Читать книгу: «Инспектор Силверстон и знаковое дело», страница 2

Констебль Джейсон Треверс подскочил из кресла, готовый чуть ли не обнять вошедшую даму:

– Просто нет слов, как я благодарен вам, мэм! Это очень, очень кстати, знаете ли!

– Пустяки, – ответила миссис Эвертон, принимаясь за дело, – Сама Сара тоже не допустила бы, чтобы вы умирали тут от жажды. Вы любите покрепче или средне?

– Не очень крепкий, если можно, – ответил Саймон.

– Да уж, главное побольше, – вставил свое слово констебль.

Живо двигаясь по кухне, миссис Эвертон достала из одного ящика гарнитура – кофе, из другого – кофемолку, и, быстро смолов зерна, загрузила порошок в кофемашину.

– Я бывала на этой кухне не меньше, чем на своей, – объясняла она по ходу своих действий, – Сара нуждалась в помощи, когда осталась вдовой. Ей приходилось много работать, а когда Бриджит возвращалась из школы, некому было разогреть ей ланч. Я приходила сюда, чтобы помочь. А на выходных, бывало, Сара отсыпалась за всю неделю, и у нее тоже совсем не было сил готовить…

– Скажите, миссис Эвертон, у Сары не было последнее время второго телефона или еще какого-нибудь гаджета? – спросил Саймон.

– Телефона? – удивленно переспросила миссис Эвертон и повернулась от гарнитура лицом к сыщикам, – Не видала второго. У Сары всегда был только один. Зачем бы ей больше? – и женщина снова отвернулась было к кофемашине, как вдруг подскочила, как могла бы подскочить, увидев на поверхности гарнитура змею. Указывая в скопление милых фото на гарнитуре, миссис Эвертон истошно завопила:

– Мистер Силверстон! Мистер Силверстон, что это?!

Не понимая, что ее так напугало, Саймон просто обнял ее за плечи и усадил в кресло со словами:

– Спокойно, Эмили. Спокойно… Здесь нет ничего страшного… Вот так. Просто расскажите нам, что вы увидели..

Трясясь от волнения, миссис Эвертон снова указала на фото:

– Вот там.. Понимаете, мистер Силверстон. У Сары много лет была картинка…

– Хорошо. Картинка. Какая из них?

– Её нет теперь, понимаете. Там была цитата… Такая, изящным шрифтом написанная цитата из Библии, – тут женщина запнулась. Констебль метнулся к раковине, налил стакан воды и поднес Эмили.

– Цитата. Какая цитата? – продолжил Саймон.

Немного обретя контроль над собой, миссис Эвертон ответила:

– Там было написано: "Грехов моей юности не вспоминай" – это стих из книги Иов, кажется… Цитате было два десятка лет, не меньше. Листок внутри рамки уже пожелтел, края начали осыпаться,– тут она глотнула еще воды, – А сейчас… посмотрите, что вместо нее.

Саймон подошел к стенду с фото и картинками. Единственная цитата из Библии, которую он обнаружил, была выполнена на новеньком белом листе. Она гласила: "Умерший освобожден от греха".

– Вы видели? – с ужасом в голосе спросила Эмили. – Что это значит, мистер Силверстон?

– Это значит, что я не сдержу своего слова, Эмили, – задумчиво ответил Саймон, – Я обещал вам, что завтра вас уже никто ни о чем не спросит. Увы, вам придется явиться к нам в отдел для дачи более подробных показаний…

После того, как кофе было выпито, и Саймон вручил несколько успокоившейся миссис Эвертон повестку для явки завтра в участок, они все вместе покинули дом.

