. Я очень стараюсь, но не получается ни черта!

– Никуда не надо, мне два дома осталось, я у семнадцатого уже! – говорю погромче, пусть преследователь знает, что люди в курсе о моем местонахождении!

У меня лучшая подруга – фанат всех сериалов мира про маньяков, я даже в стрессовой ситуации помню, что нужно делать для своего спасения.

– Давно идет за тобой?

– Как во дворы свернула, не видела его до этого, а тут сразу из-за угла появился. Страшно, но он замедлился, когда я тебе позвонила, а еще тут фонари хорошо горят, я почти прибежала!

– Даш, ну как так? Такси не ходят? Я есть, в конце концов!

Нет тебя у меня больше, Ковалев. Нет больше.

– Тош, не ругайся, я вот пришла уже!

Голос дрожит, руки еще сильнее. Не с первой попытки попадаю магнитом, чтобы открыть подъездную дверь. Оборачиваюсь, смотрю по сторонам, прежде чем войти. Никого…

Сердце все еще стучит очень сильно, но голос Антона и отсутствие рядом маньяка немного успокаивают дыхание.

Ну и что это было…

– Я в подъезде, – оповещаю Антона. Вызываю лифт. Хотя такой накал эмоциональный, что даже в этой тесной кабинке неспокойно.

Рассматриваю себя в зеркало в тусклом свете лампочки, пока еду на свой этаж: растрепанная, испуг в глазах читается явно, губы малиновые, искусала…

Антон пытается заболтать меня, чтобы я перестала волноваться, и сейчас за это я люблю его сильнее всех на свете. Я рада, что именно его контакт был первым в телефонной книге и что, несмотря ни на что, он ответил на звонок и помог мне справиться с накатывающей паникой.

– Зашла? – спрашивает, когда замыкаю дверь. Сумка тут же из рук выпадает, на тело наваливается усталость. Адреналин уходит, меня ноги не держат просто, сил нет ни на что больше. Даже до ванной дойти, чтобы умыться. Сижу в прихожей на маленьком пуфике и чувствую, как слезы, стоявшие в горле, подкатывают к векам. Мне было страшно гораздо сильнее, чем казалось в моменте…

– Зашла, – всхлипываю в трубку.

– Запрись на все замки и найди в себе силы дойти до кровати, пожалуйста. Давай, Даш, я с тобой, нужно все это сделать.

Я пытаюсь. Правда. Но руки и ноги не слушаются почти…

Антон просит дышать, считает мне секунды для того, чтобы я медленно выдыхала, и это действительно помогает. Силы не возвращаются, но плакать не хочется. И я все-таки с трудом встаю, чтобы закрыть цепочку и еще один замок, и бреду по квартире до спальни, прямо в одежде заваливаясь на кровать.

Жарко, душно. Но меня колотит. Залезаю под одеяло, укутываясь до самого носа, и пытаюсь успокоиться окончательно.

– Все, Даш, ты в безопасности, закрывай глаза, тебе стоит поспать, – говорит Антон и, кажется, добавляет еще пару слов, но я уже не слышу… Проваливаюсь в сон, абсолютно вымотанная жутким вечером. Таких приключений со мной еще не случалось…

Глава 2

Даша

Я слышу сквозь сон какие-то странные звуки, но голова настолько чугунная, что подняться, чтобы понять происходящее, у меня нет сил.

Что-то стучит, кажется, но я действительно не могу сообразить, что это и кто виновник этих звуков. Может, соседи? Тогда можно спать дальше…

– Дарья! – внезапно разносится по квартире грубым и дико злым голосом, и я подпрыгиваю на кровати с новой порцией страха.

Отец…

Папа живет в центре города, но иногда приезжает ко мне на выходные. Мамы у меня нет, отец работает, кажется, круглосуточно в своей фирме, и видимся мы довольно редко, но это не спасает меня от его нотаций и вечного желания контролировать. Я единственный ребенок, он один воспитывает меня с семи лет, но иногда его переживания переходят все границы.

Встать с кровати не успеваю, он уже появляется на пороге комнаты. Злющий, волосы почти дыбом, дышит тяжело, как бык перед нападением. Я точно маленький хомяк рядом с ним, дотронься до меня – и нужно будет «Скорую» вызывать.

