Читать книгу: «Смерть всегда рядом», страница 2

– То есть, я должен стать её слугой?

– Хуже, сын мой. Ты станешь тем, кто отвечает за жизнь сновидицы, и за её смерть. Да не оставят тебя Господь и Дева Мария в столь непростом деле… О! А вот и брат Доминик!

Водитель выгрузил из багажника пакеты из магазина и багаж Криса. Ректор еще раз перекрестил семинариста, и звук отъезжающей машины на миг заглушил шум улицы.

Крис долго смотрел вслед. Потом оглянулся. Запущенный сад. Дом-свинарник. Неадекватная девушка.

– Я еще заскучаю по семинарии и палке хормейстера.

Войти в дом оказалось непросто: ректор уехал, Анна оставалась наверху, а в коридоре царил мрак. Но шепот доносился не из угла, а из-за приоткрытой двери. Крис осторожно заглянул и выругался: вместо призрака на кухне его встретили мухи.

Они роились в воздухе, покрывали груду посуды в мойке, кишели на столе. Приход человека их не потревожил – насекомые продолжали жить так, как привыкли.

Доставать из пакетов продукты в месте, напоминающем свалку, Крис побоялся. Оставил их в коридоре и отправился обходить дом.

Гостиная оказалась захламлена так же, как и остальной дом: куски пиццы, картонные коробки, остатки фастфуда… Диван спрятался под ворохом покрывал и подушек, больше напоминая разобранную для сна кровать. И мухи. Везде – мухи.

– Хорошо, не крысы, – постарался найти в происходящем хоть что-то хорошее Крис. И вздрогнул – в окно постучали.

Ноги подкосились, холод ужаса моментально сменился жаром, так что даже пот на лбу выступил. Крис оглянулся и едва сдержался, чтобы не выругаться – кошмар оказался веткой. Дерево посадили слишком близко к дому, и оно, кроме того, что грозило выбить стекло, еще и закрывало солнце. Грязное окно тоже не способствовало уюту, так что в гостиной царил полумрак.

Крис пересек комнату в два шага. Распахнул створки, зажмурился – ветер охладил лицо, высушил пот, и лоб немедленно зачесался.

А стук раздался снова. Только шел из-за стены.

Теперь Крис действовал смелее. За дверью оказалась комната.

Кровать, аккуратно застеленная покрывалом. Мастерица плела петельку за петелькой, низала их на спицы, пока не получился шедевр. На полу – коврик, сотканный из тряпичных полос. А на стенах висели картины. Много.

Пыль сожрала цвета, приглушила краски. Но все равно комната оставалась уютной.

Вонь доносилась и сюда, но мухи почти не залетали – здесь не было остатков еды, ничего не гнило. Единственное место в доме, где не тошнило.

Крис перетащил в комнату свои вещи. И продукты. Стряхнул пыль со стола и разложил покупки.

Брат Доминик долго не думал – купил уже готовую еду: овощные салаты в контейнерах, йогурт, творог, бананы. И несколько упаковок супов. Крис выстроил их в ряд. Лидировала курица: с лапшой, с рисом, и просто бульон.

От мысли, что придется идти на кухню, замутило. Крис сомневался, что сможет хоть что-то проглотить в ближайшие пару дней – окружающее могло отбить аппетит у кого угодно. Но, судя по всему, не у хозяйки дома.

Наверху царила тишина. Крис вспомнил наставления ректор и поспешил к подопечной.

Анна спала.

– Просыпайся! – Крис стащил покрывало. Девушка не пошевелилась.

Проснулась она после хорошей встряски.

– Отстань!

– Поднимайся! Сколько можно спать?

– Сколько нужно! – она потерла лицо. Глаза не желали открываться, их слепил свет, пусть и тусклый. – Так и знала, что привяжешься.

Крис поморщился от запаха пота. Анна сползла с кровати и покачнулась. Руки смешно взлетели, помогая удержать равновесие.

Крис оказался быстрее. Не думая, машинально подхватил Анну, и она тут же согнулась пополам. Вместо вскрика с её губ сорвалось шипение.

Крис отпрянул. От резкого движения закружилась голова, но Анна уже выпрямилась и задрала футболку. Она ничуть не стеснялась мужчины.

– Кхм, – кашлянул Крис, напоминая о своем присутствии.

