Читать книгу: «Путеводная звезда», страница 4

Глава 6

Жизнь любит нагнетать мрак для того,

чтобы потом ярче блеснуть своей светлой стороной.

Пауло Коэльо «Одиннадцать минут»

Он стоял на скалистом утесе, протянув ко мне руки, тем самым давая понять, что ждет меня. Разъяренный бушующий океан волнами долбил о скалу так, что с нее летели камни. Я пробиралась к нему сквозь густую чащу тропического леса. Колючие кустарники, названия которых я не знала, да и сами их не видела раньше, больно кололи мои ноги. Какие-то причудливые насекомые назойливо жужжали, то и дело залетая мне в глаза и уши, некоторые даже кусали.

С каждым шагом силы покидали меня. Все, о чем я мечтала в этот момент, – поскорее оказаться в его объятиях. Собирая остатки сил, раздвигая тернистые ветки, я решительно сделала шаг. Я не сдамся: он там и ждет меня. Одна из веток рассекла мне щеку. Почувствовав острую боль, я расплакалась, но продолжила путь. Кровь смешалась с солеными слезами. Наконец, я выбралась из леса, но то был последний рывок. Совершенно измотанная, я споткнулась и упала. Какая-то неведомая сила помогла мне подняться. Она буквально витала в воздухе, меняя его структуру.

На расстоянии вытянутой руки я пыталась разглядеть черты его лица. Но все вокруг залило ярким светом, ослепившем меня. Так странно, солнца не видно на горизонте. Почему же тогда так ярко вокруг? Закрывая лицо руками, подошла ближе, обессилевшая, положила голову ему на грудь. Он провел рукой по моей щеке. Рана затянулась, боль ушла. Кто же он такой? Греясь в лучах его любви и принятия, я гадала, какого же цвета его глаза, при этом чувствуя невероятное родство с ним, как будто я всегда знала его, подобно тому, как младенец, еще не родившийся, знает свою мать.

Откуда-то издалека доносилось пение. Нежный женский голос напевал знакомую французскую песню. Голос становился все громче. Я проснулась.

Утреннее солнце залило комнату и светило мне прямо в глаза. Я забыла закрыть шторы. Да что там шторы, я даже не помню, как заснула. Вставая с постели, я опрокинула кружку. Наверное, все дело в чае, что заварила чокнутая тайка.

Снизу доносилось пение.

***

Пение было прекрасным, французский – отчетливым, обладательница голоса хорошо знала язык. Интересно, кто она?

Я открыла дверь, и в нос ударил соблазнительный запах пряного чая и чего-то сладкого. Урчанием желудок напомнил мне, что я не ужинала. Завороженная пением и ароматами, я на цыпочках отправилась искать их источник. Спустившись по лестнице в гостиную, я спряталась за колонну рядом с мягким диваном, внимательно наблюдая за тем, что происходит на смежной с гостиной кухней.

У плиты стояла молодая женщина. Такая худенькая, словно вот-вот сломается. Тончайшая талия, плоская, как у мальчика, грудь, острые локти, даже колени, казалось, у нее острые. Но все ее углы прекрасно сглаживало нежно-розовое струящееся платье, колыхавшееся, когда женщина танцевала в ритм своему пению.

Нет, она не стояла у плиты, она буквально порхала. Все ее движения были плавными и грациозными, а ее костлявые бедра, ожив в ритме танца, даже выглядели соблазнительными. Решив покинуть укрытие и рассмотреть ее ближе, я выбралась из-за колонны, наткнувшись при этом на тумбочку, с которой с грохотом полетела статуэтка Будды. Женщина провернулась. Рукой она убрала короткие светлые тонкие волосы за уши, ее острый длинный нос нацелился прямо на меня. Тонкие, словно их вообще нет, губы растянулись в улыбке, обнажив идеально белые ровные зубы. Если бы остановить мгновение, то можно было бы смело сказать, что молодая женщина совершенно не красива, даже привлекательной ее трудно назвать, но, когда картинка оживает, от нее невозможно оторвать взгляд. Самое чарующее – это зеленые глаза, которые переливаются всеми оттенками моря.

– Лана, ты уже проснулась? Антонио сказал, что тебе не по вкусу местная кухня, и я решила побаловать тебя сырниками. А еще я знаю, что ты простудилась. Приготовила тебе чай с местными специями, он быстро поставит тебя на ноги.