Я очень сильно люблю папу. И знаю, что папа любит меня. Но он сложный человек, с которым не всегда легко договориться, а еще и годами выработанный командный тон не добавляет веселья нашему общению.

– Дарья, какого черта? – влетает он в комнату. Я все еще сижу на кровати. В одежде, в которой гуляла вчера… Боже. Прикрываюсь одеялом, чтобы отец не подумал ничего плохого, и делаю глазки кота из мультика, только бы он не ругался сильно. – Я стоял в подъезде пятнадцать минут! Потому что дверь была закрыта на цепочку, а ты не могла открыть, когда я стучал, или хотя бы взять трубку!

Он злится, очень сильно, а у меня совершенно нет сил, чтобы хоть что-то пытаться ему объяснить. Ночное приключение высосало из меня всю энергию, мне действительно так хреново, что, кажется, поднялась температура. От стресса, наверное…

Пытаюсь помять руками шею – ломит, неприятно – и закрываю глаза, дослушивая, какая я бессовестная, заставила отца нервничать.

Но папа сдается быстро. Обычно его хватает минут на двадцать, а сегодня и того меньше: он видит, что мне нехорошо, и тут же смягчается, хотя бубнить будет еще долго. Но уже без злости.

– Ты заболела? – Он присаживается ко мне на кровать и кладет руку на лоб. Прохладная, так хорошо… Кажется, я и правда заболела. Всегда так. Стоит мне перенервничать, как наутро поднимается температура. – Дарья, как так? Ты снова съела слишком много мороженого?

Его мне тоже много нельзя, сразу горло болит.

Киваю. Я лучше совру, что съела слишком много мороженого, чем расскажу правду, от чего у меня температура. Потому что папе такое нельзя рассказывать ни в коем случае. У него сначала будет приступ от нервов, а потом он пойдет ругаться со всей округой и искать виновника моих нервов. И не удивлюсь, если найдет.

И я бы рада, чтобы козла нашли и наказали, но нервы и здоровье папы мне все-таки дороже. Тем более что этот преследователь ничего мне не сделал. А два раза в такие ситуации не попадают ведь, да?

– Прости, пап, я просто очень крепко спала, у меня и правда температура, кажется, – выдыхаю я, и отец окончательно оттаивает. Пока он уходит в ванную, чтобы найти градусник, я быстро, хотя в моем состоянии это очень сложно, переодеваюсь в домашнее и даже успеваю нырнуть обратно под одеяло. Фух! Удалась шалость. Потому что папа не понял бы, если бы увидел, что сплю не в домашней одежде. Придумал бы себе все что угодно, кроме того, что убегала от маньяка и вырубилась на нервах без сил.

– Вот градусник, – протягивает его мне, – я на кухне, сделаю тебе чай. Я сегодня ненадолго, Дарья, работы полно.

Как будто он хоть когда-то приезжает надолго… Он работает слишком много. Чересчур. Папа всю жизнь пахал, чтобы прокормить меня и иметь возможность ни в чем меня не ограничивать. Мама бросила нас, когда мне было семь, и с тех пор папа землю роет, чтобы у меня было все. И у меня правда все есть. И на самом деле отец выстроил свою карьеру так, что ему не обязательно работать так много, но вот привычка пахать никуда не уходит, и он все так же работает с утра до вечера. Лучше бы женщину себе нашел… Он у меня такой красивый! Да толпами бы падали, если бы он только решил, что ему нужны отношения. Но… раньше он боялся меня обидеть тем, что приведет в дом женщину, а сейчас, говорит, привык один. А мне грустно от этого. Он хоть и противный, но очень хороший.

Градусник пищит, заставляя меня вынырнуть из мыслей. Держу его еще секунд двадцать, достаю, и картина маслом: тридцать восемь. Как всегда… Радует одно: обычно температура, вызванная нервами, проходит на следующий день. Надеюсь, так и будет. Потому что болеть я сильно не готова. Во-первых, это скучно. Во-вторых, хватит и того, что во-первых. Живу одна, толпы друзей у меня нет, только Сашка, но она живет далеко, да и заражать ее не хочется. Еще был Антон, но… Боюсь, общение наше уже явно не на той стадии, когда он мог бы приезжать ко мне с апельсинами.

Телефон жужжит на тумбочке, поднимаю его и улыбаюсь: Антон. Только подумала о нем. Спрашивает, в порядке ли я. Заботливый… повезет той, кто не проворонит свое счастье, как это сделала я. Сама виновата. Нечего жалеть теперь.