Он изо всех сил старался не смотреть, но взгляд сам возвращался к девушке. Костлявое бедро выглядывает из-за ослабшей резинки пижамных штанов. Кожа обтягивает ребра. А на боку чернота – синяк.

– Ох, где ты так умудрилась?

Анна пробежалась пальцами по коже, нажала посильнее и скривилась:

– Кости целы, и ладно. Ну, может, трещина есть. Эй, ты чего так уставился?

– Прости, – Криса в жар кинуло, он поспешно отвернулся.

– Какой целомудренный, – хихикнула Анна, – ладно, не смущайся, я уже одета.

Но он решился посмотреть только, когда услышал скрип двери.

Звук льющейся воды, бормотание…

– Запрись хоть!

– Зачем? Я же не голая! – голос звучал странно.

Крис осторожно заглянул в ванную. Анна наклонилась над раковиной и жадно ловила губами струю воды. Глоток, другой… Струйки стекали по подбородку, шее, впитывались в ткань. Футболка уже намокла и облепила небольшую грудь,но девушка не замечала.

– Зачем же так? – Крис с трудом сдерживал отвращение. – Кажется, я начинаю понимать, почему у тебя хранители не задерживаются.

Вместо ответа Анна замахала рукой, а потом долго не могла отдышаться:

– Зачем же под руку говорить? Чуть не захлебнулась. Так что ты говорил?

– Ну… тебе вроде как поесть надо… Брат Доминик купил готовую еду, но её еще разогреть надо, а на кухне…

– Понятно, я подожду, – кивнула Анна.

Крис торопливо закрыл дверь.

– И вот с этим мне надо жить в одном доме? Да бомжи лучше выглядят.

Но возмущение погасло, едва родившись.

– Смирение – высшая добродетель человека, – вздохнул Крис и отправился на кухню. Пакеты пакетами, а купить одноразовую посуду брат Доминик не догадался.

Шум воды заглушал все звуки, даже шепот из темного угла. Но когда была помыта последняя тарелка, и чашки заняли свое место на решетке, тишина ударила по ушам. Крис огляделся. Сначала робко, потом осмелел. Тени и укромных мест на кухне хватало, но никто не шипел, не звал, не просил о помощи… Крис закрыл глаза, вслушиваясь, и услышал шаги. Оцепенение накатило волной: родилось в груди, потом расползлось по телу.

– Эй, ты чего?

Крис подскочил, едва не обрушив пирамиду перемытой посуды.

– Напугала! Нельзя же так к людям подкрадываться, – Крис оглянулся, готовясь как следует отчитать Анну, да и тут же забыл, что хотел.

Она приняла душ. Запах пота исчез, а спутанные волосы прикрывало полотенце. Засаленная пижама уступила место короткому ситцевому платью. Крис отвел взгляд – коленки нескладно торчали, и из-под подола выглядывали синяки.

– Ох, это я так насвинячила?

Такой взгляд не мог врать. Он метался от стола к столу, пробежался по подоконнику. Анна на самом деле удивилась:

– Ничего себе… О! Посуду уже помыл? Крис… Крис же, я правильно запомнила?

Он кивнул.

– Ты обещал меня покормить… – Анна заглянула в холодильник. – Не густо.

В бутылке с кетчупом поселилась плесень. Горчица высохла, её поверхность расчерчивали трещины, навевая воспоминания о засухе, раскалывающей землю.

– Я все в комнату отнес, – сообщил Крис. – Сейчас…

Анна увязалась следом. Оглядела покупки и потянулась к коробке с бульоном.

– Погреть надо!

– Не обязательно! – она сделала глоток и тут же согнулась пополам, едва не упав.

– Что? – перепугался Крис? – Опять ребра?

– Н…нет. Еда!

Крис понюхал пакет. Пахло бульоном и специями.

– Вроде свежий. Да, вот срок годности… Постой, а ты когда в последний раз ела?

– Не помню… – простонала Анна. – Какое сегодня число?

– Пятнадцатое.

– А месяц? Месяц какой?

– Июнь… Эй, ты уже и месяц забыла?

– Две с половиной недели, – Анна спрятала голову в коленях. В позе эмбриона боль не выедала внутренности, а тихо подгрызала, давая возможность дышать.

– Что?

– Ела… Две с половиной недели назад. Сэндвич.