Погода к этому времени изменилась: солнце скрылось за густой серой ватой туч, холодный ветер усилился. Миссис Эвертон, не желая мерзнуть на ветру, попрощалась с полицейскими, пересекла улицу, и, аккуратно обойдя Бьюик, скрылась за массивной дверью, стилизованной под Средневековье стреловидными петлями и декоративными элементами, а констебль нырнул в багажник своей машины и вытащил оттуда прибор для пломбировки. Ковыряясь с установкой пломбы, он попутно высказывал стоявшему рядом Саймону свой взгляд на происшествие:

– Не понимаю, чего тут еще возиться, Грэм. Никаких четких улик, совсем никаких. Подумаешь, был второй гаджет. Что с того? Она могла его потерять или разбить накануне. А дочь и соседка совсем необязательно были в курсе всех ее дел, могли о гаджете и не знать. А цитата… Так тут еще яснее. Покойная скорее всего сама ее и поменяла, прямо перед тем как пойти и наглотаться таблеток. "Умерший освобожден от греха" – по мне, как раз подходяще, чтобы потом и покончить со всем на свете.

Саймон решительно мотнул головой и ветер растрепал его русые кудри:

– Ты не понимаешь, Джей. Миссис Эвертон уверяла нас, что ее соседка была очень верующей женщиной. А раз так, то самоубийство было бы для нее не освобождением от греха, а наоборот, еще одним тяжким грехом. Про гаджет, конечно, мог никто не знать. Но тогда зачем покойница это скрывала и куда он в конце концов девался, вот вопрос? И кроме того, не забудь, что тут могла быть твоя личная халатность.

– Моя халатность?! – констебль выронил из рук пломбу, которую уже было установил как подобает, – Что ты имеешь ввиду, а?

– А то, что пока добропорядочная миссис Четэм внизу якобы вешала пальто, ты не следил за ней. И если она точно знала, где второй телефон, у нее вполне хватило бы времени метнуться в кухню, подхватить его и спрятать в сумочке.

Констебль замялся:

– Так ведь, Грэм… Будь то сцена убийства или еще какой криминал, я бы конечно, не свел с нее глаз… но ведь ничто не предвещало…

– Констебль Треверс, вы должны руководствоваться инструкциями, а не личной оценкой текущей ситуации!

Констебль бросил на Саймона убийственный взгляд и прорычал:

– Есть, сэр!

– Нечего дуться, Джей, – примирительно сказал Саймон, – Просто у нас, возможно, был шанс поймать за руку эту скользкую прихлебательницу герцога Стаутфорда. Ты ведь и сам уже понял, что она что-то скрывает. А мы этот шанс упустили. И теперь карьере этого пустого и никчемного мистера Четэма, увы, вряд ли что-то помешает. Глядишь, он еще и в нижней палате парламента будет заседать.

– Почему ты уверен, что он пустой и никчемный? Ты его даже не видал ни разу.

Саймон равнодушно пожал плечами:

– Кто еще может пресмыкаться перед высокопоставленным самодуром ради карьеры? Но ты прав, Джей, прямых улик сейчас никаких. Вряд ли из этого что-то выйдет… И все же кем я буду, если хотя бы не попытаюсь? Завтра же позвоню нашей прекрасной леди Четэм и назначу ей свидание в участке.

– Кстати, о свиданиях, Грэм, – вкрадчиво начал констебль, – А как у вас дела с Карен?

Вопрос застал инспектора врасплох, и словно туча набежала на его лицо:

– Какое тебе дело до моей личной жизни? – резковато парировал он.

– Нет уж, брат, когда тебя выбирает девушка, за которой пытался ухаживать весь отдел, от сержанта до подполковника, то это уже не совсем твоя личная жизнь. Нам всем интересно знать, как ты обращаешься с даром, упавшим на тебя с неба. Так что давай, выкладывай.

Но Саймон молчал.

– Погоди-ка… А ты ее не бросил случайно? – с какой-то оторопью в голосе вопросил Треверс.

– Что значит бросил?! Мы взрослые люди, и приняли обоюдное решение расстаться – и не глядя на констебля, Саймон сбежал с крыльца дома.

– Нет, Грэм! Скажи, что ты не мог быть таким дураком! – крикнул тот ему вслед, – Эй, куда ты? Ты же пеший сейчас, давай подвезу!

Но Саймон решительно шагал вниз по Торнфорд роуд. Он знал, что Треверс не отстанет с расспросами, на которые он, Саймон, никому не собирается отвечать. Сейчас Треверс проедет мимо, еще раз предложит подвезти, а он, Саймон, откажется. А потом потихоньку вернется и сядет в припаркованный у дома миссис Эвертон Бьюик.