– Дарья, что с температурой? – Папа никогда не называет меня Дашей, кстати.

– Тридцать восемь…

Он застывает в дверном проеме с чашкой чая и смотрит на меня чуть строго, как будто бы я виновата в том, что у меня температура. Всегда так делает! Лишний раз и болеть не хочется.

– У меня командировка на две недели, и как мне тебя одну теперь оставлять в таком состоянии? – спрашивает папа, укрывая меня одеялом посильнее. А я только на секунду задумалась, что перебраться к папе на пару недель было бы очень здорово. И не из-за температуры, конечно. А из-за… Я умом понимаю, что вряд ли это был какой-то серийный убийца, который заприметил меня и теперь, пока я не стану его жертвой, не отстанет. Скорее всего, это какой-то залетный идиот, который хотел добиться своего в моменте. У него не вышло, и преследовать меня он, конечно, не станет…

Умом-то понимаю! Но вот Сашка, подруга моя лучшая, в голове моей сидит и голосом мелодичным на ухо поет, что надо остерегаться теперь, по сторонам смотреть, а еще лучше запереться дома на двенадцать замков, заколотить все окна и нос никуда не высовывать. А если и высовывать, то только с мешком за спиной, где будет нож, перцовка, бита, молоток, шокер и еще куча всего. И обязательно выходить только в кроссовках. Ну, чтобы убегать, если что, удобнее было.

Вспоминаю, как бежала вчера на каблуках под жутко-тусклым светом фонарей, и по спине бегут мурашки. Угораздило же, блин…

И только порываюсь рассказать отцу, что со мной приключилось, как вижу озадаченность на его лице по поводу того, как ему ехать в командировку, если я заболела. Черт… если я расскажу ему, что произошло, он не то что командировку, он вообще работу бросит. И охрану мне наймет. И будет сам со мной везде ходить. А еще обязательно заберет меня к себе и будет эту квартиру кому-нибудь сдавать. А я ее, между прочим, сама выбирала! Не отдам никому.

Решаю молчать, так будет для всех лучше. А я пару дней дома отлежусь, а потом и правда любые маньяки обо мне уже забудут.

– Пап, езжай и не волнуйся, я девочка взрослая, а температура быстро пройдет. Обещаю пить все лекарства и быть умницей.

– И брать трубку, когда я звоню, – ругает папа за инцидент с дверью. Спасибо, не спрашивает, почему я вообще на все замки закрылась.

– Есть, мой генерал! – улыбаюсь я натянуто, прикладывая ладонь к голове, и даже на это движение сил едва хватает. Я просто хочу спать…

Засыпаю мгновенно, только краем сознания слышу еще какие-то слова отца, а через некоторое время – звук закрывающейся двери.

После нервного напряжения мне нужно отоспаться, это поможет лучше любых лекарств. Да и делать сейчас, если честно, не особо что-то хочется. Только спать, спать и спать.

И сплю я практически целые сутки, изредка открывая глаза, чтобы дойти до ванной комнаты, ответить на звонок папы или все-таки выпить чай и таблетку от головной боли.

Я давно не испытывала такого страха, меня это очень сильно вымотало эмоционально, и даже с Сашей я нахожу силы поболтать только через день, за что, конечно, получаю выговор.

Про преследователя молчу, иначе Саша поставит на уши весь город, да еще и сама в ужасе будет ворчать свое фирменное «я же говорила». Что говорила – непонятно, но говорила же!

Именно поэтому я соглашаюсь пойти погулять в парк уже через два дня, когда чувствую себя отлично. А рассказать Сашке про маньяка все еще не могу! Но не сидеть же в заточении всю жизнь теперь, да?

Уверяю себя, что все будет в порядке, и выхожу из квартиры, все-таки оборачиваясь теперь на каждый шорох. Вот тебе и в порядке…

Глава 3

Даша

С ней время летит очень быстро. И страхи все куда-то убегают, оставляя только радость и счастье в душе.

Лучшая подруга – это лучик солнца в моей жизни. Не зря же у нее фамилия Солнцева!