– Спасибо вам за заботу, – в полном недоумении ответила я.

– Давай на «ты», пожалуйста, – ласково предложила она.

– Давай. Но кто ты? И где Антонио? – спросила я.

Она вытерла руки о полотенце, затем подошла ко мне и приветливо протянула ладонь.

– Он разве не сообщил, что я приеду? Я Люси, жена Антонио. Он был вынужден срочно улететь, но скоро вернется.

– Жена? – я аж села на спинку дивана от удивления, потом вновь встала.

– Что-то не так? – она продолжала улыбаться.

– Антонио совсем не похож на женатого человека, – недовольно буркнула я. – И о тебе и словом не обмолвился.

– Тем не менее, он женат, – все так же ласково ответила Люси.

– Хм… но как ты это терпишь? Он же флиртует напропалую! Сказать честно, и со мной он флиртовал. Если бы я знала, то осекла бы его сразу. Женатики – табу, это первое правило, все еще помню, как мама…

– Твой отец ушел из семьи? – она коснулась моей руки.

– Не важно, речь не об этом, – ощетинившись, я отдернула руку. – Как ты это терпишь?

– Что ты! Терпеть кого-то – это невыносимо. А я всего лишь принимаю эту его особенность. Идеальных мужчин не бывает. Да и женщины часто принимают флирт Антонио за чистую монету. Не хотелось бы, чтобы он поставил тебя в неловкое положение. Мы долгое время жили во Франции, там все с друг другом флиртуют, и это абсолютно нормально. Вот и Антонио насквозь пропитался знаменитым французским флиртом, он без этого просто не может. Для французов флиртовать – как дышать.

Одна моя бровь от удивления и непонимания поползла вверх.

– Но это же как ходить по тонкому лезвию! А если он…

– Если он уйдет? Я не боюсь этого. Страх разрушает женщину, забирает энергию. Если он перейдет черту, я сама просто уйду, а он никогда этого не допустит.

«Вот тебе и волшебная таблетка по имени Антонио», – подумала я. – «И как мне возвращать Илью? Мне срочно нужен мужчина».

– Да и женщине не нужен мужчина, чтобы быть счастливой, – продолжила Люси. – А вот завтрак вполне может осчастливить. Пойдем к столу, пока все не остыло.

– Надеюсь, завтрак готовила не Пхонпан?

Люси засмеялась.

– Пхонпан уехала с Антонио. Завтрак готовила я.

Я села за резной деревянный стол, на котором меня ожидало большое белое блюдо с тремя сырниками в центре. От их изумительного аромата у меня сразу потекли слюнки. Сырники не просто лежали на тарелке, они были идеально выложены, слово скульптура искусного художника. Сверху они были политы соусом с кусочками фруктов, слегка присыпаны сахарной пудрой и украшены шоколадным топингом. Всю эту композицию украшала веточка мяты. Я сразу вспомнила, как готовила сырники с телефоном у уха, решая важные рабочие вопросы. Один подгорел, другой развалился. Все это дело я попыталась замаскировать сахарной пудрой, но получилась так себе картина. Илья, конечно, все слопал. Хотя, когда ты голоден, можно съесть и не такое.

Я с жадностью набросилась на сырники. Пока Люси доедала первый, моя рука тянулась уже к третьему. Люси с наслаждением пережевывала каждый кусочек, полностью погрузившись в это занятие, словно здесь и сейчас есть только она и этот изумительный сырник. Закончив со своей прекрасной трапезой, она обратилась ко мне.

– Лана, сразу после завтрака у меня семинары, и это на весь день, но я уверена, ты не заскучаешь, – элегантно вытирая губы салфеткой, сообщила она.

– Все в порядке, я большая девочка, – все еще жуя сырник, ответила я.

Она посмотрела на меня своими сверкающими глазами.

– Чем займешься?

Я убрала за ухо выбившуюся прядь непокорных волос. Вчера я уснула прямо с мокрой головой, и теперь на голове красовалось подобие гнезда. Да и бесконечно выпрямлять волосы в условиях высочайшей влажности просто безрассудно, тем более делалось это для Ильи, его поблизости нет, следовательно, в отпуске быть мне кудрявой.