Скрип тормозов раздался слева от Саймона. Констебль опустил левое стекло:

– Брось, Грэм, не дури. Садись давай! Если не хочешь, не буду приставать с вопросами.

– Спасибо, Треверс, я бы воспользовался вашей любезностью, но у меня еще дела тут неподалеку – ответил Саймон.

– Ну как знаешь, – и, подняв оконное стекло, констебль нажал на газ.

Выждав, когда машина констебля скроется за поворотом в конце улицы, Саймон и сам повернул обратно. Как все-таки славно получилось, что Бьюик оказался припаркованным у противоположного дома! Констебль и предположить не мог, что Саймон имеет к этой колымаге какое-либо отношение. "Совать носы в личную жизнь неизбежно будут, но по крайней мере, глумления из-за колымаги удастся избежать" – думал молодой инспектор. Было уже почти 5 часов вечера, а ему предстояли на сегодня еще допросы, поездки, бумаги, экспертизы… Так что, когда около полуночи он вернулся, в свою квартирку на Нанхэд-лейн, он почти уже не помнил об обстоятельствах дела покойной миссис Харрисон.

Глава 2. Вердикт коронера

Одна из немногих вещей в этом мире, в которой можно быть точно уверенным, это то, что утром встанет солнце. Ну или по крайней мере тучи станут светлее… Когда Саймон отдернул клетчатую бело-розовую штору своей гостиной, вороны, сидевшие на развесистом клене напротив окна, взлетели, громко хлопая крыльями. Сегодня погода решила вести себя в согласии с календарем: дул пронизывающий ветер, и с залитого свинцом неба срывалась ледяная дробь. Термометра Саймон не имел, но приоткрыв окно, оценил температуру около -5º С. В таком случае понадобится твидовое пальто, конечно… Набегу глотнув кофе, Саймон извлек из платяного шкафа пальто, нацепил его, не застегивая, и унесся из квартиры, взметая за собой небольшое завихрение из разбросанных по винно-красному дивану и по небольшому стеклянному столику газет и бумаг. Ряд самодельных деревянных фигурок (резьба по дереву составляла хобби Саймона) привычно смотрела с маленьких полочек вслед своему суматошному хозяину.

Саймону почему-то казалось, что сейчас, выйдя из парадного подъезда, он увидит "Субару" на своем парковочном месте… Может, Бьюик ему лишь приснился? Разве может такое быть правдой? Увы… Именно синий Бьюик стоял на парковке, ожидая, чем может быть полезен инспектору Силверстону.

Саймон остановился перед авто-старичком. Мелкая изморозь с едва слышным шорохом отскакивала от синей крыши. Что ж, просто надо выдержать еще один день… А потом, может быть, еще один. Саймон открыл машину и плюхнулся на холодное кожаное сидение. И как можно успешно работать, когда уже с самого начала дня настроение омрачено противной погодой и неблагоприятными житейскими обстоятельствами? Но как только Саймон включил мобильник, слабый писк СМС возвестил об одном пропущенном вызове, потом еще об одном… "Дела задвигались", – как говорит Уолли. Чтобы не досаждали звонками, когда он будет за рулем, Саймон перезвонил по обоим вызовам. Первым был Макс, но он также не взял трубку. Ничего, все равно сейчас встретится в отделении. Второй вызов был от знакомого судебно-медицинского эксперта, Мэри Брексли.

– Хай, Грэм! – раздался в трубке голос Мэри, – Как поживаешь?

– Спасибо, дорогуша. Я поживаю, и это уже хорошо, как ты знаешь, – глумливо ответил Саймон, – А ты, наверное, хочешь мне что-то сообщить о тех, кому повезло меньше, чем нам с тобой?

– Точно, приятель. Некая миссис Сара Джессика Харрисон – твоя клиентка, верно?

Саймон вдруг ясно вспомнил все, произошедшее вчера.

– Да, дорогуша, ты не ошиблась. И что у нас там?

