Последние Романовы. Жизнь семьи. Конец империи

Милую Туту обожала тетя Ольга – сестра императора великая княгиня Ольга Александровна. Любимая тетушка прощала ей все шалости, неповоротливость в танцах на детских балах и частые обиды на сестер. Впрочем, девочка никогда долго на них не обижалась, у нее была открытая и наивная душа.

Великая княжна Мария Николаевна

Мария походила на царевну из русских сказок: с большими глазами, опущенными длинными ресницами, с густыми темно-каштановыми волосами.

«Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь ее одетой в русский боярский сарафан; вокруг ее рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди – самоцветные камни, а над высоким белым челом – кокошник с самокатным жемчугом. Ее глаза освещают все лицо особенным, лучистым блеском; по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец ее нежных щек. Она весела и жива, но еще не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины»^[42].

Ей так и не суждено расцвести в прекрасный цветок, не дано проснуться всем необъятным силам, таящимся в этой красавице.

Из воспоминаний Пьера Жильяра:

«Мария Николаевна была настоящей красавицей, крупной для своего возраста. Она блистала яркими красками и здоровьем, у нее были большие чудные глаза. Вкусы ее были очень скромны, она была воплощенной сердечностью и добротой; сестры, может быть, немного этим пользовались…»

В годы ареста Мария, как и ее сестра Анастасия, заболела плевритом. Болезнь протекала очень тяжело, температура поднималась до 40,9 градусов; неоднократно состояние становилось критическим, и родственники с ней прощались. Она бредила, у нее несколько раз был отит, царевна даже временно оглохла на одно ухо.

Из воспоминаний Анны Вырубовой:

«18 марта 1917 г. (Дата по дневнику Императрицы) Утром получила записку от Государыни, что Мария Николаевна умирает и зовет меня. Посланный передал, что очень плоха и Анастасия Николаевна; у обеих был плеврит. Коцебу^[43] предупредил меня, что если я встану с постели, меня тотчас же уведут. Одну минуту во мне боролись чувства жалости к умирающей Марии Николаевне и страх за себя, но первое взяло верх, я встала, оделась, и Коцебу в кресле повез меня верхним коридором на половину детей, которых я месяц не видала. Радостный крик Алексея Николаевича и старших девочек заставил меня все забыть. Мы кинулись друг к другу, обнимались и плакали.

Потом на цыпочках пошли к Марии Николаевне. Она лежала, белая, как полотно; глаза ее, огромные от природы, казались еще больше, температура была 40,9, она дышала кислородом. Когда она увидела меня, то стала делать попытки приподнять голову и заплакала, повторяя: «Аня, Аня…» Я осталась с ней пока она не заснула…»

Великая княжна Мария Николаевна в парадном мундире подшефного ей драгунского полка

В эту ночь был долгожданный кризис, они все его пережили, далее у девушек состояние стабилизировалось, и они пошли на поправку.

Но вскоре семье Романовых сообщают об аресте преданых государыне и семье Юлии Александровны Ден и Анны Вырубовой. Александра Федоровна была в отчаянии.

«Марии Николаевне не сказали сразу об аресте А. А Вырубовой и Ю. А. фон Ден, чтобы не расстраивать ее. Приступы слабости и лихорадки все еще повторялись, ее щадили. Она много спала, чтобы набираться сил… Выросшая с детства в строгой, почти спартанской простоте, сильная внутренне, она не слишком огорчалась лишением тех благ и почестей, что постигли семью в Александровском «заточении», ведь ее близкие по-прежнему были с нею, она могла теперь много времени проводить с матерью и отцом, которые стали заниматься с нею уроками вместо приходящих ранее учителей из царскосельской гимназии, а к скромному вечернему чаю Мама́ все также выходила в вечернем платье и драгоценностях, словно ничего не произошло…»

Они прекрасно держали удар, хотя столько бед навалилось на эту семью за последние несколько лет. Но каждый член семьи продолжал заниматься своим делом и жить, полагаясь на волю Бога.

Эти юные девушки столкнулись с непреодолимой силой, с самой историей.

Но вернемся в 1899 год, когда маленькая Мария только родилась. Этой милой малышке предстоит пережить страшные годы начала XX века.

В этом году умирает брат Николая – Георгий, от туберкулеза; страшная смертельная болезнь уносила сотни и тысячи жизней. И теперь наследником престола становится младший брат Михаил – любимый сын Марии Федоровны и Александра II.

А через год, в 1900 году, заболеет Николай. Тиф – опасная болезнь, фактически смертельная по тем временам болезнь, с которой не могла справиться медицина.

Оставалось молиться и ждать, когда произойдет чудо и организм сам справиться с этой напастью.

Царь умирал, нужен был наследник, но у Николая было только три дочери. Для Аликс, внучки знаменитой английской королевы Виктории, все было очевидно: наследницей станет старшая, Ольга, в конце концов, у русских было немало императриц, занимавших трон. Но в России был другой закон о престолонаследии, принятый Павлом I, ненавидящим свою мать – Екатерину Великую. Согласно этому закону, женщина не могла сесть на трон.

Следовательно, наследником станет младший брат Николая II, Михаил. Но государыня ждет ребенка, на этот раз она твердо уверена, что это будет мальчик, их долгожданный наследник.

Чудом Николай выздоравливает, избежав смерти в третий раз. Он уверовал, Бог его оберегает и защищает, он полностью положился на волю Бога, возможно именно эта слепая вера и приведет Россию и всю династию Романовых к той катастрофе.

Из воспоминаний великого князя Александра Михайловича:

«Что это: глупость или измена? – восклицал лидер кадетской партии П. Милюков с трибуны Государственной Думы.

Увы – это было и то, и другое. Это было что-то гораздо более глубокое и опасное: Николай II, Царь всея Руси, Верховный Главнокомандующий пятнадцати миллионов русских солдат со всем усердием пассивного христианина избрал своим девизом слова – «Да будет воля Твоя».

После болезни Николая мечта о сыне завладеет Аликс. И тут на сцену выйдут черногорские принцессы, которые принесут в жизнь императрицы мистику и сверхъестественное.

Милица и Стана Черногорские

Милица и Стана – так звали этих двух сестер-черногорок. Они обожали Александру Федоровну, ухаживали за ней и были всегда рядом.

Они пообещали Аликс, что помогут сбыться ее самой сокровенное мечте – родить сына. Они находили для императрицы шарлатанов, якобы обладающих некой таинственной силой, которая поможет осуществить мечту.

Императрица погрузилась в обвороживший ее странный мистический мир.

Низье Антельм Филипп (мсье Филипп)

Все началось с иностранца, месье Филиппа, родом из Лиона. Он прославился своими «силами» в Париже, хотя из самого Парижа пришли очень сомнительные рекомендации, но таков был характер Аликс: если она чему-то верит, то безоговорочно и целиком.

Месье Филипп приехал в Петербург. Его поселили в царской спальне, наградили его званием доктора медицины и даже дали чин действительного статского советника.

«Волшебство» месье Филиппа вскоре подействовало: Аликс обнаружила, что она беременна. Чтобы не спугнуть «чары», она боялась посоветоваться с настоящими врачами. Но беременность протекала очень странно, и императрице пришлось пройти осмотр. Оказалось это была лжебеременность: царица сама себя убедила в том, что она беременна, так сильно она хотела сына.

Но пройдет немного времени, и врачи подтвердят настоящую беременность императрицы.

Аликс была счастлива, наконец-то ее молитвы были услышаны.

В 1901 году 5 июня Александра Федоровна рожает четвертую дочь – Анастасию.

Великая княжна Анастасия Николаевна

Начало нового столетия отмечено не только рождением Анастасии, но и серией терактов, организованных революционерами-социалистами. В России продолжался «век динамита», революционного террора, впервые массово проявившегося после крестьянской реформы 1861 года.

В феврале 1901 года был убит министр просвещения Николай Павлович Боголепов, через год убивают и министра внутренних дел Сипягина, а потом и нового министра внутренних дел Плеве.

На демонстрацию народного недовольства Николай реагирует вяло и отстраненно, как будто ничего не происходит. Такую реакцию объясняет совсем не рождение его милой дочери. Ответ мы находим в дневнике Николая II.

«Нужно со смирением и твердостью переносить испытания, посылаемые нам Господом для нашего же блага» (написано после убийства Сипягина).

«На то Его святая воля» (после убийства Плеве).

Эти строки подтверждают, насколько сильно Николай верил воле Божьей.

После рождения царевны Анастасии месье Филипп предпринимает попытку обелить свое имя. Он говорит, что якобы это особый знак, судьба девочки будет очень необычна. Прав ли он был, предсказывая необычную судьбу девочки? Ведь ее судьба и действительно оказалась необычной. Не каждой дано пережить столько, не каждой дано было родиться Романовой, и не каждая погибает под пулями и штыками, уходя из этого мира вместе со всей своей семьей.

Анастасия с детства отличалась непростым характером. В детстве ее даже называли «Швыбз» за веселую неуемную ребячливость.

Она была самой игривой из сестер, в ней плескалось огромное количество энергии. Если ее сестры были серьезными, вдумчивыми, то Анастасия казалась маленьким котенком, играющим с ярким солнечным лучиком.

Великая княжна Анастасия Николаевна за рукоделием

Из воспоминаний Николая:

«Около 3 часов у Аликс начались сильные боли. В 4 часа я встал и пошел к себе и оделся. Ровно в 6 утра родилась дочка Анастасия. Все свершилось при отличных условиях скоро и, слава Богу, без осложнений. Благодаря тому, что все началось и кончилось, пока все еще спали, у нас обоих было чувство спокойствия и уединения! После этого засел за писание телеграмм и оповещение родственников во все концы света. К счастью, Аликс чувствует себя хорошо. Малышка весит 11½ фунта и рост имеет в 55 см».

Царская семья была известна тем, что не баловала своих детей. Вторая из младших сестер делила комнату с Марией. Спала она на простой армейской койке, которую передвигали круглый год по всей комнате: зимой ее ставили в светлой части комнаты, а летом она оказывалась даже на балконе, где Анастасия спасалась от духоты. Эту койку брали в Ливадийский дворец, на ней княжна спала и во время сибирской ссылки.

Ее характер отражался и на учебе; она терпеть не могла грамматику, а арифметику называла «настоящим свинством».

Из воспоминаний преподавателя английского языка Сиднея Гиббса мы узнаем, что великая княжна пыталась его подкупить букетом цветов, чтобы тот поставил ей оценки выше, а когда он отказался, Анастасия подарила их преподавателю русского языка – Петрову.

Во время войны две младшие сестры в силу своего возраста не были сестрами милосердия, но стали патронессами госпиталя. Они за свои деньги покупали лекарства, читали раненым вслух, вязали для них теплые вещи, играли с ними в шашки и всеми силами старались отвлечь их от тяжелых мыслей.

После отречения отца жизнь осталась сносной, продолжалась учеба, продолжались обеды (количество блюд сократилось) и прогулки. Но и прогулки пришлось сократить из-за народа, стоявшего за ограждением и встречавшего их бранью и руганью.

Из письма Анастасии к сестре Марии:

«Ужасно хорошо устроили иконостас к Пасхе, все в елке, как и полагается здесь, и цветы. Снимались мы, надеюсь, выйдет. Я продолжаю рисовать, говорят – не дурно, очень приятно. Качались на качелях, вот когда я падала, такое было замечательное падение!.. да уж!

Я столько раз вчера рассказывала сестрам, что им уже надоело, но я могу еще массу раз рассказывать, хотя уже некому. Вообще мне вагон вещей рассказать Вам и тебе. Мой Джимми проснулся и кашляет, поэтому сидит дома, шлем поклоны. Вот была погода! Прямо кричать можно было от приятности. Я больше всех загорела, как ни странно, прямо акробатка! А эти дни скучные и некрасивые, холодно, и мы сегодня утром померзли, хотя домой, конечно, не шли… Очень извиняюсь, забыла Вас Всех моих любимых поздравить с праздниками, целую не три, а массу раз Всех. Все тебя душка очень благодарят за письмо».

Великая княжна Анастасия Николаевна с отцом, императором Николаем II

И даже в этих строках, несмотря на всю тяжесть ситуации, чувствовался ее милый характер, озорной и ребячливый.

Так же и в другом письме, во время переправы их в Ипатьевской дом, где каждый член семьи встретит свою смерть.

Письмо Анастасии:

«Мой дорогой друг,

Расскажу тебе, как мы ехали. Мы вышли рано утром, потом сели в поезд, и я заснула, а вслед за мной все остальные. Мы все очень устали, потому что не спали до этого целую ночь. Первый день было очень душно и пыльно, и приходилось на каждой станции задергивать занавески, чтобы нас никто не мог видеть. Однажды вечером я выглянула, когда мы остановились у маленького дома, станции там не было, и можно было смотреть наружу. Ко мне подошел маленький мальчик, и попросил: «Дядя, дай газету, если у тебя найдется». Я сказала: «Я не дядя, а тетя, и газеты у меня нет». Я сначала не поняла, почему он решил, что я «дядя», а потом вспомнила, что волосы у меня были коротко острижены и вместе с солдатами, которые нас сопровождали, мы долго смеялись над этой историей. Вообще, в пути было много забавного, и если будет время, я расскажу тебе о путешествии с начала и до конца. Прощай, не забывай меня. Все тебя целуют.

Твоя Анастасия».

Во вторник 18 июня 1918 года, Анастасия отпраздновала свой последний, семнадцатый, день рождения. Ровно через месяц, 18 июля, ее тело и тела членов ее семьи будут закопаны на дне ямы под Екатеринбургом.

Великие княжны Мария (слева) и Анастасия (справа)

«Хотели сжечь А[лексе]я и Александру Ф[едоровну], [но] по ошибке вместо последней с А[лексе]ем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же под костром останки и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копанья. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2½ глубины, 3½ в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали – следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне – этого погребения белые не нашли»^[44].

Погода 18 июня стояла отличная, только к вечеру разразилась небольшая гроза. Девочки испекли хлеб, затем Алексея вывезли в сад, и вся семья присоединилась к нему. Никто не знал, что ровно через месяц круг замкнется. Сейчас несмотря ни на что, они пытались жить, жить той жизнью, которую им даровал Бог…

Но вернемся назад, в 1901 год, когда месье Филипп, не растерявшись после неудачного пророчества, «предсказал» удивительную жизнь младшей из сестер.

Черногорски решают найти другого, еще более странного и таинственного человека, который был бы ближе к тому миру, которого никто не видит. Так в жизни императрицы появляется Митька Юродивый – странный человек, бормотавший странные слова. Его считали блаженным, а, значит, Бог говорит с ним. Блаженным якобы дано пророчествовать, они считаются ближе к Богу, чем обычные люди, которым не дано постичь «невидимого» мира.

Вскоре Аликс надоедает это бесконечное бормотание, и Митьку решают сменить.

Так началась череда «странных» и юродивых.

Эта игра в мистику вызвала беспокойство у Иоанна Кронштадского. Он и рассказал императрице о святом чудотворце Серафиме Соровском. О том, кто действительно может помочь.

Серафим умер в 1833 году в Саровский пустыни.

«Укрепляясь в богомыслии, в непрестанном славословии Божьем и чтении божественных книг, неоднократно удостоен был Серафим видений духовных, он исцелял и пророчествовал…»^[45]

Так Серафим Саровский входит в жизнь императорской четы.

16 июля 1903 года Аликс и Ники поехали поклониться мощам святого и молить о сыне и опродолжении рода.

Преподобный Серафим Саровский

Саровское путешествие произвело невероятное впечатление на монархов, которые три дня провели в молитвах.

Они считали, что слышали его. Им казалось, что святой Серафим был везде, земля была наполнена его присутствием, он им что-то шептал… Впоследствии Серафима объявили покровителем царской семьи.

А осенью 1903 года Аликс оказалась беременна.

В начале 1904 года началась русско-японская война.

Николай решает воевать; тот человек, который не любит конфликты, тот человек, который не хотел войны, но ему пришлось.

Витте и Мария Федоровна выступали за мир. Сергей Юльевич составляет проект по урегулированию отношения с Японией. Царь, положившись на него, уезжает в Польшу, в охотничий замок – охотиться и убивать диких зверей.

Но пока он находится там, проект, над которым работал Витте, теряется где-то в архивах, а переговоры с японской стороной проваливаются.

Так, во время этой смуты, 30 июля 1904 года, и рождается долгожданный наследник, единственный и последний сын императора – Романов Алексей Николаевич.

«30 июля. Незабвенный великий для нас день, в который так явно посетила нас милость Божья. В час с четвертью дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем. Все произошло замечательно скоро, для меня, по крайней мере. Нет слов, чтобы достаточно благодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний…»^[46]

Слева-направо: цесаревич Алексей, императрица Александра Федоровна, император Николай II

В семье Романовых старались избегать имени «Алексей». Существует легенда, согласно которой Петр Великий отдал тайно приказ об убийстве своего сына и наследника Алексея, а тот в отчаянии прокричал проклятие роду Романовых. С тех пор в династии не было «Алексеев», но Николай решил покончить с традицией, назвав сына Алексеем в честь царя Алексея Михайловича.

Из воспоминаний генерала Рауха (слова Николая):

«Императрица и я решили дать наследнику имя Алексей, надо же как-то нарушить эту череду Александров и Николаев».

Новорожденный цесаревич Алексей

«Крестины начались в 11.00. Утро было ясное, теплое… Перед домом на дороге у моря встали золотые кареты и по взводу конвоя – гусар и атаманцев…»^[47]

С появлением наследника появилась тайна, которую охраняла вся семья. Случилось страшное, то чего так боялась Аликс: у ее сына была неизлечимая болезнь – гемофилия.

Гемофилия – тяжелое наследственное заболевание, которое характеризуется нарушением свертывания крови. Основными проявлениями болезни являются кровоизлияния в мышцы, суставы и внутренние органы.

Эта болезнь передавалась в Гессенском роду и только мужчинам.

Самое страшное для матери – болезнь ее ребенка. Императрица винила себя в ней, считая, что это проклятие, которое настигло ее наследника. Она бы сделала все, чтобы излечить его, но, к сожалению, эта болезнь была неизлечима.

Цесаревич Алексей и матрос Деревенько

 

Все дети монаршей семьи были красивы и очаровательны, но Алексей был «вишенкой на торте». Настоящим херувимом во плоти. У него были белокурые кудри и большие серо-голубые глаза, оттененные длинными загнутыми ресницами.

Милый и прекрасный мальчик, с легким румянцем и ямочками на щечках.

Из воспоминания Пьера Жильяра:

«…Я уже готовился кончить свой урок с Ольгой Николаевной, когда вошла Императрица с Великим Князем Наследником на руках. Она шла к нам с очевидным намерением показать мне сына, которого я еще не знал. На лице ее сияла радость матери, которая увидела, наконец, осуществление самой заветной своей мечты. Чувствовалось, что она горда и счастлива красотой своего ребенка».

Наследник был очень живой, любил игры и забавы, часто было трудно его удержать.

Пьер Жильяр и цесаревич Алексей

Алексей был умен не по годам, его восприятие жизни и суждение иногда приводили окружающих в изумление.

Как-то раз старшая сестра Ольга нашла Алексея лежачим на спине и смотрящим на облака. Она спросила, чем он занимается, и Алексей ответил: «Мне нравится думать и размышлять». На что Ольга спросила вновь, о чем же он думает? Мальчик ответил: «О многом, я наслаждаюсь солнцем и красотой лета, пока могу. Кто знает, возможно, в один из этих дней я больше не смогу этого делать».

Алексей был очень искренним, с доброй и открытой душой.

Из воспоминания С. Я. Офросимовой:

«Наследник Цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим его простым служащим. Никто из них не видел от него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь его к дядьке Деревенько была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат».

Цесаревич Алексей, 1912 год

Обучаться цесаревич стал в семь лет, мама Александра Федоровна сама подбирала ему учителей, среди них:

Александр Васильев – законоучитель;

П. В. Петров – преподаватель русского языка;

Э. П. Цытович – преподаватель арифметики;

П. Жильяр – преподаватель французского языка и гувернер;

Ч. Гиббс – преподаватель английского языка.

Жизнь в Царском селе протекала размеренно. Уроки начиналась в 10 часов, с 11:00–12:00 перерыв, во время которого Алексей выезжал на прогулку; затем занятия возобновлялись, а далее юный наследник дышал воздухом еще пару часов.

Мальчик любил играть со своими сестрами, зимой их любимым развлечением было катание с ледяной горки.

Цесаревич Алексей на прогулке

У него была очень сильная воля, которая передалась ему по наследству от матери. Влияние на его характер оказали и частые приступы, которые приносили ребенку моральные и физические страдания.

Из-за мучений у Алексея было сильно развито чувство сострадания и жалости. Он всегда был готов помочь ближнему.

Цесаревич Алексей

Но не смотря на мягкость характера и доброту, цесаревич всегда помнил, что он будущий царь, и не терпел, когда к нему относились без уважения.

Из воспоминания С. Я. Офросимовой:

«Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла все его существо сознанием своего высшего предназначения. Когда он бывал в обществе знатных и приближенных к Государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности.

Однажды Цесаревич вошел в кабинет Государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник Государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал Цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед Цесаревичем. На это Цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав Государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета, Государь долго глядел ему вслед и, наконец, с грустью и гордостью сказал: «Да, с ним вам не так легко будет справиться, как со мной».

Его боли все усиливались, а состояние из стабильного все чаще переходило в критическое. Пьер Жильяр, гувернер Алексея, после посвящения в тайну семьи Романовых чувствовал на себе огромную ответственность за наследника, но продолжал обучать его. С каждым днем росло их доверие друг к другу, что не могло не радовать преподавателя.

К сожалению это не могло предотвратить несчастные случаи.

Мальчика на всех занятиях сопровождали два матроса – боцман Деревенько и его помощник Нагорнаго. Они всегда помогали ему, дабы не произошло чего-то непоправимого. Но для Жильяра казалось, что эти двое мужчин только отвлекают юного наследника от занятий и мешают его нормальному развитию.

Пьер Жильяр

Тогда Жильяр обращается к родителям мальчика. Только они вправе решить, что лучше для их сына. И, к великому удивлению, они согласились, рискнув избавить сына от «конвоя». Ведь это делало их сына таким счастливым, а любой родитель будет желать для ребенка только лучшего.

Юный Алексей был в восторге, ведь это больше свободы! Никакого конвоя, хотя бы в стенах класса.

Сначала все было хорошо, занятия протекали своим чередом, Алексей прилежно учился, после учебы отправлялся на прогулки. День за днем летели без каких-либо происшествий, пока не случилось несчастье.

Мальчик встал на скамейку, поскользнулся и упал. В падении пострадала коленка, что для обычного ребенка было бы простым ушибом. Но для Алексея это была адская боль с ужасными последствиями.

На следующий день он уже не мог ходить, а еще через день кровотечение усилилось, и образовалась опухоль.

Цесаревич Алексей со своей матерью, императрицей Александрой Федоровной

«Императрица сидела у изголовья сына с начала заболевания, нагибалась к нему, ласкала его, окружала его своей любовью, стараясь тысячью мелких забот облегчить его страдания. Государь тоже приходил, как только у него была свободная минута. Он старался подбодрить ребенка, развлечь его, но боль была сильнее материнских ласк и отцовских рассказов, и прерванные стоны возобновлялись… Однажды утром я нашел мать у изголовья сына. Ночь была очень плохая. Доктор Деревенко был в беспокойстве, так как кровотечение еще не удалось остановить, и температурка поднималась. Опухоль снова возросла, и боли были еще нестерпимее, чем накануне. Цесаревич, лежа в кровати, жалобно стонал, прижавшись головой к руке матери, и его тонкое, бескоровное личико было неузнаваемо. Изредка он прерывал свои стоны, чтобы прошептать только одно слово «мама», в котором он выражал все свое страдание, все свое отчаяние… Как передать пытку этой матери, беспомощно присутствующей при мучениях своего ребенка в течение долгих часов смертельной тревоги, этой матери, которая знала, что она причина этих страданий, что она передала ему эту ужасную болезнь, против которой бессильная человеческая наука!»^[48]

Императрица молится и ждет избавителя, который бы мог облегчить страдания ее дитя. И тогда стали доходить до нее слухи, что где-то в глуши живет старец, который творит настоящие чудеса.

«Есть в селе Покровском благочестивый Григорий… Как Святому Серафиму, как Илье Пророку, дано ему затворять небо – и засуха падает на землю, пока не велит он раскрыться небесам и пролить живительный дождь»^[49].

В конце 1903 года «Старец» Григорий Распутин появляется в дверях Петербургской Духовной академии: в грязном пиджаке, со спутанной бородой, старыми, болтающимися на нем штанами. Волосы причесанны, как у полового в трактире. Но он обладает гипнотическим взглядом серо-голубых глаз. Это дополняется странной речью, бессвязной, первобытной.

Так вошел в жизнь императорской четы – Распутин. «Избавитель».