– Буду обдумывать план побега, – ответила я.

– Откуда же ты собралась бежать? – удивилась Люси.

– С острова, – ответила я.

Люси звонко рассмеялась.

– Неужто тебя силой сюда привезли?

– Какая ты догадливая, – я состроила ей недовольную гримасу. Люси изрядно меня раздражала.

– Ты не похожа на человека, которого можно силой куда-то увезти. Боюсь, того, кто попытался, искусала бы, и очень больно.

– Жестокая манипуляция моего босса, его женушка – подруга твоего мужа. Они сговорились и сослали меня сюда. Будь они неладны, – выругалась я. – Как раз в том момент, когда мне нужно быть в Питере, а еще лучше – в Москве.

– Тоскуешь по мужчине, – улыбнулась Люси.

– У меня что, на лбу написано?

– Нет, просто я хорошо знаю женщин. И хорошо чувствую женскую тоску. А о чем тоскуют женщины? Конечно, о мужчинах. Только вот мужчина создает еще больше проблем, если не обрести гармонию и целостность. Сходи в ресторан или в SPA, побалуй себя, а завтра я обещаю тебе незабываемый день.

– Антонио так же говорил, – ехидно заметила я.

– А ты мне нравишься! Думаю, мы подружимся, – весело заявила Люси.

– Сомневаюсь. У меня одна-единственная подруга, и та, не знаю, как меня терпит, да еще вчера я имела виды на твоего мужа. Такое себе начало для дружбы, – я натянула улыбку.

– Тем интереснее, – произнеся это, Люси подмигнула мне, а затем коснулась моего плеча. Тепло растеклось по моему телу, напомнив о любимых бабушкиных руках. Ее прикосновения были такие же теплые и успокаивающие.

***

Я последовала совету Люси и отправилась в SPA-салон. Несмотря на весь антураж – аромат жасмина, свечи, расслабляющую музыку и умелые тайские руки, бесконечный рой жужжащих в моей голове мыслей не давал мне в полной мере насладиться массажем.

После я поплавала в бассейне, затем съела добрую порцию креветок с чесноком, которую заказала из местного ресторана. Что бы я ни делала, одиночество продолжало меня душить. Я вроде дышу, ем, существую, но при этом меня нет. Я лежала на шезлонге у бассейна и пялилась вверх. От знойного солнца меня укрывало раскидистое цветущее дерево. Именно его я усердно разглядывала – то считала яркие соцветия, то искала различия между ними. Добравшись в счете до десяти, я снова и снова сбивалась, возвращаясь к мыслям об Илье. Казалось, я схожу с ума. Всеми силами я заставляла себя не думать о нем, но в моем воображении то и дело всплывал его образ рядом с молоденькой блондинкой. Я перебрала уже сотни стратегий, но ни одна из них не годится. Желание позвонить Илье жгло меня изнутри. Телефон предательски молчал. Лиза права. Позвонив, я совершу ошибку и могу потерять его навсегда. Нет, нужно вызвать в нем ревность. Но кто поможет осуществить мой замысел?

Я набрала номер Нины, своей помощницы. Если Илье звонить нельзя, то попробую хоть отвлечься работой. Но то, что я услышала от Нины, повергло меня в шок. На мою просьбу «выслать мне отчеты», она с трепетом и смущением ответила, что шеф строго-настрого запретил не то что посвящать меня в дела, но и отвечать на мои звонки. И сейчас, разговаривая со мной, она рискует быть уволенной. В гневе я кинула трубку, даже не попрощавшись. Телефон завибрировал. Звонила мама по видеосвязи.

– Привет, мам.

Она улыбнулась своей шикарной улыбкой, которая досталась и по наследству мне вместе с пухлыми губами и голубыми глазами.

– Привет, дорогая. Как ты?

– Я же в отпуске, мам. Конечно, прекрасно.

Улыбка покинула ее лицо, но глаза были полны тепла.

– Не пытайся меня обмануть. Ты с детства терпеть не можешь тюлений отдых. Дорогая, я все знаю. Мне позвонила Лиза, когда не смогла дозвониться до тебя. Ты рассталась с Ильей. Почему ты мне не сказала?

Я попыталась нацепить на лицо улыбку, но, подозреваю, получилась лишь гримаса.

– Я не хотела тебя расстраивать. Все хорошо, мам. Я большая девочка, справлюсь.

– Разве ты можешь меня расстроить? Все образуется, – уверенно сказала она. В ее голосе звучало искреннее сочувствие и понимание.

– Я знаю, мам. Как у тебя дела?

Она бросила взгляд на мою прическу, и в ее глазах промелькнула улыбка.

– Ты, наконец, смирилась со своей шикарной шевелюрой?

Я закатила глаза, а затем нахмурила брови.

– В таком влажном климате бесполезно что-то делать с прической.

– Не хмурь брови, морщины появятся.

Я посмотрела на ее уже не молодое, но все еще красивое лицо. Мелкие морщинки в уголках глаз придавали маме некий шарм, отчего ее лицо, родное, любимое, становилось еще более дорогим моему сердцу. С возрастом она стала еще прекраснее.

– Мам, ты отлично выглядишь. Какие новости?

– Спасибо, детка. Мы с Борисом собираемся поехать кататься на лыжах, а еще хотим завести собачку.

Ее глаза блестели, выдавая, насколько ей хорошо.

– Мам, я рада, что ты наконец счастлива.

– Счастье – это выбор. Жаль, что мне понадобилось так много времени, чтобы это понять. – Она на мгновение замолчала и отвела взгляд. – Детка, твой отец звонил, он переживает. Позвони ему.

В воздухе повисло молчание. Я все еще не могу простить его, хотя прошло столько лет. Но я помню, как он бросил нас с мамой ради другой женщины, будто это случилось вчера. Я отказываюсь это понимать.

– Мам, ты же знаешь, разговоры с ним даются мне тяжело.

– Он любит тебя. Попробуй дать ему шанс. Я давно должна была тебе сказать… может, если бы я была не такая гордая, хоть немного ему уступала… может, он и не ушел бы.

Я повысила голос, пытаясь ей возразить.

– Мама, не оправдывай его!

– Нет, послушай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, что отношения между мужчиной и женщиной – это не просто. И виноваты оба. Хочешь судить, суди и меня.

Я почувствовала легкий укор совести. Я давно уже вычеркнула отца из своей жизни.

– Ладно, мам, я пойду искупаюсь, – пытаясь уйти от темы, ответила я.

Зная, что сопротивление бесполезно, она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, затем выдохнула. Потом, открыв глаза, расплылась в улыбке. И где это она научилась так быстро успокаиваться? Не узнаю свою маму.

Затем она прижала руки к губам и послала мне воздушный поцелуй.

– Люблю тебя, – нежно сказала она.

Я повторила ритуал с воздушным поцелуем и завершила звонок.

***

От изнурительной жары и звенящих мыслей у меня разболелась голова. Я налила стакан воды и отправилась в спальню за аспирином. Раскопки в моей сумочке результатов не принесли, поэтому пришлось высыпать ее содержимое на кровать. Для большего эффекта я положила в рот две таблетки аспирина и запила его водой. После чего принялась собирать содержимое сумочки. Мой взгляд, словно красная таблетка, притянула яркая визитная карточка, на которой русскими буквами было написано «бар «Креветка».

В памяти всплыли слова Антона: «Днем самое вкусное местечко, а вечером – пристанище одиноких туристов в поисках парочки». Антон настоял, чтобы я взяла визитку. Если захочу еще пообедать в «Креветке», достаточно показать карточку любому таксисту, и он доставит меня в бар.

Это же просто чудесно! Как раз то, что нужно. От головной боли не осталось и следа. Воодушевленная, я поспешно открыла шкаф, чтобы подобрать наряд к вечеру. Мой взгляд упал на красное платье, купленное перед отъездом, вырез которого был явно больше, чем я обычно себе позволяю. Это платье как раз выбирала Лиза, она же и заверила меня, что в отпуске оно вполне уместно. Я вытащила платье, понимая, что другого случая его надеть, вероятно, уже не будет, и начала собираться.

Глава 7

Во всем есть черта, за которую перейти опасно,

ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.

Федор Михайлович Достоевский «Преступление и наказание»

У входа в «Креветку» меня встретила парочка, слившаяся в поцелуе. Это не был легкий поцелуй двух романтиков, а тот поцелуй, который предназначался только им двоим – полный похоти и страсти. Но они почему-то решили посвятить в него всех окружающих. Еще не войдя в бар, я уже чувствовала себя грязной, хотя только что приняла ванну.