– Отравление бромизовалом. Не сказать, чтобы какой-то исключительный случай. В то же время, не так уж часто используют препарат, которого надо разводить 50 таблеток на стакан для получения эффекта… Никто не хочет затрудняться даже в последнем деле, предпочитают достать какой-нибудь цианид, которого достаточно 2 капли… Но тут кое-что странно, Грэм. При той концентрации, какая есть в стакане, раствор довольно быстро всасывается в кровь и начинает делать свое дело, так что человек умирает еще даже до того, как раствор полностью уйдет из желудка. То есть, в желудке должна, по идее, остаться часть раствора, или хотя бы его следы. Но их там нет.

– Что это значит? – насторожился Саймон.

– Это значит, что вряд ли она его пила. Хотя явно пыталась, в ротовой полости бромизовал обнаружен. Я бы подумала, что в конце концов препарат был введен внутривенно, но, во-первых, на теле я не нашла следа от укола, а во-вторых, она сама не смогла бы довести это до конца. Отрава быстро разносится кровотоком, и, скорее всего, она не успела бы ввести себе весь шприц.

– Обязательно зафиксируй это в заключении.

– Само собой. И тут кое-что еще, Грэм. На правом запястье кровоподтек, полученный покойной незадолго до смерти, по крайней мере в тот же день. Точно не скажу, но ощущение, что кто-то крепко держал ее руку.

Саймон искренне удивился. При том, что он чутьем сыщика ясно ощущал, что дело тут не чисто, явных следов насилия он найти не ожидал. И в самом деле, из подозреваемых у него пока только дочь покойной, но как-то сложно представить миссис Четэм хватающей мать за руку до синяка… Не ее это метод, вот уж точно.

– Так, Мэри. Следы борьбы? Что под ногтями?

– Больше никаких синяков. А вот ногти… Они грубо острижены прямо под основание. Очень странно.

– Давай все подробности, Мэри, – напряженно сказал Саймон.

– Видишь ли, у нее ухоженные пальцы, на ногтях лаковое покрытие, нанесенное явно незадолго до смерти, так как на лаке почти нет трещин. И тут вдруг края ногтей грубо срезаны, да скорее даже не срезаны, а словно будто обкусаны каким-то инструментом.

– Что еще, Мэри?

– Увы, это все, что мне удалось извлечь.

– Когда можно будет показать тело кое-кому из свидетелей?

– С 10 утра до 5 дня в любое время, подходите. Ну, будь здоров, дорогой, а меня ожидают еще пяток таких как твоя миссис Харрисон.

Мэри положила трубку, а Саймон задумчиво откинулся на спинку сиденья. Что это все может значить? С какой стороны из безоблачной жизни почтенной миссис Харрисон мог вылезти явный криминал? И хватит ли коронеру доказательств для возбуждения дела? Что ж, такие случаи, когда на весах важно каждое перышко, во многом зависят личности коронера, который будет проводить дознание…

Саймон завел машину и по дороге в отделение думал только о том, где ему стоит припарковаться, чтобы не попасть в поле зрения коллег, которые с утра все находятся в отделении. Наконец, он принял решение оставить машину на другой улице и примерно пять минут пройтись пешком до места работы. Освеженный короткой прогулкой по холоду, он появился на пороге отделения во вполне удовлетворительном настроении. Первым, кто попался на пути Саймона, снова стал Ронни Шорт. Он стоял с кружкой кофе в руках прямо на входе в отделение полиции "Стайнмор-департмент", где они совместно работали, и при виде Саймона сразу бросил болтовню с сержантом Мечемом.

– Привет, Грэм! Ну как ты? – начал он каким-то подозрительно елейным тоном.

– Спасибо, отлично! – ответил Саймон слегка настороженно.

– Вот как? А мы думали, у тебя большие проблемы, старина.

– Не дождетесь, – сказал Саймон, снимая тяжелое серое пальто из твида и вешая его на неровный крючок рядом со своим рабочим столом.

– Ну как же, брат. Не каждому удается ограбить Британский музей и выйти сухим из воды, – громко сказанные слова Ронни потонули в еще более громогласном хохоте пяти здоровых мужских глоток.

Саймон похолодел внутри. Самые серьезные удары – это удары неожиданные. И где только они могли увидеть злосчастный Бьюик? Да какая уже разница… Сейчас важно не оправдываться, не реагировать бурно на их глумление. Но и полное молчание тоже недопустимо.

– Не понимаю, что тут такого забавного, – строгим тоном произнес Саймон, как только утихли последие смешки, – Если человек был лишен выбора, как можно насмехаться над тем, что он получил? Мне, например, не приходит в голову смеяться над горбатым носом сержанта Мечема или дразнить инспектора Шорта толстяком и коротышкой.

Ронни Шорт вразвалочку подошел к Саймону и хлопнул по плечу:

– Не обижайся, дружище. Ты ведь понимаешь, мы не со зла. Ты просто дал нам хороший повод немного снять стресс и расслабиться, так ведь? И в этом нет ничего плохого. Как в общем-то и в твоей колымаге. На самом деле, она очень подчеркивает твою индивидуальность.

При последней фразе остальные коллеги снова прыснули от смеха.

– В отсутствие старшего инспектора Берксона вынужден напомнить всем вам, что вы приходите сюда, как ни странно, работать, а вовсе не снимать стресс или вести увеселительные беседы. Инспектор Триксвелл, доложите о выполнении поручения по дела Би-Кей-Молл.

Одно упоминание об Уолли сразу несколько понизило градус веселья. Уж будь он здесь, не пришло бы в голову Ронни устраивать открытую клоунаду. Уолли, полицейский старой школы и большого жизненного опыта, держал все на своих местах и фривольности не допускал ни при каких обстоятельствах.

– До охранника не удалось дозвониться. Судя по всему, он сменил номер. Также, по адресу, который он сообщил при устройстве на работу, он не проживает, – чуть наигранно отрапортовал Макс Триксвелл.

– Объявили в розыск?

– Да, сэр!

– Когда?

– Вчера около 3-х часов дня, сэр!

– Отлично. Занимайтесь текущими делами.

– Есть, сэр!

Макс развернулся как на плацу, и, сопровождаемый улыбками Ронни и трех сержантов, чеканным шагом направился к своему столу.

– У остальных нет работы? – спросил Саймон с некоторым вызовом в интонации.

В отличие от Макса и Ронни, Саймон, помимо звания инспектора, имел еще и должность заместителя старшего инспектора. То есть, в отсутствие Уолли, распоряжения в департаменте отдавал он. Компания разошлась по своим рабочим столам. Наконец-то можно было погрузиться, собственно, в работу. Прежде всего Саймон набрал номер миссис Эвертон и напомнил ей, что ждет ее в департаменте примерно к полудню, а также спросил номер Бриджит Четэм. Миссис Эвертон ответила, что обязательно будет к назначенному времени и продиктовала номер Бриджит. Теперь предстояла задачка посложнее.

– Алло, миссис Четэм? Это инспектор Силверстон. Будьте так добры подъехать в отделение сегодня в любое время до 5 часов вечера. Не можете? Видите ли, я вам не предлагаю какую-то коммерческую услугу , а требую от вас оказать содействие в расследовании обстоятельств смерти человека, вашей матери, кстати. Да, с адвокатом, если хотите. Дежурному на входе назовете мое имя.

Бросив трубку, Саймон пару минут не мог избавиться от приступа гадливости. Не даром прилизанная блондинка не понравилась ему с первого взгляда. Нет, не то чтобы он не видал людей похуже. Видал, конечно. Но почти неприкрытое равнодушие в отношении смерти ближайшей родственницы просто не могло не коробить. Интересно, какого адвоката она сюда притащит? Должно быть, из тех наглых, слащаво улыбающихся типов, которые на каждый вопрос инспектора способны тут же привести закон, пяток поправок, и не менее дюжины толкований, позволяющих этот вопрос игнорировать. Как детектив, Саймон вообще был самого невыгодного мнения об адвокатах. "Большинство из них – просто узаконенные бандиты", – с раздражением думал Саймон, тут же вспомнив дело Грэга Нортона, ограбившего пять сельских магазинов с убийством двух человек, пока его не поймали, и отделавшегося за все это всего лишь семью годами тюрьмы благодаря ушлому адвокатику, доказавшему "непреднамеренность" обоих убийств. А отсидел Нортон и того меньше, всего пять лет, выйдя досрочно за примерное поведение. Пожил на воле, правда, тоже недолго, так как принялся распространять наркотики и снова был пойман. Тогда уж ему пришлось похуже, но все равно проклятое адвокатское племя и тут помогло ему увернуться от части давно уже залуженных кар…

– Эй, Грэм! – вывел Саймона из забытья Макс Триксвелл, – Только что пришла сводка, взгляни-ка!

На стол Саймона сначала легла тень Макса, а потом – напечатанная оперативная сводка.

– Не зря мы нашего охранника в розыск объявили! Сегодня утром его заметили в одном пансионе на Элмс Кресент, так глянь, что он там устроил! – и Макс остался стоять рядом в ожидании, пока Саймон прочтет.

– Оказал вооруженное сопротивление… – бормотал Саймон, читая – Задержать не удалось… Да что ж это, Макс! – взорвался он неожиданно, – Как он мог уйти от дюжины полицейских? Куда смотрели эти раззявы?! Они его могли дважды окружить, а вместо этого позволили спокойно прогуляться до машины! И неужели хотя бы колеса прострелить не могли?

– Ну, простреливать колеса – это по твоей части, – льстиво заявил Макс, – И вообще, наше отделение никогда так не лопухнулось бы, как какой-то там "Мейворд-департмент".

– Точно! Теперь, если особо опасный забредет на территорию нашего отделения, я пошлю тебя с одним свистком в качестве оружия, и негодяю крышка, – глумливо сказал Саймон.

– Но есть и достижения, – продолжал Макс, словно не заметив последнего выпада в свой адрес, – Мы имеем его настоящее имя.

Феликс Ратаковски, 38-ми лет, из семьи польских мигрантов, многочисленные приводы в полицию за драки и дебоши… Хм, странно, а вот инцидентов с оружием ранее никаких…

– В рапорте отмечено, что, по мнению участвовавших в задержании, у него есть боевой опыт.

– Армия? Проверяли?

– Пока нет, но выясним.

– Давай, успехов тебе!

Саймон поднялся из-за стола и потянул с вешалки твидовое пальто. Но Макс по-прежнему не двигался с места.

– Что-то еще? – спросил Саймон, уходя и оглядываясь через плечо.

– Только один вопрос.

– Давай.

– Это правда, насчет тебя и Карен?

На долю секунды Саймон замер. Да что им всем надо?! Следят, на какой машине ездишь, с какой девушкой встречаешься… Жизнь, как в аквариуме! Вот он, Саймон, вообще никогда не сует нос в их дела, а их носы, похоже, в его делах навсегда застряли…

– Инспектор Триксвелл, займитесь своими обязанностями! – бросил Саймон уже в дверях.

– Просто "да" или "нет", Грэм! – на этот раз в голосе Триксвелла прозвучали какие-то новые, незнакомые нотки, похожие на нотки мольбы. Удивленный Саймон обернулся и смерил взглядом худощавую фигуру коллеги. На лице инспектора Макса Триксвелла Саймону доводилось видеть много разных выражений, но вот это, нечто похожее на отчаяние – это впервые…

– Если хочешь знать, она свободна, – тоном ниже обычного произнес Саймон и вышел из отдела.

Когда Саймон подходил к своей колымаге, вид ее, как ни странно, уже не вызвал былого отторжения. Наоборот, почудилось в ней что-то совсем привычное, даже родное. Плюхнувшись в холодное сиденье, Саймон хотел было уже завести мотор, но вдруг всплыла в памяти последняя сцена в отделении, и рука его как-то сама оставила ключ зажигания… Саймон откинулся на спинку сиденья и молча смотрел, как порыв ветра несет по серому асфальту ярко-оранжевую упаковку из-под чипсов.. Ах, Карен! Быть бы только ему поумнее год назад…

…Карен Старкс появилась в отделе полиции Стайнмор-департмент около полутора лет назад, на должности статистки. Старая статистка миссис Крэмпхем, проработавшая в отделе лет сорок, должна была вскоре уйти на пенсию, и пока она этого еще не сделала, подполковник Гроссли принял решение подыскать молодого специалиста, которого опытная миссис Крэмпхем могла бы обучить всем тонкостям работы статистом именно в отделении полиции.

Выпускница колледжа мисс Старкс была второй или третьей кандидаткой на это место, и хотя миссис Крэмпхем не выразила особенного восторга в ее отношении, подполковник Гроссли, также участвовавший в собеседовании, кандидатуру Карен немедленно утвердил. И само собой, в первый же день ее работы, как только разнесся слух, что в отделение приняли новую молоденькую статистку, личный состав мужского пола начал искать причины заглянуть в кабинет статистов. Первому это удалось Ронни.

– Эй, ребята! – ворвался он в общий холл, – Почему вы не отговорили меня жениться три года назад?! Нет, вы ее видели? Я думал, такие куколки только в модельных агентствах работают, а тут, глядишь, и нам, грешным, перепало!

После этих слов полисмены начали заходить в кабинет статистов и вовсе уж без повода, к неописуемому неудовольствию миссис Крэмпхем. Пожалуй, только Саймон тогда проигнорировал сказания о чудной красавице, которая ныне в кабинете статистики бодро выстукивает изящными пальчиками по клавиатуре, занося в архив достижения отдела.

Карен, стройная блондинка ростом около 180 см, с натурально вьющимися локонами и огромными зелеными глазами, и в самом деле могла околдовать с первого взгляда. Помимо эффектной внешности было что-то в ее манерах простое и вместе с тем неуловимо женственное, что зачастую заставляет кавалеров толпами приходить под одно и то же окно и сражаться за каждый взор красавицы в свой адрес. И конечно, оказавшись на такой благодатной почве, как полицейский участок, красота Карен пожинала щедрые плоды. Для начала младший офицерский состав, который практически весь был холост, сделал Карен предложение встречаться. Но увы, интереса у красавицы эти предложения не вызвали. После этого в бой пошел Макс Триксвелл, и хотя сначала его знаки внимания были приняты благосклонно, однако же надеждам его не суждено было прожить долго. Когда весь офицерский состав заметил, что сам подполковник Гроссли заглядывает в кабинет статистики чаще чем обычно (а обычно он появлялся там, пожалуй, только для того, чтобы вручить миссис Крэмпхем ежегодную премию), Макс Триксвелл понял, что, перебегая дорогу шефу, он оказывается в неловком положении, и вынужден был отступить. В тот момент все уже были готовы счесть Карен корыстной хищницей, как вдруг сама миссис Крэмпхем по секрету сообщила жене старшего инспектора полиции Уолтера Берксона, с которой она много лет дружила, что она, миссис Крэмпхем, случайно оказалась свидетельницей сцены предложения руки и сердца, сделанного подполковником Гроссли младшей статистке отдела мисс Старкс. Увы, подполковник получил отказ. Пару недель весь Стайнмор-департмент не знал что и думать. Не то, чтобы всех удивляло, что кокетка 22-х лет отвергла 45-летнего солидного мужчину с хорошим заработком и положением. Непонятно было другое: чего же ей надо? Молодых мальчиков она отбрила, на инспектора средних лет не позарилась, на весьма солидного мужчину – тоже. Никто не знал, как все это понимать, кроме только Саймона, которому мисс Старкс уже неоднократно к тому времени посылала милые открытки романтического содержания.

Саймон имел случай познакомиться с Карен примерно через месяц после ее появления в отделе, когда он принес пачку закрытых дел в кабинет статистов. По привычке он обратился к миссис Крэмпхем, но та только молча кивнула на соседний стол, за которым сидела весьма симпатичная особа, с интересом разглядывавшая Саймона.

– Так это вы инспектор Силверстон? – Карен уперла локоток в стол и кокетливо опустила подбородок на изящно согнутую кисть, – Я наслышана о ваших недавних подвигах.

Как раз накануне состоялась погоня, во время которой Саймон метко прострелил колеса машины с удиравшими бандитами. Собственно, одно из пачки дел в руках Саймона как раз это и было. Саймон слегка смущенно ответил:

– Пустяки, это всего лишь будни полицейского.

– Вы так считаете? – ответила девушка, принимая папки с делами, – А по-моему, вы просто герой! – и, глядя прямо в лицо Саймону, она улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок. Саймон пробормотал нечто невразумительное и ретировался.

Он счел Карен очень милой и вполне понимал тот ажиотаж, который устроили вокруг нее все его коллеги. Однако же, присоединиться к этому ажиотажу ему и в голову не пришло, и, когда в незапертом верхнем ящике его стола вдруг обнаружилась открытка в романтическом стиле и с содержанием типа: "Вы так давно не заходили… а ведь нам наверняка есть что сказать друг другу", Саймон удивился и понятия не имел, как на это реагировать. В конце концов, он пошел по самому легкому пути – сделал вид, что ничего не получал. Тогда Карен подловила его на парковке. Нет, она вовсе не была навязчивой, просто ясно дала понять, что заинтересована в отношениях с Саймоном. Но и тут он еще не мог решить, что ему правильно предпринять.

С одной стороны, Карен нравилась ему, и все же что-то в глубине его сердца неясно маячило: "Брось, это не твое!" Он раздумывал, как поступить, а тем временем в его столе регулярно появлялись открытки, напоминающие, что красавица по-прежнему интересуется и скучает без него. И вот, когда Саймон уже решился было объяснить с девушке, что, увы, ее чувства отнюдь не взаимны, одна из компрометирующих открыточек попала в лапы бесцеремонного Ронни Шорта, который в отсутствие Саймона залез в ящик его стола за дыроколом. Надо отдать должное Ронни, на этот раз он не раструбил сенсационную новость, а улучил момент, когда они с Саймоном остались в холле с глазу на глаз.

– Ну, брат, с тебя причитается, – обратился он к Саймону, подмигивая, – Ведь таков старый обычай, победитель угощает всех, чтобы немного утешить проигравших, а?

У Саймона перехватило дух. В долю секунды он сообразил, о чем это Ронни. Должно быть, он как-то пронюхал, и что же теперь будет…

– Что за чушь ты мелешь, – начал он было с невозмутимым видом. Тут же перед самым его носом оказалась открытка с диковинным дворцом и томной красавицей в окне.

– "Надеюсь на ответ" – с придыханием прочел Ронни, – Каково, а?! Ну ты нахал, Грэм! Когда ребята бьются хотя бы за лишний взгляд, ты нос воротишь, что ли?! Да что с тобой?

Саймон заметно помрачнел. Но несмотря на прескверное настроение, он все же попытался взять себя в руки и порассуждать с Ронни спокойно:

– Видишь ли, если даже вы все от девушки в восторге, это не значит, что я тоже обязан быть от нее в восторге … – начал он, но Ронни тут же перебил:

– Брось, Грэм, кому ты собрался читать свои лекции! Тут нет таких дураков, которые на них купятся. И уж извини, но ребята должны знать. Чтоб им не питать ложных надежд. А тебе советую – очень советую – не будь дураком, иди к ней прямо сейчас, вместе с рукой, сердцем, и чем там еще полагается, – и снова подмигнув, упитанный Ронни важно уплыл из холла в коридор.

Саймон почувствовал себя загнанным в угол. Бесцельно гоняя карандашом сломанную скрепку по всей поверхности своего стола, он пытался собраться с мыслями и проанализировать положение. С одной стороны – весь мужской личный состав отделения, который как только не обсмакует его отказ девушке всеобщей мечты, с другой – та самая девушка, которая, надо признать, весьма симпатична, и он, Саймон, сам до конца не понимает, как объяснить то, что в его сердце не зародилось к ней должного интереса. Нет, конечно, он мог бы героически отбиваться и от коллег, и от Карен, но собственно, к чему такая борьба? В конце концов, может все правы, а он чего-то не понимает? Но все-таки, непонятно, чего она прицепилась к нему, когда у нее десятки других, более доступных вариантов?! Хотя, может быть, он просто не дал ей должного шанса произвести на него впечатление? Не следовало ли ему быть повнимательнее к столь милой особе, как Карен? То одни, то другие чувства захлестывали Саймона, масса вопросов роилась в его голове, когда вдруг в проеме двери вновь нарисовался кругловатый силуэт. Ронни с порога озарил Саймона улыбкой: