Чертова баба, или Приют для фамильяров

Глава 7. Кто оборзел?

– Войдите, – после стука донеслось из спальни.

– Ты звал… – начала я и тут же потеряла дар речи.

   Бамбошки сороконожки!

– Что? – Янур изогнул бровь и отбросил рубаху, которую только что стянул с себя. – Неужели тебя пугает мой голый торс? Почему? Ведь в день свадьбы ты видела меня, так сказать, во всей красе.

– И ничего я не видела! – торопливо открестилась, чувствуя, как предательски разгораются щеки.

– Жалеешь об этом? – усмехнулся, взяв таз и поставив его на табурет, стоявший в центре комнаты. – Можем исправить ситуацию.

   Большие пальцы засунул за пояс брюк и вопросительно глянул на меня.

– Пригласил, чтобы обнаженкой побаловать? – осведомилась едко, чтобы скрыть смущение. – Игривое настроение напало, отбиться не сумел?

– Примерно так, – тряхнул головой и наклонился над тазом. – Ну, польешь мне или любоваться будешь?

– А волшебное слово знаешь?

– Пошустрее, женщина! Ты жена или где?

– Скорее, или где, – пробурчала я и, взяв кувшин, подошла к мужу.

   В нос коварно заполз запах мужского пота. Но он не был противным, как ни странно. Дразня обоняние, терпкий аромат скорее вызывал желание вдохнуть поглубже. Что я и сделала, к своему стыду. Потом, спохватившись, щедро плеснула воды на спину демону, который довольно зафыркал, как конь, купающийся в реке.

   Аромат мыла перебил его естественный запах, и я об этом даже пожалела. Но, разумеется, не призналась бы в своих постыдных тайнах даже под пытками!

   Любопытно, а раньше кто ему мыться помогал? Мысль заползла в разум не менее наглой, чем Соломея, змеей. Заскользила по извилинам, охваченным ревностью. Я сжала ручку кувшина, представив, как тетка демонят поливала его, почти голого, и…

– Лола, ау! – мужской голос заставил вздрогнуть.

– Что? – посмотрела на демона, который вытирался.

– Я задал вопрос. Ты слышала?

– Нет, – пробурчала, борясь с сильным желанием стукнуть его кувшином.

   Развратное копытное!

– Чем заняты твои мысли?

– Тебя это не касается, – не особенно любезно ответила, все еще злясь на него из-за Соломеи.

– Поспорил бы, – хмыкнул демон, одним движением нырнув в чистую рубаху. – Вдруг в твоей головке вновь зреют коварные планы, как меня разорить.

– Ч-что?

– Разве не так? – он закатал рукава, как обычный крестьянин.

   Но, как ни странно, даже это ему шло – босоногий, в простой рубашке из грубого сукна, в домашних брюках он выглядел так…

   Почему я вообще об этом думаю?!

– Не понимаю тебя, – пожала плечами.

   Еще меньше понимаю себя.

– С чего вообще в твоей голове появилась такая мысль, Янур? О каком разорении идет речь?

– Лола, ты хоть примерно представляешь, сколько стоил тот «прием» для соседей, который ты закатила сегодня? – муж посерьезнел.

– Я его не закатывала, – ощетинилась, перейдя в оборону. – Они сами пришли. Или их всех созвала Соломея, что более вероятно.

– И зачем ей это?

– Чтобы напакостить мне.

– Переоцениваешь собственную значимость, – сухо обронил мужчина, усмехнувшись.

   Даже так? Ты ее еще и защищать будешь?!

– Что ты, – язвительно ответила, вернув ему усмешку. – Я же всего лишь избалованная девица, которую надо потерпеть до дня Урожая, – напомнила ему те слова, которые подслушала утром. – Никаких иллюзий.

– Я не буду извиняться, не рассчитывай, – жестко прозвучало в ответ. – Но рад, что ты знаешь свое место. Жаль только, что несмотря на это, творишь черт знает, что и суешь нос туда, куда не просят.