«Тебе здесь не место», – услышала я где-то далеко, на территории сердца. Ярко вспыхнувший образ Ильи заглушил этот тихий шепот. Я решительно отвергла идущие изнутри тревожные сигналы и вошла в «Креветку».

Официанты в суматохе носились от столика к столику, совсем не замечая меня. Я окинула взглядом зал, чтобы найти свободный столик. Почти все они были заняты. Если днем, когда мы обедали с Антоном, бар был полон семей с детьми и компаниями друзей, то сейчас за каждым столиком сидела парочка любезно воркующих людей. Кое-где можно было увидеть мужчину или женщину, пока еще остававшихся в одиночестве. Я устроилась за свободным столиком на террасе, где могла насладиться уходящим солнцем и плеском волн. Хоть стол и был абсолютно чист, мне почему-то захотелось протереть его влажной салфеткой. Официант не заставил себя ждать, материализовавшись передо мной, словно из ниоткуда. Я взглянула на уже знакомое мне меню. Креветки в кляре, в сливочном соусе, томатном, на гриле, но я заказала креветки в устричном соусе и апельсиновый сок.

Еще до того, как меня покинул официант, я почувствовала на себе пронзительный взгляд. Нисколько не смущаясь, меня рассматривал темноволосый мужчина с глазами цвета крепкого кофе и такими густыми и черными ресницами, что, казалось, глаза его светятся из-под черных полос, как у бенгальского тигра. Наши глаза встретились. Его взгляд был настолько жгучим, что я боялась, как бы не загорелось мое и без того огненное платье. Он встал и, не отрывая взгляда, направился к моему столику хищной походкой. Медленно, шаг за шагом, смотря мне прямо в глаза. Я почувствовала себя маленький мышкой, попавшейся в лапы кота, которую вот-вот слопают.

– Последние два часа я ждал именно тебя, – произнеся эти слова, незнакомец сел напротив, даже не спросив, что я об этом думаю. – Рамиль, – добавил он, протягивая мне руку.

Мне ничего не оставалось, кроме как протянуть руку ему в ответ. Вместо дружеского рукопожатия он наклонился и нежно поцеловал мою руку, еле касаясь ее губами.

– Лана, – ответила я.

Мне принесли сок и креветки, а Рамилю пиво. Пока я пыталась элегантно есть креветки, Рамиль без остановки рассказывал о своих успехах и лишь изредка спрашивал что-то у меня. Меня это не смущало. Мне была приятна его компания, я с удовольствием грелась в теплых лучах его внимания. Судя по рассказам, это был очень интересный мужчина, и я бы с удовольствием продолжила общение. Да я за этим сюда и пришла – мне нужен был некто, кто пробудит в Илье ревность. Одно меня тревожило – Рамиль больше не смотрел мне в глаза. Его взгляд был прикован к ложбинке между моих грудей. Я поставила локти на стол и свела руки, пытаясь хоть как-то спрятаться и жалея, что нацепила это платье. Пока Рамиль рассказывал очередную историю, при этом, скорее всего, гадая, какого цвета мое нижнее белье, я пыталась разделаться с креветками и при этом остаться чистой.

Официант принес счет. Рамиль достал баты и рассчитался за нас обоих.

– К тебе или ко мне? – спросил он, поглаживая меня по руке.

– За кого ты меня принимаешь? – вырывая у него руку, возмутилась я.

– В отпуске нет времени на долгие свидания. Хочешь, я тебе цветов куплю? А потом ко мне, – с усмешкой предложил он.

– И не подумаю, – твердо отказалась я.

– Ты чокнутая? Зачем тогда приперлась в «Креветку» в таком платье? – говоря это, он начал оглядываться по сторонам в поисках свободного столика, но все уже давно были заняты. Затем он демонстративно встал и покинул бар, оставив меня в одиночестве с моим позором и глупостью.

Казалось, весь мир против меня. Я словно застряла в череде неурядиц, нет сил больше справляться и выдумывать план. И вот вроде бы, когда уже совсем не было сил искать выход, меня осенила мысль – почему бы не поднять себе настроение и немого не повеселиться. Я заказала себе пятьдесят грамм тайского рома. В фильмах обычно это всегда помогало главным героям забыться. Сделала глоток, и мое горло обожгла жгучая жидкость. Я никогда не пила крепкий алкоголь. Волна хмеля и радости сразу потекла по моему телу. Еще глоток. Еще пятьдесят грамм, и во мне проснулась озорная девчонка. Щеки запылали огнем. Душа требовала танцев и веселья. Но перед глазами почему-то все поплыло. Еще пятьдесят грамм. И я, кажется, увидела одинокого мужчину у барной стойки. Первая попытка встать оказалась безуспешной, я перевернула свою сумочку и высыпала все ее содержимое. Встав на четвереньки, я собрала свои побрякушки, только вот помада укатывалась все дальше и дальше. Ну и пусть себе катается. Покачиваясь то ли от музыки, то ли от хмеля, я все же добрела до барной стойки. Схватившись за одиноко сидевшего мужчину, по-другому бы просто не устояла, я предложила:

– Не желаете со мной выпить?

Он повернулся. Я пыталась разглядеть хоть какие-то черты лица, но все плыло перед глазами. Я лишь чувствовала его жилистую спину своей рукой.

– Я здесь не за этим, а вам давно пора домой, вы перебрали, – сухо ответил он, отвернулся от меня и продолжил пить свой напиток.

– Хам, – выругалась я.

Оскорбленная до глубины души, я отпустила его, схватилась за стул и тут же перевернула его. Немного передохнув и, как мне показалось, поймав равновесие, я отправилась в путь, сама не зная куда. Меня остановило первое же препятствие в лице огромного азиатского мужчины с большим шрамом на пол-лица. Вернее, это я поймала его, когда пыталась обрулить, но подпорченный алкоголем вестибулярный аппарат привез меня прямо в него, и я уткнулась лбом в его грудь.

– Ты, наверное, меня ищешь, – он изобразил подобие улыбки, но это придавало его изуродованному лицу еще более устрашающий вид.

В это момент я почувствовала, как меня схватили за локоть. Со словами «дорогая, я везде тебя ищу, нам пора» этот некто потащил меня к выходу. Мои ноги послушно следовали за ним. Хоть силуэт и мелькал перед глазами, я поняла, что это тот самый мужчина, который только что послал меня у барной стойки.

– Куда ты меня тащишь?! – пытаясь сопротивляться, завопила я.

Но было уже бесполезно. Я, пристегнутая, сидела на переднем сидении его автомобиля с таким же большим кузовом, как и у местных «тук-тук». Тук-тук – один из видов местного общественного транспорта. Только люди перевозятся в кузове пикапа, а не в салоне.

– Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в компании этого громилы? Сомневаюсь, что ты осталась бы жива после ночи с ним, – с ухмылкой сказал незнакомец, заводя мотор. – Я отвезу тебя домой, надеюсь ты в состоянии показать дорогу.

Я промолчала, все еще ощущая обиду, но при этом и благодарность. Сама до виллы я бы точно не добралась.

Как только машина тронулась, я почувствовала, как к горлу подбирается рвота. Она подкатила так стремительно, что меня вырвало прямо на ходу в открытое окно.

– О, нет! Зачем столько пить?! Возьми в бардачке воду и жвачку, – приказал мой спаситель.

Я молча повиновалась. Открыв бардачок, я пыталась нащупать в нем жвачку, но мои руки поймали что-то тяжелое. Когда перед глазами перестали прыгать зайчики, я ясно увидела в своих руках пистолет. Мое тело сковал страх и, казалось, я даже чуток протрезвела. Аккуратно положив находку на место, я так же молча захлопнула бардачок. Машина то поднималась, то опускалась по волнам серпантина, предательски убаюкивала меня. Веки начали тяжелеть. Я крепче схватилась за сиденье, мысленно повторяя себе: «Только не спи». Но алкоголь сделал свое дело, и я провалилась в сон. Меня разбудил грохот двери и гул голосов. Открыв глаза, своего водителя в машине я не обнаружила, но услышала хриплый мужской голос.

– Девочки, давайте скорее, – говорил он.

Я оглянулась по сторонам. Мы на пирсе. В памяти возник пистолет, и я побоялась высовываться. В боковое зеркало мне хорошо был виден катер, рядом с ним стоял коренастый таец. Он помогал выбраться из катера молоденьким девушкам. Мужчина что-то говорил на тайском и постоянно оборачивался по сторонам, будто боялся чего-то. Наблюдая за ним в зеркало, я разглядела шрам, рассекавший половину его лица.

Девушки из катера направлялись прямиком в кузов автомобиля. Одна из них подошла к моей двери. Но то была не девушка, а совсем девочка. При виде нее у меня больно забилось сердце. Ей не было и семи лет. Она смотрела на меня глазами, полными слез. О, эти глаза! Большие черные глаза, я никогда их не забуду. Таец окликнул ее. Она шмыгнула, затем утерла испачканный нос рукой и, ковыляя, потопала в кузов. Я следила за ней в зеркало. При каждом ее шаге сердце мое уходило в пятки. Ботинки ее были порваны настолько, что она спотыкалась на каждом шагу.

Я закрыла глаза. Казалось, все это сон. Когда снова открыла, в зеркале было пусто, девочка, как и все остальные, отправилась в кузов, словно скот. У меня не было сомнений, что сейчас, под покровом ночи, происходит нечто ужасное. Только вот что? Мой пьяный ум был не способен мыслить здраво. Я вспомнила разрез на своем красном платье и тут же в страхе прижала сумку к груди. Не меньше десяти совсем юных тайских девушек сидели в кузове. Незнакомец натянул на кузов брезент, вероятно, пряча пассажирок от лишних глаз.

– Спасибо, Дао, – сказал мой водитель где-то совсем близко, я вновь взглянула в зеркало. Они стояли прямо у пикапа. Дао протянул руку моему водителю, на ней не было двух пальцев, безымянного и мизинца.

Я зажмурила глаза, делая вид, что сплю. Сердце ушло в пятки. Я слышала, как завелся катер – скорее всего, на нем уплыл Дао. Мы тронулись. Хоть я и не верила в Бога, но, даже если он есть, какое ему дело до меня? Ему своих забот хватает, ему даже нет дела до этих маленьких девочек, брошенных в лапы кровожадным сутенерам, куда уж я? И все же в сердце родилось что-то вроде молитвы: «Господи, спаси меня из рук этого ужасного человека, а, если получится, то и этих бедных девочек». Я вновь погрузилась в сон. Мне снился Илья. Он обнимал меня и шептал на ушко, что любит.

– Я тоже тебя люблю, – сказала я, целуя его в щеку.

Сквозь сон я уловила аромат с нотками дерева, свежесть кедрового леса дурманила меня, а его щетина щекотала мне губы. Но это незнакомый мне парфюм. И откуда щетина? Илья не носит бороды. До меня не сразу дошло, что уже полминуты я впиваюсь губами в щеку незнакомца.

– Не смей ко мне прикасаться! – прокричала я, отбиваясь от склоненной надо мной фигуры.

– И не собирался, – ухмыльнувшись, ответил он.

– Тогда что тебе от меня нужно? – я вдруг начала приходить в себя, в памяти стояли странные картины. Человек без пальцев, большие черные глаза, босоногие девчонки. Это точно был кошмар, в жизни так не бывает, это слишком страшно, чтобы быть правдой. И кто этот человек за рулем? Как я вообще оказалась в его машине?

– Мне от тебя ничего, а вот ты только что призналась мне в любви, – с иронией в голосе произнес он.

Он шутит, и голос не злой, говорит, что ничего не надо. Точно сон! И приснится же такое.

– Зачем ты полез ко мне целоваться? – Я наконец вздохнула с облегчением, но все же еще была настороже. Границы реальности и сна настолько расплылись, что мне казалась, будто и «Креветка» мне тоже приснилась.

– Ты серьезно думаешь, я буду тебя целовать? Да тебя только что рвало.

– Почему тогда так близко наклонился?

– Я пытаюсь поскорее избавиться от тебя. Ты недоразумение какое-то. Откуда только взялась на мою голову.

– Интересный способ избавиться от девушки. Пощупать ее сонную. Извращенец, – сказала я, а потом подумала, не прикусить ли мне язык, я ведь и не помню, как оказалась в его машине.

– Послушай, мне нравятся женщины с высокими моральными ценностями, о которых ты, думаю, и понятия не имеешь, – он окинул презрительным взглядом мое огненное платье, будь оно не ладно.

Я ничего не ответила, а лишь фыркнула в ответ. Нет, это все точно был сон, не может преступник рассуждать о морали, хотя Раскольников старушку все же убил, хоть и рассуждал много. Кто их поймет этих преступников.

– Я всего лишь хотел помочь. Ты на ногах не стояла. Кто-нибудь точно бы этим воспользовался. А склонился, чтобы найти визитку в твоей сумочке или локацию в телефоне. Пытался тебя разбудить, но ты так надралась, что тебе хоть рупор к уху приставь. Или, может, тебя высадить прямо здесь? – грубо проговорил он.

Точно сон! Трясущейся рукой я полезла в сумку за визиткой виллы, но никак не могла ее найти. Перед глазами все еще плыло.

– Давай я попробую, – предложил он, видя, как я перебираю бесконечное содержимое сумки.

Я молча протянула ему сумку. В эту же минуту он достал визитку.

– Так ты одна из клиенток Люси! Теперь мне с тобой все понятно, – почти смеясь, произнес он.

Не понимая, при чем здесь Люси, я просто промолчала, мечтая скорее выбраться из этой машины. Я посмотрела в боковое зеркало: брезента не было, да и девочек, наверно, не было вовсе.

– Приехали. Тебя проводить? – спросил он.

– Нет! – с ужасом выпалила я, выскакивая из машины.

– Чокнутая, – бросил он мне вслед.

Машина так и стояла, пока я не дошла до виллы, и только потом тронулась.

Как только мое обмякшее от алкоголя тело растеклось по дивану, из глаз градом полились слезы. Да что это со мной? «Не смей плакать!» – говорила я себе. Но чем больше я сопротивлялась, тем сильнее становился мой плач. Алкоголь сделал свое черное дело в совершенно не приученном к нему организме. Мой тихий поначалу плач перешел практически в вой. Одиночество, унижение, страх, беспомощность. Злость. Боль. Все чувства смешались в одно. И дополнял этот взрывной коктейль тайский ром. Я злилась на этого мужчину, что привез меня, и в его лице на всех мужчин, которые доставили мне душевную боль. Я чувствовала себя жалкой и беспомощной. И почему только так несправедлив этот мир? Всхлипывая все сильнее, я и не заметила, как за моей спиной оказалась Люси.

– Все-таки отправилась на поиски приключений? – поглаживая меня по голове, спросила она.

– Угу, – сквозь рыдания ответила я.

– Невыносимо находиться наедине с собой? Как мне это знакомо, – продолжила Люси. Я стерла рукой слезы, при этом размазав тушь по щекам. – Так хочется быть нужной и важной. Страшно остаться одной в тишине. Потому что в тишине приходит состояние тоски и безысходности, – Люси продолжала свой монолог ласковым голосом. Шмыгая носом, я внимательно слушала. – Строишь карьеру, как мужчина, берешься за семь дел одновременно, пытаешься запрыгнуть из одних отношений в другие. Бежишь, бежишь, чтобы заглушить вопль души. За постоянной вереницей дел ты не способна увидеть, что внутри выжигается все живое. Так, возможно, легче, но счастья нет. И, кажется, сейчас придет мужчина и распутает этот замкнутый круг, решит все проблемы и принесет с собой счастье, но только вот мужчина сделает тебя еще более несчастной.

– Почему? – удивленно спросила я. Всю свою сознательную жизнь я думала, что именно мужчина – источник моего счастья или несчастья в случае его отсутствия.

– Потому что мужчина приходит к счастливой женщине. Наполненной, излучающей это самое счастье. Он не способен сделать несчастную счастливой. Ты – единственный человек, ответственный за свое счастье. Природа наделила тебя редкой красотой, но огня нет. Глаза не горят. Пустая, раздала всю себя. Тебе нужен не мужчина, а ты сама. Побыть в тишине. Послушать себя. Понять, чего ты хочешь и почему все происходит так, как происходит. Может, что-то в жизни стоит изменить? Знаешь, есть такое выражение: «Иду туда, куда знаю». Но, как правило, люди идут туда, не знаю куда, что найду – то и принесу. А куда идешь ты? – Она посмотрела мне прямо в глаза, но я молчала, не зная ответа. Слезы продолжали катиться по моему лицу.