Крысы кошкам не друзья

–Просто ввалились? И начали пить?

–Им ни твое, ни мое разрешение не нужны, – Лида улыбнулась и посмотрела на Льва.

–Тебе же с выручки процент отчисляют, разве нет?

–Отчисляют, да только стоит ли оно того? Меня за вечер облапали за все, что только можно и нельзя. А точнее сказать, только за то, что нельзя. Я девушка молодая, красивая, так мне парень тоже нужен молодой и красивый! Не непонятные типы, с непонятными намерениями и мыслями. Я не ищу отношений с женатиками. Мне семья нужна, поддержка и опора. Знаешь же это. Чего спрашиваешь тогда?

–Спокойно, Лидия, не заводись. Если кто-то начнет слишком активно проявлять свои намерения, то ты мне скажи. Сейчас я пойду там – мсье Евгений куда-то провалился – пойду поищу его, – произнес Лев, похлопал утомленную официантку по плечу и вышел из кухни.

За его краткосрочное отсутствие ничего не изменилось. Народ все также пил, курил и танцевал. Выйдя в центр зала, он увидел красновласого бармена – Женю. Тот вновь встал за бар и уже во всю разливал напитки.

–Куда ты пропал? – Лев опять спихнул того же невменяемого парня с барного стула и уселся на освободившееся место.

–Я со склада ликер тебе принес. Только недавно привезли, из Финляндии. Попробуй, скажешь, как тебе, – Женя протянул ему бутылку, наполненную алой жидкостью.

Откупорив стеклянную рассадницу алкоголизма, Лев вдохнул, и в нос ударил запах кураги с миндалем. Прекрасный напиток, хотя минус присутствует – пьянеешь в момент.

–Мою любимую брагу с помойки больше не доставляют? – Лев откашлялся, выпив первую рюмку. – Как жаль, как жаль… Отменная штука. Сколько я тебе должен?

–За счет заведения.

–С чего это вдруг?

–Как постоянному клиенту.

–С тебя разве не спросят недостачу?

–У нас система учета никакая, а сегодня полно народу; пропажу одной бутылки не заметят.

–Раз так, то буду пить, хотя я хотел квасу.

Ликер произвел ожидаемое действие на организм. Он вскружил голову по новой и придал уверенности. Металл вперемешку с роком уже не казался калом, а куча веселившегося народа уже не раздражала. И все ничего, если бы в какой-то момент, одному умнику не взбрело в башку ударить другого. Причина, по которой он сделал то, что сделал, проста по неприличия – сын мужика за круглым столом пристал к девушке драчливого студентика. После словесной молодецкой перепалки, перешедшей в рукоприкладство, в баре завязалась не то, чтобы драка, скорее потасовка. Немногочисленная группа студентов против настоящей банды во главе с самым толстым и лысым дядей на районе. Расстановка сил была не равна, да настолько, что даже обезьяна поняла бы, кто победит в войнушке.

–Кто из вас, крыс профессорских, ударил моего сына? – орал хриплым голосом толстый мужик в позолоченных очках.

Сквозь группу студентов прошел шепот, похожий на тот, который обычно заполняет школьный кабинет во время самостоятельной работы. Однако герой, принявший бы удар на себя, не находился.

–Так значит, трусливые вы подонки, если сейчас ко мне не выйдет сученок, ударивший моего сына, то я переломаю вас всех! – не унимался толстый мужик.

Сидевший за баром Лев наблюдал с прищуром за перепалкой, стремительно набиравшей обороты, и ни с того ни с сего решил вмешаться. Куда пропал приверженец мнения о том, что лезть не в свое дело не следует, до конца не ясно. Конечно, свою роль сыграло повышение градуса в крови, доблестное сердце, не выносившее унижения слабых, и, безусловно, ярая неприязнь к грубой бессмысленной музыке.

–Ну, я это сделал, – Лев вальяжно отделился из толпы, похмурился и шмыкнул носом как гопник.

Дядя, увидев поставившего его сыну синяк, посупился невольно и опустил глаза. Сделался он не таким устрашающим и важным, каким хотел казаться. Наверное, наехать он собирался на какого-нибудь невысокого, худого мальчика в вискозной рубашечке, но никак не на здорового кабана. Охотник превратился в жертву.

–Так значится, тебя мы и будем сегодня воспитывать, – мужик отчаянно пытался держать марку главного бандита на пятидесяти квадратов.

–Давай для начала на улицу выйдем, – Лев махнул рукой в сторону двери.

Мужик кивнул, подал знак другим, и десять самых рослых парней из их компании, один за другим, словно гуси за мамой-гусыней, пошли стройным рядом за их лысым вожаком. Лев пошел следом, кивнул в сторону Лиды. Она ответила тем же кротким кивком, благодаря за спасение людей и мебели.

На темной улице стало понятно, что драке быть. Команда очкастых против команды брюхатых. Шансы не равны, а «главное участие, а не победа» говорят лишь на утренниках да эстафетах дошкольников. Лев вместе с пятью студентами и красновласым барменом против десяти крепких мужиков, трое из которых снабжены кастетами, а один даже полицейской дубинкой.

–Мы так и будем стоять тут или может уже начнем истребление петухов? – крикнул пьяный Лев куда-то в сторону банды недоголоворезов.

Словесная атака повлияла на нерадивых пациентов должным образом. Шаткое душевное состояние потрясла водка, и красномордые быки рассвирепели; полетели головы.

Драка напоминала чем-то игру в шахматы. Первыми в бой шли пешки. Два студента ринулись вперед с диким визгом, считайте который применением запрещенного оружия, так как от этого ультразвука кровь текла из ушей. Они бились против троих самых молодых парней из банды. Отмечу очевидное физическое превосходство тройки сильных и подкаченных парней над очкариками. Подготовленные, они бы запросто разорвали тощую университетскую молодежь, но не тут-то было. В столовский компот и суп явно что-то подмешивают, иначе, как объяснить тот факт, что через минуту парни, на которых мы делали ставки, уже валялись на земле, в то время как один универсант бил крутого мальца в кожанке по лицу из противоположной команды с таким рвением и резкостью, что тот не мог его ни скинуть, ни дать сдачи. Другой же его одногруппник держал сразу двоих, пиная их ногами, обутыми в элегантные ботиночки с железным носком и острым каблуком.       Парней скандального мужика рвали в щепки. Он, главарь, слово-закон, сделался бордовым и, будто полководец, крикнул что-то вроде: «Насмерть стойте!».

Какие-то студенты взяли на себя двух мужиков в костюмах и одного в хлопковой рубашке. Три свиные туши против трех пар костей. Убой свиней давался тяжелее, чем прописывание пинков парням в кожанках. Мужики превосходили свои юные версии опытом и массой. Они не давали себя повалить, стояли ровно, били больно и точно, в чем им удружали кастеты. Но студенческая прыть давала о себе знать. Пока один очкарик отвлекал двоих озлобленных пузатиков, кидал в них камни и куски земли с травой, двое его товарищей занялись третьим мужиком. Один из них запрыгнул на спину дяде в спортивном костюме и надавил пальцами на его глаза, а второй, тот, что с железным носком, ударил жирдяя со всей силы в незащищенный пах. Студентики обработали одного за другим.

На долю красовласки и Льва выпали четыре бандита: еще одна пешка, потерявший Мальвину, избитый сын и их вожак-полководец. Пешку-парня в кожанке выбили почти сразу. Оставались еще трое. Мужик, пересмотревший мультиков, не доставил особых хлопот. Три удара: в лицо, живот и пах. И вот он целует землю. После того, как красновласка со Львом разобрались с двумя бандитами за пару секунд, избитый сын решил избежать участи оказаться на земле рядом с ними и поспешил покинуть поле боя, скрывшись в баре.

–Предательский выродок! А ну вернись! В детдом надо было сдать тебя, а мамашу твою в дурку. У нормальных такие гады не рождаются! – кричал вслед убегавшему поросенку папа-свин. – Ну ничего, я вас обоих сейчас разорву!