– А этот черт знает, что он оборзел?! – прошипела, шагнув к нему. – Я тебе не жена, копытный, забыл? У нас договор! До дня Урожая, а потом каждый пойдет своим путем!

– Я оборзел?! – серые глаза полыхнули огнем. – Ты себя вообще слышишь? – одной рукой отшвырнув таз вместе с табуретом в сторону, рывком прижал меня к себе. – Кто тебе дал право так со мной разговаривать, женщина?!

– Священник! – прорычала в ответ. – Когда объявил нас мужем и женой!

– У тебя странные представления о браке, – внимательно вглядываясь в мое лицо, процедил мужчина.

– У тебя будто лучше!

– Твой ротик хоть когда-нибудь закрывается? – глаза демона опустились на мои губы, и я почувствовала, как их ощутимо покалывает.

– Я научилась защищаться, жизнь заставила, так что не думай, что буду молчать, когда на меня нападают!

– То есть, ты сегодня опустошила мой винный погреб, приказав подать лучшие вина этим бездельникам, которым хотела пустить пыль в глаза, – Янур усмехнулся, – а виноват я? Ты хоть представляешь, сколько стоило твое чаепитие?

– Не приказывала я подавать лучшие вина! – вскинулась тут же и осеклась, все поняв.

   Соломея! Вот гадина, это ведь ее рук дело! Тщательно продуманный план: пригласила соседей, под шумок велела Саре подать самые дорогие вина, а сама побежала жаловаться Януру! Гениально! Мне теперь никогда ему не доказать, что я просто угодила в ловушку этой паучихи!

– Лола, уясни простой факт, будь любезна, – муж снова перевел взгляд на мои глаза. – Я не купаюсь в деньгах, как твой отец. Мне приходится много и тяжело работать, чтобы обеспечивать близким достойную жизнь и держать поместье на плаву.

– Прости, я не знала, – прошептала в ответ.

– Теперь знаешь.

– Отпусти уже, – попыталась выбраться из стальной хватки, но ничего не вышло. – Янур, пусти!

   Уперлась в его грудь – как раз в тот момент, когда он убрал руки. В итоге отлетела в сторону, ударилась поясницей о комод, да еще и что-то с него уронила.

   Звук разбитого стекла смычком прошелся по натянутым струнам нервов. Портрет, поняла, посмотрев на пол. Присела и подняла овальную картинку, выпавшую из крепления рамки. С нее на меня с улыбкой глянула миловидная шатенка. Я сразу поняла кто это, когда увидела роскошные локоны – в точности такие же, как у Пружинки.

   А следом порезала палец об осколок, оставшийся торчать в рамке.

– Лола, – Янур присел рядом. – Ты не жена, а ходячее бедствие!

– Ты прав, – мне вдруг захотелось расплакаться, как в детстве, когда получала нагоняй от отца за то, в чем не была виновата – но мачеха говорила ему иное, и он ей верил, всегда.

   Капельки крови закапали на осколки.

– Глубокий порез, – демон достал платок и замотал пострадавший палец.

– У меня таких много, – пробормотала я и, не устав уточнять, что большинство ран ношу в душе, протянула ему портрет. – Прости, пожалуйста.

– Я починю, – он бережно взял картонку.

– Это твоя жена? – задала вопрос, на который уже знала ответ.

– Да.

– Прости, – снова повторила, не зная, зачем.

– Сказал же, починю.

– Я не о том, – встала и посмотрела в его лицо. – Ты поэтому так реагируешь на локоны дочери. У Алисии были такие же.

   Он промолчал, глядя на портрет.

– Девочка ни в чем не виновата, Янур.

– Она отняла жизнь у женщины, которую я любил больше жизни, – глухо сказал он, подняв на меня взгляд.

– И это ее вина, по-твоему?

– Нет, моя.

– Ей больно, понимаешь? Тугие косы вызывают головную боль у малышки. Это жестоко, не находишь?

– Боль? Я не знал, – пробормотал он. – Пусть тогда ходит с локонами.

– Спасибо! – я прикоснулась к его руке.

– За что? – Янур вздрогнул и непонимающе нахмурился.

   Я промолчала, улыбнувшись. На некоторые вопросы ответы попросту не требуются.

 ***

   Думая о том, чем помочь Януру с его проблемами, я ворочалась с одного бока на другой, взбивая ни в чем не повинную подушку кулаками. Деньги он не возьмет, это и Шушику понятно. По хозяйству тут главная Соломея, мне и соваться не стоит – не пустит, а если пустит, то что-нибудь непременно подгадит, подлая душонка!

– Ай! – я моментально вышла из раздумий, когда что-то ледяное скользнуло вдоль моей ноги. – Кто тут? Янур? – резко развернулась, в глубине души надеясь увидеть полыхающие огнем демонические очи.

   Но увы, это был не он.

   Тьфу, то есть ура, конечно же, чего это я!

– Пружинка, ты откуда взялась? – посмотрела на девочку в белом ночном чепце.

– Можно с тобой посплю?

   Эх, услышать бы от супруга эти слова!

   Тьфу на меня снова, что за мысли?!

– Почему нет?

– Спасибо! – она прижалась ко мне.

– Холодная-то какая! – я укутала ее одеялом. – Нельзя бегать босиком ночью, простудишься!

– Больше не буду, – сонно прошептала она и тут же засопела.

   Я улыбнулась. Эта кроха мне определенно нравится! Поправила ее чепчик с оборочками и вздохнула. А ведь не стоит к ней привязываться, я всего лишь до дня Урожая здесь. А что будет потом? Придется оставить кроху со злобной теткой?

   Выдохнула протяжно, потом вдохнула нежный детский запах. И почему жизнь такая сложная?..

***

   Когда я проснулась, уже светало. Вокруг разливался жемчужный свет юного рассвета. Понежилась немного в постели, потом осторожно вылезла из-под одеяла, чтобы не разбудить Пружинку, и подошла к окну. Тонкие пряди – предвестники солнечного света – ласкали нежно-голубой небосвод. Мир понемногу просыпался.

   Я поставила тазик на табурет и спустила ночную сорочку до талии, намереваясь приступить к гигиеническим процедурам, но дверь распахнулась.

– Лола, Генриетта пропала! – выпалил Янур и замер – как я вчера.

   Вот только нагой по пояс мужчина – это почти одетый, а вот если до талии обнажена девушка, то она практически голая!

– Ты!!! – выдохнула я и прикрыла грудь, на которую он бессовестно глазел, руками.

   Сорочка тут же сползла на бедра и, мерзавка такая, упала к моим ногам!

   Бамбошки сороконожки, что ж такое-то!

   Сначала сделав, и лишь потом подумав, резко развернулась к Януру попой – не менее голой, чем вся я в совокупности. Сообразила, что устроила ему круговой показ своих выпуклостей, выругалась и, повернувшись обратно, схватила таз.

   И чего эти тазики такими маленькими делают?

   Я прикрылась им и заставила себя посмотреть на нахала.

– Ты почему без стука врываешься?! – прошипела злобно, чувствуя, что на моих щеках можно яичницу жарить.

– Думал, ты еще спишь, – ухмыльнулся, потом нахмурился. – Генриетты нигде нет, она…

– Вон она, спит! – я кивком указала на кровать.

– Почему здесь? – рыкнул он.

– Тише, разбудишь. Она замерзла ночью, пришла ко мне. Все, иди отсюда, а то тазиком по лбу получишь!

– Тогда тебе придется снова показать мне свои прелести, – парировал демон.

– Размечтался! Вон пошел, развратник! – я мелкими шажками добралась до двери.

   Таз уперся в его живот, но Янур не сдвинулся с места.

– Какая-то ты неправильная черепаха, – пробормотал он со смешком. – Панцирь должен быть на спине.

– Конечно, неправильная! – подтолкнула его назад. – Еще и покусать могу!

– И банкет для всех соседей устроить, я в курсе.

– Еще слово и тебе точно прилетит тазиком – очень больно! – выдавила его в коридор, закрыла дверь и облегченно выдохнула.

   Черт-те что ведь происходит!

   А на губах заиграла довольная улыбка.

***

       Навестив фамильяров, я познакомилась с любвеобильной Жар-птицей, парой сварливых гномов и волком-вегетарианцем. Все это благодаря Шушику.

– На тебя платьев не напасешься, зараза этакая! – услышала, подходя к дому.

– Опять Соломея лютует, – фамильяр, сидящий у меня на плече, передернул плечиками и тут же исчез.

   Жаль, что у меня нет волшебной палочки – сделать п-пух, чтобы эта злыдня растворилась в воздухе!

– Что стряслось? – спросила, войдя в дом и увидев, что тетка распекает Пружинку.

– Платье опять порвала, неряха, – ответила Соломея. – Второе уж за неделю. Дырищи такие, что и штопать бесполезно, будет оборванкой бегать, соседи застыдят!

– А вы их поменьше в гости зазывайте, – лелейно пропела я, вспомнив подлянку, которую она мне устроила. – И вином не поите самым дорогим!

– Не понимаю, о чем вы, – широко мне улыбнулась и снова принялась за девочку. – Повезло тебе, что защитница явилась, а то быть бы тебе поротой, засранка! – прошипела она, глянув на девочку, что ни жива, ни мертва, замерла перед ней.

– Внимательно меня послушайте, – с трудом обуздав клокочущую внутри ярость, я встала между ними. – Бить Генриетту я вам, как ее мачеха, строжайше запрещаю, ясно?

– Разбалуется и…

– Я повторять не буду, – шагнула к Соломе вплотную. – Ударишь ее, получишь взбучку от меня, поняла? Драться я хорошо умею! Отделаю так, что вся морда твоя наглая в синяках будет месяц, поняла меня?!

– А еще дочь лорда, – презрительно скривилась она, но с опаской косясь на меня, отступила назад.

– Какой лорд, такая и дочь! – с усмешкой отрезала я. – А теперь иди положи в корзинку обед для Янура. Теперь еду ему будет относить жена!

   Соломея зло сверкнула глазами, но перечить не стала. Поджала губы и ушла в дом. Зная ее, что-нибудь придумает в отместку, это уж точно!

– Ну, а ты поведай мне занимательную историю о том, где порвала платье, – я обернулась к девочке.

– На чердак полезла, там гвоздь торчал, – она вздохнула. – Вот и, – показала на дырку в подоле.

– Сама не поранилась?

– Нет.

– А на чердак зачем полезла?

– Куклу хотела найти, она маминой была.

– Напомни потом, вместе найдем, а сейчас пойдем отнесем твоему папе обед в поле, хорошо? – я сжала ее маленькую лапку. – Беги переоденься пока.

***

   Я зашла на кухню. Корзинка уже стояла на столе. Проверила содержимое, и, как оказалось, не зря, вредина Соломея не положила соль и ложку. Хороша бы была жена, которая принесла мужу суп без ложки и соли! За этой теткой демонят глаз да глаз нужен!

      Весело распевая песенки, мы с Пружинкой дошагали до поля. Судя по его виду, скоро будет большой кусок добротной пахотной земли. Все валуны Янур уже выкорчевал, теперь только засеять останется. А вот и он сам, сидит в тени дерева.

– Привет! А мы тебе покушать принесли! – я поставила на траву рядом с ним корзинку. – Пружинка, помогай!

   Девочка принялась доставать обед.

– Пружинка? – демон изогнул бровь, улыбаясь.

– Из-за чудесных локонов так зову, – села рядом с ним. – Ну, чего не ешь? Из рук Соломеи вкуснее, что ли, было?

– Безопаснее, скорее, – он ухмыльнулся и снял крышечку из теста с чугунка с супом.

– Детка, ты слышала? – поперхнулась я. – Он боится, что мы его отравим?

– Безобразие! – она захихикала.

– Держи, – отец протянул ей вареное яйцо. – Кушай. В соль чуть-чуть макни, так вкуснее будет.

– И сам ешь, – я улыбнулась. – Соломея варила, не я, не переживай.

   Усмехнувшись, Янур взял ложку и принялся за суп.

– А что будет с полем? – обвела его взглядом.

– Засею пшеницей, будет отличный урожай.

– Здорово.

   Вот и хочется чем-то помочь, но чем? Я улыбнулась. Хотя есть у меня одна мысль!

Глава 8. П-пух!

   Накормив мужа, я собрала посуду обратно в корзинку, и мы с Пружинкой отправились в обратный путь.

– Стой, паразит! – раздалось, когда половина пути осталась позади.

– Что там такое? – я обернулась и, приложив ладонь козырьком ко лбу, вгляделась в дорогу.

   Пыль коромыслом, ничего не разобрать! Только топот ног и крики.

– Из-под топота копыт пыль по полю летит, – пробормотала я.

– Там Том! – крикнула малышка, ткнув пальчиком вперед.

– Какая ты глазастая! – я пригляделась.

   Ведь и правда, наш хулиган бежит – да так, словно за ним все гончие псы ада несутся, кусая за пятки!

– Стой! – встала на его пути, он врезался в меня и закружил юлой. – Том, что случилось?

– Они… – пытаясь отдышаться, махнул рукой назад.

   А вон оно что! Я увидела все тех же парней, которые недавно втащили мальчишку в кузню Янура.

– Чем ты опять не угодил Уолтерсону? – со вздохом осведомилась я. – Снова неизгладимую травму нанес его любимому хряку?

– Нет, это личное, – пробормотал он, исподлобья глядя на подбежавших к нам ребят.

– Добрый день, господа, – я улыбнулась им, как ни в чем ни бывало. – Спортом занимаетесь? Похвально! Бег весьма полезен!

– Здрасьте, миледи, – кивнул мне один из парней.

– Не прячься за бабскую юбку, – процедил второй, буравя глазами Тома. – Выйди, разберемся по-мужски!

– А меня просветите, что произошло?

– Не для женских ушей это, – отрезал тот, что был постарше на вид.

– Да не сахарная, не растаю, рассказывайте. Или будете и со мной драться?

– Он обидел нашу сестру, леди Редроуз. – Веско сказал старший. – Она купалась, а он по берегу полз, подглядеть хотел!

– Хорошо, я заметил охальника! – поддакнул второй. – Честь сестры не пострадала!

– Том! – с укором посмотрела на демоненка, лицо которого меняло оттенки будто хамелеон – от пурпурного до мертвенно-синего. – Это правда?

– Неправда! – крикнул он. – Не собирался я подглядывать!

– А чего тогда по берегу ужом полз? – один из Уолтерсонов усмехнулся. – С поличным тебя взяли, нечего изворачиваться!

– Полз, – Том кивнул, едва не плача, – но не подглядывал, памятью матери клянусь!

– Просто не успел! – младший погрозил ему кулаком. – Смотри, будешь к Дженни лезть, наподдаем, землю жрать заставим!

– Ребята, все. Выяснили, как было, давайте по домам, – сказала я, пожалев демоненка. – Честь сестры не оскорблена, идите.

– Повезло тебе с мачехой, – хором ответили Уолтерсоны. – Доброго дня, леди.

   Зыркнув на обидчика, они пошлепали обратно.

– Не собирался подглядывать, честно, – понурившись, пробормотал Том. – Это же Дженни… – он так нежно произнес ее имя, что все стало понятно.

   Вот я глупая ведьма! Едва не расхохоталась в голос. Все ведь просто – ему нравится девочка, а как ответной симпатии добиться, он не знает, маленький еще. Отсюда и хулиганства через край – пробовал в прямом смысле на хряке к своей зазнобе подъехать, не вышло.

– А что на самом деле было? – когда мы зашагали к дому, спросила я. – Что ты на берегу делал? Верю, что не подглядывал. Но что тогда?

– Я… – он шмыгнул носом. – Короче, букетик ей нарвал, даже специально за кувшинкой сплавал, к пруду в развалинах бегал, там они жирнющие. Очень красиво получилось.

– Что же не отдал девочке букет?

– Еще чего! – фыркнул тут же. – Подумает, что я в нее втюрился, надо мной все ржать будут, позорище ведь!

   А, ну да, чего это я, недогадливая мачеха!

– И ты решил…

– Подкинуть ей этот букетик, – со вздохом признался мальчик. – И неизвестно от кого, мне без стыда, и ей, это, приятно. Выждал, когда купаться пошла, пополз к одежде на берегу, чтобы на нее букет положить. И тут эти налетели, как ястребы, братовья ее. Я и дал деру, а то накостыляли бы знатно. За борова им еще торчу.

   И смех, и грех! С трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос. Но нельзя. Мне смешно, а у него трагедия. Ведь это же первая любовь.

– Том влюбился, – пропела Пружинка и захихикала.

– Цыц, мелкая! – демоненок вновь покраснел, как хорошо разваренный рак. – А то за косу дерну!

– А нету кос больше! – она показала ему язык. – Лола уговорила папу разрешить мне носить локоны!

– Том, можно совет? – я посмотрела на него.

– Конечно, миледи.

– Если хочешь привлечь внимание девочки, узнай, что ей нравится, что она любит.

– Это как? – нахмурился, но умные глазищи засияли надеждой.

– Смотри и слушай, все поймешь.

– Да у вас, у женского полу, разве поймешь? – вздохнул с тоской. – Без бутылки не разберешься, как Титькус говорит.

– А ты хотел, чтобы тебе сразу все на блюдечке преподнесли? – я усмехнулась и сорвала по пути травинку. – Ну, если попроще, то путь ты выбрал правильный – с цветами. Но – вызнай, какие у нее любимые, те и подари. Пусть тайком, ладно уж, коли ты такой стеснительный. На окошко положи вечером, только братьям ее не попадись.

– Спасибо, миледи! – просиял демоненок. – Так и сделаю!

– Ты бы набрался храбрости, оделся прилично и пришел бы к ее батюшке.

– З-зачем? – вытаращил глазищи.

– Руку и сердце его дочери попросить, конечно же! – с серьезным выражением лица заявила я, а потом расхохоталась. – Шучу, глупыш! Просто попроси разрешения дружить с Дженни.

– Неее, – Том махнул рукой, тяжело вздохнув. – Он меня поганой метлой погонит со двора! И до самого дома гнать будет! Заодно и папке нажалуется еще!

– С чего ты взял?

– Так ведь они зажиточные, миледи, – мальчик пнул камешек. – А про нас он говорит, что мы нищеброды.

– Не обращай внимания на сплетни, ладно?

– Это не сплетни, – он посмотрел на меня. – Ты же видела, отец сам пашет, в кузне тоже все сам. Плохо все у нас. Мама, пока жива была, наследство каждый месяц получала, то есть, частями его ей выплачивали. На него она и содержала приют для фамильяров. А после ее смерти дед подсуетился и нам эти выплаты перекрыли. Теперь еле-еле концы с концами сводим.

   Вот, значит, как.

– Но папа никогда приют не закроет, мама ведь в него всю душу вложила. Это все, что у него от нее осталось.

– Не все, – я взлохматила его волосы. – Вы еще у него остались, общие дети, в которых ваша мама продолжает жить!

   Я вздрогнула, услышав всхлипы. Посмотрела по сторонам.

– А Пружинка где, Том?

– Вон, ревет! – он ткнул пальцем на обочину, на которой сидела девочка, размазывая слезы по чумазому личику.

– Ну, ты чего? – я села рядом. – Не плачь, зайка!

– Эт-то я, – прошептала она сквозь всхлипы. – Я в-винотаааа! Ч-что мама ум-мерлаааа!

– Ни в чем ты не виновата! – прижала вздрагивающее тельце к себе.

   Какая же она худенькая, надо откармливать срочно!

– Успокойся, золотко, – сама заревела за ней следом. – Ну, маленькая, не плачь.

– Скоро потонем, – Том отвел взгляд, но у самого тоже предательски задрожал подбородок.

– Иди уже сюда, – я притянула его к себе и крепко обняла.

   Поревели вместе, успокоились. Уф, мне это тоже было нужно, много переживательного накопилось в последнее время.

– Так, давай мордашку вытру, – достала платок и протерла щечки Пружинки. – Все, хватит плакать, сидя на обочине, как погорельцы, пойдемте домой!

***

– Вас ожидает гость, – сообщила Сара, едва мы вошли в гостиную.

– Опять Соломея половину окрестных дворян пригласила? – усмехнувшись, осведомилась я. – Тогда вино подавать запрещаю.

– Пришел только лорд Спенсер.

– Это который из них? – наморщила лоб, вспоминая.

– Блондин, у которого сестра Дороти, – подсказала Пружинка.

– А, Хью! Спасибо, крошка. Беги, умойся и сделай кое-что важное, хорошо? Поройся в моих сундуках – если что, скажи Соломее, что я велела, выбери платье, цвет и материал, которые тебе понравятся.

– Зачем?

– Пока секрет, беги, я скоро приду!

   Детские ножки протопали по лестнице, а я отправилась в сад. Хью сидел на качели и мурлыкал песенку.

– Здравствуйте, – подошла к нему.

– Лола, никакого вы, – поморщился и сунул мне большущий букет полевых цветов. – Прогуляемся?

– Спасибо, – понюхала цветы, пахнущие раздольем жаркого дня. – Но лучше на лавочке посидим, находилась за день, ноги гудят.

– Садитесь немедленно! – он почти силой усадил меня на качель. – Редроуз что, заставляет вас пешком ходить? Даже лошадь не выделил? Скареда жуткий!

– Хью, еще одно плохое слово о моем муже, и я вас выгоню, – пригрозила ему. – И букетом вслед запущу.

– Не буду, не буду, – пробурчал недовольно.

– Вот и отлично. В честь чего ты нагрянул в гости, могу полюбопытствовать?

– Может, соскучился, – он начал меня раскачивать.

   Н-да, так себе из него ловелас.

– Напоминаю, что перед тобой замужняя дама.

– Опять не то сказал?

– Именно.

– Прости, но, – подмигнул мне, – я кое-что принес!

– И что же?

– Вот, – вытащил из кармана сюртука конвертик и протянул мне, перестав раскачивать качель.

– Приглашение на бал в честь празднования Дня рождения лорда Тарда, – прочитала я. – Спасибо. Если супруг будет не против…

– Не против чего? – раздалось за моей спиной.

***

   Я обернулась. Надо же, Янур тут! Посреди дня, с чего бы это?

– Лорд Спенсер, а вы к нам зачастили, – он уперся взглядом в Хью, подойдя к нам, и положил руку на одно из веревочных креплений, на которых висела качель.

– Навестил подругу, – вскинулся блондин. – Или вы ей запрещаете с другими общаться?

– Вряд ли леди Редроуз можно что-либо запретить, – ответил демон, попытавшись вырвать качель из рук Спенсера.

– Это уж точно, у нее имеется характер! – Хью дернул многострадальную качель на себя. – Она сама решает, с кем проводить время!

– Сегодня, думаю, она решит уделить несколько часов супругу, а не знакомому, которого едва знает, – Янур вновь дернул за веревку – так, что мне пришлось вцепиться в сидение.

– А может, вы ей так осточертели уже, – подчеркнул блондин, – что общение с нормальными мужчинами станет для девушки глотком свежего воздуха? – и тоже рванул бедную качельку на себя.

– Мальчики, будете так продолжать, – язвительно отметила я, – леди Редроуз упадет с качелей, свернет шею и тогда уж точно никому не достанется.

– Вам пора восвояси, Спенсер, – прорычал Янур, полыхая яростным взглядом.

– А что скажет Лола? – Хью с надеждой посмотрел на меня.

– Муж и жена – одна сатана, – я улыбнулась. – Полагаю, сегодняшний вечер мне надлежит посвятить супругу.

– Он вас не достоин! – выпалил гость и пошагал к калитке.

– Что ты сказал?! – Янур рванул за ним.

– Постой, – я успела схватить его за руку, вскочив.

   Тут же, как и обещала опрометчиво, едва не упала, и ему пришлось прижать меня к себе, помогая бороться с коварной гравитацией.

– Спасибо, – я поморщилась.

– Что?

– Кажется, ногу подвернула.

– Дай посмотрю, – он усадил меня обратно на качель и бережно взял в руки мою ступню. – Ходячая беда! – пальцы погладили лодыжку. – Уже опухает. – Достал платок и перевязал.

– Ты на жену скоро все платки изведешь, – неуклюже пошутила я, чувствуя, как горячие пальцы скользят по голени.

– Такие тонкие ножки, – прошептал демон. – Надо быть осторожнее.

– Буду, – пообещала и попыталась встать.

– Куда? – рыкнул тут же.

– Цветы собрать, – кивнула на рассыпавшийся букет.

– Тебе так дороги цветы от этого белобрысого?

– Они просто красивые, – пожала плечами.

– Сиди, я сам, – он быстро собрал их в охапку и шлепнул ее мне на колени.

   А потом подхватил жену на руки и понес в дом.

– И сама бы дошла! – возмутилась, когда он начал подниматься по лестнице на второй этаж.

– Зная тебя, по пути еще и ногу поломать успела бы, – пробурчал, занес в комнату, посадил на кровать и увидел Пружинку, которая, сидя на полу перед открытым сундуком, перебирала мои наряды. – Это что еще за новости?

– Я ей велела, не злись на пустом месте, – поспешила вмешаться, увидев, что девочка мигом побледнела.

– Зачем? – нахмурился.

– У нас свои девчачьи дела, тебе в них лезть нельзя! – я подмигнула Пружинке. – Зайка, поможешь? Надо букет в воду поставить.

– Конечно, Лолочка! – она просияла, вскочив. – Это папа тебе подарил, да? Мамочка тоже, говорят, полевые цветочки очень любила.

   Подарил не папа. Но зато теперь ясно, почему он так на них недобро косится.

– Сейчас налью водички в вазочку, – девочка подбежала к кувшину на столике.

– Помоги ей, если тебе дороги кувшин и ваза, – шепнула я Януру.

   Тот, усмехнувшись, начал помогать малышке.

– Ррррасказывай, успел? Начистил моррррду этому белобрррысому? – раздалось из воздуха, а потом прозвучало уже хорошо знакомое «п-пух», и на плече демона появился Шушик.

– Так вот кто меня заложил мужу! – протянула я. – Сообщил, значит, Януру, что к его жене гость пожаловал?

– Да мы это, – фамильяр заморгал своими бесстыжими бусинками. – Мы…

– Ну? – уставилась на него. – Отсюда слышу, как скрипят твои извилины. Что придумал?

– Мы про коня! Вот, точно! – Шушик кивнул, довольный собой. – Про Пегаса, Янур его почистить хотел, тот такой замарашка!

   Думаю, в этот момент бедняга Пегас подавился сеном.

– Вот я и спрашиваю, начистил ли он коню морду.

– Хотел начистить, – ответила я со смешком. – Не успел, тот… ускакал в свое стойло.

– Жжжжаль, – фамильярчик вздохнул. – А чего вы тут сидите? Погода – загляденье!

– А разве летучие фамильяры не ночной образ жизни предпочитают вести? – подколола я малыша.

– Я магическое существо, творю, что хочу! – заявил тот.

– Уже поняла. За всеми подглядываю, а потом кое-кому докладываю. Стукачок крылатый!

– Непррррравда! – тот даже подпрыгнул.

– В одном ты прав, – я посмотрела на Янура. – Грех сидеть дома в такую погоду. Может, проведем вечер у озера? И детям понравится, и ты отдохнешь.

– Можно, – он улыбнулся. – Но как же твоя нога?

– А ты на что?

– Тогда давайте собираться!