Обретение счастья, или Гравитация автотрассы. Современный военный детектив

Глава V

Пара – Рубашкина Наташа и ее внезапный партнер по книгоиздательскому бизнесу – Юрий Преображенкий, хирург и внимательный, интеллектуальный человек – села в его Ford и отправились к ней домой выяснять, есть ли вещественные доказательства участия отца в афганской операции. Заодно собирались зайти к сценаристу Южному договариваться по поводу определения авторских прав.

Они вошли в подъезд, открыли ключом дверь квартиры, где когда-то царил мир и покой.

Появившись на пороге, Наташа случайно включила свет и обнаружила, что лампочка перегорела. Вкрутила в цоколь энергосберегающую с дневным светом. Они, не разуваясь, прошли в квартиру и стали искать по шкафам, раскладывая на столе всевозможные предметы быта, посуду, одежду.

– Посмотрю в книжном шкафу в своей комнате, – она грустно сказала и ринулась в другую комнату.

Через минуту вернулась с тетрадью в руке.

– Вот нашла записки, привезенные папой с войны, – девушка показала другу истлевшие листы, на которых корявым почерком было что-то написано.

– Отлично, давай посмотрим, что там содержится, – предложил друг, когда сел за стол, где лежали различные медицинские рекомендации и рецепты, найденные Наташей за последние два дня, когда родители уехали внезапно на дачу на такси и оставили ее заняться уборкой и наведением порядка в скромном жилище.

– Думаю, ничего интересного не представляют эти стихи, подаренные кем-то папе сразу же после возвращения из госпиталя, – объяснила она сумбурно свои полезные хлопоты в поисках дневника отца среди книжных полок, набитых профессиональной литературой по педагогике.

Юрий брезгливо перелистал исписанные много лет назад листы, всматриваясь в незнакомый почерк. Наташа внимательно смотрела, как он пытается разобрать текст.

– Отнюдь. Бывают такие поэтические прозрения, в которых находится ключ к решению сложных проблем личного характера, – воодушевленно сказал Юрий и стал читать вслух, делая ударение на последних фразах, как настоящий поэт-песенник:

 
                         Разведка
Когда из Кандагара летели в Пешавар
Мы с отрядом из тринадцати ребят,
Ведь это же не кара сбить душманов пару,
Что должен обязательно штрафбат.
 
 
Отряд из трех «тюльпанов» отправился в разведку
Окидывать надзорами дорожные бои.
Мы вышли за барханом, нашли зеленку, сетку,
Потери неудавшейся войны.
 
 
Да, прав был переводчик и тот душман-наводчик,
Солдатскую травматику откинули в кювет.
Лежали наши парни, растерзанные в клочья,
В руках сжимали кровавый пистолет.
 
 
С ненавистью мы встали, а зубы крепче сжали,
Когда полуживые тела собирали и пот вытирали.
Но жить заставляли, друзей вспоминали,
Себя проклинали и пылью дышали.
 
 
Вышли из разведки, накрыли небо сеткой.
Усталые легли мы на пожухлую траву.
«Я кажется не болен и будто всем доволен,
Врагов всех обязательно порву», —
 
 
Командир кричал упрямо, вспоминая маму,
Медсестру, добровольцев, резервный паек,
Выданным нам в ближайший срок.
Десант и штрафбат. Ругал всех подряд.
 
 
Озлобленные потерями, ветрами и песками,
Моджахедов убраться из долин в ущелья заставили.
Свернули зверю шею мы из жуткой кутерьмы.
Всех чертей-врагов врасплох обставили.
 
 
                    Художник
Седой художник нашел свой удел.
В красном квадрате черной точкой задел.
И поплыло пятно на самое дно,
С краской смешалось оно заодно.
 
 
Спешно тряпкой стирая грязи накат,
Он почувствовал снова палитры и кисти хлад.
Скрежет гусениц, звук автомата, удар ножа
Запечатлел на холсте не спеша.
 
 
Звон посуды и винный штоф.
Знакомые краски навеяли кровь.
Синий и желтый орден на нем.
В ужасном лоске вечернем днем.
 
 
Стало смеркаться в долине зла.
Выплыла нефть, покрыла мгла.
Тучи стянулись в грозе роковой.
Встал художник, ушел домой.
 
 
Кирзовый сапог надел на ходу,
Ключи от дома бросил в темном пруду.
Сам у пиратов корабль отнял.
Реи подрезал, команду принял.
 
 
              Трын-трава
Ползучий ветер сухие травы занес,
Светлый прожектор взошел на утес.
Мимо проехал наш БТР.
В нем отдыхал уставший минер.
 
 
Нет в нем кровинки, нет алтаря.
«Нету предателя у них, у меня», —
Так говорил его сладостный лик.
Вышел на воздух и сразу сник.
 
 
Тронул самум черепа лошадей,
Тех, кто ушел в могилы скорей.
Там травой зарастал пустынный бархан,
В честь Тамерлана – вождя и хана.
 
 
Был у правителя обширный гарем.
В каждом дворце полно систем.
Первый этаж – для любимых жен,
Второй чертог – для наложниц,
 
 
Третий двор состоял из прислуг.
Четвертый – для разных прочих услуг.
Пятый шатер был разбит под открытым небом.
В нем мамы с детьми питались черным хлебом.
 

– Понятно, что эта поэзия пригодится для разбора специалистам. Сходи в редакцию, покажи им. Пусть скажут свое профессиональное мнение, – посоветовал Юрий, довольный, что помог успокоиться девушке после психологической травмы.

Он отложил в сторону свои комментарии.

– Мне трудно сейчас этим с ними заняться. Много других срочных проблем. Конечно, сделаю, как ты советуешь, но чуть позже, – она обрадовано потерла себе лоб. – Эти, как ты назвал «поэтические прозрения» включены в книгу воспоминаний, поэтому чрезвычайно рада, что ты ознакомился с ними.

– Всякое может быть. Представь, чтобы сказал твой отец на такой выпад со стороны соседей.

– Полагаю, не одобрил бы…

– Найди хорошего адвоката. Пусть соберет нужный материал для решения вопроса с авторством. Вдруг твой сосед подаст в суд, – предупредил гость.

– Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет, – ответила Наташа, вспоминая изречения папы в трудные годы посещения больниц и госпиталей для подтверждения, что все раны и ожоги получены в военное время.

– Басмачей видать много было положено в тот период, – отчаянно пытаясь понравиться хозяйке, вставил Юрий, собираясь выступить с речью на конференции, посвященной пулевым ранениям и операциям в полевых условиях на договорных началах в столице Афганистана – Кабуле.

– Все цифры представлены в периодической печати, – она сказала и принесла опять из своей комнаты, найденную где-то среди прочих документов, газету со статистическими данными. – Мне только нужно было время, чтобы соединить реальность и историю в одно целое.

«Действительно, ее энтузиазму мог бы позавидовать любой специалист в области книгоиздания. Для получения законченного произведения на тему прогрессивного развития общества в современных условиях и неправильного использования энергетических ресурсов планеты ей пришлось пересмотреть тяжелые кадры расстрела заложников, подрыва мостов, акведуков, бронетехники. То, на чем учатся курсанты военных подразделений. В этом у нее много общего со мной, чья задача сводилась преодолеть веление смерти и найти способ перехитрить саму природу в ходе сложных медицинских операций», – подумал Юрий.

Настроение у обоих исправилось, но покоя не давало исчезновение отца Наташи, которому пришлось хлебнуть горя на всей территории Афганистана в период военной компании конца прошлого века. Особенно на приграничных постах, когда проверяли наличие наркотических средств в сумках для оружия и рюкзаках для питания.

Каждый офицер боялся, что ему подложат целлофановый пакет с кокаином, героином или табельное оружие, поэтому военнослужащие очень тщательно проверяли вещмешки с формой и бронежилеты. Однако афганские власти посылали женщин-камикадзе, которые под видом снабжения едой, провозили целые партии наркотиков, а потом взрывались, после передачи груза «Во имя Аллаха».

Наши правоохранительные органы преследовали все проявления добровольного вмешательства девушек в отряды моджахедов,¹ ряды призывников и добровольцев. Не раз находили в одежде солдат-талибов привязанные пучки травы, ампулы с наркотическими веществами, когда те пересекали границу в направлении Афганистана. На привычный вопрос:

– Что это?

– Не знаю, откуда у меня это взялось, – девушка из военного отряда отвечала с хорошим английским произношением и проходила вперед к следующему блокпосту.

– Ладно, иди, – обычно советовали российские пограничники, чтобы мусульманки лишний раз не показывали своих младенцев и не перекрикивались со стоящими в отдалении мужчинами Аль-Каиды², вероятно, их мужьями или соратниками по оружию, которые, возможно, на следующий день будут стрелять им в спину.

На другой стороне стояли, как ни странно, американские военные в защитной форме и бронежилетах с автоматами той же всемирно известной фирмы российского происхождения, изготовленные где-то в средней полосе Средневолжской возвышенности. Такой мезальянс носил террористический характер, прикрываясь отдушиной тактического экстремизма. Черная форма девушек и хиджаб³ критиковались всеми прогрессивными деятелями исламского мира. Но надо отдать должное прогрессу.

Во многих СМИ европейских стран указывалось, что политики ведут бессовестную борьбу по запрету женщинам-мусульманкам носить паранджу⁴. На самом деле «оголяясь» в мини-юбку, девушки прекрасно себя чувствовали. Но блюсти свою честь и достоинство, накрываясь чадрой⁵ или никабом⁶, считалось плохим признаком. Но мода на слова проходила, а изделия французских и английских кутюрье отлетали с молотка и приносили баснословные прибыли. Любая здравомыслящая мусульманка, естественно, имела в наличии пару таких изделий на случай семейного разлада, чтобы продемонстрировать свою веру в Аллаха и Коран. Найти другого, более богатого спонсора, танцуя в праздничном блестящем купальнике с бахромой и колокольчиками на столе во время оргий. Все дружно аплодировали, кидали крупные купюры в долларах или евро, не забывая выяснить имя, возраст и происхождение танцовщицы, есть ли у нее муж, дети или спонсоры. Тринадцатилетний ребенок становился усладой и, зарабатывая валюту, проходил стадию взросления.

В России девочки в этом возрасте посещали школы и играли в куклы, а мусульманки рожали послушных верноподданных исламу.

Правящая элита, боясь усиления религиозного вмешательства, поставляла в слаборазвитые страны малообразованных мусульман, но хорошо физически подготовленных, чтобы продать за огромные деньги любые липовые документы каждому желающему, доказывая свою неприкосновенность, тяжелое наследие прошлого в Чечне и Дагестане.

В кишлаках разворачивались съемки фильмов о душманах и пехотинцах аварского происхождения, атаках, боевых действиях, взрывах бензовозов, вертолетных налетах десантников, изображая гибель сотен тысяч жителей, включая женщин и детей, чтобы вызвать слезу. Рекламируя военный mode of life,⁷ умозрительно поставляя новых полевых командиров в следующие войны за уже давно отвоеванное государство с высоким уровнем развития.

Чечено-дагестанский конфликт вызвал массу негодований в умах прогрессивных людей и запомнился длительными очередями в кинотеатры на фильмы об афганской войне, грозовых перевалах, Сталинграде, принеся немалое удовлетворение всем кому не лень появиться на публике в хорошем настроении, а уйти с надломленной психикой, как после американского блокбастера или фильма ужасов.

Насаживание смерти отражалось на настроении всех бывших десантников-афганцев. Они хотели рассказать правду о себе, как об обычных парнях с нормальными вкусами и привычками. Но не как о звероподобных извергах с превосходными внешними данными, достигнутыми в течение длительных тренировок в спецназе или полицейском управлении любого заурядного провинциального города, где жителям не безразлично состояние своего земельного участка, выращивая укроп, салат, лук, помидоры, огурцы, свеклу, чеснок и все, что нужно для обеденного стола и продажи.

Однако вопросом рынка занимались все те же чеченцы и грузины, кто с детства привык торговать.

– Очень свежие, сладкие фрукты, почему не берешь? – настаивали они, часами находясь на рыночной площади и выставляя напоказ товары из своих картонных коробок, грязных и рваных мешков, грузовиков, трейлеров и складов.

Жители с опаской вглядывались в их лучезарные улыбки и понимали, что нельзя прожить без хлеба, но и зрелищ было мало.

Идти против Аль-Каиды или моджахедов Джихад не позволял, но помогать в процветании семейного бизнеса, распространяя белую смерть на планете, было вполне нормально.

Утопия в равенство полов разлеталась в один момент, когда на границе солдаты быстро пробегали или проезжали через заградительный барьер, а женщины с младенцами, малолетними детьми и огромными грузами подолгу выстаивали в очереди для проверки документов. Пограничникам приходилось проверять на предмет наркотиков все свертки. Трясти эти тюки с одеждой и пеленками ни у кого не было возможности, поэтому прокалывали палками, чтобы порошок сам высыпался. Если ребенок начинал верещать, то женщина тут же открывала его на предмет просушки. И всегда узнавали, есть ли там ребенок на самом деле или нет.

Собаки иногда находили признаки конопли там же, но это списывали на лекарственные средства, применяемые для лечения малярии или оспы. В залог, чтобы быстрее пересечь этот злополучный пост, мусульманки отдавали часть общего багажа в качестве взятки. Таким образом, у некоторых пограничников скапливались целые склады барахла, которое они с успехом сбывали на рынке, зарабатывая миллионы долларов. Американские военнослужащие продолжали сменять друг друга и контролировать афганский вопрос, создавая еще большую заботу мировой общественности о законах нравственности. Все попытки телевизионных операторов и обозревателей привлечь на свою сторону денежные вливания выглядели смешными.

– Мы не будем влиять на политику, – жестикулируя и отдавая распоряжения, говорили военнослужащие женщины на русском языке, проявляя «максимальную» опеку детям, оставленным без присмотра в лагерях, разбитых тут же.

– Для вас афганской угрозы не существует, – поддерживали американские генералы, занимаясь просмотром списков своих бывших военнослужащих, которые срочно дезертировали из опасной зоны конфликта, чтобы избежать столкновения со своим собственным авторитетным руководством.

А те с ужасом убеждались, что готовы за любые средства пересечь границу сами, лишь бы не видеть повторяющуюся изо дня в день картину миграции населения из густонаселенных районов в малообжитые места.

Ослепленные желанием заработать и как-то продлить существование, они бросались в армейскую службу как в пучину, преодолевая многие препятствия, находя своих друзей, родственников в других странах на той же земле, куда они отправились воевать… Временные убежища заменяли им дома, а платок становился скатертью самобранкой. Отсутствие отпуска, нормального питания приводило к дедовщине, самоубийствам и другим политическим извращениям. Когда российские женщины с ужасом смотрели на своих, вернувшихся с войны, сыновей, то не находили в них сходства с нормальными людьми. Слова: «Здравствуй, мама!» воспринимались как призыв к побегу от реальной действительности. С отчаянием матери понимали, что те видели оставленные моджахедами трупы солдат после пыток, издевательств над пленными, убийства мирных жителей, мародёрство.

Намереваясь заплатить за раны, нанесенные друзьям, они прошли через огонь и смерть, превозмогая боль и усталость. Добились немедленного суда над одним из наиболее влиятельных среди них моджахедов – Амиром Султаном Тараром, «крестным отцом талибов», больше известного как полковник Имам.

На мемориальных досках памятников воинам-интернационалистам в городах России высечены фамилии всех, не вернувшихся из десятилетнего ада.

Глава VI

Внезапно зазвонил стационарный телефон у Наташи в прихожей. Она взяла трубку.

– Привет, с вами разговаривает частная сыщица Иванова Татьяна Александровна. Мне ваш номер дали в отделении полиции по делу о пропаже вашего папы. С кем я разговариваю?

Таня находилась в модном спа салоне и принимала полезный массаж спины, участвуя в акции «За скорейшее оздоровление населения города».

– Очень приятно, – ответила Наташа, нервно вытирая платком пот с лица. – С вами говорит дочь пропавшего Рубашкина – Наталья Викторовна, – быстро проговорила потерпевшая – Да, верно. Я подавала на розыск. Сегодня истекает трехдневный срок, мне надо снова подать заявление? – спросила Наташа, подверженная влиянию извне любым источникам информации о местонахождении ее отца, исчезнувшего три дня назад.

– Могу помочь в поисках, но не гарантирую, что будет положительный результат, – предупредила Таня, понимая, что в результате поисков они могут обнаружить, что человек убит или покалечен.

– Мне важно, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Дальше ждать я не могу. Неизвестность пугает больше, чем вы думали, потому что он был очень домашним человеком и никогда не отлучался один из дома без сопровождения кого-нибудь из нас, – доложила дочь Рубашкина Виктора незамедлительно.

– Мои услуги стоят сравнительно дешево: двести долларов в час. Если вас устраивает такая цена, я возьмусь за дело хоть сейчас, – предложила сыщица, наслаждаясь точечным массажем спины, полулежа на кресле со всевозможными вибраторами.

В трубке наступила тягостная пауза, в течение которой у обеих сторон началось нервное перенапряжение.

– В принципе согласна, – наконец Таня, удовлетворенная спа процедурой, услышала положительный ответ. – Когда я смогу с вами встретиться, чтобы начать расследование?

– Позвоню, чтобы уточнить время. Но надеюсь, что завтра смогу увидеться с вами, – ответила Таня-сыщица. – Скорее всего утром, устраивает?

Она встала с кресла, подошла к электрокофеварке, включила, чтобы получить кофе со вкусом шоколада, налила себе чашечку ароматного напитка и села около работающего вентилятора, чтобы не обжечься. Через секунду выключила. Стала смаковать крепкий кофе, заедая сушками.

– Примите к сведению, у меня завтра похороны мамы. Можешь подъехать познакомиться со мной лично. Но, кажется, мы знакомы? – спросила Наташа.

Она вспоминала, где могла слышать этот приятный женский голос.

Таня поставила пустую пластиковую чашечку на журнальный столик и продолжила деловой разговор, разглядывая популярные глянцевые журналы, лежащие в стопке тут же.

– Нет, я впервые узнала об этом сегодня на совещании у генерала, – сыщица поведала страшную тайну. – Хочу добавить, что у меня богатый опыт в поисках пропавших граждан даже за границей… Плату беру после нахождения человека или того, что от него осталось с выяснением причин, времени и источника смерти. Аванс или предоплату как лучше сказать не знаю, желательно внести заранее, чтобы быстрее двигалось следствие. Правда, до Мэгре или мисс Марпл мне далеко, но можете обратиться к подполковнику полиции Кирьянову, с кем у меня непосредственный контакт и кто заинтересован в дальнейшем продвижении дела о пропаже лиц, проживающих в вашем микрорайоне.

– Буду знать. Вынос тела в одиннадцать часов, – удрученная тяжелой ситуацией, Наташа продиктовала адрес, – улица Горная, между Шевченко и Соколовой.

Дальше она назвала шестизначную цифру с дробью, от которой у Тани волосы встали дыбом, если бы она не знала этот длинный девятиэтажный муравейник с прекрасным видом на горы, аэропорт. Изумительной детской площадкой с качелями, столиками, лавочками для пенсионеров и ухоженными цветниками, где размещалось большое количество разнообразных видов растений, высаженных дворниками-приезжими из Таджикистана и Узбекистана. Они снабжали прилежащий рынок фруктами и овощами, а дети приезжих учились вместе в недалеко расположенной школе. В десяти минутах ходьбы от географического центра города с большим количеством магазинов, фирм, офисов, заправочных и станций техобслуживания.

В самом центре этого бизнеса находилось кладбище с большим количеством мраморных обелисков и памятников великим деятелям культуры и искусства, где покоились все родственники Тани по материнской линии, и куда она изредка наведывалась, чтобы привести в порядок могилы своих предков. А за кладбищем находился филиал Академии права, где Таня-сыщица провела свои молодые годы, изучая полезные для расследования любого сложного дела предметы: начиная от английского языка и кончая футурологией. Что это такое, она до сих пор не могла точно сказать. Зато знала определенно, что университет сельского хозяйства и зооветинститут стали единым учебным заведением и приобрели статус Академии.

Итак, этот замечательный Академгородок с общежитиями для приезжих граждан обслуживали все выходцы из северных районов страны и области. А учились там способные и жизнерадостные студенты, которым было абсолютно безразлично, что эта славная кадастровая единица являлась самым прогрессивным и наукоемким вместилищем всевозможных знаний в ряду мировых кадастровых единиц гораздо меньшего размера и значимости.

Занимаясь в Академии, Таня Иванова с уверенностью могла сказать, что ее знания выходили далеко за рамки превосходных. Она полностью освоила все дисциплины, с лихвой одолев даже современных философов, фармакологов, психотерапевтов, к кому у нее были особые подходы и принципы, и чьи величайшие открытия котировались наряду с Зигмундом Фрейдом, Шопенгауэром и Сен-Симоном.

Однако заниматься дальше по предметам, читая опусы в области человеконенавистничества, ей надоело сразу после окончания правового факультета. Она поступила в аспирантуру на факультет журналистики, чтобы закончить диссертацию на тему: «Homo Sapiens⁸ и его отношения с представителями иных цивилизаций».

К своему стыду Таня не нашла иных представителей, кроме закоренелых убийц своего времени. А также в лице продавцов, менеджеров бутиков, врачей спа салонов, парикмахерш, полицейских с отвратительными привычками навязывать ей вести все криминальные дела. Чтобы потом приписать себе раскрываемость и подсудность уголовного мира, чья юдоль тоже находилась прямо с противоположной стороны дома, о котором шла речь. Оттуда пропал злополучный Рубашкин Виктор – участник войны в Афганистане и законопослушный гражданин.

Поэтому у Тани появилась мысль: «А не спрятался ли кто-то из подозреваемых в самом исправительном учреждении, а потом вышел на свободу и стал тормошить своим поведением полицейское управление, и взывать о помощи к своим насущным нуждам по реформе ЖКХ».

Но такая специфическая формулировка раскрытия тяжкого преступления не допустима у младшего офицерского состава.

Значит, надо тащить все опять на себе с базара домой, чтобы выжить в условиях зависимости от своих вредных привычек: курения, гадания на костях, распития минералки прямо из горлышка, смакования ароматного кофе, поглощения пирожных, посещения стоматолога и не соблюдения режима дня при любом раскладе карт Таро, игры в нарды или шашки. Чему она едва смогла научиться у своих завсегдатаем в ай-паде. Зато каждое сложное дело проводила с энтузиазмом дикой кошки, а ответственность перекладывала на подполковника Кирьянова.

Словом, прикрывали друг друга в каждом запутанном уголовном клубке. Судмедэксперта – майора Семенюка – она брала во внимание исключительно с корыстной целью. Но и тут вставали проблемы с решением финансовых вопросов: кто пойдет сдавать весь хлам полицейского управления в архив?

На что у Тани появилась отличная версия, что этим должны заняться сами подозреваемые в преступной деятельности свидетели, кому требуется отсрочка в исполнении приговора.

Таня, когда сказала обо всем подполковнику Серегину, он с радостью согласился взять на себя ответственность за надежность, проникся симпатией ко всем выходкам сыщицы из ее укрытия, прикрывая своим авторитетом трудные переживания «преступных» группировок спа салонов по изъятию у Тани денег в эквиваленте, полученном от клиентов. Иногда даже приглашал девушку принять участие в гонках на выживаемость, ралли Париж—Дакар в качестве штурмана, чтобы снять стресс после очередного раскрытого преступления века.

В конечном итоге, в ходе переговоров девушки Наташа и Таня договорились встретиться прямо у подъезда дома пострадавшей. Разоблачить всех наркоманов-дилеров, чтобы самим встать во главе колонны, движущейся к светлому будущему – прогрессу человечества в независимости от своенравного характера генерала Кедрова, являющегося главным символом морали, индивидуализма, правоты, здорового авантюризма, везения, душевного спокойствия, респектабельности.

Новый звонок заставил Наташу освоить язык жестов. Она предложила Юрию, уставшему слушать ее бесконечные разговоры по телефону, включить телевизор или почитать что-нибудь еще в детективном жанре для развития его умственных способностей, логики, математического анализа.

– Это Свирский вас беспокоит, – сказал Костя, находясь все еще в издательстве и заканчивая верстать свою научную брошюру для работников политической элиты перед приближающимися выборами в Госдуму. – Буду надеяться, что вы напишите и пришлете нам какую-нибудь новую оригинальную книгу, когда получите гонорар от продаж, – он предложил продолжить сотрудничество в сфере книгопечатания.

– Обязательно учту ваши пожелания, – формально ответила Наташа, но постаралась запомнить его веское предложение не терять из виду самые важные события своей жизни, в итоге написать мемуары с элементами комедии, трагедии, драмы, чтобы вооружиться терпением для воспитания будущего поколения акселератов⁹-школьников, широкоинформированных и одевающихся гораздо лучше своих уважаемых учителей.

Наташа, поглощенная неожиданным сообщением от Кости, подошла к зеркалу и, разглядывая усталое отражение лица, обратилась наконец к Юрию, который уже сидел на диване и читал в первой попавшейся под руку рекламной газете объявления о местных ритуальных услугах, театральных представлениях, концертах.

– Сегодня надо забрать маму из больницы. Там уже я все заказала и гроб, и венки, и бальзаматора. На машине все привезут сюда. Мы завтра после похорон, если ты не возражаешь, поедем в типографию и возьмем сигнальный экземпляр книги.

– Правильно. Хорошо, что ты позвонила туда и сказала об ошибке. Хочу надавать этому негодяю, твоему соседу Южному, по физиономии. Бывают ошибки и в медицинской практике, но настолько отвратительно видеть потом кающегося грешника, что нет слов, – посочувствовал друг и, отложив газету, включил плазменный телевизор, где на экране появилась реклама лекарств, косметики, а потом новости.

– Прошу тебя, выключи эту белиберду. Так надоела вся возня вокруг военных вопросов. Каждый по-своему хочет заработать на этом… И журналисты, и операторы, и учителя, – проговорила она весомо. – Вот что я буду говорить на уроках по биологии детям? – спросила она, делая ударение на вопросительном слове «что» и без паузы продолжила, – бог создал людей, а война уничтожила, так? – снова спросила Наташа и стала закрывать зеркало в прихожей и ванной черными и белыми драпировками.

Комната превратилась в подготовительную фазу капитального ремонта.

– Обрати внимание на стиль… Какие изумительные у них пятнистые черно-зеленые спортивные костюмы и черные повязки на голове. Даже глаз не видно, – заметил Юрий, переключая пульт на сообщение, где говорилось о крупном захвате заложников в одном из университетов стран Ближнего Востока.

– Отец рассказывал мне, что ударной силой Аль-Каиды являлись ветераны войны в Афганистане из США и наемные убийцы, – она запнулась, поправляя съехавший шов на черных колготках. – Такими рассказами о путешествии за границу развлекал бывший афганец – Виктор Рубашкин своего соседа, навязывая ему различные фото с автоматами Калашникова наперевес на всех блокпостах, где проходил досмотр багажа, – произнесла она официально. – Они любили там устраивать концерты. Отец даже целый диск записал этих песен для меня, чтобы узнала, какие у него были талантливые друзья. Некоторые из них погибли…

– Наверно и ордена у отца имеются?

– Есть что-то наподобие… – голос у Наташи осекся.

– Вот и сходи со списком орденов и медалей в военкомат, они там быстро отыщут всех его друзей, к кому отец мог поехать… – Юрий начал раскручивать свою версию пропажи отца хорошей знакомой. – Думаю, что у них есть эти записи где-то.

– Сосед тоже служил года два в другом месте, они кажется знали друг друга с юности. Но это только мои догадки… Книга была написана мной лично под диктовку папы и по его дневниковым записям, когда конечно мамы дома не было. Она не любила, чтобы он наговаривал мне на диктофон, а потом после работы я просто садилась и печатала на компьютере один текст со своими поправками и литературными вкраплениями. Очень жесткий у него стиль, понял? – спросила Наташа и полезла в сервант.

– Как не понять… Но есть ли у тебя вещественные доказательства его службы, – заинтересовался гость прозорливо. – Посмотри в документах удостоверение инвалида твоего отца…

Но она надеялась найти какие-то старые тетради с планами карт местности, сделанные капитаном Рубашкиным во время разведвылетов, разнарядку продуктов питания, боеприпасов и обмундирования.

– Все списки военнослужащих своего взвода, переданные ему после окончания военного училища у него имелись, но он потерял в горах это неоспоримое доказательство его участия в военных переворотах с первых дней захвата дворца Амина, – она запнулась, глядя на реакцию гостя. – Занималась изучением дневниковых записей его друзей по вертолетному отряду, с кем они вместе служили и перевозили убитых, раненых с одного госпиталя в другой.

– Понял, ты что-то знаешь об армейской службе, – заключил Юрий.

– А потом некоторых гражданских лиц ему доводилось перемещать из кишлаков в центральную больницу Кабула для переливания крови и проведения, как это у вас врачей называется, – Наташа внезапно запнулась и кашлянула, – обследования?

– Да, ты правильно говоришь, – одобрил Юрий рассказ подруги, проникаясь все большим уважением к ее деятельности восстановления справедливости для бывших военнослужащих, прошедших Афганистан.

– Некоторые в плену были незаконно лишены своих гражданских прав в получении пенсии или оформлении инвалидности. Тем более отец сам не раз принимал участие в проведении сложных военных операций на территории сопредельных государств. Там условия позволяли спать под открытым небом в ночное время в любой сезон года.

– Все ясно, что ты и писатель по совместительству. Когда только люди находят свободные часы для мемуаров? – он саркастически улыбнулся, так как тоже мечтал заняться написанием крупного произведения о разведчиках или парашютистах.

– Вот видишь мозоли на пальцах. Все от книг и тетрадей учеников и студентов. Гнать их надо из школы, чем строже, тем лучше, – иронично проговорила она, мечтая быстрее закончить все накопившиеся дела с изданием второй книги воспоминаний, которую ее отец оставил в тетрадных записях и вырезках из газет того времени.

Она церемонно сняла туфли с затекших ног, села на диван в некотором отдалении от Юрия. Положила голову на ладонь, упершись локтем о тумбочку, как иногда сидела ее мама и смотрела телевизор.