– А остальное время…

– Спала! Спала я, неужели не понятно?

Крис испугался. Слезы в глазах женщин, их он боялся даже больше шепота.

– Что делать то? – засуетился, не зная, закрыть ли пакет, подхватить ли Анну или вызвать врача. – Подожди, подожди…

Пыль взметнулась и рассеялась по комнате, но постельное белье под покрывалом оказалось чистым.

– Вот, сюда…

Он помог Анне устроиться, укрыл, и зашарил по карманам в поисках телефона.

– Сейчас…

– Кому звонишь?

– Врачу. Надо неотложку вызвать.

– Не надо! Пройдет. Не в первый раз.

– Тогда… что мне делать-то?

– Скорее, что мне делать. Или заснуть обратно…

– Нет! Тебе нельзя столько спать!

– Сама знаю. Слишком долго в этот раз… Но ведь я его почти нашла! – Анна погрозила кулаком. – Еще чуть-чуть… и он бы вот где у меня был!

– Не спать! – Крис перехватил руку и крепко сжал. – Что делать-то?

– Бульон погрей. И если найдешь пару сухарей… Да не бойся, не засну… – девушка начала выбираться из-под одеяла.

– Не вставай!

– Да легче мне, легче. Ну, чего стоишь? Я… к себе пойду.

Микроволновая печь оказалась чистой – все это время ею не пользовались. В шкафу нашлись галеты. Черные цифры на упаковке подсказывали, что их еще можно употреблять в пищу. Поставив обед на поднос, Крис понес его наверх.

Дорожка света закончилась у первой ступеньки. Крис щелкнул выключателем. Лампочка вспыхнула и цокнула. Тьма тут же вернулась, не хватало только ехидного смешка.

– Sub tuum praesidium confugimus, sancta Dei Genetrix…

Крис шел, глядя прямо перед собой. Бульон плескал в чашке, поверхность покачивалась в такт шагам, и вскоре это движение стало лишь угадываться.

– Nostras deprecationes ne despicias in necessitatibus: sed a periculis cunctis libera nos semper, Virgo gloriosa et benedicta. Domina nostra, mediatrix nostra, advocata nostra…

Как всегда, слова молитвы заглушили остальные звуки. Ступени остались позади, и Крис сосредоточился на потоке света, что падал из окна второго этажа. Он не доставал до лестницы, но мрак стал реже. Шагнуть раз, второй, третий… Темнота осталась позади, а из-за приоткрытой двери спальни слышалось бормотание. Крис с удовольствием прислушался: речь казалась живой, со своими интонациями, оборотами… А главное – она принадлежала этому миру.

– О, уже?

Анна отложила расческу. На туалетном столике, среди хаоса рассыпавшейся косметики возвышался флакон с собачкой на этикетке.

– «Для легкого расчесывания», – прочитал Крис.

– Не надо так смотреть. Думаешь, иначе этот войлок расчешешь? – Анна прикоснулась к голове. Среди колтунов проглядывались расчесанные пряди.

– Несколько раз налысо брилась, пока подружка не подсказала, – взгляд девушки заволокло пеленой. – Ну и что, что собачий? Ладно, ставь сюда… А ты что, есть не будешь?

– Я не голоден. Я пойду, дел много.

– Ага, – Анна слушала не его, а собственный желудок. И только убедившись, что последствий не будет, решилась съесть кусочек галеты.

Дверь осталась открытой. Шум из комнаты помогал зацепиться за реальность, и все же, прежде чем шагнуть в темноту лестницы, Крис перекрестился.

Жить он решил в комнате на первом этаже. Но прежде следовало привести дом в порядок. Крис нашел фартук, обследовал кладовку… батареи бутылок с моющими средствами хватило бы и на собор, не то что на кухню. Рулоны мешков для мусора, тряпки, губки, швабры…

– Как в магазине, на любой вкус…

Но все это сейчас оказалось кстати.

За работой Крис потерял счет времени. Бездумно щелкнул тумблером, когда стемнело, и продолжал убираться при свете лампы.

– Крис! Крис!

Шепот вернул его в реальность.

Стакан выскользнул из потерявших чувствительность пальцев. Падал медленно, словно во сне, и рассыпался на сотни кусочков. Со звоном они разлетелись по кафелю, заскользили под стол, под холодильник, испуганными мышами забились в щели плинтусов…

– Что с тобой? – в дверях стояла Анна. – Я тебя напугала? Извини.