Пока гуляем, я вообще забываю, кто там меня пугал пару дней назад и как я пыталась убежать, надеясь на то, что все закончится хорошо. С Сашей обо всем забываю! Кайфую от этого. Потому что все это время дома я так или иначе думала о произошедшем, хотя по факту ничего не произошло, но с ней… Это потому что я не рассказала ей, конечно, но в любом случае мне замечательно.

– А он мне говорит «ты очень красивая, давно наблюдаю, давай кофе угощу», – рассказывает Сашка про какого-то очередного парня, которого она, конечно же, отшила. Она всех отшивает, а они толпами липнут! У Сани ноги от ушей и глаза самые красивые, что я когда-либо видела, конечно, все мужики на нее внимание обращают. Но с ее паранойей… Повезло только ее бывшему с ней целый год встречаться, удивительным образом. Жаль только, ей с ним не повезло. – Нет, нормально, Даш? Давно наблюдает он. Еще один маньяк. Мне теперь что, ходить и думать, что он где-то там сидит и наблюдает за мной? – продолжает Саша, и у меня на секунду перехватывает дыхание. Потому что действительно кажется, что за нами, в частности за мной, наблюдает кто-то.

Мурашки снова толпами бегут по затылку и позвоночнику, я ежусь и даже перестаю слушать Сашку на какое-то время: верчу головой, чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит, и когда понимаю, что действительно никого нет, немного выдыхаю. Ладно. А то у меня уже тоже паранойя, как у Сани, развивается, нужно взять себя в руки.

– Даш, ты тут? – спрашивает Сашка, щелкая пальцами у меня перед лицом. Да не знаю я, Сань, где я… Странное происходит что-то, самой мне не нравится. – Говорю, расходиться пора, у меня собеседование через час.

– Да, прости, задумалась что-то.

– Только не говори, что опять страдаешь по своему Ковалеву, – закатывает она глаза. Ей вообще Антон не нравится. Конечно же, из-за наших прошлых отношений, которые и отношениями назвать нельзя. Ну и естественно, он маньяк, конечно же. Кто еще будет с девушкой заниматься сексом без обязательств? Только маньяк. Спросите у Саши, она вам расскажет. – Вон пойди к нему в команду и возьми любого, раз так сильно хочется, покажи ему, что не страдаешь.

– Так, ну, во-первых, я действительно не страдаю, – хихикаю я, поднимаясь с лавки вслед за подругой, – а во-вторых, в сторону хоккеистов отныне даже не смотрю. Они слишком наглые и самоуверенные, не хочу. Давай лучше тебе подберем!

– Даш, иди ты… – цокает Сашка и целует меня в щеку, – домой иди! Созвонимся!

Смеюсь, провожаю подругу взглядом и разворачиваюсь, решаясь прогуляться пешком. Небо все в тучах, и я очень надеюсь дойти до дома быстрее, чем начнется ливень, но не успеваю пройти и несколько минут, как гремит так сильно, что я от неожиданности подпрыгиваю на месте и прикладываю руку к колотящемуся сердцу. Да что за издевательство над бедным органом уже который раз!

Наклоняюсь, чтобы поправить съехавшую от резкого прыжка босоножку, и замираю: кто-то снова за мной идет.

Тот или другой – понятия не имею. Но человек в черной кофте с капюшоном абсолютно точно идет в мою сторону, и нас разделяет ничтожно маленькое расстояние.

Это какая-то шутка? Я не понимаю. Он пересмотрел сериалов про серийных убийц вместе с Сашей?

Сейчас мне еще страшнее. Потому что на идиотское совпадение это уже не похоже. Какого черта вообще?!

Меня немного успокаивает тот факт, что мы в парке, еще светло и вокруг люди. Но вот то, что меня, кажется, реально преследуют, заставляет очень сильно нервничать.

Я иду. Куда – не знаю, просто иду. Стараюсь не оборачиваться, чтобы он не понял, что я засекла его, и топаю так быстро, как только могу.

Мне страшно до тошноты. Снова бешено колотится сердце. Дрожат руки.

Сбиваюсь с шага, но не торможу, достаю телефон и снова набираю Антона. А кого еще? Папа уехал, Саша мне не поможет. А больше и некому…

Но трубку Ковалев не берет, ни второй, ни третий раз, и меня бросает в сильную дрожь. Нужно что-то делать… Но что?!

Перехожу дорогу. Проверить, вдруг я ошибаюсь? Перейду, а он себе дальше пойдет.