Толстый мужик ринулся на мсье Евгения и Льва, что было весьма непредусмотрительно. Как только он к ним приблизился, ребята увернулись, и толстяк приложился лицом к асфальту. Тут стоило бы вспомнить о таком физическом термине, как инерция, а еще о том, что весил толстый мужик под двести килограммов. Два этих факта повлияли на то, что его бой кончился, не успев начаться. Дорожка из крови и зубов украсила асфальт живописно (сделав фото, его можно было бы продать в коллекцию современного искусства). Но звук сигналки и сине-красные огни приближавшейся полицейской машины послужили причиной резкой смены планов. По-видимому, какой-то страдалец-жилец из ближайших домов, желавший ночью спать, вызвал стражей порядка. Пожав друг другу руки, Лев и красновласка разбежались в разные стороны. Женя вернулся на рабочее место, а Лев скрылся во дворах и подождал, пока уехала полиция, а после отправился домой.

Глава

3

Полиция уехала довольно скоро. Времени было около часа ночи, поэтому два сержанта, которые за смену насобирали по всему городу дюжину алкашей, наркоманов и проституток, не выглядели готовыми искать виноватых в пьяной драке. Они кинули взгляд на валявшихся бандитов и студентов, вызвали скорую, поспрашивали персонал бара и даже составили протокол.

Через десять минут после их отъезда, Лев вышел из своего укрытия – красного деревянного домика на детской площадке. Идя к дороге, Лев как бы ненароком глянул на тела выбитых из колеи бойцов: забрызганные дешевой водкой, кровью, некоторые корчились от боли, другие же просто лежали без чувств. Единственные, кто вышли отсюда более-менее живыми – Лев и бармен.

***

Дорога до того места, где ночевал Лев, занимала около тридцати минут. Дождь к часу ночи кончился, небо прояснилось. Температура опустилась до семи-восьми градусов по Цельсию, но голые коленки, выглядывавшие из дырок джинсов, не мерзли. После всплеска адреналина особо ничего не чувствовалось. Абсолютно ничего. Растворилась физическая боль, дурные мрачные мысли напрочь исчезли, появилось ощущение полной свободы и самоконтроля. Подчас хороший мордобой куда слаще выпивки и слез. По дороге Лев все размышлял о судьбе студентиков: «Когда приедет скорая, то наверняка еще раз вызовут полицию, увезут их в травмпункт. Там зададут вопросы, ну, тем, кто будет в сознании. У лысого мужика, очевидно, повсюду имеются связи. Так что, все вину переложат на студентов. Чем им это грозит? Отчислением из университета. Может, посадят ненадолго за разбой, а может, если кого надо подсуетят, надолго посадят. А вот тоже интересно, стоит ли того та девушка, из-за которой все и случилось? А она вообще навестит своего героя в больнице? Или сделает вид, что так и надо? Один случай, всего пара минут, абсолютно глупый вспыхнувший конфликт, а последствия могут быть необратимыми».

В размышлениях Лев и не заметил, как добрался до своего ночлега. Место, приспособленное под коротание ночей, представляло собой стройку многоэтажного дома. Лев платил пару тысяч рублей охраннику, а тот его пускал на огороженную территорию. В принципе, не худшее пристанище. По генеральному плану здание разрослось бы до 25 этажей, но сейчас шло строительство лишь двадцатого, поэтому переживать за скорое выселение, зная темпы работы ближнезарубежных строителей, не стоило.

Занимаемая Львом квартира забралась аж на восемнадцатый этаж. Двухуровневое, просторное жилище с шестью комнатами, двумя туалетами и огромной кухней. В эксплуатации у Льва были лишь две комнаты. В них стояли несколько старых железных обогревателей. Электричество он протянул собственноручно. Освещалось нежилое помещение девятью уникальными торшерами с причудливыми украшениями. Лев их откопал совершенно случайно, просто проходя мимо одного из сталинских домов. Грузчики как раз выносили всякую рухлядь из подъезда. Лев разговорился с ними, выяснил, что умерла старушка и сейчас внуки ремонтируют ее квартиру и выносят всю старую мебель на помойку. Ну, а чтобы добро не пропадало, он прибрал торшеры, поставил их в свой уголок.