– Ничего, – Крис опустился на колени, собирая крупные куски. – Просто неожиданно позвала.

– Не надо руками! Порежешься!

Крис снова вздрогнул. На пальце тут же выступила алая капля.

– Ну вот, разве можно стекло, и голыми руками? Даже без перчаток. Не нашел их, что ли?

– Никогда ни пользуюсь, – Крис машинально сунул палец в рот.

Железо скрипит и рвется, как картон. Кромки, острые, как пилы, вгрызаются в плоть. Кровь… Её запах заполняет пространство, хочется бежать прочь, чтобы не видеть, не осязать, не обонять… Не чувствовать.

– Да что с тобой? – резкий запах вернул Криса в реальность. – Крови боишься? Тогда не смотри! – Анна кинула вату с нашатырем в пакет с мусором. Коробка с крестом уже стоял на столе. Белое и красное. Снег и кровь…

– Руку давай, – ранку защипало от антисептика. Бинт туго обхватил порезанный палец. – Вот и все. Отдыхай, страдалец. Я доделаю.

Крис смотрел, как девушка двигается по кухне. Бледность еще не прошла, худоба указывала на серьезную болезнь. И ему стало стыдно:

– Сядь! Едва ходишь. Тебе нельзя напрягаться.

Анна отложила тряпку:

– Ты точно в обморок не упадешь? А то мне страшно что-то…

– Не упаду.

Но убираться перестала. Открыла холодильник и долго смотрела на полки.

– Что-то конкретное ищешь?

– Инспектирую! – она достала сок и глотнула прямо из пачки.

– Стаканы же есть чистые! – возмутился Крис и осекся.

Анна изменилась. Ребра все так же грозились прорвать не только кожу, но и тонкую футболку, но двигалась девушка неожиданно легко. Она наконец-то расчесала волосы, и бусинка на заколке покачивалась туда-сюда в такт движению. А еще… теперь Анна казалась гораздо моложе. Крис не поверил ректору, когда тот назвал возраст сновидицы – двадцать пять лет. Но теперь она выглядела именно так. Двадцать пять лет. Ни больше, ни меньше.

Струйка сока побежала от уголка губ по щеке, спустилась ниже. Крис непроизвольно облизнулся – почему-то захотелось пить. Да так сильно, что во рту появился привкус яблочного сока – чуть кисловатый, освежающий…

– Да ну тебя, – Анна поперхнулась, – если такой брезгливый, то там еще пачка есть.

Крис поспешно отвел глаза:

– Аппетит перебьешь. Скоро ужинать.

– Не перебью. А сок сейчас – самое то. Сахар из него хорошо усваивается… А что на ужин?

– Э… я еще не думал. Что-нибудь легкое. Ты давно не ела, плохо станет.

– Понятно, – Анна снова открыла холодильник. – Особо не волнуйся насчет меню, мне и печенье с чаем пойдет, а вот тебе что-то посущественнее надо. И не суп из пакетиков.

– Не стоит обо мне беспокоиться. Тебе нужно отдыхать. Я сам все сделаю.

Вместо ответа Анна взяла его за руку и потянула в коридор. От прикосновения кинуло в жар, но хруст стекла под ногами подействовал отрезвляюще.

И все же Крис вцепился в ладонь – Анна вела в коридор, туда, где царила тьма, и звук лопнувшей лампочки еще стоял в ушах.

– Темноты боишься?

Крис тут же отпрянул.

– Нет. С чего ты взяла?

Получил в ответ насмешливый взгляд и отвернулся.

– Смотри! – Анна протянула руку к выключателю. От света стало больно глазам.

Зеркало занимало половину стены, от пола до потолка. Из его глубины смотрели двое: девушка и семинарист. Крис принялся лихорадочно развязывать завязки передника, слишком уж нелеп он выглядел в паре со строгой одеждой: яркие мелкие цветочки и рюшечки. Везде, даже вокруг карманов.

– Да брось ты, я и не такое видела. Ты на другое смотри. Ничего не замечаешь?

Крис старательно вглядывался в лица. Свое изучил до мелочей, а вот Анино… Взгляд непроизвольно скользнул ниже, к пятну от сока. На стыке кожи и ткани.