Но он переходит за мной. И метров через тридцать я перебегаю дорогу обратно, чуть не угодив под машину. Господи…

Первые капли падают на лоб и руки; если сейчас начнется ливень, я точно умру от страха. Оборачиваюсь: он идет параллельно, через дорогу; может, я все-таки придумала себе все? Идет себе по тротуару человек…

Его лица не видно, но мне кажется, что это тот же самый человек, хотя и в прошлый раз я толком ничего не успела запомнить. Чувствую.

Краем глаза замечаю, что он снова переходит дорогу на светофоре, и… боже. Он как-то так ускорился, что оказался впереди и идет прямо на меня, и я прямо сейчас иду ему в лапы.

Разворачиваюсь. Куда бежать? Не дышу, не живу, думать не получается!

Начинается дождь. Гроза уже практически не пугает по сравнению с этим.

Срываюсь и просто бегу, замечаю спорткомплекс и ускоряюсь, надеясь не угодить в грязь лицом и не дать тем самым ему меня догнать. Господи… хоть бы хоккеисты были там! Хоть бы у Антона была сейчас тренировка! Я не знаю, к кому еще могу обратиться за помощью, мне больше не к кому…

Волосы противно липнут к лицу, дороги почти не видно, но чем ближе я к нужному зданию, тем спокойнее становится.

Залетаю внутрь, поскользнувшись на плитке мокрой подошвой, но чудом остаюсь на ногах и тут же оборачиваюсь, разглядывая улицу через большие окна, очень боясь увидеть его.

Но его нет. И от этого то ли легче, то ли еще страшнее. Я не знаю, что мне думать и какого черта это все происходит, голова раскалывается на мелкие кусочки.

Дышу, пытаюсь успокоиться и медленно бреду к стенду с расписанием всех тренировок, и когда вижу, что это время занято старшими хоккеистами, – выдыхаю. Вряд ли маньяк сунется в спорткомплекс, потому что тут постоянно поток людей, да и камеры наверняка. А до дома меня теперь точно довезут в целости и сохранности.

И кажется, снова хочется жить. Хоть и страшно до сих пор так, что колени дрожат.

Антон появляется в поле зрения самый первый и буквально через пятнадцать минут. Я не контролирую себя практически, просто как обезумевшая бегу и обнимаю его, пытаясь спрятаться. Мне все еще страшно. А с ним хоть немного спокойнее.

Антон спрашивает, что случилось, злится и удивляется, когда рассказываю, что снова чуть не угодила в лапы маньяка, а сам постоянно в сторону смотрит, хотя и слушает меня. Вот она, кажется, та, ради кого сам Ковалев остепениться решил. Красивая…

– Я боюсь, Антош… – Паника подкатывает к горлу, когда понимаю, что ему нужно уйти к другой. И я не ревную, давно отпустила уже. И не пытаюсь сорвать им свидание. Мне просто действительно очень страшно…

– Слушай, так, сейчас все решим! – Он по сторонам смотрит, думает что-то, а мне все равно уже что, главное, домой. – Леха, – цепляет он одного из проходящих мимо хоккеистов, – Леха, выручай. Надо девушку домой в целости и сохранности доставить, там маньяк какой-то нарисовался, надо проводить. Будь другом, помоги, а? Проставлюсь.

– Да ладно, – внезапно грубым и чуть хриплым голосом говорит этот Леха, – на безвозмездной основе помогу, что я, не человек, что ли?

Уходить с незнакомым мужчиной после того, что было полчаса назад на улице, – идея не из лучших, но, если ему доверяет Антон, у меня нет смысла бояться и паниковать.

Ковалев довольный убегает к своей девчонке, и я почти завидую, по-доброму… Не той я была, кого ему хотелось бы добиваться. А тут видно, что бегает вокруг нее, пытается, а она как камень холодная. Оттаивай, дурочка, хороший мужик же…

– Зовут-то тебя как, рыжая? – спрашивает все тот же Леха, глядя на меня со странной ухмылкой.

– Даша, – шепчу я. Голоса почти нет – так тяжело дышала от страха, нервов и бега, что завтра буду горло лечить, видимо.

– Ну, поехали домой, Даша? – Он улыбается по-доброму, крутанув в руке ключи от машины. Машина – это хорошо… Так еще меньше страшно.