В одной комнате Лев обустроил себе спальню. Кроватью служил двуспальный матрас, поверх которого была накинута вечно скомканная простыня. Заменой шкафу стали стулья, вместо письменного стола – два ящика из-под пива, накрытые доской из ДСП. На полу, рядом с панорамным окном стоял телевизор, не совсем современный, но и не старинный. Рядом с ним скучковались высокие стопки книг, среди которых можно было приметить детективы, приключенческие романы, научную фантастику. Ну и девять торшеров, расставленные в разных местах. В этой же комнате Лев построил небольшую кухню. Она состояла лишь из жутко дребезжащего холодильника, плиты и одной столешницы. Мыльные дни выпадали на каждые четверг, субботу и вторник, тогда же значилась стирка. Для подобных водных процедур Лев посещал специальное учреждение, о котором чуть позже.

На этом имущество Льва кончалось. Ему и незачем было больше. В гордо именуемой квартире он лишь ночевал, если вообще добирался до кровати, а не валился от усталости на уличной лавке. Сегодня же, вымотавшись до трясучки, идея заночевать в каком-нибудь продуваемом незнакомом месте даже не рассматривалась. Вернувшись глубоко за полночь, Лев, стащив обувь на ходу, не сняв одежду, рухнул на продавленную, но чертовски теплую кровать и уснул.

После насыщенного дня, беспокойного, наполненного разной степени приятности событий, спится крепко, а сны видятся самые разные, вплоть до мучительных кошмаров. Во сне властвует подсознание: выпячивает переживания, представляя их в лице маньяка, страхи преобразует в реальность. Боящийся высоты непременно упадет с высотки, а потеющий при виде насекомых будет сожран полчищем жучков. Мозг творит свою реальность. Он генерирует события, время, место, людей. Лев избегал ночи – времени суток, когда хочешь – не хочешь спать, а потребность берет свое. Он предпочитал глотнуть снотворное прежде, чем отправиться в постель, чтобы там, под одеялом, просто закрыть глаза, а после проснуться и ничего не вспомнить. Еще вариант: не спать 48 часов, вырубиться на исходе вторых суток; тогда перенапряженный мозг покажет лишь черный экран.

Сны избегались рьяно, но не из-за глупого чудачества. Для начала, считая себя прагматиком и реалистом, не мечтающим и не фантазирующим, Лев не позволял себе ввязываться в приключения во снах. Пару раз, насмотревшись красивых сказочек, написанных собственным мозгом, он неделю не мог смириться с действительностью. Правда, на тот момент ему было семь, но, в целом, ничего не поменялось за десять лет – мечты влияли на него негативно.

Взамен существовала реальная цель, стоящая нервов и внимания. Около двух лет Лев откладывал деньги для того, чтобы уехать отсюда как можно дальше. Текущее положение дел засасывало, давило отсутствием возможностей, и не придумалось ничего лучше побега, смены локации. Отъезд за рубеж, конечно, недосягаемый идеал, но пока накопленная сумма была слишком незначительна, чтобы всерьез рассматривать переезд в ту же Москву. Неуверенность в завтрашнем дне подкашивала амбиции. У Льва давно выработалась тройка наиценнейших человеческих качеств, и возглавляла ее стабильность, коей он сам был лишен напрочь.

Вторая причина, по которой он предпочитал спать лишь для восстановления энергии – ему всегда снилось одно и то же. Из раза в раз. Одно обличье, одно место, один конец. Сначала появлялся какой-то замок, в зале которого, он, в окровавленной одежде, босой, с отросшими волосами, заплетенными в тугой хвост на затылке, дерется с человекоподобным уродом. Этот урод передвигается на двух конечностях; у него нет глаз, лишь две дыры, со стекающей из них слизью. Вместо носа – два прокола, как будто сделанные дыроколом, а рот зашит по-медицински. Само чудище ростом меньше полутора метров, но бегает со скоростью образцового скакуна. Оно коричнево-серое и пахнет просто отвратительно. Если этому созданию и есть сравнение, то можно представить себе человека из цирка уродов, только вылезшего из дыры в биотуалете после его группового посещения стадом коров.

Конец всегда одинаковый. Лев побеждает монстра или нет, выбирается наружу или нет – его сердце протыкает стрела. Он пытался искать лучника, надевал доспехи рыцаря, прятался во всех комнатах и закоулках замка. Но конец всегда наступает быстро и неожиданно. Поэтому Лев и не любил видеть сны. Те были лишены разнообразия. Но в эту ночь шаблон порвался. Ему снилось нечто, совершенно иное. Очертания были смутные, но кое-что проглядывалось. Это была пещера или просто темная комната, в которой пахло сыростью и почему-то свежей малиной. К полу прилип старик со всклоченной бородой, доходившей ему до груди. Играла музыка, спокойная, тихая, приятная. Такая… идеальная. Она была превосходна. Чудесный сон! Так, а в углу спряталась еще и женщина, разбавлявшая одиночество старика. Накинутый плащ с длинным капюшоном скрывал ее лицо; на грудь спадала прядь черных, как уголь, волос. Старик вскидывал руки и опускал их медленно. И так по кругу. Женщина же сидела абсолютно неподвижно на коленях, вглядываясь в маленькое круглое зеркало, лежавшее на полу.

Картинка возникла лишь на пару секунд. Запомнить детали не вышло. Резкое пробуждение из-за звонка телефона заставило Льва вернуться в реальность, как бы ему не хотелось еще чуточку поспать.

Телефон нервно дребезжал и вибрировал, норовя выпасть из кармана куртки и назло разбиться. Открыв глаза, Лев первым делом взглянул в окно. На улице было темно. С одним закрытым, а другим полузакрытым глазом, ночной драчун, спотыкаясь о книги и другие повсюду валявшиеся вещи, подкрался к куртке, которую накануне бросил у входа. Он ответил на звонок и лег на пол животом к верху.

–Что надо? – спросил он спросонья, напортачив с нормами вежливости.

–Петербургский, не забывайся. С друзьями говори как хочешь, а ко мне, будь добр, по имени отчеству обращаться, – голос на другом конце телефона звучал слишком бодро для раннего утра.

Услышав, видимо, знакомый голос, сонная муть резко спала.

–Людмила Витальевна, я не узнал вас, дико извиняюсь, – Лев потер глаза и зевнул.

–Мне твои дикие извинения не нужны. Так, я не поняла, ты что это там, спишь? У тебя нулевой урок через сорок минут начинается. Уж не знаю, что ты ночью делал, но явись без опозданий на биологию, иначе несдобровать тебе, – Людмила Витальевна говорила слишком быстро и неразборчиво.

–Да, я не совсем понимаю, что вы от меня хотите?

–Я-то от тебя ничего не хочу. На урок нулевой приходи говорю, вопрос об отчислении сегодня обсуждать будут. Директриса собирает учителей. Мне почему-то кажется, что мнение о твоем поведении, посещаемости, оценках, да и о тебе, как об ученике, в целом, у всех одинаковое – категорично отрицательное. Так что приходи, будем стараться исправить ситуацию. Не забывай – отчислят, так другой школе котенок с блохами не нужен, Петербургский.

–Опять… вот знаете, Людмила Витальевна, не знай я вас и вашего юмора специфичного, страшно бы обиделся на сравнение с блохастым котенком, но я не из обидчивых. А вот насчет нулевого урока, то тут заминочка. От того места, где я сейчас нахожусь, до школы на истребителе за час не долетишь. Я же простой школьник, у меня и на автобус денег нет, так что не успею. Может, ко второму… – Лев говорил так, будто капитан судна рассказывал о специфике профессии маленькой девочке.

–Ну ты и безответственный болван, Петербургский. Что тебя ждет без образования? На что надеешься? Ты же вроде уехать хотел после школы. Куда же ты подашься? Ты ничем не увлекаешься, не знаешь ничего. Ты мальчик не глупый, да только определиться бы пора, чего ты от жизни этой хочешь. Хотя, не мне тебе мозги вправлять.

–А кому, если не вам?

–Некому, судя по всему. На ум, конечно, социальные работники приходят…

–Ну, Людмила Витальевна, вы опять за свое? – голос Льва звучал издевательски восторженно.

–Все! Не трать мои время и деньги на счету, Петербургский. Приходи в школу как можно быстрее. Все. До свидания, – этими словами завершился разговор между Львом и его классной руководительницей.

Глава

4

Слова Людмилы Витальевны не особо тронули Льва. Сколько раз ему грозили отчислением – не сосчитать. Однако, он все еще числился учеником в школе, так что, и в этот обыкновенный раз он не паниковал. Подойдя неторопливо к стулу с чистой одеждой, также неторопливо надев ее, а после в том же медленном темпе Лев вышел за периметр стройки, где утренняя морозящая свежесть коснулась его щек.

На самом деле, расстояние от стройки до школы составляло всего семь километров. Оно преодолевалось за двадцать или тридцать минут на автобусе, именно за то время, чтобы успеть к нулевому уроку. Но план Льва разнился с «правильным», подразумевавшим беспрекословное исполнение воли Людмилы Витальевны.

Лев сам по себе был не очень торопливым человеком, а с утра тем более. Для начала, он решил, что нужно как следует подкрепиться. Ведь завтрак, как известно, наиважнейший прием пищи, определяющий качество дня. Великие люди не пропускают завтрак. А вот что закидывать в рот – дело посредственное. В один день – сырники с кофе, в другой – булка с бананом, в третий, сегодняшний, аппетитная шаверма, поданная с пылу, с жару. Привычку запихивать в себя жирную булку с курицей с утра пораньше Лев скверной не считал. Процесс поедания вызывал в нем всплеск счастья. Вроде бы такой ничтожный повод, а человек радовался.

Но отступим от съестной темы, пока ваши слюни не забрызгали одежду. Не торопясь, безмятежно насладившись трапезой, Лев обозначил следующую точку своего утреннего путешествия – бани Савелия.

«Купальни Афродиты» – такое название носили несколько небольших комнат, представлявших собой парильные, комнату отдыха с потрепанными кожаными диванчиками и большим плазменным телевизором не под стать уровню заведения. Место же, несмотря на свой неидеальный вид, пользовалось большим спросом. Причиной тому служил второй этаж с баней. Два десятка прелестных девочек трудились там по вечерам, а по утрам отдыхали, переодевались в городское и шли по своим делам, чтобы после вернуться вновь и заработать. Не подумайте, право, ничего непозволительно вульгарного. Девочки были трудоустроены как официантки. Они парили по общему просторному залу с подносами, хихикали, когда хотели, и томно закатывали глаза, если слышали пошлость в свой адрес. Одеты они были под стиль девятнадцатого века: в длинные платья в пол, корсеты и чулки; волосы разделял прямой пробор с завитыми локонами на висках. На лицах было минимум косметики, а если она все же присутствовала, то в виде чуть подкрашенных губ и подведенных глаз. О да, Савелий был эстетом.

В банях ночь поменялась местами с днем. Поэтому, с утра, когда пришел Лев, парилки отдыхали. Он закинул собранные за неделю вещи в стиралку, а пока пошел пользоваться общественными услугами: поплюхался в бассейне, причесался перед резным зеркалом в полный его рост, погримасничал. Взбодрился, в общем, перед обвинительным судом. Колоссальных усилий ему стоило отлепиться от мраморной ванной с пузырьками, чтобы отправиться на гильотину по доброй воле.

***

Школа находилась рядом с скромным малолюдным парком. Со стороны она выглядела довольно безобидно и спокойно. Внутри же обстановка стояла, мягко выражаясь, иная. Крики, визг, вопли, несшиеся со всех сторон, всегда раздражали Льва; обилие потных подмышек обычно начинало бесить его ко второй перемене, а слишком длинные перемены, убивавшие по часу в день, выводили его из себя своей бесполезностью.

Войдя внутрь здания, Лев громко поздоровался со стариком-охранником, спавшим в кресле в своей будке. Но тот, судя по всему, не услышал его. Шел урок, поэтому на первом этаже было тихо. Сняв куртку и повесив ее в раздевалке, Лев, сохраняя удивительное спокойствие, под стать себе, не торопясь, величественно, направился к кабинету директрисы.

Постучав, Лев легонько тронул дверь указательным пальцем, а та с удовольствием, мягко и без скрипа, отворилась. За столом сидела в гордом одиночестве завуч этой школы – Зинаида Аркадьевна.

–Утро доброе, – поздоровался Лев.

–С ума сойти! Кого к нам принесло! Ты сюда зачем пришел? По делу или просто по пути заскочил? – язвительно отвечала тетя лет тридцати в очках, снятых со столетней старушки.

–Я никогда просто так ничего не делаю. По поводу моего наивероятнейшего отчисления потолковать я пришел.

–Самого наивероятнейшего. Ты присаживайся, сейчас урок кончится, на котором тебя опять не было, кстати, все учителя тут соберутся.

–Чай пить будем? Я могу за печеньем сбегать… – подмигнул Лев.

Хамские разговорчики давно уже перестали шокировать чувствительных учителей; их просто не выделяли среди обыкновенной болтовни самого безобразного ученика. Зинаида Аркадьевна продолжала бессмысленное вбивание бессмысленных данных в свой подвисающий компьютер, а Лев ожидал часа суда, обдумывая все его возможные ответвления и исходы.

Через десять минут прозвенел звонок, а еще через пятнадцать и без того тесную комнатушку, в которой без открытого окна было вдвоем тяжело дышать, наполнил десяток учителей разных мастей. Их объединяли только две вещи: юбка-карандаш и сердце, наполненное неприязнью к одному и тому же человеку. Среди послушных тушканчиков выделялась классная руководительница Льва – Людмила Витальевна. Ей было не больше тридцати пяти лет. Единственная, изменившая строгой юбке с стильным брючным костюмом. Женщины постарше ненавидели ее за то, как легко на ней сидела белая рубашка, за ребяческую обувку – адидасы с высокой подошвой. Улыбаясь в тридцать три белых зуба, своих, а не вставных, она приковывала внимание класса, поэтому, среди ее учеников, отстающих не было; никто не хотел огорчать смешную, молодую, многое понимающую информатичку, Людмилу Витальевну.

–Итак, все в сборе? Можем начинать, – произнесла директриса, вбежав с турбо ускорением в кабинет.

–Мне на стульчик встать? – спросил Лев с язвительной улыбкой.

–Не надо на стульчик, тебя и так прекрасно видно, – ответила ему учительница химии, которую не уважали коллеги, а дети пропускали ее уроки на постоянной основе.

Лев покривился, шмыкнул, принял, в общем, защитную стойку.

–Ну, времени у нас немного, так что приступим. Лев, когда ты в последний раз был на уроках? – начала заседание директриса под торжествующими взорами своих коллег.

–В данный момент мог бы, но вы же отнимаете это бесценное время.

Людмила Витальевна ткнула его локтем в живот и кинула злобный взгляд, намекая тем самым, чтобы он помолчал.

–Язык придержи. Многие не по своей воле сюда ходят, но ключевое слово – ходят. Я тебе напомню. Последний раз ты был на уроках пять недель назад. Ты же понимаешь, что у тебя практически нет оценок, а те несколько цифр, что стоят в журнале – сплошные двойки. Ты же просто на просто не сдашь выпускные экзамены. Ты вообще, о чем думаешь? Тебе абсолютно точно не хватит времени на то, чтобы освоить школьную программу за десятый класс, – толкала речь директриса, – вот что ты стоишь лыбишься? Ты хоть речь русскую понимаешь? Вот не веди себя, как обезьяна! Вокруг тебя столько умных людей собралось, а ты тут стоишь и жуткие гримасы корчишь!

Лев и правда слушал все, что ему говорили с самодовольной улыбкой на лице. В какой-то мере это было средством защиты против стаи гиен, состоявших сплошь из особей женского пола. С другой стороны, это было наплевательское отношение. С третьей, это была улыбка из-за истерично писклявого голоса их директрисы и ее телосложения, похожего на кирпич. Факторы смешались, а на выходе явили язвительную гримасу.

–Хочу также отметить, сколько всего для нашей школы сделал Лев, – в разговор вмешалась Людмила Витальевна, – первые места по футболу и баскетболу в девятом классе, призер областной олимпиады по праву, призер регионального этапа по экономике. Вы же видели похвальное письмо на имя Льва Петербургского из спортивной школы.

–Было в прошлом году, Людмила Витальевна, мы сейчас говорим о том, что прошло три учебных месяца, а он, дай Бог, две недели из них отходил. Так продолжаться не может. Вот скоро Новый Год, пускай у нас «доучится», а после отчалит в свободное плавание.

–Я бы дала Льву еще один шанс, – не сдавалась Людмила Витальевна, – вы же знаете, он не глупый мальчик, нужна поддержка.

–А давайте узнаем мнение остальных, раз вы такая уперт… упорная. Прошу поднять руки тех, кто считает, что Лев должен покинуть нас.

Как и ожидалось – большинство. Не подняли руки лишь учителя физкультуры, географии и Людмила Витальевна. Первые двое – мужчины, спортсмены, поощрявшие выносливых рослых учеников. Лев когда-то ходил с ними в поход на Урал, так они и подружились.

–Людмила Витальевна, сами видите соотношение голосов, – директриса была неумолима.

–А как же мое мнение? Оно вообще не учитывается?

–Конечно, учитывается. Но вы одна считаете, что из него можно что-то слепить.

–Так по-вашему, из него ничего не выйдет? Вы глубоко заблуждаетесь. Что, если я готова поручиться за него? Еще один прогул по неуважительной причине – больше слова в его защиту не скажу.

Директриса приподняла одну бровь и, видимо поняв, что ввязываться в дальнейший спор с молодой учительницей, которая была уже явно на взводе, ей дороже выйдет, дала добро.

–Испытательный срок. Не будешь ходить на уроки – выгоню на следующий же день, – директриса ткнула указательным пальцем Льва в грудь и под неодобрительный шепот учителей выцокала из кабинета.

Вслед за ней кабинет покинула свита за исключением Льва и Людмилы Витальевны.

–Не подставь меня. Накосячишь – защищать тебя будет уже не кому, – сказала учительница.

–Конечно, буду приходить и тратить попусту время каждый день.

–Готовься к экзаменам, читай на уроках, рисуй что-нибудь, телефон спрячь под пенал – придумай, чем себя занять. Советую, все же, готовиться к экзаменам, но, главное, сдержи слово. Начать, кстати, можешь прямо сейчас. У вашего класса по расписанию физика, вроде, так что иди.

–Полезные советы даром раздаете. Я такое одобряю. Спасибо.

Лев кивнул, вышел из учительской и поплелся на урок, обдумывая выставленные ему условия. Он не был бессердечным, твердолобым негодяем – подставлять единственного человека, хорошо к ему относившегося, расценивалось, как преступление против совести. Но тратить время, отсиживая уроки – гораздо хуже, в первую очередь, для него самого. Одна лишь мысль о ежедневной нервотрепке, духоте, скопищах придурков, болтающих ни о чем, приводила в бешенство.

Прозвенел звонок на урок. Ученики расселись по местам. Последним в класс вошел Лев. Учительница физики, увидев его в дверном проходе, развела руки, улыбнулась и зааплодировала.

–Что же это такое сегодня творится то, а? Неужели сам Петербургский Лев, не знаю, как по батюшке, решил одарить нас своим королевским визитом – завелась учительница, – встанем же, ребята, похлопаем; не каждый день праздники отмечаем.

По классу пронесся дружный гогот, сменившийся хлопками. Лев не растерялся. Его покоробила клоунада, но не выбила из колеи. Все-таки, стать посмешищем для одноклассников не самое ужасное, что могло произойти.