– Ты можешь одеть что-нибудь другое?

– А что, смущаю? – Анна хихикнула. – Но вообще, я не об этом говорила. Ты на себя посмотри! Ведь ничем от меня не отличаешься, такая же немощь бледная. А все туда же: «я сам, я сам»!

– Пост благотворно действует на верующего, укрепляет и дух, и тело. Но ты не постилась. Ты – голодала.

– Ай, тебя слушать… – Анна вернулась в кухню.

Крис не пошел следом – света в холле хватало. И вони почти не ощущалось. Он огляделся: гнилые куски исчезли, как и пустые упаковки от фаст-фуда.

– Она здесь прибиралась?

Отражение шевельнулось. Крис поглядел на себя в зеркало и снова повязал фартук:

– За что Ты наказываешь меня? Или это всего лишь испытание? Не много ли, Господи?

Ответа он не дождался и отправился в кухню. Молитвы молитвами, но ректор ясно дал понять, что от этой головной боли никуда не деться.

Анна колдовала у плиты.

– Ты не постишься? А то я тут курицу готовлю…

Пахло жареным, вином и базиликом.

– Надеюсь, ты всеяден…

– За любую пищу следует возблагодарить Господа…

– Ууууу, умоляю! Избавь меня от проповедей, ладно? Нет, я терпимо отношусь к любой вере, если только её мне не навязывают. Поэтому… – лопаточка, которой Анна помешивала в сотейнике, указала на Криса, – … поэтому ты не будешь мне надоедать. Договорились?

Крис только кивнул, наблюдая, как соус собирается в густую каплю, как появляется ножка… Но оторваться она не успела – Анна успела вернуть лопаточку на место, в сковородку.

– Что ты готовишь?

– Вот как раз то, о чем ты говорил: что бог послал. А послал он нам куриную грудку, немного вина и сушеных приправ. Просто, но много. А на гарнир возьмем маслины. Кажется, там была баночка.

– Три! – Крис проверил срок годности. – И даже съедобные!

– Маслины и сыр несъедобные только в одном случае: если их плесень раньше тебя сожрала. И то, с сыром это спорное утверждение. Давай за стол!

Перед тем, как приступить к трапезе, Крис долго читал молитву. Неодобрительные взгляды на Анну прятал за ресницами, но она заметила:

– Мы, кажется, договорились! Хочешь молиться – молись! Но меня избавь от своих ужимок!

Её перебило треньканье.

– Дай, пожалуйста! – палец указал куда-то за спину Криса. Там, на подоконнике лежал на зарядке телефон.

– Да. Я слушаю.

Слушать Анне пришлось долго. Крис отложил вилку, настолько его заинтересовали гримасы, которыми девушка сопровождала слова собеседника. То морщилась, то кривилась… Но чаще всего изгибала бровь. Одно и то же движение, но насколько точно оно передавало эмоции: и удивление, и иронию, и досаду.

– У меня что-то на лицо прилипло? – Анна провела пальцем по губам. Сначала по верхней, потом по нижней. Естественно так провела, проверяя, чисто ли. Крис тут же уткнулся в тарелку.

Анна не заметила его смущения:

– У нас приказ: завтра явиться в Орден. Так что доедай, и баинькать, разбудят на рассвете.

– Тебе же спать нельзя!

– Спать можно. Сновидеть нельзя. Да перед визитом в Орден я бы и не решилась. Так что успокойся, ничего страшного с нами не случится. Кстати, ты, смотрю, вещи в нижней спальне оставил? Тебе там удобно будет?

При мысли, что в комнату придется подниматься по темной лестнице, Крис похолодел.

– Да, мне там нравится.

– А, наверное, и правильно. Обычно хранители наверху жили, там и кабинет…

Крис тут же поменял мнение:

– Тогда и я… тоже.

– Нет. Останься внизу. Ты не хранитель. Незачем тебе… гадости разные узнавать. Спокойной ночи! Я что-то устала.

Анна потянулась всем телом, руки взлетели над головой, разошлись в стороны, с губ сорвался хрипловатый стон…

– Я ушла!

– Что? – очнулся Крис. – А, да. Спокойной ночи!

Когда шаги на втором этаже затихли, он заменил лампочку, ругая себя, что не нашел времени сделать этого раньше. И провел ночь в спальне наверху, все время прислушиваясь к звукам. Шипения и зова не услышал, а вот Анна спала беспокойно: даже через стену слышались всхлипы и сонное бормотание.

***

Звонок в дверь прозвучал затемно. Крис долго не мог понять, что это за странные звуки. Но голос Анны, долетавший из-за двери, окончательно прогнал сон.

– Крис! – позвала она. – Ты еще спишь? Нам пора!

– Да-да, минутку! – молодой человек подхватил халат, оставшийся от прежнего владельца, и юркнул в душ – выходить в пижаме к женщине показалось недопустимым.

А Анна с кем-то разговаривала внизу. Слышался смех, то её, то мужской. Звенела посуда. По дому полетели запахи, разительно отличавшиеся от вчерашней вони: свежего кофе, ванили и яичницы!

– Я не знаю, как ты любишь… Поэтому пожарила, как себе! – Анна поставила на стол тарелку и кружку. – Сок будешь?

– Благодарю, не стоит! – Крис легким поклоном поздоровался с пожилым мужчиной. Тот ответил хмурым взглядом.

Анна заметила:

– Не сердитесь. Мальчик еще не привык!

Крис вспыхнул. «Мальчик»! Он всего на пять лет младше, в их возрасте это практически ровесники. С языка уже рвалась отповедь, но тут заговорил гость:

– Это он должен о тебе заботиться! А не наоборот. Разве не в этом его урок?

– Он не хранитель, – Анна сказала это так небрежно, что Крис едва не задохнулся от обиды: его, похоже, вообще не считают за человека.

– Я, вообще-то, не глухой!

– Гордыня – грех! – тут же сообщил гость.

Теперь, когда он повернулся, стала видна скрытая высоким воротом колоратка.

– Прошу прощения, падре, – склонил голову Крис, но священник заговорил о другом:

– Тебе не стоит завтракать. Да и воду пить не нужно. Надеюсь, один день выдержишь?

Насмешка в голосе задела, и Крис с вызовом вскинул голову. Но тут же снова опустил:

– Пост необходим для укрепления духа и смирения тела. Он мне привычен.

Автомобиль мягко катил по дороге. Крис задремал – несмотря на полумрак, призрак не явился. На остановках сон на миг отступал, словно для того, чтобы можно было убедиться, что все в порядке. А потом возвращался, не желая отпускать. Покой – вот что чувствовал Крис, впервые за много лет.

Но настроение изменилось, когда впереди вознеслись к небу шпили древнего храма.

– Нам… сюда? – Крис почувствовал себя пылинкой в этом бренном мире.

Водитель не удостоил даже взглядом. Анна спокойно дремала. Тишина давила на уши, и даже гудение двигателя не спасало от ощущения полной пустоты.

Вблизи здание оказалось гораздо меньше, чем казалось издалека, и от окружающих построек его отделял забор из самшита. Садовник, обрезающий ветки, помахал гостям рукой.

– Странная форма, – указал Крис на ограду.

– Да, я тоже такой раньше не видела.

Забор больше походил на кольцо. Или на расходящийся по воде круг, только роль камня здесь выполняла церковь. Штукатурка на стенах пошла трещинами, а кое-где и отвалилась, открывая кладку. Плющ цеплялся за трещины, поднимался все выше и почти добрался до колокольни. Вокруг простирались поля, где-то вдали блестела ниточка реки… Окружающее походило на старинную гравюру, и только солнце, играющее в витражах, напоминало, что все это – реальность.

– Пойдем, нас ждут, – Крис почувствовал, как его тянут за рукав. Анна указывала на крыльцо домика, что расположился почти у церкви.

Священник спустился им навстречу. Дзимарра без единой лишней складочки, колоратка на её фоне чуть ли не светилась. В руках встречающий держал молитвенник. Вышитый канителью крест на черном бархате переливался всеми оттенками золота. Книга аккуратно лежала корешком в ладони, а с запястья свисали четки – неожиданно простые, из веревки, завязанной узлами. Венчающий их крест составляли две перевязанные шнурком щепки.

Вместо приветствия священник осенил прибывших крестом. Водитель и Крис поклонились в ответ, Анна же небрежно кивнула:

– Доброе утро!

– Вы припозднились. Солнце уже высоко.

– Если вы будете держать нас на крыльце, мы рискуем опоздать еще больше!

Священник тут же повернулся:

– Следуйте за мной.

Крис заметил, как начищены его ботинки и смутился – его собственные были далеки от идеала.

– Не тушуйся. Это «мистер безупречность». Станешь таким, как он, – на глаза мне не показывайся! – неожиданно услышал он тихий смех. Анна хихикала, глядя на его смущение.

– Согласен! Подскажи – как, – разозлился Крис.

– Секрет прост – стань педантом. И тогда я сама буду держаться подальше. – Анна тут же потеряла к юноше интерес и дернула провожатого за рукав. – У Криса сегодня Конфирмация?

– Ты с ума сошла? Мне двадцать три года! Какая Конфирмация? – прошипел семинарист.

– Как будто это слово имеет одно значение, – пробормотала Анна и снова пристала к священнику: – Так что?

– Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. Личные тайны членов Ордена – дело епископа.

– Да, да, да… – протянула Анна и вдруг схватила Криса за рукав, заставив остановиться. – Ты вообще что-нибудь об Ордене знаешь? Я что-то не заметила…

– Сновидица, – голос священника стал мягким, но где-то в глубине опасно зазвучала сталь, – разве это входит в круг ваших полномочий?

Пальцы на рукаве разжались.

– В таком случае, – священник толкнул одну из дверей, – подождите здесь. Просьба никуда не выходить!

Анна кивнула.

Дальше они пошли без неё.

В комнате, куда привели Криса, на диванах сидели двое. Ректор и мужчина в дзимарре с фиолетовой окантовкой. Он отставил бокал с вином и обратил внимание на вошедших. В серых глазах застыл вечный лед спокойствия. В комнате словно похолодало. Крис спешно поцеловал серебряное кольцо на пальце епископа и получил благословение. После чего скромно отошел в сторону.

– Это и есть ваш кандидат, брат Иоанн?

– Да, он самый.

– Сын мой, – прозрачно-водянистые глаза епископа обратились к юноше, – знаешь ли ты великое предназначение Ордена Хранителей?

– Господин ректор рассказывал, что Орден был создан для борьбы с демонами, которых посылает Сатана на муки человеческие, – смиренно ответил Крис.

– И как? Готов ли ты посвятить свою жизнь этому служению? Ну, что же ты молчишь?

– Я слаб духом, Ваше Превосходительство. Хватит ли у меня сил противостоять искусителю?

– Дух твой да укрепится верой. А что касается остального… – цепкий взгляд словно в душу заглянул. – Никак, сын мой, ты колеблешься?

Епископ недоуменно посмотрел на ректора:

– Вы не провели с ним беседу, брат?

– Увы, времени подготовить этого семинариста не было, сновидица находилась в критическом состоянии.

– И, тем не менее, вы собрали Глав Ордена.

– Крис является наилучшим кандидатом. Пусть он еще не рукоположен и в учебе не среди первых, но прилежен и смиренен даже более необходимого. Ну, и кроме того…

Ректор не договорил, но епископ понял.

– И все же, следовало хотя бы беседу с ним провести. Ну, это упущение легко исправить. Сын мой, несколько столетий назад Диавол обрел немыслимую силу. Одержимые заполонили города, по земле прокатились эпидемии чумы и холеры. Бог отвернулся от человечества, погрязшего в грехах, и оставался глух к мольбам детей своих. Близился конец света.

Но Господь милосерден. Он сжалился над несчастными и дал людям еще один шанс: в мире появились сновидцы. Мужчины и женщины, дети, старики… Они во снах своих видели нечистых и вступали с ними в борьбу. Иногда побеждали. Иногда – терпели поражение.

Но каково же было удивление предстоятелей Святой Церкви, когда выяснилось, что сновидцы появляются не только в христианской вере, а и у мусульман, иудеев, даже среди язычников! И, после долгих раздумий, часть Патриархов пришли к мнению, что ради спасения человечества нужно объединиться с теми, кого прежде считали еретиками. Папа не поддержал это решение. Мало того, он объявил сновидцев вне закона. Над ними проводили суды, и костры, кроме ведьм, сжигали и тех, кто мог спасти человечество.

У иноверцев творилось то же самое. Но мы сумели объединиться – сновидцев становилось все меньше, их защита и стала основной целью Ордена.

– Вы говорите о синкретизме, Ваше Превосходительство? Но это же…

– Что ты, – лицо епископа скривилось, – как можно! Но, как различные народы забывают о разногласиях в период опасности, дабы защитить свою страну, так и мы приняли помощь иноверцев. Ибо противостоит нам враг более сильный, чем когда-либо… но главное – это враг общий. И ты должен сохранять веру свою в чистоте, иначе душа твоя погибнет.

Крис молчал.

Епископ снизил напор. Он перестал читать лекцию и вкрадчиво поинтересовался:

– Ты же знаешь, на что способен Враг? Разве приход ночи не вызывает у тебя ужас?

Последнюю букву он прошипел. В комнате похолодало. Крис едва удержался, чтобы не начать согревать руки дыханием. Но морок длился доли секунды, хватило моргнуть один раз.

– Вижу, знаешь. Неужели не хочешь избавиться от этого кошмара? Спокойно спать?

Не слышать шепот… Не видеть сполохи в глазах… Не проводить в молитвах ночи… Чудо, к которому он готовился идти многие годы, изнуряя плоть постом и всенощными бдениями, казалось так близко. Требовалось только…

– Я согласен.

– Готовьтесь к Конфирмации, брат Иоанн. А ты, сын мой, ступай. Проведи оставшееся время в молитвах и укреплении себя в вере.

Крис принял благословение и снова прикоснулся губами к кольцу.

«Мистер безупречность» проводил его в церковь. Убранство внутри отличалось грубой простотой: сиденья и скамейки для молитв словно топором вытесали. У входа примостилась кропильница – камень с углублением. Годы, вода и руки прихожан сделали его гладким. Стены, никогда не знавшие штукатурки, контрастировали с витражами, которые словно принадлежали другому миру. Как и распятие. Столик со свечами у подножия, пламя играет на боках церковной утвари.

– Молитесь, брат. Вас не потревожат.

Эхо подхватило звук шагов, дверь закрылась с легким стуком. Крис остался один.

Он выбрал пятно света напротив распятия и опустился прямо на пол. Холод камня просочился сквозь одежду, но Крис сосредоточился на молитве. Получалось плохо: в голову лезло, что угодно, но не спасительные слова. А еще приходилось следить за светом.

Солнце огибало церковь по кругу, и цветные пятна ползли вслед за ним. Крис старался не попасть в тень, но очень скоро ему пришлось перейти в другое место.

– Кри…

Шепчущий не успел договорить имя: Крис прыжком преодолел полосу тени и рухнул на колени:

– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in Iesum Christum…

– Ты готов?

Крис обернулся. У входа стоял ректор.

– Да, падре.

– Следуй за мной.

Дверь, выкрашенная под цвет стен, скрывалась в углу. Коридор изгибался и закручивался по спирали, уводя вниз. Длинные плафоны на потолке горели ровным светом, и время от времени встречались запертые двери. Ректор толкнул одну из них.

За ней скрывалась большая комната без окон. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, между ними примостились диваны и пюпитры. На одном из них висели сутана и брюки. Сверху, сложенное стопочкой, лежало белье.

– Переоденься. Как будешь готов, постучи в дверь. И не смущайся – все новое. Даже этикетки еще не оторвали.

Крис спешил. Штанины путались, рукава сутаны перекручивались. Комжа тоже не желала сидеть как следует. Справившись с одеждой, Крис постучал в дверь.

Ректор вошел тут же.

– Покажись, сын мой.

Оглядел со всех сторон, сам поправил взлохмаченные волосы, расправил складки:

– Теперь порядок. Готов? Тогда подпиши.

На втором пюпитре лежали исписанные листы. Крис пробежал глазами. Латынь.

– Мне нужно время, чтобы прочитать…

– Сын мой, в голосе ректора послышался укор, – мне известно твои затруднения с переводами. У тебя будет много новых обязанностей, но не забывай о самообразовании!

– Да, падре.

– Вот, – палец ректора указал на первый лист, – это прошение принять тебя в орден. Это, – палец ткнул в другой, – письменное подтверждение обетов. Подписывай!

Ставить свою подпись под незнакомым соглашением казалось глупостью. Но отказываться от избавления было глупостью еще большей.

Крис, не думая, окунул перо в чернила. Чудом с острия не упало ни одной капли. Ректор посыпал бумагу песком, подул, сдувая лишнее, и позвал: