Читать книгу: «Кольцо», страница 4

– И нет другого способа избавить его от проклятия? – Ингрид взглянула на тело отца совсем иначе. Ульрих обреченно покачал головой:

– Чисто теоретически есть, но безопаснее и легче убить. Говорят, есть ритуал с использованием артефактов, только это долго и вряд ли возымеет эффект. Рыцари знают, что делать, если встретить вампира. Наверное, кто-то из ваших рыцарей защитил вас таким образом от вампира. В таком случае наказывать некого, согласно указу короля Альвора о применении силы в отношении вампиров. Другой вопрос заключается в том, что вчера вампир наложил на вашего отца проклятие, а значит он до сих пор где-то недалеко от поместья. Нужно найти его. Этим мы и займемся. Вы позволите взять в помощники ваших рыцарей?

– Рыцари дома Эдлер в вашем распоряжении, сэр Фогель, – ответил Киллиан. Ульрих поклонился и направился прочь, оставив троицу. Вскоре рыцари унесли труп отца, и лишь примятая трава и следы на земле ещё напоминали о том, что он лежал здесь всю ночь. Киллиан проводил его долгим взглядом, вернувшись в мир мыслей. Точнее, попытавшись вновь понять свои чувства. Ему не нравилось то, что он ничего не испытывал. Киллиан должен был, как хороший сын, расстроиться, возможно даже расплакаться, умереть внутри, чтобы спустя долгие месяцы вновь воскреснуть с пониманием, что жизнь продолжалась. Однако ничего такого не происходило.

– Нам нужно самим найти этого вампира, – из мыслей его вытянул уверенный голос Карла.

– Не стоит, – не согласился Киллиан, покачав головой. – Этим делом занялись гвардо. Мы только будем мешать. Да и к тому же, мы ничего не знаем о вампирах.

Карл подошёл ближе, устремив немигающий твердый взгляд карих глаз прямо на брата:

– Брат, это наш дом. Значит, на нас лежит ответственность его защитить. Если ты не хочешь искать вампира, я этим займусь.

– Хорошо, – сдался Киллиан, отступив на шаг и опустив голову, ведь не смог выдержать взгляд Карла. – Я не могу позволить тебе искать вампира в одиночку.

– И я не позволю, – вмешалась Ингрид. Она, конечно, боялась, но не могла остаться в стороне, когда ее братья занялись столь опасным делом.

– Нет! – дружно воскликнули Карл и Киллиан, но Ингрид в ответ посмотрела на них исподлобья, сжав кулаки:

– Я буду рядом с вами всегда. Даже если вы захотите запереть меня где-то, я выберусь и найду вас обоих. И вам это очень не понравится.

Киллиану и Карлу пришлось сдаться. Они не могли никак повлиять на решение Ингрид, настроенной столь твердо, хоть и считали, что ей лучше было оставаться в безопасности.

– Давайте спросим слуг, куда отец уходил вчера вечером, – предложил Киллиан.

Большая часть слуг была занята. С появлением в поместье гвардо шума и суеты стало на порядок больше. Люди в синей форме ходили по саду, по коридорам дома, внимательно осматриваясь, ища хоть какую-нибудь зацепку. Они мешали горничным мыть полы, поварам – готовить обед, а рыцарям – нести службу. Однако никто не смел возмущаться. Новость о вампире достигла уже ушей каждого, и все, пораженные страхом, молились, чтобы тьма ушла из поместья. Вокруг теперь ходили пестрыми толпами люди с серьезными или застывшими в ужасе лицами, то и дело сталкиваясь, как волны в бушующем море, а затем расходясь. Монотонный гул, поначалу казавшийся оглушающим, был тогда похож на жужжание множества пчёл. Ингрид, Киллиан и Карл привыкли, что обыкновенно в поместье царила тишина. Суета сбивала их с толку, однако они старались сосредоточиться на новом деле. Мысли о смерти отца отошли на второй план.

Одна из горничных поведала, что видела Эльмара спускающимся в подвал поздним вечером. Не сдержавшись даже перед видом господ, она спросила полушепотом, постоянно озираясь по сторонам, будто их разговор был каким-то секретом для остальных:

– Скажите, правда, что вампир может быть где-то здесь, господин?

– Вампир мог уйти, – ответил Киллиан холодно. – Гвардо здесь, чтобы узнать, где он спрятался. Однако первая версия такова – он не посмел бы проникнуть в поместье.

Оставив горничную, троица направилась к скрипучей узкой лестнице в подвал с торчащими в неожиданных местах ржавыми гвоздями и кое-где сгнившими от сырости досками. Запах пыли и старины ударил в нос. Этим ходом не пользовался никто, кроме отца. Они осторожно спустились по крутым ступеням, держась одной рукой за шатающиеся перила. Покрытый ковром из пыли и каменной крошки, шуршавшей под ногами, деревянный пол осветил магический шар. Шар бросил лучи во тьму огромного подвала, но они затерялись, поглощенные чернотой. В подвале хранились вещи, которые давно уже не использовали. Ненужные, забытые, сваленные в кучу, покрытые пылью времени, они напрасно ждали своего часа. Троица находила среди них свои колыбели, сломанные игрушки и даже портреты. Один из них, прислоненный к стене, скрытый от всякого света плотной черной тканью, принадлежал матери. Ирен сидела в кресле, гордо подняв голову, улыбаясь, а Эльмар стоял позади, положив руки на ее хрупкие плечи. Они выглядели счастливыми, и особенно отец, вечно хмурый, не был похож на себя самого, словно кто-то незнакомый с такой нежностью смотрел на мать.

– Это, кажется, ее единственный портрет, – Ингрид первой нарушила тишину, но ее голос потонул в огромном пространстве подвала. Она подумала вдруг, что действительно была похожа на мать. Те же густые темно-русые волосы волнами падали на узкие плечи, те же карие глаза смотрели на мир с осторожным любопытством, то же худое лицо с мягкими красивыми чертами досталось ей, отражая внутреннюю нежность и хрупкость. Ингрид не помнила мать, но отец всегда говорил, насколько они похожи. Поначалу ее это радовало, пока любовь отца к ней не переросла во что-то опасное и темное.

– Отец приказал уничтожить остальные, – объяснил Киллиан. – Мне об этом сказал Андерс.

Киллиан каждый раз испытывал необъяснимый трепет, когда речь заходила о матери. Он не видел ее, но все же любил. Возможно, дело было в рассказах отца. Тот часто повторял:

– Она пожертвовала жизнью, чтобы жил ты, – и Киллиан старался быть примерным послушным сыном, лишь бы оправдать ее жертву.

– Отсюда отец мог пойти только в одно место, – отряхнувшись мысленно от воспоминаний, сказал он вслух. – Давайте и мы пойдем в склеп.

– Погоди, здесь ты, – Карл указал на ещё одну картину. Киллиан на ней был ещё мальчиком лет девяти-десяти. Он, в костюме для верховой езды, с коротким мечом в руке, стоял рядом с отцом, сосредоточенный, даже слишком суровый для ребёнка. Киллиан рассмеялся:

– Эта картина – лишь одна из серии шедевров «Несбыточные мечты отца». Наверное, остальные стоят здесь же, где им самое место.

– Я ещё помню, как они висели на лестнице, – Карл вновь прислонил картину к стене и, отряхнув руки, взял шар. Путь их продолжился по узкому коридору, соединявшему поместье и семейный склеп.

– Как хорошо, что они теперь там не висят, – заметил Киллиан, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь ворчанием потревоженного подвала.

В склепе их встретил беспорядок. Могила Ирен была опрокинута, по серому камню поползла угрожающего вида трещина. Несколько следов троица заметила на сырой земле вместе со втоптанными в нее цветами.

– Одни из них отца, – заключил Киллиан. Карл указал на чужие следы от тяжелых ботинок большого размера:

– Эти явно не его. Здесь он и встретил вампира. Наверное, между ними завязалась драка. Только куда этот вампир пошёл дальше? Если вышел в поле, мы его вряд ли найдём.

– Я тут подумала, – осторожно прервала поток размышлений Ингрид, опасливо покосившись на треснувший памятник. – Отец забыл закрыть дверь в склеп, а мы даже и не заметили.

Действительно, достаточно было лишь легко толкнуть окованную железом узкую дверь, чтобы войти.

– Вампир может быть в поместье, – резюмировал Карл. Хотя это итак уже стало понятно, поверить было тяжело и страшно.

Часть 7. Магическая рука помощи

Троица рассказала о своем открытии сэру Томасу и Ульриху Фогелю. Те отправили рыцарей и гвардо прочесать особняк сверху донизу, добраться даже до тех комнат, которые никогда не использовались. Слугам приказали быть бдительными. Помощник дворецкого, Оливер, первая горничная и главный повар пересчитали своих подчинённых. Однако вампира нигде не было. То ли он затаился где-то в темном уголке, то ли впрямь той ночью ушёл в поле. Неизвестность раздражала и волновала. Ингрид, Киллиан и Карл на всякий случай держали рядом серебряные ножи. Их дом и до того не был уютным, а с появлением новости о вампире начал пугать. Не меньше волновали гвардо и рыцари, дежурившие днем и ночью возле покоев хозяев поместья и ходившие по коридору, прислушиваясь к звукам. Ещё несколько стояли в саду. Перемены казались слишком резкими, и никто из троицы не мог в первое время привыкнуть. Хотелось поскорее покончить с вампиром и забыть историю как страшный сон.

Следующим днём Карл вновь ушёл в склеп искать хоть какие-то зацепки сразу после завтрака. Он больше всех не мог привыкнуть к суете. Ингрид же поднялась на второй этаж и в библиотеке увидела Киллиана. Он как раз заканчивал с письмом.

– Это кому? – полюбопытствовала она, усевшись рядом. Мысли о собственных чувствах ещё не покинули ее, но заметно притупились. Больше девушку волновал вампир.

– Паулю Кляйну, – обернувшись, ответил Киллиан. – Он заверял завещание отца и должен прочесть его при всей нашей семье. Сейчас мы не можем обеспечить безопасность гостей, так что я хотел сказать ему, что чтение завещания переносится.

– Верно, – Ингрид живо кивнула, быстрым движением забрав письмо себе и пробежавшись по строчкам, написанным аккуратным мелким почерком с небольшим наклоном вправо. – Лучше нам не рисковать, пока мы не убьём вампира. И эти гвардо в коридорах будут всех нервировать.

Киллиан положил письмо в конверт и оставил восковую печать с гербом дома – гордым орлом.

– Ты права. Я надеюсь, мы поймаем вампира как можно скорее. Теперь наша семья временно без главы, а это может очень сильно помешать. И я даже не про кого-нибудь из родственников, решившего объявить свои права.

Ингрид задумалась. Брат был прав. Лишенная главы семья становилась гораздо более слабой. Никто не мог защитить ее интересы перед короной и другими аристократами. По хорошему, Киллиан должен был вступить в наследство как можно скорее.

– А ты готов стать главой семьи? – сама от себя не ожидая, спросила Ингрид и тут же опустила голову, смутившись. Прозвучало это несколько грубо. Впрочем, Киллиан не обратил внимания на тон:

– Я готовился к этому всю жизнь, но не думал, что мое вступление в наследство произойдёт так. Разумеется, я знаю, что буду делать.

Ингрид придвинулась ближе. Ее лицо выразило любопытство. Киллиан лишь вскользь упоминал свои планы.

– И что ты будешь делать?

– Я хочу поступить на службу к советнику по вопросам мира, – не без гордости ответил Киллиан. – Ты, конечно, знаешь. Он поддерживает связь с другими странами. Если у нашей семьи будут знакомства в Ричстершире или Марилье, это очень сильно поможет. Ещё можно купить порт в Хáуне. Туда постоянно прибывают торговцы из Ричстершира, которые платят пошлину. Ну и…

– А что насчёт нас с Карлом? – Ингрид решилась прервать брата на полуслове, чтобы задать важный для нее самой вопрос. Киллиан поднял бровь в легком удивлении и даже помедлил с ответом, желая лучше его обдумать. Он, конечно, понял, что сестра имела ввиду, но был твердо уверен, что не имел права распоряжаться ее жизнью или жизнью Карла. Ему казалось это неправильным.

– Какие планы я вообще могу иметь на вас? – Киллиан улыбнулся. – Я думал, Карл станет гвардо, а ты… Ты вольна делать то, что хочешь. Я могу предложить тебе какого-нибудь полезного жениха, но принуждать тебя выйти за него уже не в праве.

– Отец так никого мне и не выбрал. Он хотел удержать меня возле себя, – ответила Ингрид, сжав в пальцах толстую ткань своего платья. – А я уже люблю.

Признание вылетело как-то само, Ингрид даже не обдумывала, как бы лучше к нему подойти. Киллиан взял ладони сестры в свои. Его глаза заблестели от любопытства:

– Ты ведь можешь сказать, кто это?

– Ты, – так просто, без долгих раздумий и мучений, без сомнений, рождавшихся из-за промедления. Ингрид ничего не могла поделать с собой и со своими чувствами, а потому ей оставалось лишь озвучить их, надеясь на благосклонность. Она призналась в едином порыве, не давая себе времени подготовиться. Не было никакого смысла тянуть. Сердце быстрее забилось в груди, дыхание участилось. Разумеется, девушка волновалась. Однако самое главное уже слетело с ее губ. Раздумья бы лишь всё испортили. Ингрид хотела признаться до того, как судьба разведет их окончательно, чтобы насладиться временем, которое они могли провести вместе. Страх и любовь подгоняли ее, давили.

– Я давно хотела сказать об этом, – торопливо объяснила Ингрид, пока Киллиан ещё не начал обдумывать и не пытался понять ее слова по-своему. – Я люблю тебя не как брата, а как мужчину. Не думай, что я шучу. Я не умею шутить о своих чувствах, тем более к тебе. Ты столько раз поддерживал меня, что я, наверное, не удержалась. Между нами слишком много всего.

Киллиан молчал. Каждая секунда тишины рождала в Ингрид сомнения. Она уже начала было корить себя за столь поспешное признание, когда брат, наконец, ответил, собравшись с мыслями. Но ответил не словами. Придвинувшись ближе, касаясь коленями ног сестры, он наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй его был наполнен осторожности и нежности, ещё робкий, почти невесомый. Однако, стоило Ингрид ответить, обрел силу и даже страсть. Несмотря на неясное, покрытое туманом будущее, несмотря на тревоги, они почувствовали себя самыми счастливыми в тот момент, когда преграда между ними исчезла. Поцелуй длился недолго. Оба отстранились, когда суета в коридоре разрушила магию, возникшую в поцелуе.

– Что бы ни случилось, я буду тебя любить. Обещаю, – прошептал Киллиан, обжигая ухо сестры теплым дыханием. Ингрид не сомневалась, что так и будет. Она привыкла доверять брату во всём.

– Знаешь, – добавил он немного погодя, – я тоже хотел сказать тебе об этом, только по-другому.

Киллиан взял сестру за руку и, положив конверт в карман, повел ее в свою комнату. Там из платяного шкафа, забитого книгами, достал одну в яркой новой обложке. Это был любовный роман. Ингрид приняла его и с удивлением обнаружила, что между некоторыми листами что-то лежало. Она открыла книгу, сразу же приметив цветок и маленькую записку.

– Так сильно я люблю тебя,

Что не передам словами.

И ничего не утая,

Того, что между нами,

Вернусь к тебе своими мечтами, – дальше Ингрид читала про себя, тронутая написанным. Ей никто ещё не писал стихов и, справедливости ради, не признавался в любви до гроба. Руки ее подрагивали от волнения. Девушка забыла обо всём: и о вампире, и о мыслях о будущем. Лишь подарок и собственные чувства волновали ее. Ещё через несколько страниц обнаружились совсем лаконичная записка «Твоя красота подобна рассвету – такая же яркая и врезающаяся в память» и серебряное кольцо, образованное из будто бы переплетающихся лоз, увенчанных бриллиантом. Оно упало бы, если бы Ингрид не держала книгу на коленях.

– Я очень счастлива получить от тебя такой подарок, – с трудом подобрав слова, ибо они все казались слишком сухими, чтобы выразить ее эмоции, сказала девушка. Она положила книгу на кровать, даже не просмотрев и половины вложенных сюрпризов, чтобы сесть на колени брата и вновь поцеловать его в благодарность, добавив прежде:

– Я не знала, что ты настоящий романтик.

– Не было повода это показать, – полушутливо ответил Киллиан, притянув Ингрид и прижав покрепче. – Я не был уверен, как ты отнесешься к моему подарку.

– А я ведь до сих пор храню всё то, что ты мне дарил, – Ингрид заметила с легкой усмешкой на губах. – Неужели у тебя не так же?

– А ты посмотри вон туда, – Киллиан указал на стену возле кровати, где висел его чёрно-белый портрет, который Ингрид долго рисовала, истратив целую стопку листов. Почему-то ее так тронуло, что ее подарок брат до сих пор хранил у себя. Она понимала, что могла бы многое переделать в том портрете, однако он повесил его на самое видное место.

Их взаимные чувства оказались самым надежным убежищем от всех тревог внешнего мира, хотя и совсем ненадолго. Охваченные любовью друг к другу, они потеряли счёт времени и перестали слышать суету в коридоре. Все вокруг стало несущественным. Разумеется, они понимали, что мечты на совместное будущее обречены и что есть нечто неправильное в их отношениях. Однако отравлять счастливый момент мыслями об этом не хотелось. Ингрид думала, что нужно было отдаться чувствам и быть рядом столько, сколько позволит судьба. И судьба позволила остаться наедине лишь до обеда.

За столом отчаянно приходилось притворяться, что всё было как прежде и что нет никаких секретов, которые Карл знать не должен. Он как раз рассказывал о поисках вампира, и его голос казался разочарованным:

– Мы так и не нашли никаких зацепок, – несколько обреченным был вид Карла, ссутулившегося, опустившего взгляд в тарелку. – Этот вампир как сквозь землю провалился.

В его словах ощущалась тревожность, быстро передавшаяся остальным. Хотелось до последнего верить, что вампир сбежал и не нападёт ни на кого больше ночью. С другой стороны, поймать его было необходимо, чтобы обезопасить домочадцев.

– Будь у нас маг, он бы нашёл его по темному следу, – заметил вошедший в зал Ульрих, по случаю переодевшись и причесавшись. Киллиан передал ему приглашение через помощника дворецкого.

– А среди гвардо нет мага? – на всякий случай уточнил Киллиан с осторожным любопытством. У него было пару миллионов вопросов, которые он хотел бы задать магу. Ульрих задумался:

– В Альворе живёт не так много магов. У нас нет сильной магической школы. Можно попросить приехать кого-нибудь из Ричстершира или Марильи, только придётся подождать.

– Мы можем подождать, – ответил Киллиан, – раз это необходимо. Я оплачу его работу и дорогу.

– Да будет так, – заключил Ульрих, прежде чем Карл успел возразить. Только решения Киллиана, почти ставшего герцогом, слушал глава гвардо.

После обеда Ульрих ушёл писать приглашение, а Карл, Киллиан и Ингрид остались в большой гостиной, чтобы ещё раз обсудить незавидное положение.

– Я бы не стал соглашаться на мага, – Карл занял место в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Он весь день провел в поле в поисках следов вампира и даже не успел переодеться. Пожалуй, Карл единственный видел происходящее как приключение, похожее на одно из подобных в его любимых книгах. Там герои всегда справлялись сами благодаря упорству. К тому же, он боялся магии как чего-то необъяснимого и темного, а ещё неизученного. Он не знал, как рождались и как действовали заклинания.

– Неизвестно, сколько ещё мы будем искать иголку в стоге сена, – возразил Киллиан. – Если есть шанс точно определить, где находится вампир, мы обязаны им воспользоваться ради нашей же безопасности.

– И все же маги опасны, – не согласился Карл. – Не зря в Альворе магические практики были запрещены.

Киллиан покачал головой и ответил с большим энтузиазмом, будто тема касалась его самого:

– Были запрещены темные магические практики, например, заклинания крови или проклятия. Это делали люди, которые получили силы с помощью жертвоприношений или кристаллов. Маги от рождения могли пользоваться силой как и все, потому что от них была польза. Особенно от стихийников.

– И все равно лучше держаться от магии подальше, – Карл махнул рукой. У него закончились веские аргументы, остались лишь основанные на чём-то зыбком теории и собственная интуиция.

– Сейчас маг нам необходим, потому что мы зашли в тупик, – вмешалась в разговор Ингрид. Она хотела избавиться от вампира любым способом, даже если нужно было приглашать незнакомца в поместье. К тому же, в споре для нее уже не было смысла. Ульрих наверху писал приглашение. И только Ингрид вспомнила о Фогеле, как он будто из воздуха возник в дверях большой гостиной.

– Господа, я отдал приглашения своему помощнику. Одно на имя Чарльза Эгертона в Ричстершир, а другое – Патриции Моретти в Марилью. Осталось дождаться ответа. Если не согласится один, то второй уж точно приедет.

Часть 8. Старый замок

Уже через два дня, используя порталы, чтобы скорее добраться до Альвора, прибыла принявшая приглашение Патриция Моретти. Ее карета рано утром остановилась возле парадного входа. Женщина поднялась по лестнице неспешно, разглядывая колонны, горгулий и зубчатые башни. В главном зале ее уже встретили Киллиан и Ульрих.

Патриция обладала холодной красотой ледяной скульптуры, слишком неестественной, будто выверенной рукой какого-то мастера. Черты ее худого лица были острыми, чересчур правильными, а фигура, скрытая синим обтянутым платьем, угловатой, как у подростка. Моретти выглядела лет на тридцать, но что-то, то ли взгляд ярко-синих глаз, то ли весь внешний облик, говорило, что она была гораздо старше. Она держалась уверенно и холодно, можно сказать, с некоторой надменностью. Однако первое впечатление разбилось, стоило ей заговорить:

– Ульрих, дорогой, – в низком голосе Патриции слышалось что-то теплое, – давно я не получала от тебя вестей. Думала, может быть, ты обиделся на меня.

Она вполне искренне рассмеялась, вероятно, собственным мыслям и крепко обняла Фогеля. Обычно в Альворе так не здоровались, но марильцы были людьми свободного нрава, так их воспитали жаркое солнце и отсутствие проблем.

– Да как бы я мог? На тебя невозможно обижаться, – принялся оправдываться Ульрих, явно смущенный таким теплым приветствием. На мгновение он напомнил юношу, старавшегося найти в себе силы и пригласить девушку, в которую давно влюблён. Фогель переминулся с ноги на ногу и неловко улыбнулся. Он быстро выскользнул из объятий, и Патриция обратила внимание на Киллиана.

– Я рад приветствовать вас в поместье Эдлер, – Киллиан поклонился, почти невесомо коснувшись губами ладони Моретти и улыбнувшись ей обычной вежливой улыбкой. – Как доехали? Надеюсь, не устали с дороги.

– Устала и ужасно голодна, – честно ответила Патриция, внимательным любопытным взглядом оглядев своего собеседника. Киллиан старался держаться уверенно, хотя это был первый раз, когда он принимал кого-то. Обычно гостей встречал отец.

– Завтрак скоро подадут, – ответил он. – Пока я провожу вас в свободную комнату и скажу слугам, чтобы налили ванну.

– По дороге расскажете мне о деле. Хотя нет, не нужно. Не хочу слышать о вампирах до завтрака. Может быть, что-нибудь о Стрюгерне? Что лучше посетить?

Киллиан принялся рассказывать о ближайшем фестивале, о ярмарке с играми и бесплатной выпивкой. В общем, о чём-то, что не введет Патрицию в скуку. Удивительно, как точно он, используя интуицию, понял характер Моретти. Эдлер подумал, что человек вроде нее любил бы непременно шум и суету, хотя и не был в этом уверен. Однако Патриция слушала внимательно, не перебивая, и ее голубые глаза загорелись от любопытства ещё ярче.

– Обычно в таких случаях люди начинают рассказывать про древние замки, – все же заметила она, хотя «древние замки» произнесла пренебрежительно. – Я их уже столько насмотрелась.

– Это было бы слишком просто, – Киллиан пожал плечами. – Фестивали и ярмарки гораздо ярче. Или вы хотели послушать про древние замки? Я могу устроить вам небольшую, часа на два, лекцию.

– Творец упаси слушать лекции с утра. Давайте вернемся к ярмаркам. Вы не сводите меня туда, когда мы закончим с делом? – спросила Патриция, не имея явно ввиду ничего, кроме своего желания повеселиться.

– С удовольствием. Думаю, мои брат и сестра тоже захотят сходить, – радушно отозвался Киллиан. Патриция кивнула и, усмехнувшись, добавила:

– Мне сложно к вам на вы, лорд Эдлер. У вас нет вдруг чего-то, знаете, вроде имени?

Киллиан ответил, в точности скопировав несерьёзность тона.

– Возможно где-то завалялось. Я сейчас достану, если хотите, леди Моретти, – с этими словами он жестом ярмарочного фокусника достал целое ничего. – Мое имя Киллиан.

Жест заставил Патрицию улыбнуться гораздо более искренне.

– Тогда зови меня Патрицией, так уж и быть. Я думала, люди в Альворе гораздо скучнее.

– Все зависит от собеседника. Со скучным человеком я сам был бы скучным. С вами на порядок интереснее.

– Сочту за комплимент.

Проводив Патрицию до свободной гостевой комнаты, а их стало гораздо меньше с появлением гвардо, Киллиан оставил ее на попечение слуг и, выдохнув, ушёл было на кухню, как остановился на полпути, столкнувшись с Карлом.

– Она не выглядит опасной, согласись? – заметил Киллиан. Карл кивнул, впервые, пожалуй, обрадовавшись тому, что оказался не прав.

– Хочется верить. Я бы сам хотел ее встретить, но ты старше, поэтому тебе всё лучшее.

Киллиан негромко рассмеялся:

– Я посмотрю, как сильно ты будешь мне завидовать, когда я буду встречать родню. Ты помнишь, какая занудная тетя Эмили?

– И какими занудными выросли ее дети, – добавил Карл, закатив глаза. От воспоминаний о том, как тетя Эмили пыталась учить его этикету и делала замечания каждый раз, когда он бегал по лестнице, повеяло духотой. – Когда у меня будут дети, я разрешу им хоть по стенам бегать.

– Я с тобой согласен, брат, – ответил Киллиан, у которого тоже не было приятных воспоминаний о тёте. – Всё равно, сколько ваз они разобьют и сколько уроков прогуляют.

Со столь приятными мыслями о будущем оба спустились на первый этаж. В пиршественном зале вскоре накрыли завтрак. На столе стояли и яичница с беконом, и пирог с печенью, и булки с маслом и сыром, и даже икра, которая подавалась на стол только очень важным гостям. Это великолепие Патриция похвалила и, с удовольствием приступив к еде, поблагодарила Киллиана за столь теплый прием. Моретти быстро перевела внимание на Ингрид и Карла и подвижным взглядом будто бы перебегала от одной к другому. Ей явно было любопытно, что они из себя представляли. Под пристальным вниманием Ингрид чувствовала себя неловко, всё валилось из непослушных пальцев. Девушка не умела общаться с незнакомцами, редко начинала разговор первой и быстро смущалась, когда не знала, что следует ответить. У нее не было дебюта, не было множества балов за плечами. Отец не отпускал ее, ибо берег для себя. Ингрид старалась прислушиваться к разговорам, но сама молчала, ведь слова от волнения застревали в горле и не могли сорваться с сухих губ. Зато Карл был удивительно болтлив. Судя по горящему энтузиазмом взгляду и улыбке, ему Патриция понравилась. Поначалу он тщетно старался завести разговор о любовном романе, вероятно, предполагая, что Моретти зачитывалась ими, но получалось крайне неловко.

– Это не моя тема, – Патриция великодушно прервала его мучения со снисходительной улыбкой, наверняка посчитав происходящее забавным. – Я больше люблю истории о героях. Там, откуда я родом, про меня их написали немало.

Карл оживился ещё больше, и темп его речи увеличился настолько, что приходилось вслушиваться, чтобы понять, что он говорит. Разумеется, он волновался, краснел, проглатывал окончания, но едва ли замечал это.

– Какие истории о вас пишут? Расскажите хоть одну, – попросил Карл. Патриция задумалась, хотя гордость за себя явно завладела ею:

– Даже не знаю. Я слишком скромная для этого.

– Я уверен, вам с вашим героическим прошлым будет несложно справиться с несуществующей скромностью, – вмешался Киллиан. Патриция позволила себе широкую улыбку:

– Отнюдь. У меня есть скромность, просто она иногда засыпает. Давайте вернёмся к историям обо мне. Я расскажу, как победила Черного дракона. Его крылья заслоняли солнечный свет, его зубы были как мечи, а когти как копья. Жар его огненного дыхания мог спалить целую деревню. Когда-то семь великих магов со всей тогда ещё Эллии отправили его в спячку и запечатали, чтобы он не мог проснуться. Но, как это обычно бывает, какому-то умнику понадобилось выпустить дракона, чтобы создать хаос. Я и ещё шесть человек отправились спасать мир. Сказать бы, что цели у нас были благородными, но нет. Мы хотели только денег и славы.

Моретти целиком погрузилась в ту историю, и Ингрид, Киллиану и Карлу показалось на секунду, что они стали частью ее отряда. Стены столовой исчезли, уступив место пещере. Вместо люстры, украшенной мелкими бриллиантами, с потолка свисали сталактиты. Шум и суета в коридоре стали ревом, а напекавшее спину солнце – дыханием. Маги создали перед собой щит, но огонь дракона обжег им руки. Они выстояли, не дрогнув, но мучаясь от невыносимой боли. Дракона отвлекали заклинаниями и ударами мечей и копий. Наконец, герои заметили, что дракон извергает пламя лишь спустя три секунды после того, как открывает рот. Высчитав нужный момент, лучник выстрелил ему в пасть дважды и покончил с ним. К счастью, дракон только проснулся и не обрел всей своей мощи. Поглощенные рассказом, Ингрид, Киллиан и Карл молчали, забыв на время и о завтраке, и о Патриции, и о вампире.

– Я это к чему, – добавила Моретти. – Не только к тому, что я такая смелая и сильная. У вашего вампира тоже есть слабость. Нужно суметь правильно ею воспользоваться.

После завтрака Патриция решила, наконец, заняться делом. Сначала она вынула карту окрестностей с верхней полки библиотечного шкафа и, быстро проложив взглядом дорогу с севера на юг, спросила:

– Что у вас на севере?

– Сразу за полем роща, – Киллиан указал на один из знаков на карте, располагавшийся выше поместья, – а за ней земли Финков.

– А на западе? – вновь полюбопытствовала Патриция.

– На западе старый замок. Когда-то младший брат нашего прадеда решил построить свой замок на тогда ещё свободных землях. Строительство заняло много лет, и он умер, не дождавшись окончания. У него не было сыновей, которые могли бы продолжить это дело, поэтому замок до сих пор не обжит. К тому же, говорят, что, раз уж брат нашего прадеда умер в том замке, его призрак точно должен был там появиться. Но это к слову.

Патриция задала ещё несколько вопросов о том, где и что находилось, лишь затем убрала карту и объяснила, наконец, чего пыталась добиться:

– Это на случай, если вампир сбежит, а он совершенно точно сбежит.

Моретти прислушалась. Вряд ли она могла бы услышать что-то в начавшейся вновь суете, особенно кошачьи шаги вампира. Женщина прижала руку к груди и вытащила, будто из кармана пиджака, крошечный огонёк.

– Темные маги провели бы ритуал, чтобы точно определить, где засел вампир. Я стихийник, а потому этого не умею. Придётся вам всем положиться на мое чутье.

Патриция проследовала сначала в необжитое крыло поместья, где обыкновенно никто не бывал, кроме горничных, раз в год прибиравшихся там, затем резко развернулась посреди коридора и спустилась на первый этаж. Чутьё вело ее к хлипкой деревянной лестнице в подвал. За ней следовали не только Ингрид, Киллиан и Карл, но и Ульрих с несколькими гвардо. Моретти обернулась, приложила палец к губам и первой, не касаясь ногами деревянных скрипучих ступеней, спустилась в большое пыльное помещение, пропахшее стариной и сыростью. Когда что-то вдруг зашуршало, Карл не выдержал и с оглушительным, казалось, шумом последовал за Патрицией, обнажив серебряный кинжал. Однако из одного темного угла в другой шмыгнула лишь крохотная тень мыши. Патриция закатила глаза: